– Однако сканирование памяти – серьезное вмешательство в судьбу Иного. Матвей не осужденный, а только обвиняемый. Ночной Дозор не будет возражать против исследования его памяти… но мы имеем право на симметричное требование. Пусть Маклер предстанет перед нами и предъявит свою память. После этого мы откроемся вам.
– Ты торгуешься, – усмехнулась Алиса, – значит, я попала в точку.
– Ты столь же умна, сколь красива, Темная. Но на сей раз попала не туда, куда целилась.
– Как же, как же… кому, как не тебе, Светлый маг, разбираться в красоте Темных женщин. – Алиса рассмеялась, а по лицу Скифа пробежало едва заметное облачко. Чем-то она достала его, и глубоко.
– Юридически Скиф прав, – прокомментировал Натан Иванович, с интересом следивший за их перепалкой, – требование открыть память нарушает тайну личности Иного и, значит, косвенно влияет на баланс Сил. А если мальчик и в самом деле невиновен?
– Мы все компенсируем, она же сказала, – испепеляя меня взглядом, пробухтел Гантрам.
– Такие вещи не оценить на бегу, – не согласился Скиф, – да и парень не состоит в Дозорах, чтобы его личность и судьба становились предметом торга. Так что нас это не устроит.
– Что ж, ситуация зашла в тупик, – констатировал Инквизитор, – значит, я принимаю решение. – Он посмотрел на меня и поднял руку.
– Постойте, – остановила его Нелли. – Я открою свою память. Добровольно. Без всяких компенсаций.
На мгновение все присутствующие, казалось, потеряли дар речи.
– Протестую, – сказал Скиф.
– Отклоняется, – быстро ответил Кролевский.
– Тогда условие. Смотрим только те воспоминания, что касаются Матвея.
– Да будет так, – подумав, сказал Инквизитор.
Алиса и Гантрам переглянулись. Они явно не ожидали такого поворота событий.
– Скиф, пожалуйста…
Девушка отпустила мою руку и подошла к своему учителю. Тот тяжело вздохнул и коротко щелкнул пальцами. В воздухе перед замершей Нелли заблестела небольшая «хрустальная сфера».
Инквизитор сделал шаг вперед, пристально всматриваясь в нее. Там, словно на крошечном экране, проносились события моей жизни, связанные с Нелли. Вот мы впервые встретились и познакомились в универсаме. Вот что-то обсуждаем, сидя вместе на заднем сиденье автобуса. Вот вчерашним вечером вместе идем под звездным небом к ее подъезду (под курткой у меня украденный артефакт – но этого, естественно, не видно).
«Хрустальная сфера» показывает не все, понял я, холодея. Это только обрывки, участки памяти, которые Ночной Дозор считает нужным продемонстрировать, чтобы убедить Темных в правдивости слов Скифа. И экспромт Нелли…
…я открою свою память добровольно…
…спланирован заранее. Мы с ней обсуждали артефакт, вместе читали книгу преданий. Скиф знает, что можно показывать, а что нет, – значит он успел пролистать ее память, пока я лежал в отключке, пытаясь управиться с Сати.
То, что он сейчас делает, – хождение по лезвию. Одна ошибка, одно сомнительное воспоминание – и Инквизитор вцепится в нас мертвой хваткой.
Вот я стою у окна и оцепенело смотрю вниз, во двор дома Нелли. Девушка подходит ко мне и порывисто обнимает:
– Бедный, бедный мой, ты же ни в чем не виноват.
Я рефлекторно обнимаю ее в ответ… Наши губы сливаются в поцелуе.
– Хватит, – остановил я, – это уже слишком личное. Какие еще доказательства вам нужны?
Целующиеся фигурки в «хрустальной сфере» замерли.
– Застеснялся? – промурлыкала Алиса. – Продолжайте, продолжайте! Только началось самое интересное.
– Интимных сцен не смотрим, – отрезал Скиф.
– Ну, по-моему, главное мы услышали, – крякнул сильно смущенный Натан Иванович, – девочка наедине с Матвеем говорит, что он не виноват. Не могла же она в самом деле знать, что ее будут ментоскопировать…
– О, вы недооцениваете этих интриганов, – закатил к небу глаза Гантрам.
– А ты что молчишь? – набросился на меня Инквизитор. – Отвечай как на духу: вы со Скифом все это спланировали или нет?
– Клянусь вам, я сегодня впервые в жизни увидел этого Иного, – твердо сказал я, глядя Кролевскому в глаза.
Это было правдой – и Инквизитор опустил голову, принимая ее.
И вот теперь я понял – мы победили. Темные подключили Инквизицию только сегодня утром, когда поняли, что ее вмешательство неизбежно. Наверное, в тот момент, когда я воспользовался магической игрушкой. Призови они судью раньше – у того могло быть гораздо больше вопросов ко мне. А сейчас обе стороны наперебой обманывали старика. Мне даже стало немного жаль его.
Гантрам закряхтел что-то под нос, бочком пошел в сторону, затем принялся яростно рыться в своей папке с бумагами. Алиса закурила длинную сигаретку, с деланым равнодушием глядя на Сета. Тот все еще прохаживался перед червем, помахивая палкой, но монстр растянулся на земле и не подавал признаков жизни.
Я взглянул на Скифа – он оставался непроницаем и холоден, как морской змей Куш-рам-гудур.
– Претензия Дневного Дозора отклоняется… ввиду недостаточности доказательств, – резюмировал Кролевский и вздохнул. – Как же вы, черти неугомонные, можете душу вымотать. Только я лунки провертел, только мормышку достал, эх…
– Не пойман – не вор? Да, мой сладкий? – сказала мне Алиса. – И думаешь, все на этом кончилось?
Я открыл было рот, но Скиф опередил меня:
– Я официально предъявляю обвинение Дневному Дозору в серии провокаций, направленных на нарушение баланса Сил в Москве. Я заявляю, что готовящееся шоу «Вальпургиева ночь» – не что иное, как тайная операция Завулона, во время которой планируется какая-то неслыханная пакость. И все происходящее в последние дни связано с этим. Прошу Инквизицию взять на контроль этот гнусный шабаш Темных и оградить ни в чем не повинных Иных от их посягательств.
