Признаться, я слышала раньше о живых скульптурах, но не думала, что когда-нибудь мне доведется такую увидеть. И я не пожалела времени, чтобы обойти статую кругом и убедиться, что она вся такая. Заодно выяснить, что безопасная зона простиралась всего на три шага от каменного чуда. Дальше – все, стена, настоящий заслон из ветра и мокрого снега. А ближе к краю площадки ветер усиливался настолько, что мог легко подхватить и играючи швырнуть за парапет, благо обледеневшие камни этому способствовали.
Самое хорошее место оказалось у дракона под крыльями – туда вообще никакая непогода не доставала. Пол там оказался сухим и таким же теплым, как статуя. Вокруг – ни пылинки, хотя скульптуре наверняка было немало лет. А нижний краешек правого крыла к тому же еще и загибался внутрь. Так что при желании на него можно было присесть или откинуться на каменную перепонку, наслаждаясь бушующей бурей и чувствуя себя при этом в полной безопасности.
Выбираясь из-под крыла, я твердо решила, что обязательно вернусь сюда вечером. А может, и поутру пораньше встану. Кто хотя бы раз побывал в горах на рассвете, меня поймет – это трудно описать словами. Драконы там, не драконы, добрые или злые, но я себе никогда не прощу, если упущу возможность полюбоваться на здешние закаты. Главное, чтобы проход в стене не закрылся. И чтобы преподаватели о нем не прознали – вряд ли им понравится, что одна из учениц путешествует по крыше в неурочное время.
Больше ничего интересного на площадке не нашлось, да и подмораживать стало. Так что я поспешила юркнуть в приветливо зияющий ход и, шмыгая носом, отправилась обратно в комнату, прикидывая, чем еще заняться до вечера. Общаться с соседями запрещают, есть не дают, спать еще рано, а других ходов по пути не обнаружилось…
Впрочем, занятие для меня все же нашлось. И, как водится, совершенно случайно. Просто, устав маяться от безделья, я в конце концов уселась за пустой письменный стол, потеребила поднадоевший браслет и, ни на что особо не надеясь, вздохнула:
– Книжку бы сюда, хоть какую-то… про драконов, к примеру.
И была щедро вознаграждена за догадку – у стола чуть ножки не подломились, когда на него рухнула тяжелая кипа книг, которая едва не погребла под собой и меня. Под потолок взвилось густое облако пыли. Жалобно скрипнула прогнувшаяся столешница. А я, проморгавшись и прокашлявшись, в радостном изумлении окинула свалившееся с неба сокровище, а потом прочитала надписи на корешках, довольно потерла руки и, уже понимая, как будет строиться наше обучение, потребовала:
– А теперь пусть останутся только книги с реальными фактами о крылатых монстрах…
Надо ли говорить, что из-за стола я выползла далеко за полночь – уставшая, с покрасневшими глазами, дикой головной болью и с онемевшей от браслета рукой. Видимо, в Школе строго относились к режиму, и за несоблюдение правил нерадивым ученикам полагалось наказание. Но мне и трещащей головы вполне бы хватило – разбирать причудливые закорючки, которые только при постоянной концентрации начинали складываться в нормальные буквы, оказалось невероятно тяжело. Я весь вечер промучилась, но с горем пополам одолела лишь треть первой книги. А толковой информации добыла и вовсе с ноготок.
Иными словами, спать я ложилась разочарованной. А встала и вовсе разбитая, будто на мне всю ночь воду возили. Потому что, как оказалось, кошмары не собирались покидать меня даже на Атолле, и проклятый ящер опять всю ночь сидел напротив, нервируя мой и без того издерганный разум. Но, что самое мерзкое, я снова умудрилась замерзнуть – поутру пришлось разгибаться со скрипом, проклиная здешние сквозняки и свои вчерашние подвиги, из-за которых у меня, похоже, начиналась простуда.
