Домашняя / Фэнтези / Александра Лисина пламя для дракона читать онлайн

Александра Лисина пламя для дракона читать онлайн

Я помолчала, переваривая полученную информацию, а потом задала самый главный вопрос:
– Насколько я понимаю, милорд, все эти рассуждения призваны убедить меня в том, что для такой неумехи, как я, есть только один путь, чтобы научиться противостоять магу вашего уровня?
– Верно, – снисходительно хмыкнул он и, неторопливо приблизившись, принялся кружить вокруг меня, как хищник вокруг добычи. – И то не на Круоле. Вы – донор, поэтому магический дар у вас по определению может быть или слабым, или никаким.
– Вы уверены, что мне окажется доступно ваше искусство? – усомнилась я, следя за ним краешком глаза.
– Вы же Всадник… не спорьте, арре, это очевидно. А поскольку наши с вами способности к работе с пространством основываются на очень схожих вещах, я почти уверен, что смогу пробудить в вас «эрья». И, возможно, сумею чему-нибудь научить. Как уж вы распорядитесь этими знаниями – ваше дело. Но основы я, как и обещал, покажу.
Я встряхнулась. Очень хорошо. Значит, шансы есть.
– Что для этого надо сделать?
– Ну, для начала, – на губах лорда-директора появилась хитрая усмешка, – вам придется забыть обо всем, что вы знали о себе до этого момента. И полностью отказаться даже от тех крох магии, которые вам доступны.
– Простите, милорд, но…
– Это не обсуждается, – спокойно сказал он и так посмотрел, что у меня враз отпало желание спорить. – Безусловно, сделать это сразу вы не сможете. Даже несколько дней пребывания здесь успели создать вам несколько неполезных в этой ситуации привычек. Поэтому я решил облегчить вашу жизнь: в этой комнате всегда царит нулевой магический фон. Это означает, что в пределах этих стен вы не сможете произвести ни единого магического действия. Здесь вы лишаетесь своего привычного инструмента, поэтому рано или поздно будете вынуждены искать другой. Минус во всем этом только один: после входа сюда человек какое-то время сохраняет способность оперировать своими силами. Но недолго. Примерно с четверть часа.
Сделав еще несколько шагов, он остановился напротив, вынудив меня поднять голову.
– На сегодня это время почти истекло, однако впредь мы не будет столько ждать, – задумчиво сообщил он, глядя куда-то мимо. – К тому же есть намного более быстрый способ убавить ваш магический потенциал…
– Какой? – заподозрив неладное, насторожилась я. Но лорд-директор вместо ответа стремительно наклонился и, схватив одной рукой за подбородок, буквально впился в мои губы, на корню задавив малейшие попытки к протесту.
А потом мне стало не до переживаний. Холод… неимоверный, безумный, обездвиживающий холод ворвался в мое тело и заполнил его до краев. Всего на мгновение, на один короткий, кажущийся мучительно долгим миг, когда острые льдинки, сорвавшиеся с его губ, разлетелись в моей груди и царапнули ее колючими гранями. Когда ураганом ворвавшаяся туда вьюга выстудила все тепло, что там когда-то было. Всего один миг, какая-то жалкая секунда, за которую у меня перехватило дыхание, остановилось сердце и помутилось в глазах…
А потом он отступил и, кинув на меня внимательный взгляд, невозмутимо кивнул:
– Вот теперь вы готовы.
– …Так все и случилось, Рэн, – тихо сказала, зябко обхватив плечи руками и подтянув ноги к груди. – Я с тех пор не могу отогреться.
Я сжалась в комок, чтобы унять колотящий меня озноб, но это почти не помогло, разве что пальцы стали дрожать поменьше. Да зубы не стучали, как поначалу.
«Он сделал тебе больно?» – напряженно спросил свернувшийся клубком дракон, и его когти со скрежетом впились в пол.
– Н-нет, – содрогнулась я, вспомнив мимолетное прикосновение твердых, как камень, губ и неистовый холод, бившийся внутри меня на протяжении бесконечно долгого вдоха. – Хотя лучше бы это было больно. Знаешь, когда я была маленькой, мама запрещала мне уходить одной в лес. Говорила, что в горах живут снежные феи – маленькие такие, зубастые, с крылышками. Если их разбудить во время зимней спячки, они могут тебя покусать. А зубы у них из льдинок. И одним укусом они могут обратить человека в снежную глыбу. Я тогда не верила, смеялась. А сегодня мне вдруг подумалось, что я теперь знаю, как убивает холод, и на себе испытала, как быстро люди могут обращаться в лед, если их укусить.
Рэн глухо зарычал. Острые шипы на его загривке встали дыбом, в оскаленной пасти мелькнул и пропал раздвоенный язык, зеленые глаза сузились, но кончик длинного хвоста по-прежнему обнимал меня бережно и нежно.
Глядя на мелко подрагивающий треугольник, выражающий неподдельную тревогу, я не удержалась и легонько его погладила. Совсем чуть-чуть. И с горьким смешком подумала о том, что мне теперь даже этот холод кажется каким-то незначительным.
