Я неподвижно сидел на своем стуле, словно облитый ледяной водой из ведра. Мне и в голову не приходило, что Скифа могут попросту погнать с его места. А почему бы нет? Дозор – такая же офисная пирамида, как и бессчетные конторы у нас в стране. Сегодня ты начальник, а завтра тебя уже забыли, и все потому, что не сумел поладить с каким-нибудь хмырем из совета директоров. И что тогда мы, семеро тайных дозорных, будем делать?
– Как насчет тебя, Матвей?
Я не сразу сообразил, что имеет в виду Семен. А когда понял – не поверил.
– Ты мог бы отдел Скифа возглавить?
– Вы это серьезно?
– Абсолютно. Но условие: мы должны знать все, что у вас там происходит.
Возглавить Тайный Дозор? В неполные двадцать пять лет? Я почувствовал, как полыхают мои уши, а мысли помчались вскачь. Нет, не то чтобы я был тщеславен… Но я все организовал бы иначе. Я уважал шефа – однако далеко не все его методы принимал. Предложение было и заманчивым, и, что скрывать, приятным.
Дозорные, затаив дыхание, смотрели на меня.
– Извините, ребята. Устал я очень. Поеду спать.
Меня не удерживали. Я на ватных ногах, с колотящимся сердцем спустился на первый этаж по лестнице, кивнул охраннику и толкнул дверь.
Солнце ударило в глаза, и я не сразу понял: на крыльце стоит Скиф.
– Молодец, – сказал он, – я все слышал.
Его соломенные волосы будто горели на солнце белым огнем, перехваченные черным шнурком повязки, закрывавшей выбитый глаз. Я почувствовал, как его каменная рука сдавила, словно тисками, мою ладонь:
– Поздравляю. С этого дня ты больше не стажер, а полноценный сотрудник.
У нас в офисе не было комнаты для совещаний. Когда мы собирались все вместе, то просто рассаживались в зале на тренировочных матах и на стульях у стены. Скиф сидеть не любил, обращался к нам стоя, облокотившись о шкаф с картотекой:
– С завтрашнего вечера оставляем все другие дела и занимаемся вампиром. На его счету уже двенадцать трупов. Фрейд, прошу.
Наш эксперт откашлялся и начал:
– Нам удалось получить общее описание внешности – это высокий, светловолосый, темноглазый мужчина, молодой, обаятельный, модно одетый. Ему не нужно цеплять жертвы Зовом, девушки сами рады с ним сблизиться, и как только это происходит, он насилует и выпивает их. Никогда не пытается скрыть следы преступления. Тела оставляет на виду. Дважды он убивал сразу пару девушек, одну за другой. Как вы знаете, крови одного человека вполне достаточно, чтобы насытился самый голодный вампир, но наш клиент, утолив голод, продолжает резвиться. Разбойничает он в одной части города – это Центральный и Северный административные округа; район, ограниченный треугольником из станций метро «Театральная», «Динамо», «Полежаевская». Удалось напасть на его след – вернее, найти его знакомого. Это некий Дмитрий Голубев по кличке Спайс. Мы надавили на него, но узнали не много. Голубев утверждает, что не видел своего приятеля больше двух месяцев, то есть они перестали общаться еще до начала серии убийств. Он сообщил приметы и имя – Кирилл, но фамилию или адрес, похоже, и в самом деле не знает. Допрашивали его с представителем Дневного Дозора – без толку.
– Лжет, конечно, – сказал я.
– Не исключено. Но скорее Кирилл был осторожен и не рассказывал о себе лишнего случайному партнеру по оргиям. Касаемо психологической стороны, – Фрейд приосанился, – я по-прежнему склоняюсь к тому, что клиент – новичок, не имеющий регистрации в Ночном Дозоре. Демонстративный тип. Невоспитанный, испорченный мальчишка. С одними девушками он грубоват и напорист, с другими разыгрывает застенчивого «ботаника». Вот и вся стратегия: подстроился, соблазнил, выпил досуха.
– Новички обычно быстро попадаются, – возразила Нелли.
– Значит, ему очень везет, или…
– Или ему помогают, – закончил я. – Скиф, ты говорил – есть несколько версий. Они еще актуальны?
– В ночь на первое мая на стадионе в Лужниках состоится шабаш, – мрачно сказал шеф, сложив на груди руки. – Как вы все знаете, в этом году Завулон задумал что-то необычное. Они имеют право на одну такую оргию в течение года и, как правило, устраивают ее в лесопарках вроде Измайлово или Лосиного острова… но в этот раз они арендовали стадион и пригласили большое количество людей.
– Ну, ни хрена себе, – шевельнулась в своем углу Женька, – как им разрешили?
– А почему нет? – пожал плечами Скиф. – Завулон утверждает, что судьба ни одного из приглашенных людей не подвергнется магическому вмешательству. Может быть, и лжет. Но нельзя наказать за еще не совершенное преступление. По агентурным данным, все Темные, кто будет участвовать в шоу, получили строжайший запрет на любую магическую самодеятельность – покажут только то, что утверждено сценарием. Будет маскарад, много спиртного, концерт тяжелой музыки… в общем, всякая безобидная на первый взгляд дребедень. Разошлось восемьдесят тысяч билетов.
– И ты считаешь, все эти нападения на девушек и «Вальпургиева ночь» как-то связаны, – задумчиво проговорил Квинт.
– Мы обязаны предполагать худшее, – почесал заросшую щеку Скиф. – А если это не хулиганство новичка? Вампир быстро набирает силу. Если ему помогают прокачаться? Если он для чего-то понадобился Завулону? Дневной Дозор за него не в ответе, он же браконьер.
Мы помолчали, глядя друг на друга. Беснующийся вампир большой силы, ночью, на стадионе, заполненном пьяной веселой толпой. Это была бы история, достойная пера Эдгара По. Или Брэма Стокера.
– Представьте, – добавил Скиф, – они соберут в «Лужниках» большое количество людей, для того чтобы обратить их к Тьме. Даже выдумывать особо ничего не нужно – туда и так придут люди, к Тьме склонные. В кульминации шоу произойдет какое-то сильное событие, которое наложит отпечаток на всю их будущую жизнь. Предположим, главным действующим лицом станет этот вампир – и Завулон потом просто открестится от него. Если Ночной Дозор не успеет остановить его раньше.