– Нет уж, Андрей, – сердито сказал Инквизитор, – наловчились вы мне голову морочить. Когда будет конкретика – обращайтесь. А обвинять друг дружку вы горазды, вам только волю дай. Вот мое решение: на сегодняшний день каждый остается при своем. Но тебя, – Кролевский ткнул мне в грудь пальцем, – я на всякий случай запомнил. Ты теперь у меня на карандаше, понял, парень?
– Я тоже вас запомню надолго, Натан Иванович.
– И не дерзи!
Старый Инквизитор провел в воздухе огненную черту, перешагнул через нее и исчез. Сразу же после него сквозь мерцающую сетку своего портала ушли Гантрам, Алиса и двое их молчаливых телохранителей. Я посмотрел вдаль – Сета тоже след простыл. В Сумраке таяло полупрозрачное, сморщенное, как лопнувший шарик, тело червя.
Мы остались втроем.
– Прости за тот поцелуй, – сказала Нелли, опуская длинные ресницы, – теперь понимаешь: он был нужен для дела.
– Речь шла о жизни и смерти, – серьезно ответил я, – не стоило ограничиваться поцелуем.
Скиф положил руку на мое плечо:
– Теперь о главном, Кот. Темные тебя запомнят, да и старика Кролевского не стоит сбрасывать со счетов. Твоя прежняя жизнь сегодня закончилась. Вот мое предложение: ты работаешь на меня, а я обеспечиваю тебе защиту. Как ты мог убедиться сегодня – я слов на ветер не бросаю.
– Иными словами, ты предлагаешь мне… «крышу»?
Если б он сказал «да», я бы тут же отказался. Но он сказал:
– Типун тебе на язык. Я предлагаю работу на Ночной Дозор.
– Так же, как… Герда? – Я посмотрел на девушку.
Скиф кивнул:
– Это ее кодовое имя.
– Что я должен буду делать?
– То, чем привык заниматься. К чему у тебя талант.
– Ты в курсе – я был склонен ко Тьме в юности? И только хитрость Светлой колдуньи изменила мою судьбу.
– Тем более ты ценен для нас. И да, твоя биография мне известна.
– Ведь это было испытание, так? – сказал я, переводя взгляд со Скифа на Нелли. – Все это – чудак Омогой, заказ, погоня… вы испытывали меня перед вступлением в вашу… как это назвал Гантрам, шайку?
Впервые за сегодняшний день Скиф слегка улыбнулся:
– Я не ошибся в тебе. Это и есть вторая половина правды. Нам нужен высококлассный вор. Так каков будет твой ответ?
В любом случае это обещало быть интересным.
– Согласен.
Мы пожали друг другу руки.
– Первое, с чего нужно начать, – улыбка Скифа исчезла, – ты должен научиться держать язык за зубами. Официально в Ночном Дозоре ты не числишься. Кроме меня, ни с кем там не знаком. О том, что мы делаем, не должен знать никто на свете. Даже если сам Гесер явится к тебе и спросит отчета в делах, ты должен сделать вид, что не понимаешь его. Возьми, – он снял с шеи янтарный амулет и протянул мне, – не снимай никогда. Это защита.
Я надел цепочку с амулетом на шею.
– Если вопросов больше нет, – Скиф посмотрел на часы, – я возвращаюсь в офис. Герда, ты еще мне нужна сегодня.
Он похлопал меня по спине на прощанье:
– Смело иди домой, тебя не тронут. А завтра ровно в девять жду на работе.
– В девять утра?
– Почему утра? – удивился он. – В девять вечера, конечно. Вот что – на первый раз я сам за тобой заеду. Счастливо!
В воздухе вспыхнула золотистая кромка портала, и Светлый маг исчез за ней.
– Я верила, что ты согласишься, – подмигнула мне Нелли, – это я предложила тебя на вакансию вора. Увидимся!
И она шагнула в портал следом за шефом.
Я остался один посреди широкой заснеженной площади. Ветер успокоился. Вокруг было множество отпечатков ног, словно кто-то устроил танцы на снегу, и все отпечатки шли из ниоткуда в никуда – ни одна цепочка следов не вела к шоссе. «Вот так и возникают легенды об инопланетянах», – устало подумал я. Солнце уже почти село за горизонт, и студеный январский вечер был прекрасен и тих.
Никого. Пустота и безмолвие.
Что, если все эти события – пугающие, захватывающие, невероятные, – только пригрезились мне? Я опустил руку в карман, там хрустнул бумажный конверт – материальное доказательство.
Значит, завтра в девять вечера.
Порталов провешивать я не умею, да и сил на магию уже не оставалось. Я медленно побрел через поле, проваливаясь в сугробы – туда, где в темноте сияла гудящая электрическая лента Ленинградки.
Москва, апрель 1998 года
В конце апреля в Москве случаются ласковые, пьяные ночи с тихим шепотом листвы и таинственным светом фонарей, такие теплые, что кажется – уже наступило лето. В полночь улицы пустеют, окна гаснут, а сиреневый после дождя воздух пахнет мокрым деревом и теплым асфальтом. Прогуляйтесь по столице в такую ночь, и вы не узнаете этот суетливый термитник. Прислушайтесь, как исполин посапывает под мерцающим электрическим одеялом. Смотрите – на перекрестках бессмысленно, сонно перемигиваются светофоры, и только серые кошки, помахивая хвостами, крадутся по своим делам мимо витрин закрытых магазинов.
Именно так выглядела улица Грузинский Вал, когда на нее с площади перед Белорусским вокзалом свернула Марина. Она сошла с последней электрички, включила плеер и, тихо напевая, направилась в сторону Красной Пресни.
У поворота в Большой Кондратьевский переулок в тени автобусной остановки стоял молодой человек.
– Прекрасная ночь, – бросила пробный шар Марина, – не найдется зажигалки или спичек?
Молодой человек предъявил бензиновую «Зиппо» и поделился огнем с девушкой. Затем закурил сам.