Книги, кстати, бесследно исчезли, оставив после себя безупречно чистый стол и неизменную стопку бумаги. Но быстротечный эксперимент, проведенный тут же, в ночной сорочке и с вынужденным приплясыванием на холодном полу, наглядно доказал, что это временное явление. И при желании я в любой момент могу вернуть пропавшую литературу.
Успокоившись на этот счет, я юркнула под горячий душ, где наконец-то согрелась. Затем с ворчанием натянула дурацкую униформу и, проглотив безвкусный завтрак, поплелась на урок. Но и там меня ждало сплошное разочарование, потому что вместо вчерашнего мастера Дабоша нас уже поджидал другой тип. Гораздо более серьезный. Который при виде меня (да, я снова явилась последней) нехорошо сощурил глаза и процедил:
– Садитесь.
Глаза у него, кстати, оказались темными, как сливы, почти черными. А вот кожа, напротив, такой же светлой, как у меня. Длинные седые волосы, заплетенные на висках в две причудливые косички, были собраны в конский хвост, но старым этого человека я бы назвать не посмела – на гладком худом лице не было заметно ни единой морщинки, ни складочки. Оно было словно вырублено из камня: жесткое, с острыми скулами, о которые, казалось, порезаться можно. С тонкими, больше похожими на две ярко-алые черточки, нитками губ… Неприятное лицо. А голос и того хуже. Что же касается взгляда, единожды его поймав, я замерла, ощутив, как сердце предательски пропустило удар, а потом поспешила опустить глаза, тщетно пытаясь отделаться от мысли, что рядом со мной находится хищный и очень голодный зверь, для которого я – не более чем добыча.
Я с трудом поборола желание развернуться и уйти через ТУС. После чего упрямо сжала зубы, как можно спокойнее опустилась за парту и выпрямилась, радуясь тому, что никто не видит, как у меня подрагивают колени.
– Теперь все в сборе, – сухо заключил незнакомец, одетый в такую же униформу, как и мы. Только светло-серого цвета и без нашивки на рукаве. – Насчет урока не переживайте – он пройдет, как положено, но прежде я должен сообщить вам правила, действующие в этом заведении. Во-первых, никто из вас ни при каких обстоятельствах, за исключением моего прямого приказа, не должен покидать ту часть Школы, карта которой уже заложена в вашу память. Во-вторых, никто из учеников не имеет права находиться вне своих комнат после наступления темноты. Время отбоя легко определить по погоде за вашими окнами – наложенная на них иллюзия, правда, не соответствует реальному положению дел, но это сделано исключительно для вашего удобства.
Я поморщилась. Хорошо хоть объяснил, а то я бы до вечера голову ломала, почему погода на крыше одна, а в окнах совсем другая. После чего попросила бы очередную книгу и прочитала обо всем самостоятельно.
– Далее. Поднимите руки те, кто не справился с домашним заданием.
Под пристальным взглядом незнакомца мне стало неуютно. Тисса сгорбилась и едва под парту не залезла, прячась от страшного чужака. Мальчишки напряглись, словно завидевшие хищника олени. Рук, впрочем, не поднял никто.
– Хорошо, – так же бесстрастно проронил мужчина. – С сегодняшнего дня все действия в ваших комнатах будут осуществляться исключительно мысленными командами: открытие и закрытие дверей, работа душевых, свет, подача еды, книг, чистка одежды… Браслеты вам в этом не помогут. Поэтому я повторяю свой вопрос: кто не справился со вчерашним заданием? Кому из вас требуется помощь?
От его голоса я тоже непроизвольно напряглась, хотя проблем у меня точно не было. А вот Тисса, судя по затравленному виду, испытывала очень сложные чувства, среди которых все явственнее проступал самый обычный страх.
Наконец она на что-то решилась и, втянув голову в плечи, жалобно прошептала:
– Мне…
– После урока расскажете мастеру Дабошу о своих затруднениях. Еще кто-то? Арре Иридан? Арре Матиас?