– Это… нагло, – с трудом подбирал слова Квинт, – и как-то… нелепо, что ли… На что они рассчитывают? Склонить баланс сил в городе в свою сторону?
– Свет и Тьма стремятся к равновесию, – ответила Нелли, – но кто знает, что произойдет, если Темным удастся деморализовать в один момент десятки тысяч человек в столице.
– Это же не единственная версия, – остановил ее Куно.
– По другой версии, наш клиент – гастролер, – сказал Скиф, – как появился, так и исчезнет в надежде, что никто у него на родине искать его не станет. Пока подтверждения этому нет. Третью версию уже озвучил Фрейд: юный браконьер-одиночка. Косвенно в пользу этой версии говорит следующий факт. Первой жертвой была некая Алла Свешникова, двадцати четырех лет, медсестра в Морозовской больнице. Согласно показаниям родственников и коллег, незадолго перед смертью она начала встречаться с молодым человеком по имени Кирилл, подходящим под описание убийцы. То есть он не свалился неведомо откуда, а жил в Москве и, пока не слетел с катушек, даже встречался с девушкой. К несчастью, по этой линии ничего раскрутить не удалось. Ни одной реальной зацепки. Остальные убитые – просто случайные жертвы, попавшиеся на пути.
– Какую же версию прорабатываем мы? – спросил Куно.
– Никакую. Дело забрал Большой Дозор. Мы с вами идем усилением к ночным патрулям.
Мы переглянулись. Вот так новость.
– Сегодня воскресенье, – хмуро сказал Скиф, – вводные вы получили, можете идти домой и отдыхать. А с завтрашнего вечера оперативная работа в районе его активности. До первого мая упырь себя еще не раз проявит.
Он обвел нас тяжелым взглядом:
– Вопросы есть?
Все подавленно молчали.
– Ребята, – поднял я руку, – у меня сегодня день рождения. Если уж все равно отдыхаем – давайте в «Глубокий Сумрак»? Я угощаю.
– Поздравляю! – подпрыгнула Женька. – Я «за»!
– Мы тебя разорим, – сообщил мне Квинт, – учти, я пью только «Гиннесс».
– «Гиннесс» – темное пиво, – усмехнулся я.
– Самое лучшее пиво в мире – немецкое, – важно сказал Куно.
– Ты с нами? – спросил я Нелли.
– С вами, – ответила она, – но что же ты раньше не сказал про день рождения? Мы бы тебе подарок организовали.
В итоге в «Глубокий Сумрак» поехали все. Даже Скиф, который поначалу не проявил энтузиазма.
Я навсегда запомню тот вечер. Это был короткий эпизод спокойствия и счастья среди дождливых ночных будней. Тем печальней, что закончился он ужасной сценой.
В ресторане собралось много Иных, я даже заметил парочку Темных – впрочем, державшихся немного настороженно, их сюда пускали только по рекомендации и под ответственность пригласившего. «Глубокий Сумрак» – приятное место. Если будете в Москве, вы легко найдете его – в центре, на Покровке, между магазином «Белые облака» и Бульварным кольцом. На первом этаже большой зал с живой музыкой и танцполом, на втором – вверх по кованой лестнице – столики для больших компаний. Мы сдвинули два стола на втором этаже, заказали вина, пива и закусок. Скиф пил ледяную водку, совершенно не пьянея. Мы говорили обо всем на свете, шутили и в кои-то веки вели себя, как обыкновенные Иные, а не экипаж какой-то боевой машины. Я танцевал с Нелли и Женькой, и когда Скиф не слышал – мы называли друг друга по именам, а не по кличкам.
– Я знаю, почему тебя прозвали Котом, – шептала Женя, прижимаясь ко мне в танце, – у тебя глаза зеленые.
– Из тебя вышел бы неплохой аналитик.
Бывают девушки, которых непросто воспринимать как девушек – из-за манеры общения. Есть такой тип подруг – «свой парень». Она с тобой и пива выпьет, и на футбол сходит, и даже достоинства других девчонок способна обсудить. Женя крепко выражалась, украшения не любила, носила брюки и покуривала сигариллы «Captain Black».
– Слушай, о чем это говорил Семен тогда? – спросил я Скифа, когда мы ненадолго остались с ним наедине. – Будто бы ты чуть ли не в одиночку разрулил Карибский кризис?
Шеф неохотно кивнул:
– Я был тогда чуть старше тебя. Но никакой особой моей заслуги тут нет, – он закурил, выпустил к потолку струю дыма, – мне просто повезло. Очень повезло.
– Кризис спровоцировали Темные?
– Нет. Нас искусно с ними стравили, и это чуть не привело к глобальной войне.
– Кто на такое способен?
– Очень древний и сильный маг, – глухо проговорил Скиф, – некромант и заклинатель мертвых. Мы с… одной девушкой из Дневного Дозора убили его.
Я вспомнил насмешливые слова Алисы.
Кому, как не тебе, Светлый маг, разбираться в красоте Темных женщин.
– Ты любил ее? Ту девушку?
– Какое теперь это имеет значение… – Скиф медленно, словно обычную воду, выпил водку из своего стакана, затянулся едким дымом.
– И как к этому отнеслись в Дозорах? – усмехнулся я.
– Вскоре после нашего возвращения с Кубы ее нашли в ванной с перерезанными венами. Причину никто не смог назвать. Я много лет пытался установить истину, но тщетно. Наконец я даже стал верить тому, что все вокруг говорили мне: что я здесь ни при чем, что была какая-то проблема, которую она искусно скрывала даже от меня. Но в глубине души я всегда знал правду… – Он опустил голову. – Темные казнили ее. За связь с врагом. Извини, мне нужно отойти…
Скиф встал из-за стола и тяжело спустился по лестнице.
По залу облаками плавал табачный дым, внизу звенели бокалы и громко смеялись женщины. Я сидел и смотрел на пустые кружки на столе, пытаясь переварить услышанное.
– Очень странно, что наша контора мало интересуется техникой, – прозвучало за спиной, – у нас есть магически заряженные клинки и пули, но мы почти не используем сплав науки и магии. Зато есть масса заклинаний, позволяющих выводить технику из строя, – к примеру, известный вам «гремлин».