Марина смерила парня взглядом, выдохнула ему в лицо струйку дыма:
– Зря ждешь. Автобусы уже не ходят.
Ее собеседник выразил сожаление. Он с ответным интересом разглядывал красавицу Марину – стройную, почти худую, с густыми темными волосами и резко очерченными восточными скулами. Полные, сочно накрашенные губы Марины контрастировали с изысканной бледностью лица.
– Чем сидеть здесь в одиночестве – можешь проводить девушку до дома, – промурлыкала Марина, – здесь недалеко.
Юноша огляделся. Улица была пуста. Ни автобусов, ни такси… Он пожал плечами: почему бы и не проводить.
Они перешли Грузинский Вал по истертой «зебре» и оказались в переулке. В наушниках тихо шептала музыка, и молодой человек поинтересовался, кто это поет.
– «Наутилус». Хочешь послушать?
Девушка оставила один наушник себе, а второй вложила в ухо спутнику, как бы ненароком нежно коснувшись его шеи.
Холоден ветер в открытом окне, Длинные тени лежат на столе. Я таинственный гость в серебристом плаще, И ты знаешь, зачем я явился к тебе. Дать тебе силу, Дать тебе власть, Целовать тебя в шею, Целовать тебя всласть, Как нежный вампир, Словно нежный вампир, Как невинный ребенок, Как нежный вампир. Встань![3] Они стояли на тротуаре, под тихо шелестящим кленом, так волнующе близко друг к другу, что дыхание их смешивалось. Казалось, юноша смутился от неожиданной близости. Румянец на его щеках стал ярче.
– Нравится? – спросила Марина.
Молодой человек выразил полное одобрение.
Подруги твои нюхают клей. С каждым днем они становятся немного глупей. В этой стране, вязкой, как грязь, Ты можешь стать толстой, ты можешь пропасть. Но я разожгу Огонь твоих глаз, Я даю тебе силу, Я даю тебе власть. Я делаю тебя Не такой, как все, Как агнец на закланье, Я явился к тебе — И ты знаешь зачем…
Они зашагали дальше по переулку, и девушка с улыбкой поглядывала на нового знакомого, наслаждаясь производимым эффектом.
– Кстати, меня зовут Марина.
Молодой человек сказал, что ему очень приятно, и назвался Кириллом.
– Ты веришь в нечистую силу, в вампиров, Кирилл? Не боишься вот так бродить по улицам среди ночи?
Кирилл неопределенно пожал плечами.
– По телевизору говорили, – как бы невзначай сообщила девушка, – в центре Москвы этой весной творятся странные вещи. По утрам в траве находят мертвых людей без капли крови, будто выпитых досуха. Тела в мусорных контейнерах. В подвалах. В канализационных коллекторах. А если вампиров не бывает – как это объяснить? Перестаравшиеся доноры?
Она рассмеялась низким голосом, и в оранжевом свете фонаря мелькнули крепкие белые зубы.
Кириллу шутка не показалась смешной. Он снова огляделся, будто в поисках заплутавшего общественного транспорта, но здесь, в Большом Кондратьевском переулке, лишь сонно покачивали ветками тополя. Казалось, Кирилл чувствует себя не в своей тарелке рядом с Мариной.
– Все мы в этом мире хищники, – философски заметила девушка, откидывая назад свои черные красивые волосы, – ну или жертвы. Был молодец, а стал холодец. Такова жизнь: ты не успел на последний автобус, и тебя выследили, на тебя охотятся. Какая судьба ждет тебя?
Марина неуловимо повернулась – и вот уже она стоит в полусвете фонаря, так что ее большая крепкая грудь, обтянутая тонкой маечкой, открыта для изучения молодого человека в самом выгодном ракурсе.
Кирилл дрогнувшим голосом заметил, что Марина – одна из самых красивых девушек, что он видел в жизни.
– Всего лишь «одна из»? – разочарованно протянула Марина.
Они остановились у подъезда. Из-за соседнего дома вынырнула луна, залила крыльцо млечным сиянием. Парень остался стоять в нескольких метрах позади, на тротуаре. По всей видимости, ему было спокойнее там, в темноте.
– Куда-то спешишь? – насмешливо спросила девушка, поднявшись по ступенькам крыльца. – Давай перед расставанием еще по сигаретке.
Когда молодой человек протянул ей «Зиппо», руки его едва заметно дрожали.
– Спасибо, что проводил, Кирилл. Надо прощаться… Иди поближе, что ты там мнешься, как школьник?
В больших темных глазах девушки отражался мутный блеск луны, длинные волосы рассыпались по плечам, словно черное золото. Она от души наслаждалась происходящим.
– Ближе, ближе… может быть, я поцелую тебя в благодарность за помощь.
Кирилл, пошатываясь, шагнул вперед.
– Ну же, чего ты боишься, красавчик? Такой большой и сильный мужчина. Один скромный сестринский поцелуй.
Марина с улыбкой смотрела на парня сверху вниз. В этот момент она чувствовала себя царственной богиней ночи.
Кирилл сделал робкий шаг вверх по ступенькам. Девушка медленно склонилась к нему – так, чтобы он мог вдохнуть запах ее волос, увидеть ее грудь вблизи, – и коротко чмокнула парня в щеку.
– Спасибо, мой рыцарь. Захочешь еще раз меня увидеть – ты знаешь, где я живу.
Она хотела выпрямиться, но Кирилл держал ее за шею.
– Что за шутки? – строго сказала Марина. – А ну-ка пусти.
Молодой человек глухо застонал и с силой прижал ее к себе.
– Быстро отпустил, дурак! – скомандовала девушка. – Фу, убрал руки! Я закричу!
Тишину разрезал низкий рокочущий звук, будто кто-то с силой вел ржавым плугом по асфальту. В глумливом сиянии луны мелькнуло искаженное трансформацией лицо Кирилла: крошечные налитые безумием глазки, клыки-иголки, вспухшие ноздри – кошмарная маска ночного хищника.
Вопль умер на губах Марины.