Сидящие передо мной мальчишки помотали головами.
– Арре Риер? – повернулся мужчина, и надменный паренек рядом со мной тоже сделал отрицательный знак. Вот, значит, как его зовут? Надо запомнить.
– Арре Хейли?
Я стиснула зубы и вскинула голову, заставив себя посмотреть прямо в темные, как бездна, глаза незнакомца.
– Нет.
По моей спине пробежал холодок, сжавшиеся в кулак пальцы закоченели, а дыхание стало вырываться с трудом, словно в классе внезапно упала температура.
– Хорошо, – повторил мужчина, отворачиваясь, и от этого сразу стало легче. Невидимая тяжесть пропала, а к подушечкам пальцев снова начала возвращаться чувствительность. – Потому что больше вам помощь предлагать не будут, и со всеми трудностями вам придется справляться самостоятельно.
Ну и ладно. Не больно-то и хотелось, особенно от этого упыря.
– Сегодня вы сделаете только первый шаг на пути к вершине. Но он же станет для вас и последним, если вы не сумеете правильно расставить приоритеты. Чтобы стать Всадниками, потребуется большая работа над собой. Безусловно, это будет трудно. Возможно, даже больно. Но в конечном итоге, препятствия сделают вас только сильнее. Если, конечно, у вас хватит мужества их преодолеть.
Я тихонько вздохнула. Опять общие слова…
– Вероятно, кто-то из вас заметил некоторые странности и задается сейчас вопросом, почему мы не приветствуем общение между учениками? – резко сменил тему мужчина, и я вздрогнула от неожиданности. Творец! Он что, мысли мои читает?! – Отвечаю: потому что в данный момент вам необходимо сосредоточиться на себе. Учебный процесс выстроен так, чтобы помочь вам достичь нужной степени сосредоточения. Развить те умения, которым ранее большинство из вас не уделяло внимания. Для этого вам придется концентрироваться на каждой мысли, которая появится в вашей голове. На каждой эмоции, каждом желании. С максимальной отдачей, потому что только так вы научитесь выделять из вороха сиюминутных порывов то, что действительно необходимо. Без этого умения дальнейшее обучение будет бесполезным, поэтому на ближайшие полгода вы лишены возможности общаться с коллегами. Вопросы есть?
Я поспешила прикусить язык, чтобы не спросить лишнего. Почему-то это показалось благоразумным. И хоть вопросов в голове крутилось множество, пришлось снова уткнуть взгляд в пол и сделать вид, что меня ничто не интересует. Ежели чего, я потом у Дабоша спрошу, а не у этого типа. Дабош хоть не сожрет на месте, а от такого не знаешь, чего ждать.
– В таком случае я вас покину…
– О, милорд, вы уже здесь? – вдруг послышался от ТУСа почтительный голос преподавателя. – Простите, я не ожидал, что вы придете так рано. Все-таки начальный курс, да еще столь небольшой набор…
– Я уже закончил, мастер, – холодно отозвался «милорд». – Можете продолжать урок.
– Благодарю. Арре, когда в класс входит или когда его покидает высшее лицо Школы, нужно встать!
Я неохотно встала, скрипнув зубами и краем глаза отметив, что никто из соседей, в точности повторяя мои действия, так и не решился поднять голову. А потом едва слышно хлопнул закрывшийся портал, ощущение напряжения в комнате резко упало, и мы с облегченным вздохом вернулись на свои места.
– Ну вот и познакомились, – пробормотал под нос мастер Дабош, торопливо проследовав к своему столу. – Рановато, конечно, но куда деваться – когда начальство изъявляет желание познакомиться с учениками… Так, класс! Можете расслабиться и успокоиться – сегодня вы увидели директора нашей Школы – лорда Кая Эреноя. Правда, обычно он не удостаивает своим вниманием кандидатов до посвящения, но сегодня, видно, особенный день… или же кто-то из вас успел его заинтересовать.