Я обернулся. Наш техник-водитель Костя по кличке Байт завладел вниманием девушек.
– Давай-ка показывай, что у тебя там, – сказала Женька.
Костя отхлебнул пива и вынул из-за пазухи мобильный телефон с широким дисплеем.
– С него можно позвонить на третий слой Сумрака? – рассмеялась Нелли. От вина глаза ее заблестели, на щеках вспыхнул румянец.
Ты все время думаешь о ней, смотришь на нее. Это неправильно, неправильно.
– К сожалению, нет, – виновато ответил Костя, – а вот что можно. Я эту штуку целый месяц мастерил.
Дисплей телефона ярко вспыхнул, и я узнал карту центра Москвы. На ней извивались разноцветные линии, мигали цифры.
– Представьте, что можно выстраивать маршрут от одной точки до другой. Прибор анализирует линии вероятности – будет ли затор, или где-то дорожные работы – и предлагает наиболее быстрый вариант пути. Вот я построил маршрут до нашего офиса, глядите – зеленая линия. Желтые участки – там, где скорость ниже, красные – пробка.
– Я-то думала, – фыркнула Женька, – это и без всякого телефона можно устроить.
– Да, но таким телефоном даже обычный человек сможет пользоваться. Автономная система навигации! Скиф обещал поговорить с кем-нибудь в Большом Дозоре – может быть, мы запатентуем ее и продадим патент какой-нибудь корпорации.
– М-да… ну а что-нибудь действительно полезное у тебя есть?
Байт замялся:
– Есть прототип прибора, который может измерять уровень силы Иного…
– Но? – подняла бровь Нелли.
– Хм, действительно, есть одно «но»… Уровень силы измеряющего должен быть выше, чем у того, чей уровень измеряют. Иначе прибор не работает.
– Костян, ну на фига! – воскликнула Женька. – Более сильный Иной и без прибора способен определить уровень более слабого!
– Знаю, – опять смутился Байт, – но это же так интересно…
Я спустился по лестнице на первый этаж и вышел на улицу. Прохладный ночной воздух расчертили косые сверкающие нити дождя. В потоке воды, сбегающем по улице, вспыхивали серебряные искры.
Думаю, Скиф не всегда был таким. Судьба сильно помяла его снаружи и изнутри. Когда-то, конечно, он умел шутить и ухаживать за девушками, влюбляться и дружить. Не окажись он в Дозоре – был бы и сейчас обыкновенным, способным радоваться жизни Иным. А может быть, и не обыкновенным. Выдающимся целителем или магом. С другой стороны – не попади он в Дозор, и мира нашего могло сейчас не быть.
Стукнула дверь. На пороге появился Квинт.
– Пойду я домой, пожалуй, – сказал он, – прости, что так рано сбегаю, Кот.
– Да ничего.
– Вы-то все – свободная стая, а у меня жена дома и три дочки, – он мечтательно улыбнулся, – старшей летом уже в институт поступать. Побуду с ними немного, пока спать не отправились.
– Конечно, езжай домой скорей.
Мы пожали друг другу руки на прощание.
– Юрий, – сказал он с улыбкой.
– Матвей, – ответил я.
– Знаю. Держи-ка… подарок тебе на день рождения.
Подарок! Амулет на серебряной цепочке. Точеная фигурка католического монаха. В одной руке у него посох, вторая рука поднята в оборонительном жесте.
– Это слоновая кость, – Юрий понизил голос, – амулет настроен на «серый молебен», усиливает его многократно.
– Слушай, спасибо огромное.
– Кто знает, может быть, тебе еще попадется вампир, который убивает девушек. Держи его заряженным. Ладно, до завтра, мелюзга!
И он побежал по улице в сторону метро, прикрывая голову полой куртки.
– Счастливо! Спасибо тебе!
Хороший мужик. Даже его подколки в адрес «мелюзги» вовсе не обидны. Совсем не то, что наш адмирал Нельсон.
Я вернулся в зал, поднялся на второй этаж. И замер, не дойдя до нашего стола.
Нелли сидела на диванчике за столом в обнимку со Скифом. Да что там в обнимку, она просто повисла на нем! На столе перед этой сладкой парочкой стояла рюмка из-под водки и полупустой бокал яблочного сидра. Кажется, Нелли только что плакала – глаза ее были красными. Скиф все так же бесстрастно смотрел перед собой, будто у него на плече не прилегла самая красивая женщина в этом ресторане.
Я не стал никого беспокоить. На цыпочках развернулся и снова спустился на первый этаж.
Я пил в баре пиво, не чувствуя вкуса. Ко мне подошел Куно, сказал что-то веселое – но я не понял ни слова. Немец озадаченно покачал головой и направился к танцполу.
Не будь ревнивым дураком. Что между вами было? Пара ничего не значащих встреч и два поцелуя – первый «был нужен для дела», а о втором Нелли даже не знает.
Но как она обняла его… в этом было подлинное чувство, черт возьми.
Потом мне будет стыдно, но в этот момент я от души ненавидел Скифа вместе со всей его мрачной биографией, с исцарапанным лицом и надменными манерами.
В памяти всплыл Сет, сидящий у костра с копченой крысой в руке:
А ты приходуешь кого-то из своих дозорных девчонок, а, Скиф? Приходуешь, конечно.
Бред, бред! Откуда ублюдку знать такие вещи?
Да уж… удался день рождения.
Я нашел на танцполе Женьку:
– Дай затянуться.
Она не удивилась, не спросила, с чего это я закурил.
– Держи.
Сладковатый дым «Captain Black» обжег легкие, и я закашлялся. Давно не травился табаком.
– Женька, почему в жизни так бывает: только что было все хорошо, и вдруг бац – все гадко и плохо?
– Ты что, влюбился, Котя?
Я закрыл глаза:
– Может быть.
– И она не ответила взаимностью?
Я только сжал челюсти в ответ.
Женька звонко рассмеялась, обняла меня за плечи:
– Я догадываюсь, о ком ты. Но зачем страдать? Ты же Иной, тебе в жизни доступно все что угодно. Любые способности – только работай над собой, любые деньги – только придумай, на что их потратить, любые женщины – только выбирай.
Последние слова она промурлыкала мне прямо в ухо.