Сгорбленный силуэт ее нового знакомого неуловимо, резко вырос. Бесшумно, с проворством обезьяны он подхватил девушку – и в несколько прыжков вскарабкался высоко вверх по стволу старого тополя. На землю посыпались сухие ветки. Здесь, под звездами, вампир принялся жадно есть, бросая быстрые взгляды вокруг.
На балкон вышел седоусый мужчина в семейных трусах, не спеша закурил. Ему не спалось в такую дивную ночь. К тому же под окнами кто-то крикнул – стало интересно, что там… И упырь скользнул в Сумрак, прижимая к груди обмякшее тело, словно кусок мяса. Балкон был так близко, что, если бы вампир захотел, он мог вытянуть уродливую лапу и коснуться щеки человека. Но тот видел только старый спящий тополь, безлюдный переулок и теплое, дышащее умиротворением звездное небо. Мужчина сладко зевнул, бросил окурок вниз и ушел в дом.
И вампир снова впился в яремную вену, разрывая на Марине одежду.
– Он не использует Зов.
Мы стояли на берегу Патриаршего пруда, и легкий утренний дождь покалывал наши лица холодными иголками.
– Почему? Какие есть мысли? – спросил Скиф.
Фрейд присел на корточки, откинул прядь рыжих крашеных волос с лица мертвой девушки, бережно очистил ее шею от налипшей тины и мелкого мусора. Скорбно шевельнул седыми усами:
– Что я думаю, ты и так знаешь, – он взглянул на меня, – а что скажет стажер?
– Красивая девушка, – сказал я.
Скиф покачал головой:
– Тебя не об этом спросили.
– Мне кажется, красоту тоже нужно отметить. Убийца выпивает не кого попало. Все его жертвы – молодые девушки, и все – очень привлекательные.
– Допустим. Что еще?
– Сюда смотри, – подсказал Фрейд, указывая на шею.
Я кивнул:
– Обычно вампир обходится одним аккуратным укусом. Здесь множественные раны, как будто он прерывался и снова возвращался к еде. Вряд ли что-то ему мешало – скорее, он новичок и сильно нервничал.
– Ошибка, – ответил Скиф, и единственный глаз его стал ледяным, – это далеко не первая жертва…
– Девятая, о которой нам известно, если быть точным, – вставил Фрейд.
– У него достаточно опыта. Кроме того, его ведет инстинкт. Как для тебя естественно ходить или жевать, так для упыря – найти нужную вену на теле и сделать прокол. Он искусал ей всю шею не потому, что не умеет питаться.
– А почему?
Скиф молча смотрел на меня. Я опустился на корточки рядом с экспертом. Тело убитой было полностью обнажено, грудь и бедра расчерчены глубокими запекшимися царапинами. Платьице нашлось на берегу – изорванный кусок дешевого турецкого шелка. В воде мокла белая сумочка из кожзаменителя. И нигде даже капли крови. Он выпил все.
– Упырь был очень голоден, – предположил я.
– Ошибка, – повторил Скиф с презрением. – Для чего он раздел жертву?
– Вампир – нежить. Разве нежить станет насиловать девушку? Ему нужна ее кровь.
– Плохо ты знаешь вампиров, – грустно рассмеялся Фрейд, – если он молод и недавно инициирован – еще как станет. Более того, во всей этой вампиристике есть какая-то нездоровая эротичность. Мальчики обычно кусают девочек, девочки – мальчиков…
Настоящее имя эксперта-криминалиста было Анатолий, но в нашем маленьком тайном Дозоре по именам друг к другу не обращались. Скиф довел конспиративную составляющую работы почти до идиотизма. Если настоящие имена мы еще знали, хотя и не употребляли, то фамилии, личные адреса, подробности биографии – этого знать мы не имели права. Все знал только он один.
Я дал бы Фрейду на вид лет шестьдесят, но о настоящем возрасте оставалось только догадываться. По крайней мере в его случае было понятно, откуда взялась такая кличка – Анатолий любил психологию и даже внешне слегка походил на австрийского доктора: высокий чистый лоб, седеющие волосы, пронзительный взгляд, аккуратная бородка и усы, полускрывшие иронично очерченный рот.
– Итак, – продолжал эксперт, – он одновременно удовлетворяет два инстинкта, оттого и некоторая небрежность укусов. Скорее всего это молодой, потенциально очень сильный вампир, недавно узнавший о своих способностях – и слетевший с катушек.
– Не обязательно, – ввернул Скиф.
– Я же сказал «скорее всего», – отбился эксперт, – еще одно: питается он часто, девять жертв за полтора месяца. Его сила быстро растет. Ловить тварь будет сложно: как я уже сказал, он не использует зов. Знаешь, Кот, что это такое?
– Вампиры иногда подзывают выбранную жертву песенкой, – вспомнил я.
– Это не совсем песенка, но в целом верно. Молодые и неопытные кровососы обожают подцеплять жертву Зовом. Мы можем его услышать, локализовать и привлечь «певца» к ответственности. Им нравится контролировать жертву – меньше риска, что та убежит; молодняк похваляется своими способностями друг перед другом. Наш клиент не из таких.
– Может, он просто не обучен, – пожал я плечами.
– Нельзя же быть таким наивным, – процедил Скиф.
– Ты звал меня в Дозор не на роль сыщика, – не сдержался я.
Фрейд вжал голову в плечи и незаметно от шефа постучал пальцем по лбу: думай, что говоришь. Но вопреки ожиданиям Скиф отреагировал довольно мягко:
– Мы все делаем одно дело, Кот, – вне зависимости от специализации. Роли весьма условны. Кто знает, какие навыки понадобятся тебе в будущем.
– Почему мы вообще занимаемся вампиром? – хмуро спросил я. – Разве это не дело Большого Дозора?
– Большой Дозор отрабатывает основную версию. Мы проверяем другие.
Несколько секунд я прожил в надежде, что Скиф объяснит подробнее, но потом вспомнил, с кем имею дело, – и махнул рукой. Мои коллеги склонились над трупом и принялись обсуждать характер укусов. По расстоянию между клыками выходило – челюсть не маленькая, значит, упырь довольно крупного телосложения.
Я спустился к воде.