Я нервно дернула щекой, вспомнив пронизывающий взгляд лорда.
Не завидую я тому, кем заинтересуется этот человек. Не знаю, кем он был раньше, но у него глаза убийцы. Я такие видела однажды, когда казнили главаря банды разбойников. Так вот, у него был похожий взгляд. Только тот человек смотрел на собравшуюся толпу затравленным зверем, а этот прекрасно сознавал свою силу. Но, что самое неприятное, за этой силой стояла еще и власть. Наиболее опасное, на мой взгляд, сочетание.
Я так и просидела весь урок под впечатлением от встречи, вспоминая, анализируя и делая выводы. Вслушиваться в голос лектора не было никакого желания, так что запоминала я абсолютно машинально. А когда пришло время уходить, тихо поднялась и, не задав ни единого вопроса, вернулась в свою комнату, борясь с настойчивым ощущением, что лорд Эреной зашел сегодня в класс не случайно.
Обед я на этот раз не пропустила – не было никакого желания второй вечер подряд оставаться голодной. Плотным ужином, как выяснилось, учеников здесь не баловали, так что следовало хорошенько подкрепиться перед прогулкой.
Да. Еще утром я твердо решила не останавливаться на достигнутом и любыми путями изучить хотя бы ту часть замка, расположение которой пряталось у меня в голове. Правда, достать эти сведения пока не удавалось, но во время обеда появилась здравая мысль воспользоваться книгами. Так что, добросовестно подчистив все тарелки и до дна опустошив кружку с компотом, я потеребила браслет и требовательно заявила в пустоту:
– Достань карту Школы. Доступную для меня часть.
Браслет не подвел – на стол вскоре шлепнулась потрепанная книжка в синей обложке. Не такая пыльная, как вчерашние, из чего я сделала вывод, что не одна я такая умная. Видимо, прежние поколения учеников тоже искали выход из устроенной преподавателями западни и осваивали доступные методы получения информации.
Книжка, правда, оказалась не ахти какой содержательной, но самое главное она сделала – позволила мне взглянуть на расположение основных коридоров Школы. И, что еще важнее, помогла вспомнить порядок нажатия завитков на моем персональном ТУСе. А еще в ней содержались названия помещений – таких, как оружейный зал для первого курса, учебные комнаты, лаборатория, библиотека, подвальное помещение первого и второго уровня… В ней даже зал живых картин был указан!
Вот с него-то я и решила начать знакомство со Школой. Все-таки книгами браслет меня более или менее обеспечивал, заниматься с оружием я пока не планировала, а вот живые картины – это действительно интересно.
Насчет домашнего задания я не волновалась. Свет загорался и послушно гас от малейшего движения моих бровей, шкаф исправно чистил одежду, а вода бойко лилась из всех кранов. Так что я со спокойной совестью собралась в поход и, справедливо рассудив, что в запретные помещения меня все равно не пустят, решительным (разумеется, мысленным) пинком распахнула дверь.
ТУС тоже сработал без проблем, выгрузив меня в мрачном, плохо освещенном коридоре, обставленном с той же «роскошью», как и возле моей комнаты: абсолютно голые стены, полное отсутствие украшений, за исключением лепнины на потолке, «веселенькая» серая расцветка… Красота!
Задрав голову и обнаружив высоко наверху теряющиеся в темноте светильники, я хмыкнула и уже испытанным методом велела им включиться. Они послушно отозвались, так что можно было не опасаться внезапно выскочивших навстречу углов или забытого на полу мусора. Дальше я пошла, сверяясь с отпечатавшейся в памяти картой, согласно которой нужный мне зал должен был найтись во втором ответвлении по правую руку, за третьей по счету дверью.
Он там и оказался. Правда, «зал» для него – весьма нескромное название. Так, небольшая комнатушка, до предела заваленная старыми стульями и разломанными табуретками. Но зато она была от пола до потолка увешана всевозможными картинами. На первый взгляд ничего особенного в них не было – простые рамы, никаких завитушек, обычная краска, разве что блестящая на свету чуть больше обычного… Однако стоило мне остановиться и всмотреться в одну из них, с цветущим лугом, как картина действительно ожила.