– И в итоге – стать таким, как Скиф? Или Гесер? – с горечью спросил я. – Никаких эмоций, один холодный прагматизм. Люди, Иные, их судьбы – лишь средства на пути к цели. Чем выше цель, тем больше оправданий. Чем больше цена, тем слаще победа?
Женька отстранилась:
– Ты не прав, дружище. Может быть, Темные так и живут, но мы…
– Да, мы не такие. Мы отличаемся от них способностью к мучительной рефлексии. И умело скрываем ее.
– Что ж… предлагаю выпить за это.
Мы допили пиво и молча курили, глядя на танцующих, поющих, громко галдящих Светлых Иных. Наверное, я просто еще молод для Дозора, к тому же тайного. Пройдет год-другой, и душа обрастет мозолями.
– Смотри, – улыбнулась Женька, – Яночка пришла.
– Кто?
За столиком в глубине ресторана, у подсвеченного аквариума, сидела молодая женщина с дочкой. Там было уютно и довольно тихо, вытяжка уносила прочь ползающий по залу волнами табачный дым. Девочка лет двенадцати, с черными прямыми волосами и живыми миндалевидными глазами, с интересом разглядывала зал. Вот к столу подсел пожилой Иной, весело обменялся репликами с женщиной, затем галантно протянул руку девчушке. Та деловито кивнула и принялась изучать его ладонь.
– Яночка – предсказательница, – объяснила Женя, – очень способная. Ее мать однажды сообразила, что сможет сделать на этом кучу денег, когда она вырастет. Теперь водит дочурку сюда, для развития.
Девочка что-то сказала старичку – тот рассмеялся и отошел, мелко кивая седой головой, словно китайский болванчик. Официант принес Яночке стакан апельсинового сока, и та деловито сделала глоток, без улыбки глядя вслед старику. Мама перекинулась с дочкой несколькими словами и повернулась к соседнему столу, где сидела шумная компания. Яночка осталась в одиночестве.
– Идем, – сказала Женька, дергая меня за рукав. В глазах ее скакали бесенята.
– Я не хочу.
– Это же так интересно!
– Предпочитаю жить, не зная, что меня ждет завтра.
– Котяра, блин, ну пожалуйста. То, что предсказывают, не обязательно сбывается. Как нити вероятности. Просто выбираешь то, что тебе более выгодно. Черт возьми, ты что, боишься?
– Ничего я не боюсь.
Мы подошли к столу маленькой предсказательницы.
– Янка, привет, – сказала Женя, – ты меня помнишь?
– Помню. Ты Рысь, – улыбнулась девочка уголками губ.
– Умница моя! Как поживаешь?
– Мне кажется, – серьезно сказала Яночка, – многие Иные в этом заведении общественного питания стесняются подходить ко мне.
– Почему ты так решила?
– Они боятся, что я открою у них внутри что-то личное. То, что можно показывать лишь врачу. И ты тоже боишься. – Девочка посмотрела на меня.
У нее были красивые черты лица, но какие-то застывшие, словно Яночка разговаривала с нами и одновременно думала о чем-то еще. Лишь в ее бархатных восточных глазах пульсировал живой свет.
– Это называется интимные вещи, – не стал спорить я, – ты можешь их видеть?
Яночка медленно, как робот, покачала головой:
– Когда я предсказываю, я ничего не вижу. Никаких мультиков или книжек с картинками. Я только чувствую, вот здесь. – Она прижала руку к сердцу. – Все Иные обладают этим даром, только он у вас во много раз слабее, чем у меня.
Легкий холодок заструился в груди, обволакивая сердце, – и я, словно подражая девчушке, прижал ладонь к груди. Если эта беспричинная тревога, что я ощущаю, – предчувствие, то мне стоит немедленно вернуться наверх к друзьям.
– Не стоит бояться, – Яночка перевела взгляд с меня на Женьку, – я знаю, о чем Рысь хочет спросить. И у меня уже есть ответ.
– Очуметь, ты серьезно? – Моя спутница рассмеялась, но по густо заалевшим щекам я понял, что она смутилась. Впервые вижу, чтобы Рысь смущалась.
– Ты хотела спросить – если вы с Матвеем полюбите друг друга, что вас ждет в будущем.
Я поперхнулся.
– У вас все будет хорошо, – продолжила Яночка без улыбки, – вы проживете долгую, очень долгую жизнь, полную хороших эмоций и радостных событий. Ты станешь прекрасной мамой, Рысь. Я не вижу деталей, но все безоблачно.
– Спасибо, Янулька. – Женька обняла девочку.
– Ты и в самом деле хотела это узнать у нее? – раздраженным шепотом спросил я.
– В самом деле, Коть. Ну, прости меня, пожалуйста, – по цветущему конопатому лицу Женьки не было похоже, что она в самом деле раскаивается, – видишь, она и вправду умеет предсказывать.
– Умеет в краску окружающих вгонять.
Терпеть не могу эти женские штучки.
Я почувствовал лопатками взгляд и обернулся. Нелли неподвижно стояла у входа в зал, с грустью глядя на нас. Среди шумной вакханалии, в клубах дыма, она казалась ангелом в луче света, Беатриче, шагнувшей в преисподнюю, чтобы отыскать там заплутавшего Данте и указать путь к потерянному раю. Когда она задумывается, становится похожей на искусное изваяние, подумал я. Все оттого, что Книжник прятал девочку от убийц в мраморном образе.
– Я тоже хочу задать вопрос, – сказал я.
– Задавай, – бесстрастно отозвалась Яночка.
– Видишь ту девушку?
– Нелли?
– Да. Знаешь ее?
– Я всех здесь знаю.
– Если я и Нелли полюбим друг друга – что нас ждет в будущем?
Яночка кивнула, принимая вопрос. Женька нахмурилась, шутливо стукнула меня кулаком в спину.
– У вас будет…
Маленькая прорицательница осеклась.
Лицо ее, доселе почти неподвижное, сморщилось в резкой гримасе.
– О-о-о, – глубоким, чужим голосом прогудела девчушка, – м-м-м…
– Яночка! – воскликнула мать, оборачиваясь к ней. – С тобой все хорошо?
Все было нехорошо. Чудесные черные глаза девочки закатились, из-под век виднелись лишь влажно блестящие белки. Руки и ноги мелко тряслись, словно по ним бежали разряды тока. Стакан сока с печальным звоном разлетелся вдребезги.