Я пришла в зал с картинами сразу, как только смогла шевелиться. Пришла в поисках помощи и поддержки, которую крылатый ящер, которого я выпустила в подземелье размяться, неожиданно мне оказал. Меня больше не смущали его громадные размеры. Не пугала шипастая морда. Или когти. Или гибкий, живущий, кажется, своей собственной жизнью хвост. Мне просто не к кому было пойти. И не с кем было поделиться. А Рэн… он так близко воспринял мои проблемы и так искренне переживал, что я поневоле прониклась к нему благодарностью.
«Чего он от тебя хотел?» – раздраженно спросил дракон, когда я, поминутно прерываясь, чтобы унять бьющую изнутри дрожь, рассказала о своем первом занятии.
– Н-ничего ос-собенного. – Челюсть все еще прыгала, как у припадочной, так что говорила я с немалым трудом. – Я просто должна была сдвинуть тот круглый камешек с места. Без магии. Одним усилием воли. Простейшее упражнение на к-концентрацию.
«И как?»
Я снова содрогнулась.
– Никак. Я целый час там п-просидела, как дура, и ничего не смогла.
«Кай к тебе больше не прикасался?» – напрягся дракон, когда меня передернуло в третий раз.
– Н-нет. Хватило одного раза.
«А потом?»
– А п-потом он уш-шел, – клацая зубами, ответила я. – А я проторчала еще полчаса, потому что не могла п-пошевелиться. Я едва не замерзла насмерть, Рэн, до сих пор кажется, что внутри все з-заледенело!
«Он выпил у тебя слишком много!» – Рэн гневно дернул хвостом, и от неожиданности я едва не упала, поскольку устроилась именно на нем – другого места, чтобы присесть, в подземелье не нашлось. Хорошо, что хвост длинный – дракон вовремя меня подхватил, не позволив скатиться на пол. А то бы точно ткнулась носом в землю – ноги меня держали плохо.
Я вздрогнула.
– Н-не знаю. Он с-сказал, в самый раз. З-за ночь должна восстановиться.
«Да ты вся синяя! И холодная, как ледышка!»
– Н-ничего. С-сейчас в душ горячий залезу и с-согреюсь.
«Ох, Хейли… – простонал дракон, сперва дернувшись меня обнять покрепче, но тут же спохватившись и отодвинувшись. – Пламя ты мое неразумное… Связалась с инкубом, а теперь языком едва ворочаешь!»
Я только шмыгнула носом и сжалась еще сильнее, хотя дальше вроде было некуда. И так из куртки одни уши торчат.
– Я з-завтра еще п-попробую, – призналась, уткнув лицо в меховой воротник.
«Что? С ума сошла?!»
– Д-директор разрешил приходить туда в люб-бое время. С-сказал, что с п-первого раз-за ни у кого не получается. Надо п-пробовать. Надо с-стараться. Представлять. И еще он книги обещал принести. Ну для развития этого, как его… «эрьи»… И чтобы я поняла, где его искать.
Рэн зарычал, а когда я с трудом поднялась и, медленно переставляя одеревеневшие ноги, двинулась прочь, с горечью крикнул:
«Оставь это, Хейли! Разорви клятву! Ты же можешь! Ты ничем ему не обязана!»
– Н-не могу, – упрямо мотнула головой я. – Если не он, то кто-нибудь другой все равно меня найдет. А мне надо знать, как с ними бороться. Я просто должна попытаться, Рэн, не отговаривай. А лорд-директор… питается он так. Самый эффективный способ, оказывается.
«Хейли!» – уже вдогонку крикнул дракон, но я только отмахнулась, а потом пробормотала волшебное «домой!» и едва устояла, когда пол с силой толкнулся в онемевшие от холода пятки. После чего закуталась в куртку по самые уши, сунула руки в карманы и, поминутно вздрагивая, поплелась к себе в комнату. Искренне надеясь, что завтра и впрямь станет хоть чуточку лучше.
С тех пор в моей жизни появился четкий распорядок: с утра и до обеда – занятия в классе, затем – чтение книг и работа над домашним заданием, после – тренировки с лордом-директором, и только потом оставалось немного времени на общение с Рэном.
Утренние уроки стали гораздо сложнее, потому что после успешно сданного зачета начался новый цикл, и в мою жизнь вошли совершенно новые дисциплины. Мастер Руок, внушительного вида дядечка с заметным брюшком, окладистой бородой и монотонным до безобразия голосом, сменил господина Дабоша и теперь преподавал нам точные науки: арифметику, геометрию, черчение. И поскольку науки эти требовали гораздо большего внимания, нежели просто прослушивание интересных лекций, то нагрузка ощутимо возросла.
Сперва я недоумевала, почему руководство ввело этот цикл не с самого начала. Наука общения с цифрами оказалась весьма своеобразной, сложной для понимания, требующей полного сосредоточения и к тому же быстро утомляла. Необычные задания, абстрактные понятия, обилие расчетов и записей, которые нам теперь приходилось делать. Освоив простейший счет с помощью наставницы, я и подумать не могла, что с цифрами можно сотворить что-то еще. Сложить и отнять – еще полбеды, а вот умножение, деление, возведение в степень… Кому это, спрашивается, нужно? И зачем? Торговцам? Казначеям? Но лично мне-то оно для чего?