В одно мгновение захламленная комнатушка куда-то исчезла, и я, пошатнувшись, ощутила себя стоящей на самом красивом в мире лугу. Виднеющийся вдали лес, ослепительно синее небо над головой, пышное буйство цветов, нежный шелест травы… Я стояла как громом пораженная, позабыв обо всем на свете. Мои волосы развевались от поднявшегося теплого ветерка. Мою кожу ласкало летнее солнце. Под меховой курткой вскоре стало жарко, и я расстегнула ее, всем существом впитывая царящее вокруг умиротворение.
Я наслаждалась этим местом. Кружилась, как озорная девчонка, впервые в жизни увидевшая подобную красоту. Бездумно пила напоенный незнакомыми ароматами воздух, словно целебный нектар. Я так давно не видела зелени и настоящего солнца, что даже не понимала, насколько по ним соскучилась, и, наверное, могла бы простоять тут всю жизнь, если бы не мелькнувшая мысль, что все это – немножко ненастоящее. И это далеко не единственная картина, которая может поразить мое воображение.
Стоило мне подумать о возвращении, как волшебство мгновенно исчезло. Погасли яркие краски, утих летний ветерок, пропали чудесные ароматы… Я снова оказалась в полутемной и грязной комнате, ошеломленная и растерянная. Переход от света к тени был настолько резким, что этот контраст больно резал глаз. Внутри все сжалось от ощущения потерянного чуда, душа отчаянно просила не отнимать у нее прекрасное мгновение, и мне стоило большого труда не вернуться обратно. Так что от стены пришлось даже отступить, едва не споткнувшись о гору сваленных друг на друга табуреток.
– Однако… – ошеломленно пробормотала я, вытирая со лба внезапно выступивший пот. – Не так уж и хороши эти картины. Правильно их сюда засунули. Неизвестно, что бы со мной было, если бы я не подумала о возвращении.
После этого я стала действовать осторожнее – шла медленно и аккуратно, на развешанные на стенах полотна смотрела сперва искоса, мельком, чтобы не оказаться в центре какого-нибудь сражения или возле экзотического зверя, рвущего на части добычу. И только убедившись, что там нарисована мирная пастораль, останавливалась и задерживала взгляд.
Всего за пару часов я успела побывать и в ночном лесу с потрясающими светящимися деревьями, и на тихом озере с такой прозрачной водой, что можно было различить каждый камушек на дне. Заглянула в знойную пустыню, где утопали в песках развалины древнего города. Посмотрела на первое в своей жизни теплое море, по берегу которого даже рискнула пройтись и зарыться ладонями в белоснежный песок. Увидела затонувший на рифах корабль, с которого волны сметали нехитрый скарб моряков. Гуляла под сенью гигантских папоротников, растущих в каком-то диком мире. Украдкой следила за идущими на водопой карликовыми оленями… Я много диковинок встретила, переходя от одной картины к другой. И от души наслаждалась необычными видами, ничуть не жалея, что трачу время на такую, в сущности, ерунду.
Лишь когда длинная вереница картин подошла к концу и более или менее мирных среди них не осталось, благоразумие мне отказало, и я с любопытством взглянула в дальний угол, где, прячась среди нагромождений всевозможного хлама, на кособоком стуле притулилась последняя картина. Закрытая плотной, густо запылившейся тканью, из-под нижнего края которой выглядывал лишь кончик треугольного, покрытого крупной змеиной чешуей хвоста.
Творец! Да это же…
Меня кинуло в дрожь от внезапной догадки, а внутри все затрепетало от желания побыстрее разгадать эту тайну. Драконы всегда будоражили мое воображение. Их мрачная слава с самого детства не давала мне покоя, а потом еще и проклятые сны всю душу вымотали. Одну живую скульптуру я вчера увидела, и она действительно потрясала. Но картина, на которой крылатый ящер будет выглядеть и даже двигаться словно настоящий, это совершенно иное.