– Яночка! Помогите! Кто-нибудь!
Музыка в зале стихла. Со всех сторон к нам бежали Иные, обступали полукругом.
– Целителя, скорее! Что ты сделал с моей дочерью, мерзавец!
В растерянности я отступил к стене. Нелли подошла ближе, с изумлением посмотрела на меня:
– О чем ты спросил ее?
Я промолчал. Женька взирала на нас с благоговейным ужасом, но мне показалось, что где-то глубоко под ним скрывалась радость.
С большим трудом целителям удалось успокоить Яночку. Ее мать продолжала обвинять в происходящем меня; она требовала, чтобы я никогда в жизни больше не приближался к ее ребенку.
Вечер был испорчен. Я расплатился за ужин – и мы разъехались по домам. Снова каждый сам по себе.
– Напоминаю: в Сумрак без моей команды ни в коем случае не входить. Ведите себя словно обычные люди.
Скиф опустил стекло, и в салон автомобиля потек прохладный лесной воздух, напитанный запахами сырого дерева, смолы и хвои. Я всю дорогу от Москвы просидел, сосредоточенно глядя в окно, – меня напрягало присутствие Темного на заднем сиденье. Шеф вел машину осторожно, не превышая разрешенной знаками скорости, изредка обмениваясь с представителем Дневного Дозора ничего не значащими фразами.
Мы свернули с Волоколамского шоссе, не доезжая Истры, и несколько километров ехали через сосновый лес по разбитой дороге, то и дело проваливаясь колесами в лужи, похожие на воронки от бомб. Здесь не было ни дорожных знаков, ни указателей. Через некоторое время мы снова свернули. Теперь колеса глухо шуршали по присыпанной щебнем грунтовке. Над дорогой, словно над ущельем, тускло светилась полоска неба, затянутого рваной кисеей черно-серых туч.
– Подъезжаем, – предупредил Скиф.
Шорох и тряска прекратились: под колесами внезапно возникла полоса гладкой асфальтовой дороги. Среди мелькающих стволов мы увидели опущенный шлагбаум. Перед ним – человека в пятнистой униформе, с «калашниковым» на груди.
– Леонид, – повернулся шеф к Темному, – у тебя есть с собой оружие?
– У меня всегда есть с собой оружие, – с легкой усмешкой ответил тот.
– Оставь в машине. Не бойся, не украдем. Коллеги, мы не берем туда с собой ничего, связанного с магией.
– А как же?.. – Леонид положил руку на шею.
– Амулет можно оставить, – разрешил Скиф, – но не доставай ни в коем случае.
Вот оно что. Сотрудники Тайного Дневного Дозора тоже носят защитные амулеты. Интересно, как они действуют. Я уже знал, что наши кусочки янтаря не спасут от грубой силы, зато надежно скрывают мысли и каким-то образом связаны в общую цепь, которая замкнута на того, кто их зарядил в Большом Дозоре.
Темный стянул кобуру и бросил под кресло. Затем вынул из кармана пиджака струганый деревянный жезл с изображением лисьей головы, снял с пальца толстое золотое кольцо и отправил их туда же.
– Там повсюду скрытые камеры и микрофоны, – тихо добавил Скиф, – поэтому лишний раз не открывайте ртов. Запомните: все переговоры веду я, вы отвечайте на их вопросы только с моего разрешения.
Он поставил машину на обочине у шлагбаума, заглушил мотор.
– Добрый день, уважаемые. Документы предъявите. – Страж с интересом разглядывал нас.
Это не был рядовой служака. Широкие плечи, добротная униформа, цепкий взгляд. Переодетый офицер скорее всего. «Корочка» шефа не произвела на него видимого впечатления, но он кивнул нам снисходительно: идите.
Мы молча прошли по дорожке за шлагбаум и метров через триста оказались у следующего КПП. В обе стороны от него через лес убегали высокие стены из замшелого железобетона, украшенные поверху частым плетением колючей проволоки и сухими еловыми ветвями. Еще один офицер долго изучал наши документы, специально изготовленные для этого дня. За его спиной в караульном помещении маячили несколько вооруженных солдат.
– Вас ожидают? – недоверчиво спросил офицер.
– Конечно. Пропуска должны быть готовы.
– Здесь не выдают пропусков, – хмуро бросил он и принялся куда-то звонить по выцветшему голубенькому телефонному аппарату без кнопок и диска. Содержания разговора я не услышал: офицер предусмотрительно опустил стеклянное окошечко. Наконец он бросил трубку, выдвинул к нам лоток с документами и махнул рукой.
В боковой части ворот со скрипом открылась калитка. Два человека в комбинезонах цвета хаки отконвоировали нас в небольшой холодный зал – здесь они в третий раз проверили наши документы, заставили расписаться в журнале, а затем – раздеться до белья. Всю нашу одежду и обувь исследовали на рентгеновском аппарате.
Никакой магии тут нет в помине, думал я, шагая после этой процедуры со своими спутниками по усыпанной еловыми иголками дорожке. Зачем Скиф разыгрывает спектакль? Мы могли легко пройти все эти кордоны в Сумраке.
Прямо среди леса я увидел несколько аккуратных одноэтажных домиков. По тропинке между ними прошел человек в белом халате, он приветливо кивнул нам как ни в чем не бывало и удалился по своим делам. Кроны корабельных сосен покачивались в вышине над нами, закрывая крошечный городок от спутниковых глаз с неба. На стволах там и тут я заметил серебристые ящики и сетчатые воронки локаторов. Спецсвязь. Или наоборот, «глушилка» любых сигналов.
– Думаю, нам сюда, коллеги, – сказал Скиф, сворачивая к центральному зданию.
По-прежнему нигде не было видно ни таблички, ни доски с гербом и названием организации. Я уже не удивился, обнаружив еще один КПП на входе в здание. Здесь нас принял пожилой мужчина в мятом белом халате, с красным испитым лицом. Он переписал данные из наших фальшивых документов в пухлую клеенчатую тетрадь, затем сфотографировал нас анфас и в профиль и взял отпечатки пальцев.
– Идите через крыльцо во внутренний двор, – проинструктировал он сиплым голосом, – прямо будет другое крыльцо, там увидите. Геннадий Владиленович уже, наверное, пообедал и ждет вас.