Никогда не понимал, почему Патриарший пруд называют во множественном числе. «Сегодня вечером на Патриарших прудах будет интересная история!» Наверное, раньше их было несколько, но сейчас-то что? Сейчас, в конце апреля 1998 года, – это большая, одинокая, подернутая зеленой пенкой лужа. По берегам тут и там белеет мусор, пробивается весенняя трава.
Ночной Дозор, конечно, уже все обшарил тут. Что можем мы?
Я пошел вдоль берега пруда. Над водой низко нависали ветви ив и тополей, от Садового кольца доносился шум редких машин. Скоро люди поспешат на работу, кто-нибудь будет пробегать мимо берега и наткнется на тело. Затем все как принято – милиция, равнодушные санитары «Скорой», плач и крики родни… а мы отправимся спать, набираться сил перед следующей ночью.
Что-то на поверхности пруда привлекло мое внимание.
Я сел у кромки воды, но отсюда обзор был только хуже. Что-то слегка покачивалось в такт мелкой ряби на пруду, скрытое под водой в нескольких метрах от берега.
Коллеги остались далеко позади, я решил не звать их на помощь, пока не разберусь сам, – хватит мне на сегодня насмешек.
Я схватился за ствол старого раскидистого дерева, добрался до развилки, подтянулся и сел на толстой исцарапанной птицами ветке. Птицами? Забыв ненадолго о пруде, я достал фонарик и принялся осматривать ствол. Каких размеров должна быть птица, оставляющая когтями такие глубокие шрамы на коре?
Обхватив руками ветку, я пополз вперед, как лемур. Здесь дерево низко нависало над водой, и можно было разглядеть зеленоватое, покрытое тиной дно.
Там…
Я почувствовал, как ладони мгновенно вспотели, и крепче вцепился в дерево, чтобы не упасть.
Девушка на дне пруда казалась живой. Ее длинные светлые волосы плыли по воде, их я и заметил с берега. Голубые широко распахнутые глаза смотрели вверх, прямо на меня; в них не было страха – только печаль и немой вопрос.
Сходство с Нелли было лишь отдаленным, но я отчего-то легко представил, как она лежит на дне пруда вместо этой незнакомой девушки – обнаженная, со следами укусов, заметными даже сквозь мутную воду.
– Скиф! – сипло прошептал я. – Скиф!
Я обычно приезжал в офис раньше других, когда закатное солнце еще скользило вдоль горизонта, но шеф, как правило, уже был на работе. Он встречал меня сдержанным кивком головы и объяснял задачи на ночь (пока я стажер, мое главное дело – обучение). «Офис» представлял собой небольшой склад во дворах в районе Шаболовки. Ни у кого из нас не было чего-то вроде собственного кабинета, за исключением, разумеется, Скифа. Один зал ребята оборудовали для тренировок, второй – под тир. Под утро стрельба там порой шла такая, словно сошлись в поединке две банды – в первую рабочую ночь я был уверен, что жильцы соседних домов вызовут спецназ, но когда вышел за дверь, убедился: во двор из офиса-склада не долетает ни звука.
– В силовом столкновении мы используем боевые заклятья, – говорил шеф, – но важным преимуществом будет физическая сила и владение оружием с подготовленными пулями. Амулеты надежно защищают ваши мысли и придают сил – но в бою против мощного соперника они не спасут.
Поэтому обращаться с оружием учились все. Тренировал нас или сам Скиф, или его помощник по боевой подготовке – Квинт; оба были магами уверенного второго уровня.
До моего появления в Тайном Дозоре насчитывалось семь Иных. Я стал восьмым. Каждый носил на шее янтарный амулет, заряженный кем-то повыше нашего одноглазого вождя. Официально в Ночном Дозоре работал только он, остальные числились в штате фирмы по оказанию неких консультационных услуг. Изредка я бывал в офисе Ночного Дозора на Соколе – и, откровенно говоря, он мне понравился куда больше нашего плохо освещенного, но хорошо простреливаемого склада. В Большом Дозоре царила деловитая суета, слышались шутки в курилке, и чувствовалось дыхание по-настоящему серьезной силы. На нашей же маленькой компании лежал отпечаток мрачной личности Скифа. Здесь каждый занимался своим делом, подчас скрытым даже от коллег. Мы все словно готовились к какому-то важному событию, которое никак не наступало.
Единственный старенький факс находился в кабинете у шефа. Единственный компьютер стоял в крошечном подсобном помещении. Чаще всего он был выключен или использовался как музыкальный центр Нелли, приносившей на работу свои диски с песнями:
Полыхают в синеве города, Остывает на ветру горизонт, Нам с тобой одна забота навсегда, навсегда: Радуга над боем, Радуга над пеплом, Радуга над копотью, Бесконечный апрель. Над тобой небесных рек берега. Подо мной подземных вод молоко. Нам с тобой одна дорога на века, на века: Радуга над бездной, Радуга над ямой, Радуга над пропастью, Безнадежный апрель. Бережет зима своих мертвецов. Стережет своих гостей теремок. Лишь одно для нас с тобою ремесло, ремесло: Радуга над миром, Радуга над мраком, Радуга над кладбищем,Негасимый апрель…[4] * * *
Однажды вечером Скиф встретил меня на пороге офиса.
– Идем со мной, Кот.
Мы зашагали через дворы куда-то в сторону Донского монастыря. Весна только начиналась, и нам приходилось перепрыгивать через грязные ручейки и целые озера снежной кашицы. Я не задавал вопросов – все равно шеф скажет ровно столько и не больше того, что мне нужно знать. Остановились мы в тени нового жилого комплекса из белого кирпича, у основания которого пчелиными сотами наросли гаражи. Скиф сделал короткий жест рукой (я ждал магию, но то оказался всего лишь электронный ключ), и дверь одного из гаражей с гудением поднялась.
В тусклом свете единственной лампочки перед нами поблескивала красными полированными боками машина.
– Твоя? – решился я нарушить молчание.
– Наша. «Renault Alpine 610». Попробуешь?
Я поймал ключи на лету и прыгнул в водительское кресло.