Когда мои дрожащие руки торопливо разбирали завалы вокруг импровизированного постамента, я твердо дала себе слово, что больше ничего не испугаюсь. Когда мои пальцы настойчиво тянули прочь пыльную ткань, я была абсолютно уверена, что могу справиться с чем угодно. В крайне случае отвернусь, посмотрю лишь украдкой, чтобы не попасть в беду. Но когда картина наконец освободилась от многолетнего плена, и на ней во всей своей красе показался воплощенный ужас Оруана, я самым позорным образом растерялась. Потому что с темного полотна, щедро одаренного мрачными красками подземелий, на меня опять смотрел тот самый дракон! От которого я так долго пыталась спастись во снах и который в эту минуту стал моим персональным, внезапно ожившим кошмаром.
Я провалилась в проклятую картину сразу, мгновенно, не успев ни крикнуть, ни отшатнуться. Тяжелый воздух обволок меня плотным удушливым облаком. В голове похоронным звоном отозвались позвякивание цепей, мерные звуки падающей воды и негромкий шорох разворачиваемых крыльев. После чего мне снова стало безумно холодно… а когда желание вернуться обратно в комнату не сработало, то еще и страшно.
Творец, как же я перепугалась, когда огромная морда, приподнявшись с таких же огромных лап, взглянула на меня до боли знакомыми зелеными глазами, а потом кто-то прошептал, кажется, прямо у меня в голове:
«Хейли?!»
Я попыталась закричать, но из горла вырвался только сдавленный хрип.
Захотела отшатнуться, тщетно стараясь вспомнить, как убежать из этого ужаса, но лишь рухнула на колени, скребя влажные камни скрюченными, потерявшими чувствительность пальцами.
Я даже попыталась куда-то уползти, в панике обшаривая отвратительно скользкий пол, но и этого мне не позволили сделать – кошмарная морда, с легкостью протянувшись ко мне через все подземелье, легонько подтолкнула мои руки. И от одного этого прикосновения я буквально помертвела, с ужасающей ясностью поняв, что чудовищный дракон буквально вытягивает из меня жизнь. А сама картина превратилась в одну большую ловушку, настроенную, по-видимому, на таких доверчивых дурочек, как я.
«Уходи. Иначе умрешь, – снова раздался в голове шепот, и на меня печально взглянули огромные глаза с вертикальными зрачками. – Уходи, Хейли, или я тебя убью».
– Я… не могу… – простонала наконец я, кое-как сумев отползти подальше. – Я не знаю, что делать!
«Просто пожелай… тебе надо домой».
– Как?!
«Скорее, Хейли! – Его шепот почти угас, а недавняя печаль в глазах сменилась звериным голодом и неутоленной жаждой крови. – Я больше не могу себя контролировать».
– Д-домой! – непослушными губами выкрикнула я, чувствуя, что еще немного, и от меня действительно ничего не останется, кроме застывшей на полу сосульки. И это помогло – меня вышвырнуло из картины, как тугую пробку из бутылки. Со звоном, шумом и грохотом. Причем, если звенело у меня в ушах, шумела тоже я, когда захлебывалась собственным криком и падала навзничь, то грохотом обеспечили повалившиеся табуретки, в обломках которых я едва не утонула. – Я хочу домой!
Последние слова я прокричала, уже лежа среди груды деревяшек. Кричала из последних сил, в страхе, что не успею и навсегда останусь внутри проклятой картины. Я даже не сразу поняла, что все закончилось. А когда сознание вернулось ко мне, измученно откинулась на спину и, наплевав на воткнувшиеся под лопатку острые ножки, крепко зажмурилась, чувствуя, как меня всю колотит от пережитого, а по щекам текут непрошеные слезы.