Пройдя внутренний дворик, я обернулся. В окне качнулась занавеска – красное испитое лицо спряталось в темноте.
До чего неприятное место.
Толкнув скрипучую несмазанную дверь, мы оказались в темном коридоре. Здесь явно экономили электричество. В тусклых отсветах далекого окна поблескивал истертый до дыр линолеум. Едва заметно пахло тряпками для мытья полов и подгоревшим картофелем – как в старой провинциальной столовой.
– Серко Геннадий Владиленович, – вслух прочел Скиф табличку на обитой дерматином двери.
– Что-то вы долго, товарищи, – донесся голос откуда-то из мрачных недр коридора, – я ждал вас еще утром.
Низенький, очень худой человек в белом халате бесшумно подошел к нам, достал увесистую связку ключей и зазвенел ею, открывая дверь кабинета. Человек был абсолютно лыс, по полированному черепу скользили быстрые блики. Кожа лица его напоминала сырое комковатое тесто с синими прожилками. Руки он нам не подал; вошел в кабинет, скользнул за стол и уставился на нас с плохо скрываемой неприязнью:
– Садитесь, что ли.
Мы сели на потертые грязноватые стулья. Подо мной сиденье ощутимо скрипело и грозило провалиться. Все в этом странном месте было старым и непрочным, родом откуда-то из шестидесятых годов – и грязный мозаичный пол, и облупившаяся краска на окнах, и серые картонные папки в шкафу. Все, кроме крепких замков, дверей и заборов.
– Геннадий Владиленович, я буду откровенен с вами, – начал Скиф, – цель нашей инспекции: определить дальнейшую судьбу вашего учреждения.
– Хотите меня закрыть? – Серко нацепил на нос маленькие круглые очки – это придало ему одновременно жалкий и пугающий вид.
– Все будет зависеть от результатов…
– Вы понятия не имеете о том, чем я здесь занимаюсь, – перебил Серко, сверкая очками, – это важнее всей прочей дребедени, которая финансируется Минобороны, вроде разумных дельфинов и собак-камикадзе. Я не подчиняюсь вашим лубянским начальникам, есть защищенная строка в бюджете…
Скиф немного повысил голос:
– Любезнейший Геннадий Владиленович! Напоминаю, что глава Минобороны подчиняется председателю Правительства, а он ждет моего доклада.
Серко крутил в руках карандаш, и казалось – вот-вот сломает его.
– Не стоит сразу заводиться, товарищ Серко, – усмехнулся Скиф, – возможно, все будет ровно наоборот – и вам дадут дополнительное финансирование. Есть и еще один момент. – Он сделал паузу, любуясь вмиг посветлевшим лицом ученого. – Как вы понимаете, органы безопасности тоже не сидят сложа руки. У нас есть отдел, изучающий схожую проблематику. Возможно, речь пойдет о переводе обоих подразделений в рамки одного большого проекта.
– Что у вас есть? – быстро спросил Серко.
Скиф рассмеялся:
– Я вижу, вы настоящий ученый.
– А вы сомневались, товарищ генерал Григорьев?
«Генерал Григорьев» – такое звание и фамилия значились в фальшивых документах шефа.
– Геннадий Владиленович, не будем терять время. Вы расскажете нам о вашем учреждении, и мы оставим вас в покое. Интересует чисто научная сторона. В финансовые и прочие вопросы вдаваться не будем.
Серко вскочил, прошелся по кабинету, скрипя суставами. Затем встал у окна, скрестив на груди руки: маленький, собранный, готовый к бою.
– Я был уверен, что в один прекрасный день это произойдет. Дегенераты-генералы в Штабе никогда не понимали до конца всей важности проекта, но я знал – однажды начальство моего начальства явится задавать вопросы. Что ж, пусть будет так, как вы говорите. Мои знания и мои наработки послужат стране. Когда я сказал, что это важнее всей деятельности Минобороны, я нисколько не преувеличил. Товарищи, с того момента, как вы увидите моих подопечных, все ваши представления о жизни и ее законах изменятся навсегда.
Скиф благосклонно кивнул. Я сидел на своем стуле, закинув ногу на ногу, и молился о том, чтобы его ножки не подломились.
– В структуре министерства мы значимся как особый отдел статистических исследований, – продолжал ученый, – работаем с начала семидесятых годов. Изначально сбор и обработка некоторых статданных и была нашей задачей. Если точнее – изучение статистических аномалий. К примеру, есть деревня на сто двадцать домов в томской тайге. И в этой деревне на протяжении многих лет не фиксируется уголовных преступлений – за исключением, может быть, мелких краж, совершенных подростками. Ни убийств, ни изнасилований, ни вооруженных грабежей. Несколько сотен человек населения, леспромхоз, приезжие рабочие. Преступлений нет.
Мы переглянулись. Серко надменно смотрел на нас, наслаждаясь эффектом.
– Еще. Наш человек приехал в это село под благовидной легендой и прожил там год. Он не проводил никаких сложных исследований, только общался с местным населением, осторожно изучая слухи. Так вот, по возвращении он с уверенностью заявил: участковый милиционер в деревне – человек с паранормальными способностями. Это его заслуга в том, что в деревне нет преступлений. Мы попытались привезти участкового в Москву – но отправленные к нему люди исчезли и нашлись только спустя неделю в Хабаровске, на вокзале. Что произошло, объяснить не смогли. Лакуна в памяти. Больше мы таких попыток не делали – но зато удалось (не спрашивайте как) на три недели выманить участкового в областной центр. В его отсутствие в деревне случилось одно убийство на бытовой почве и одна попытка изнасилования.
– Крайне любопытно, – сказал Скиф.
– Еще. Гидрометцентр СССР составил перечень погодных аномалий – когда вопреки всем законам природы рассеиваются грозовые фронты или, напротив, в пустыне идет проливной дождь. Необъяснимо. Немыслимо. Данные мы, естественно, засекретили и изъяли. К сожалению, после «перестройки» финансирование почти сошло на нет, мы вынуждены были значительно сократить штат и свернуть эту программу.
Он зло сверкнул очками в сторону Скифа. Тот не отреагировал.