Машина, конечно, была великолепная. Мы прокатились по району, взметая колесами воду из луж. Сзади в этой модификации были два места для пассажиров, хотя мне казалось – «Альпин» машина двухместная. Кроме того, я чувствовал тут и там в салоне какие-то магические приспособления, но все это только предстояло изучить.
– Она и без магии за пять секунд разгоняется до ста километров в час, – снисходительно сообщил Скиф, – а уж если ей помочь…
На Ленинском проспекте я распробовал настоящую скорость. Влажные пятна света стремительно улетали назад. Не прошло и нескольких минут, как мы оказались на Киевском шоссе. Дежурный на посту ГАИ при выезде из города даже не повернул головы в нашу сторону.
– Ключи оставь у себя, – Скиф мрачно взирал на мои манипуляции с рулем и коробкой передач, – только без надобности не гоняй.
– Не буду. Спасибо, шеф.
Мы медленно вкатывались задом в гараж, когда он добавил:
– Одно условие: об этом месте никому ни слова.
– О гараже?
– Это не просто гараж.
Я ждал пояснений, но уже не удивился, когда их не последовало.
– Даже нашим ни слова?
– Тем более нашим. Если кого-то повезешь по служебной надобности, высаживать и подбирать его будешь у офиса.
– Слушаюсь.
Как ни странно, меня даже тронула та история. Шеф доверил мне, новичку, некое секретное дело, и это льстило.
* * *
– Ты ведь тоже его ученица, – спросил я Нелли, – он и с тобой так общается?
– Он со всеми так, – едва заметно усмехнулась девушка, – не надо думать, что ты какой-то особенный.
Мы сидели с ней у компьютера в подсобке и пили кофе, наблюдая в открытую дверь, как ребята под присмотром Квинта отрабатывают в зале ката[5].
– Где он потерял глаз?
Нелли пожала плечами:
– Я знаю только, что его учителем был сам Гесер, давно – спустя несколько лет после войны. В молодости Скиф полюбил девушку из Дневного Дозора, и эта история кончилась как-то грустно.
– Такие, как он, способны влюбляться? И откуда тебе это все известно?
– От Темных.
Я поперхнулся кофе. Нелли отставила чашку:
– Раз уж мы заговорили о них, шеф просил показать тебе кое-что.
Она повернулась к компьютеру, ввела сложный пароль, пролистала несколько папок с бессмысленными цифровыми кодами вместо названий:
– Вот она, доска почета нашего города. Герои один другого краше.
На меня с экрана смотрели несколько в основном неприятных лиц, из них я с ходу узнал брюзгливого старика Гантрама и хорошенькую ведьму Алису.
– Конкурирующая фирма? – догадался я.
– Если есть Тайный Ночной Дозор – закономерно, что при Дневном Дозоре существует аналогичная структура. Гантрам у них за главного, но он фигура скорее номинальная. Он появился в Москве в середине девяностых – немецкие Темные прислали для обмена опытом. Как ты понимаешь, семьдесят лет до этого контакты с Европой у нас были эпизодические, теперь изучаем друг друга. У нас тоже есть сотрудник из-за руин Берлинской стены.
Нелли имела в виду Куно, нашего немецкого стажера.
– Ходят слухи, – продолжала она, – когда немцы прислали в Москву Гантрама, Завулон долго смеялся и потом попросту убрал его от себя подальше, отправив в Тайный Дозор крючкотворствовать в протоколах. По-настоящему за их шайкой присматривает Алиса Донникова.
– Красивая, – сказал я, глядя на фото.
– Завулон тоже оценил ее по достоинству.
– Серьезно? Бедная девушка.
– Уверена – она так не считает.
Я посмотрел на Нелли:
– Думаю, ты гораздо красивей этой Алисы.
Светлая волшебница опустила ресницы:
– Мы слишком разные, чтобы нас сравнивать. Не отвлекайся.
Экран заполнила фотография смазливого смуглого брюнета.
– Это Леонид. Когда-то работал в КГБ, теперь занимается у Гантрама разведкой. Третий уровень Силы. Опытен в интригах и хитер, но боец из него слабоватый.
Пухлое, недовольное личико подростка, похожего на медвежонка. Колючий ежик волос, маленькие внимательные глазки. Не сразу, но я узнал в нем бритоголового паренька, что пытался меня задержать на перроне станции «Киевская».
– Этого я знаю.
– Его кличка Гуня. Мечтает стать крутым боевиком. Пока что пятый уровень его предел.
Следующий. Невыразительное худое лицо. Плохо выбритые щеки. Запавшие темные глаза с мешками век.
– Николай. Техник. Седьмой уровень.
На следующем кадре – мужчина средних лет, красивый и обаятельный, с искусно уложенной прической, с искристой улыбкой в глубине глаз.
– Он точно Темный? – удивился я.
– Олег, второй уровень. Опытный боевой маг. Реальный возраст – по меньшей мере восемьдесят лет. Очень опасен и силен. Запоминаешь?
– Как тут забыть…
– Идем дальше. Вот главная звезда этого бродячего цирка.
Очень бледное, вытянутое, холеное лицо. На первый взгляд – лет восемнадцать-двадцать, одного внешнего возраста с Нелли. Черные волосы, красиво обрамляющие лоб. Надменный, порочный взгляд и снисходительная усмешка. Таких красавчиков обожают восторженные старшеклассницы. Фото было сделано скрытой камерой с большим увеличением. Красавчик что-то втолковывал Гуне и Николаю. Подросток с лицом медвежонка явно мечтал оказаться подальше, а в глазах худощавого Николая плескался самый настоящий страх.
– Его называют Сет, но мне известно его настоящее имя… Дориан, – голос Светлой волшебницы дрогнул, – всегда безукоризненно одет, обаятелен, за словом в карман не лезет. Реальный возраст неизвестен. Реальный уровень Силы – неизвестен. Предполагаем, что не ниже второго.
Я осторожно наблюдал за Нелли. Девушка побледнела, словно близко увидела змею.
– Я уже встречался с ним – в тот день, когда я залез к Маклеру. Сет, Алиса и тот чахоточный Гуня пытались меня взять в метро. Мне, конечно, тогда повезло – но я справился с ними.