– Ненавижу тебя! – сдавленно прошептала я, сжимая кулаки. – Ненавижу, ты слышишь?!
После чего нашла в себе силы приподняться и, уставившись на картину, яростно крикнула:
– Откуда тебе известно мое имя? Кто его сказал?!
Однако дракон не ответил. Свернувшись клубком, он устало смежил веки и, накрывшись одним крылом как одеялом, задремал. В темноте нарисованного подземелья его серебристое тело белело размытым тусклым пятном, красивая чешуя поблекла, тугие перепонки обвисли, острые когти бессильно скребли по мокрому полу, а из огромных ноздрей медленно стекала вниз темно-бордовая дорожка, которой, кажется, еще минуту назад не было и в помине…
Резким движением отвернувшись, я поднялась с пола и, пошатываясь от слабости, побрела прочь. Уставшая, обессилевшая и твердо уверенная, что в эту комнату я точно никогда не вернусь.
Ночью меня снова мучили кошмары. Я несколько раз просыпалась в холодном поту с громко колотящимся сердцем. Но при этом, как ни старалась, почти ничего припомнить не могла. Только глаза – те самые, зеленые, смотрящие прямо в душу и полные бесконечной тоски глаза, в которых печаль то и дело сменялась таким же бесконечным голодом. А еще шепот – тихий, настойчивый, постоянно повторяющий мое имя. Было от чего сойти с ума.
Услышав этот шепот, я долго не могла уснуть. Ворочалась, непроизвольно прислушиваясь к каждому шороху. Ругала сама себя. И при этом отчаянно мерзла, искренне не понимая, почему ощущение гуляющего по комнате сквозняка упорно не проходило.
В какой-то миг мне даже показалось, что этот сквозняк, как специально, кружил вокруг постели, так и норовя задуть в малейшую щелочку. От него не спасали ни покрывало, ни наброшенная сверху куртка, ни даже теплые носки, предусмотрительно натянутые с вечера. Он изматывал меня на протяжении всей ночи и угомонился лишь к рассвету, позволив наконец забыться тяжелым, не приносящим облегчения сном.
Поутру я опять встала уставшая и разбитая, а в душ потащилась только из желания согреться. Потом так же неохотно проглотила готовый завтрак, оделась и поплелась на занятия, по дороге всерьез раздумывая, можно ли покинуть замок, не поставив в известность преподавателей.
В классе нас снова приветствовал мастер Дабош, что, признаться, меня удивило. Уже третий день как мы тут заседаем, а новых лиц практически не видно. Он что, единственный учитель на всю Школу? Или мы другого пока не заслужили?
– Сегодня мы с вами поговорим о драконах, – поприветствовав нас, вдруг заявил преподаватель, и я вынужденно оставила свои размышления на потом. Драконы – это важно; ту зубодробительную книгу на чужом языке я вчера не дочитала, а разобраться со своими страхами было необходимо. – Понимаю, что тема волнующая и рано или поздно вы все равно начнете об этом спрашивать. Поэтому позвольте я сообщу известные факты и уточню детали, о которых вы, вероятнее всего, не слышали. А затем попрошу более не возвращаться к этой теме, по крайней мере до посвящения, поскольку ничего нового я при всем желании сообщить уже не смогу. Скорее, кто-то из вас, став Всадником, сумеет потом нас удивить. Но до тех пор мы будем исходить сугубо из доказанных сведений. Итак, арре, что мы знаем о драконах…
Я навострила уши.