– Еще. Другое открытие наших специалистов, – скрипучим голосом продолжил Серко, – потребовало нескольких лет напряженной работы большого коллектива. Мы ввели в ЭВМ статистический материал по всем переписям и локальным программам учета населения, в том числе военным. Сопоставили с данными ЗАГСов по рождениям и смертям. Во всех изученных регионах реальная численность населения не совпала с расчетной.
– Ну, это неудивительно, – сказал Скиф, – люди пропадают в лесу, умирают в далеких деревнях, где никогда не слыхали о ЗАГСах, опять же гибнут от рук преступников…
– Все эти случайные факторы мы учли. Какие-то попытались исключить, по другим установили поправочные коэффициенты на основании многолетних средних данных МВД. Несоответствия неизбежно возникают. При Союзе был порядок. Практически невозможно было уклониться от переписи. Но кто-то все же уклонялся или попросту пропадал. Люди исчезали и продолжают исчезать – необъяснимо, бесследно.
Мы в Дозорах никогда не считали это серьезной проблемой. Само собой разумеется, если кто-то был рожден человеком, а затем зажил жизнью оборотня или ведьмы-отшельницы – вряд ли он будет задумываться о том, помнит ли о нем государство. Оказывается – помнит.
– Все-таки не понимаю, – Скиф разыгрывал скептика, – как вы можете уверенно утверждать, что в этих исчезновениях есть что-то неестественное.
– Молодой человек, – с ненавистью ответил ученый, – я занимаюсь этой проблемой много лет. Конечно, трудно по головам подсчитать население где-нибудь в сельской Киргизии или на Алтае. Но если брать небольшие урбанизированные регионы с низким уровнем преступности и высоким уровнем контроля – как Латвийская ССР или Белгородская область, – вполне реально получить математически точное количество жителей, рождений и смертей за определенный период.
– И куда люди исчезают, по-вашему?
– Они не только исчезают, – глухо сказал Серко, – иногда они возвращаются. И это уже не совсем люди.
В кабинете на некоторое время стало тихо, как на кладбище. Наверное, будь на нашем месте настоящая комиссия из госбезопасности, после таких слов разговор мог и прекратиться.
– Я утверждаю, – сухо проговорил ученый, – что среди нас живут хорошо замаскированные, отлично приспособленные существа с паранормальными способностями. Они не только меняют погоду или борются с преступностью. Они способны управлять другими людьми, подчинять их волю. Мгновенно перемещаться в пространстве на большие расстояния. Менять свою форму, принимая облик животных или других людей. У них есть доступ к скрытым энергетическим ресурсам, неизвестным официальной науке. Я даже скажу вам, как они называют себя. Иные.
Мы снова переглянулись.
– Вы это на основе анализа статданных установили? – не удержался от вопроса Леонид.
Серко окатил нас очередной порцией ледяного презрения, схватил со стола связку ключей:
– Идемте со мной.
Мы прошли по гулкому пустому коридору мимо многочисленных дверей без табличек. В конце его обнаружилась мощная стальная дверь, запертая на толстый засов и несколько замков. Серко долго открывал ее, гремя ключами, а когда мы вошли, так же долго и тщательно запирал с другой стороны.
– Осторожнее, ступени.
Шесть узких лестничных пролетов уводили глубоко под землю. Половина неоновых плафонов на стенах перегорели, остальные давали бледный больничный свет, в котором каждая деталь антуража казалась частью странного подзабытого сна. Я представил себя на месте одного из «подопечных», упомянутых ранее Серко, и легко вообразил, какой ужас они переживали, когда их силой волокли по этим ступенькам в подземелье. Мы снова оказались перед толстой дверью с несколькими тяжелыми замками. Один из них был электронным, и система потребовала, чтобы наш проводник идентифицировал себя с помощью отпечатка большого пальца.
Здесь я впервые ощутил легкие беспокойные колебания Сумрака. Словно где-то далеко в огромном, давно мертвом здании кто-то повернул вентиль, и по скрытой в стенах трубе побежала вода. В подземелье определенно происходила некая магическая активность, и по слабому трепетанию век Скифа я понял: он тоже ощутил это.
– Надеюсь, у вас достаточно крепкие нервы, – процедил маленький лысый человечек в очках, – заранее прошу избавить меня от крика и обмороков.
Да, я уже догадывался, что мы там увидим – хотя и не понимал еще, как такое возможно, – но увиденное все же оказалось куда гаже, чем я предполагал.
За прикрытым решеткой столом сидел толстый молодой человек в белом халате и читал при свете зеленой лампы книгу «Под солнцем сатаны» Жоржа Бернаноса. При нашем появлении он лениво привстал и опустил тяжелый рубильник на стене, включая общее освещение.
– Добро пожаловать, – сказал он равнодушно.
Длинное помещение напоминало военные бункеры времен Второй мировой. Вдоль бетонной стены тускло мерцали электрические светильники в толстых стеклянных стаканах. Где-то гулко капала вода. Застоявшийся воздух втекал в легкие, как влажный плесневелый студень.
Еще одна стальная дверь. Как Серко не запутается в ключах к ним?
– Объекты шесть и семь, – сухо проинформировал ученый, – Артур и Рита.
Мы обнаружили себя в небольшой камере с парой стульев и столом, на котором размещался пульт с весело мигающими кнопками и никелированными рычажками. В стене напротив стола было встроено небольшое окошечко из толстого стекла.
– Просыпайся, Артур, – сказал наш проводник в микрофон, – вставай, покажись.
Когда глаза мои привыкли к темноте, я разглядел за стеклом крошечную каморку метра три шириной. Из динамика до нас доносилось журчание воды в неисправном унитазе. На полу, на сорванном с металлической кровати матрасе, лежало нечто черное, косматое.
– Просыпайся же, Артур!
Ответа не было.
– Артур, я жду.
Тишина.
Серко кивнул каким-то своим мыслям и нажал красную кнопку на пульте. Сразу же за стеклом оглушительно зазвенело, загремело, заухало. Я узнал штатную пожарную сигнализацию – такая же стояла у нас в Литинституте. Мне стало не по себе. Должно быть, у Артура в каморке сейчас перепонки лопаются!
Тень сорвалась с пола и метнулась к нам. Мы с Леонидом невольно отшатнулись, когда стену сотряс мощный удар и желтые клыки заскребли по стеклу. Серко и Скиф остались недвижимы. Ученый выключил сирену и снова взял микрофон:
– Артур, трансформация.