– Если еще раз встретишь его – не разговаривай. Лучше убегай. Даже Гантрам ненавидит Сета. А Завулон не просто так поручает ему самую опасную работу. Они не могут его контролировать и боятся.
– Чем вы заняты тут, в потемках, ребятишки? – В комнату как ураган ворвалась Женька, боевой маг-перевертыш. Ее длинные рыжие волосы походили на медное пламя. – Почему отлыниваете от тренировки?
Она шутливо прихватила нас с Нелли за шеи, словно хотела удушить в объятиях. От Жени пахло разгоряченной кожей, адреналином и счастьем. Вот кто в нашей организации был всем доволен.
– Какие гнусные рожи. – Женька посмотрела на экран. – Выходи, Котяра. Спорим, я тебя уложу на лопатки меньше чем за минуту?
Я сбросил свитер, и мы перебрались на татами. Женя в боевой стойке, будто пританцовывая, пошла на меня. Я принял стойку дзенкуцу-дачи.
– Лучше двигайся, не стой столбом, – посоветовал Квинт, широкоплечий лысеющий дядька в спортивном костюме с гербом СССР на груди, – так она тебя легко опрокинет.
В желтых глазах Женьки скакали чертенята. С мяукающим криком она прыгнула на меня, осыпая ударами в корпус и голову. Я отбился, хотя руки от запястий до плеч заныли, словно их обработали битами десяток гопников.
Затем дважды нанес удар ногой маваши гэри, целясь в голову – но без особой надежды дотянуться: Женька двигалась, как Брюс Ли в расцвете карьеры.
– Рысь, в следующий раз контратакуй в опорную ногу, – прокомментировал Квинт.
Рысь – это кличка Жени. И в рысь она может перекинуться в любой момент – вот тогда мне в бою точно ничего не светит. Способности у нее гораздо выше средних; Скиф даже верит, что со временем Рысь превзойдет по Силе любого из нас. Два года назад, когда шеф только начал собирать команду, он встретил худенькую рыжеволосую выпускницу детского дома на вокзале в Екатеринбурге. Она пыталась украсть пару беляшей и бутылку пива себе на завтрак – и так оказалась в милиции. У Женьки были порок сердца, гепатит С и колючие манеры пацана с городских окраин. За пару лет в Дозоре она превратилась в красивую и спортивную молодую девушку, способную без всякой магии отправить в нокаут любого амбала.
– Давай, давай, – шепчет она с ухмылкой, а под веснушчатой кожей перекатываются бугорки мышц. На правом плече у девушки татуировка: ангел сияющим мечом поражает дракона.
Мы обменялись еще одной серией ударов. Женя начала меня теснить.
– Кот, не зевай, – сказал Квинт, – быстрее, быстрее двигайся.
Не могу я быстрей. У меня Кот – только прозвище, а моя соперница и в самом деле из семейства кошачьих. С ними в скорости соревноваться – безнадежное дело. Единственное, на что я могу рассчитывать в бою с рысью, – это мускулы.
Женька рванулась вперед, поднимая ногу для удара; и я не стал уходить, лишь слегка повернул корпус, надеясь, что удар пройдет вскользь. Так и вышло – я ухватил девушку за плечи и приемом дзюдо бросил на татами.
– Ужасно, – махнул рукой Квинт, – подите прочь с моих глаз, мелюзга. Дети во дворе – и те дерутся лучше.
– Ты ведь поддалась. – Я шипел от боли, прижимая смеющуюся Рысь к татами. – Черт, ты могла довернуть ногу, но не стала. Зачем?
* * *
Это случилось еще в январе, вскоре после моего прихода в Дозор.
Вместо старого громоздкого мобильника мне выдали новенький «Nokia 1610», современный и компактный.
Он затрезвонил около шести вечера, когда за окном уже стемнело.
Я взял трубку, продирая глаза. Не привык еще к новому графику жизни.
– Немедленно приезжай в центр, – прошелестел голос Скифа, – встретимся в метро «Новокузнецкая». Возьми такси.
И телефон отключился.
До «Новокузнецкой» от моей «Коломенской» три остановки. Какое такси? Экономия минут пять выйдет. Но я все же послушался и поймал на улице машину.
Скиф ждал меня в центре зала.
– Запомни эту девушку. – Он показал фото, сделанное на «Polaroid».
Девушка мне понравилась. Очень миленькая, молодая. В нарядной шубке, с сумочкой в руках. И печальная. Фотограф подловил ее в толпе, идущей через пешеходную «зебру» у Красных Ворот. Я рассматривал фото, запоминая детали внешности.
– Только не говори, что нужно ее ликвидировать как ненужного свидетеля.
– Ее имя Светлана. Сегодня примерно в одиннадцать часов вечера она должна ехать в поезде метро по Кольцевой линии от «Комсомольской» в сторону «Курской». В вагоне будет находиться наш агент. Я изучил линии вероятности его судьбы. Они должны встретиться там в это время, это очень важно.
– Так нет ничего проще, – пожал я плечами, – внушить ей…
– Магию использовать мы не вправе, – оборвал Скиф, – мы обязаны придерживаться Договора.
Вот это новость!
– Мы, конечно, обязаны, – усмехнулся я, – но если дело такое важное, почему бы не допустить пустяковое вмешательство?
– Потому что Темные тоже интересуются этим делом. И следят за ней.
Вокруг нас бурлила, галдела, шаркала тысячей ног толпа. «Новокузнецкая» в час пик всегда забита бегущими во все стороны массами людей, словно в Битве народов под Лейпцигом.
Неплохо, подумал я. Пойди туда – не знаю куда. Сделай так – не знаю как.
Следующей мыслью было: это испытание. Я с прищуром поглядел в единственный глаз шефа.
– Никаких дурацких тестов, Кот. Это боевое задание.
Интересно, почему же его поручают новичку…
– А нашего агента нельзя к ней направить? – предложил я.
– Он сейчас в необычном состоянии. Трогать его мы вообще не имеем права.
– Может, свести их еще как-то, в другом месте, к примеру? Адрес этой красавицы известен?