– Драконы – одна из древнейших разумных рас в Веере, благодаря которой осуществляется связь между мирами, – скучным голосом начал лекцию мастер Дабош, заложив руки за спину и расхаживая вдоль своего стола. – Когда именно и в каком мире они появились, неизвестно, но есть мнение, что их колыбелью был Изначальный мир. Так это или нет, драконы не сообщают, но никто из Всадников и не опровергает данное предположение, поэтому в настоящий момент считается, что именно Изначальный мир стал точкой отсчета, откуда протянулась первая Звездная тропа. Теперь что касается общего количества драконов и их наездников… В настоящее время в Веере насчитывается чуть более пяти с половиной десятков зарегистрированных, то есть прошедших обучение в Школе Всадников. Это очень немного, особенно если учесть, что наше заведение функционирует более трех сотен лет и исправно поставляет обученных кандидатов. Сложность в том, что далеко не все они становятся Всадниками – драконы крайне придирчивы в выборе партнера. Может пройти не один десяток лет, прежде чем кто-то из крылатых возьмет выпускника под свое крыло. По этой причине ритуалы посвящения проходят в Школе ежегодно, в том числе и для тех, кто уже закончил обучение, но еще не нашел своего дракона.
О том, как именно все происходит, я вам не скажу – это одно из таинств, постичь которое может лишь Всадник. Знаю лишь, что ритуал проводится на территории Школы, но вам не стоит надеяться, что его удастся случайно подсмотреть – наше заведение весьма просторно, а его корпуса расположены таким образом, что во многие из них иначе чем через ТУСы не попасть. Да что там – ни один из преподавателей-немагов не имеет допуска к местам размещения старшекурсников. И так же, как вы, никто из нас не имеет права присутствовать на посвящении. Надеюсь, это понятно?
Я мрачно кивнула, обменявшись с сидящим за соседней партой Риером выразительным взглядом. Аристократик, правда, тут же отвернулся, сделав вид, что меня не существует, но я не расстроилась. Творец с ним, с гордецом. Все равно мы почти не видимся.
– А сколько драконов живет в Веере? – неожиданно задал вопрос Матиас, предварительно подняв руку.
– Этого никто не знает, – снисходительно улыбнулся преподаватель. – Но потребность во Всадниках есть всегда, так что драконов определенно больше, чем наездников. Мы, как ни старались, не смогли выяснить, откуда они приходят, есть ли у них место постоянного обитания, как часто они образуют пары (и образуют ли вообще), сколько рождается детенышей в кладке, как быстро они растут… По сути, мы ничего о них не знаем. Стыдно признать, но без малого за четыре тысячи лет то, что нам было известно о драконах, практически не изменилось.
– Как же так? – не выдержала я. – Неужели никто и ничего не смог выяснить?
– Драконы открывают свои тайны только Всадникам, арре, – обернулся ко мне мастер Дабош. – Но те не спешат развеивать гуляющие по Вееру мифы и хранят упорное молчание обо всем, что касается их партнеров. Доподлинно известно, что драконы разумны и в своем развитии заметно нас опережают. Они долго живут и при определенных условиях могут поделиться этой способностью со своим Всадником. При этом они все-таки смертны, и их даже можно убить, однако в Веере существует не так много заклятий, способных причинить им серьезный ущерб. Драконья чешуя, кстати, весьма ценный продукт, поэтому оружейных дел мастера с ног сбиваются, чтобы перекупить ее у Всадников. Еще мы знаем, что драконы способны беспрепятственно перемещаться между мирами. Для этого им не нужны ни Звездные тропы, ни ТУСы, ни что-то иное. Это их врожденная особенность, которой они распорядились весьма своеобразно и, вместо того, чтобы просто путешествовать из мира в мир, создали стационарные переходы. Создали, разумеется, для нас, потому что им они без надобности. И это стало началом плодотворного сотрудничества, которое продолжается по сей день.
– А у драконов есть своя магия? – нетерпеливо подпрыгнул на стуле Матиас.
Забавный паренек. Третий день его вижу и прямо-таки умиляюсь – этот взъерошенный сорванец с непослушными русыми вихрами и любопытными глазенками точь-в-точь как я в детстве. Непоседливый, энергичный, шустрый и жадный ко всему новому. Эх, сколько воды с тех пор утекло… Но в мои двадцать шесть волей-неволей приходится вести себя скромнее.