Ответом было глухое рычание.
– Не заставляй меня снова включать звук, Артур!
В принципе в процессе превращения оборотня из волка в человека и наоборот для нас троих не было ничего удивительного. Куда больше удивляло то, что камера Артура была закрыта не только в физическом мире – если бы не это, он так или иначе нашел бы выход отсюда. По периметру камеры располагался сумеречный «барьер»: волшебство незамысловатое, но для слабой нежити непреодолимое.
В человеческом облике Артур выглядел печально. Голый и тощий мужчина средних лет, почти полностью облысевший – лишенный стоп на обеих ногах и левой руки ниже локтя. Артур отрешенно смотрел в пол, сидя на кровати. Похоже, его напичкали к нашему приходу какими-то препаратами.
– Впечатляет, – бесстрастным голосом произнес Скиф.
– И только? – Уязвленный нашей слабой реакцией ученый шагнул к стене и отдернул занавеску. – Что ж, вот вам более интересный образец – Рита.
Сердце мое сжалось. За большим прозрачным экраном на металлическом столе лежала женщина-оборотень. Тело ее было как будто измолото в мясорубке, кости волчицы вытянулись почти до размеров человеческих, лицо застыло в ужасной маске превращения – половина его была еще волчьей, другая принадлежала красивой темноволосой девушке. Она казалась спящей. Эту камеру также окружал по периметру «барьер».
– Как видите, – в тоне Серко появились нотки самодовольства, – мне удалось поймать момент трансформации. Ровно посередине между женщиной и зверем.
– Она жива? – спросил Скиф.
– Безусловно. Хотя мозг и пострадал во время эксперимента, но я нашел способ воздействовать на объект.
Только теперь я заметил сеть тонких проводков, опутавших череп женщины. Макушка была выбрита, и провода уходили под кожу.
– Здравствуй, Рита, – сказал Серко в микрофон, – как поживаешь?
И нажал на пульте одну из кнопок. По искалеченному телу пробежала судорога, один (человеческий) глаз открылся, и из динамиков донеслось едва различимое сдавленное хрипение.
Леонид не выдержал и отвернулся. Серко посмотрел на него с усмешкой.
Передние лапы-руки Риты конвульсивно двигались, словно пытались ухватиться за что-то.
…больно мне так больно больно пожалуйста не надо больно мы в аду помогите…
– Сегодня не очень, – прокомментировал ученый, – хотите взглянуть на ее энцефалограмму? Весьма любопытно. Наука не стоит на месте. Поверьте, если мы получим финансирование, я берусь расшифровать их геном.
Лично мне уже все было ясно с этим садистом и его подземным казенным учреждением. Я не сомневался, что все здесь будет сожжено и залито бетоном в ближайшие часы, а самого Серко ждет ужасное наказание. По дрожанию щек Леонида я понял, что он разделяет мои мысли. Лишь шеф по-прежнему оставался бесстрастным.
– Как же вы кормите их? – спросил он.
– Вы правы, это нелегко, – кивнул ученый, – обоим требуется свежее мясо. Рите приходится вводить пережеванную пищу в желудок через трубочку. Но интересно не это – для существования им нужна не только обычная энергия, о нет. Мы приводим им в камеры людей, чтобы они напитались от них некоей жизненной силой – энергией, природу которой еще предстоит изучить. Но давайте посмотрим следующего подопечного, его способ питания поразит вас по-настоящему.
Мы потянулись следом за Серко в коридор. Я медленно сжимал и разжимал кулаки за спиной.
– Объект одиннадцать, Фрол.
В следующей камере не было внутренних перегородок и пуленепробиваемых стекол. Вампира отделяла от нас только толстая решетка с пятнами ржавчины. Как и предыдущие «объекты», обитатель камеры был калекой и находился в легком трансе.
– Здравствуй, Фрол, – позвал Серко, – как настроение?
– Я убью тебя, – сипло отозвался вампир.
– Ничего, ничего, сейчас будет хорошо.
Серко извлек из холодильника бутылочку с кровью, и заключенный, прихрамывая, заспешил к решетке. Сквозь толстые прутья протиснулась тонкая и очень бледная, почти голубого оттенка рука с отросшими ногтями.
– Как видите, пациент питается чистой человеческой кровью, – с удовольствием сказал ученый, глядя на то, как Фрол жадно пьет из бутылочки.
– Да что вы говорите, – буркнул Скиф.
– Для поддержания жизни ему необходима человеческая кровь, – задетый его равнодушием, быстро заговорил Серко. – Я покажу вам запись, сделанную несколько месяцев назад, когда он в последний раз по-настоящему кормился.
Он расправил на стене белое полотнище экрана, извлек из шкафа проектор и приглушил свет.
– Натурный эксперимент Ф11-205, – произнес за кадром знакомый скрипучий голос Серко, – тринадцатое декабря 1997 года.
Проектор тихо гудел, втягивая в себя пленку из черной бобины. Мы увидели, как в камеру к Фролу два ассистента в белых халатах ввели молодую женщину в закрытом купальнике. Судя по ее помятому лицу, она не принадлежала к элите общества. Женщина заметно покачивалась на ходу и в камере сразу же опустилась на кровать, закатив глаза. Фрол, дрожа всем тощим телом, подобрался к ней и прильнул к яремной вене. Женщина слабо сопротивлялась. Камера наплыла, и мы увидели крупным планом заострившееся лицо вампира, раздутые ноздри и тонкие клыки. По шее жертвы скатилась тонкая красная струйка.
– Как давно ты здесь? – спросил Скиф.
– Я не знаю, – глухо пробормотал Фрол, – может быть, годы… Если я в чем-то виноват, простите меня.
– Ты ни в чем не виноват.
– Тогда отпустите меня, – тихо сказал Фрол, – или убейте.
– Скоро ты будешь свободен.
Серко медленно поднял голову.
– Кто вы такие, черт возьми? – прошипел он, отступая к стене.
– Инспекция, вы же знаете.
– Инспекция – откуда?!
– А вы еще не поняли? – ответил вопросом на вопрос шеф.
Серко выхватил из кармана халата пистолет, быстро взвел курок:
– Только без глупостей!
– Вы тупее, чем я думал, – зевнул Скиф.