– Нет, адреса мы еще не знаем. Я изучал линии вероятности утром, днем мне удалось найти ее в городе и сделать фото. Сейчас Куно присматривает за ней. Встретиться они с агентом должны именно там и именно сегодня, завтра будет поздно.
– Почему?
– Слишком много вопросов, стажер. Увидишь ее – сам поймешь.
– Ладно, где она?
– Когда я тебе звонил – была в книжном магазине на Пятницкой. Сейчас перешла пешком через Большой Москворецкий мост и по Васильевскому спуску двигается в сторону Охотного Ряда.
– Значит, на «Театральную». Поехали.
Мы втиснулись в набитый людьми вагон. Ну почему все происходит именно в разгар часа пик?
– Есть вводные – в какой поезд и вагон ей надо сесть? – перекрикивая шум метро, спросил я.
– Известны только примерное время и место.
– Я могу позвонить ей и предложить встретиться на Кольцевой линии, например, на «Белорусской». А потом пусть садится в этот вагон. Можем попробовать.
– Я думал об этом, – сказал Скиф, – нужен какой-то очень серьезный предлог для встречи. Ты бы приехал поздним вечером на свидание с незнакомым человеком?
Мы поднялись на площадь Революции. Несмотря на ветер и холодный липкий снежок, здесь толклись продавцы газет, матрешек с физиономией Ельцина, советских значков с бородатыми вождями и аудиокассет с песнями самого странного политического содержания. У обклеенного афишами строительного забора собрался небольшой митинг, оратор сипло бубнил в мегафон. Поодаль редкими стайками бродили иностранные туристы с кумачовыми от впечатлений и русской водки лицами. Все-таки сказывается близость Исторического музея (бывший музей Ленина), его окрестности насыщены соответствующей энергетикой.
Скиф поправил в ухе горошину наушника:
– Куно, ты с нами?
Я тоже включил рацию. Это не так удобно, как мобильный телефон, но безопасней.
– Объект в ГУМе, – ответил Куно. В его речи слышался едва уловимый акцент. – Поднимается на второй этаж.
Раздвигая плечами толпу, мы направились к главному универмагу.
Спустя несколько минут я уже наблюдал нашу цель. Светлана медленно шла вдоль витрин бутиков, помахивая сумочкой. В таких магазинах вещи простой девчонке не по карману. Остается гулять, как в музее.
Я посмотрел на Светлану сквозь Сумрак и перестал дышать.
Черт возьми!
Над головой у девушки медленно вращался косматый черный вихрь. На практических занятиях нас учили, как классифицировать и нейтрализовать подобные явления. Но никогда еще я не видел воронки такой силы. Кто же тебя так проклял, бедная?
Я остановился в замешательстве, поискал глазами Скифа.
– Работай, – прошелестел в ухе его голос, – только осторожно. Они тоже здесь.
Я оглянулся. По галерее третьего этажа шел паренек в зеленой куртке, делая вид, что говорит по телефону. Его губы шевелились, но не издавали ни звука… вот он подошел к перилам ограждения, как бы невзначай бросил взгляд вниз, на девушку.
Темный.
– Уже без двадцати семь, – напомнил Скиф.
Знаю, знаю… Я слегка ускорил шаг и вскоре был за спиной у Светланы. Кто может так ненавидеть молодую женщину? Если мы не вмешаемся в ближайшее время – судьба ее незавидна. А чем заняты мы? От близости мрачного вихря, нависшего над головой, как туча, у меня во рту стало сухо и горько.
Не подходи слишком близко. Нельзя, чтобы она увидела и запомнила тебя.
Когда Света поравнялась с лестницей, я резким движением вырвал у нее из рук сумочку и в два прыжка, не оглядываясь, скатился на первый этаж. Еще минута – и я в подворотне на Никольской улице.
Чувствуя себя законченным мерзавцем, я открыл застежку из фальшивого золота. Паспорт. Косметичка. В потертом кошельке фотография пожилой женщины (мать?) и четыре хрустящие пятирублевые купюры с изображением Великого Новгорода. Книга в мягкой обложке. «Медицинская микробиология, иммунология и вирусология»… Она что, еще и доктор? Прекрасно, я обворовал врача. Нужно было вступить в Светлый Дозор, чтобы перестать грабить всякую нечисть и начать грабить хороших людей.
Вот оно. Потрепанная записная книжка, обернутая синим шершавым пластиком. Я развернул ее на букве «Д».
– Есть ее домашний номер, – сказал я.
– Хорошо, – бесстрастно ответил шеф, – Куно, продолжай наблюдение. Всем остальным – встречаемся на стоянке у главного входа в гостиницу «Москва».
Я спрятал сумочку под куртку и, подняв воротник, побрел под мокрым снегом через проулок обратно на площадь Революции.
Ребята собрались у машины – шеф, Квинт и наш водитель Костя по прозвищу Байт. Ого, если и Квинт здесь – дело очень серьезное.
– Садитесь, – бросил Скиф, – сейчас Светлана общается с милицией. Сумрачный германский гений отследит ее до дома.
Байт вырулил на дорогу, и мы не спеша поехали в сторону Китай-города. Снежная жижа прекратила течь с неба, и ощутимо похолодало. К ночи улицы превратятся в сплошной каток.
На часах было без четверти девять, когда Куно позвонил Скифу.
– Простите, ребята. Я, кажется, потерял ее.
Шеф включил громкую связь.
– Где ты видел ее в последний раз?
– Она написала заявление в дежурной части милиции в Петровском переулке и отправилась домой. На выходе из метро «Перово» как сквозь землю провалилась. Простите. Моя вина.
– Обсудим это потом, – тихо, ничего не выражающим и оттого особенно страшным тоном выдал Скиф. – Она скоро будет дома. Работаем дальше.
Костя остановил машину на Садовом, у Курского вокзала. Я вошел в будку таксофона и по памяти набрал домашний номер Светланы. Длинные, длинные, длинные гудки…
Еще не добралась. А если с ней что-то случилось? Видел воронку? Вдруг ты спровоцировал ее на прорыв?