Увы, никто не собирался этого пояснять. К тому же, согласно программе, цикл требовал полного освоения, поэтому мастер Руок добросовестно заваливал нас объяснениями и примерами. Каждому ученику достался учебник, вечно полная чернильница и стопка чистой бумаги, которую наконец-то разрешили марать без ограничений. Более того, у нас впервые появились домашние задания, согласно которым следовало не только читать, но и представлять решения в письменном виде. И это неожиданно забирало много времени, потому что кое у кого раньше не было навыков по быстрому письму. А уж необходимость скрупулезно вырисовывать какие-то квадратики, окружности и треугольники, да еще с заданными параметрами, вызывала глухое раздражение.
Не спасало даже то, что мастер Руок оказался магом и всячески упрощал процесс обучения, в изобилии демонстрируя висящие в воздухе таблицы и чертежи. Вернее, не так уж сильно это облегчало жизнь лично мне и, пожалуй, еще Тиссе, зато мальчишки справлялись на удивление неплохо.
Собственно, впервые заметив, что девочка медленнее всех решает примеры, я сперва почувствовала облегчение (надо же, в кои-то веки кому-то хуже, чем мне!), а потом задумалась. А когда арре Руок впервые подошел к малышке и вполголоса начал во второй раз объяснять смысл какой-то формулы, до меня наконец-то дошло: циклы-то у нас у всех были одинаковыми. И нагрузка соответственно тоже. А вот возможности, увы, сильно различались. Тот же Риер ориентировался в мире чисел легко и непринужденно, словно давно и тесно был с ним знаком. Впрочем, так, наверное, и было – аристократов учили явно получше, чем деревенских ведуний. Что же касается Тиссы, я вдруг со стыдом вспомнила, что девочка еще седмицу назад не умела читать. А теперь вполне сносно не только зачитывала классу условия очередной задачки из учебника, но и чертила на листках самостоятельно рассчитанные фигуры.
Получается, первый цикл был сделан таким легким, чтобы у нее появилось время нагнать остальных? Или даже подтянуть нас всех понемногу до какого-то среднего уровня? Так, чтобы мы примерно одинаково научились читать и считать? Чтобы привыкли к артефактам в ухе и хотя бы чуть-чуть освоились?
Отложив на мгновение перо, я с новым чувством оглядела наш небольшой класс и впервые за все время подумала, что не только у меня имелся персональный учитель. Скорее всего, у всех были дополнительные занятия, помогающие нагнать то, в чем мы отставали при зачислении. Всех же расспрашивали после перехода. Обо всех, стало быть, директору все известно. Кто в чем силен, кто в чем слаб…
Интересно, чем занимались по вечерам Матиас и Иридан? И с кем? Чему могли учить надменного лорда Риера? Уделял ли кому-то персональное внимание лорд Эреной, как мне? Или же он перепоручил молодых людей заботам другого учителя? Кстати, хотелось бы знать, нашли ли ребята способ покидать свои комнаты? Поняли наконец, как работать с библиотекой? Смогли ли додуматься, как надо правильно использовать ТУСы? А может, кто-то отыскал такую же площадку с артефактным драконом или же нашел намного более интересную вещь, чем зал живых картин?
Увы, спросить их было невозможно. Оставалось только гадать, какая у кого была дополнительная программа обучения и на чем именно делали упор преподаватели для каждого из нас.
После курса математики нагрузка ненадолго уменьшилась – появившийся вместо строгого арре Руока не менее требовательный и строгий арре Оркон, одетый, как все учителя, в форменный синий мундир, все наше внимание обратил на правописание и грамматику. На его цикле мозги, к счастью, так напрягать уже не требовалось, но вот рукам не давали покоя ни на мгновение.
Я, наверное, за всю жизнь столько не писала, как в ту утомительную седмицу. Пальцы порой отказывались гнуться, а мимолетный взгляд на перо вызывал горестный стон. Нас заставляли читать, писать, потом снова писать и переписывать. Требовали аккуратности, отчитывали за случайно посаженные кляксы, заставляли переделывать весь лист из-за одной-единственной ошибки… Надо ли говорить, что аккуратности мы научились вмиг! И начали выводить причудливые закорючки на имперском с таким старанием, что ни одна капля чернил не проливалась мимо.
На наше везение, другими языками нас пока не мучили, но арре Оркон, к нашему всеобщему ужасу, однажды заявил, что и это не за горами. Дескать, к началу следующего его цикла мы полностью изучим имперский, и вот уже тогда он познакомит нас с другими популярными языками Веера.
Наверное, если бы не артефакты, мы бы не смогли освоить все эти знания в столь короткие сроки. Но вплавленный в ухо кругляшок действительно берег наше время – порой я, впервые увидев какое-то слово или знак, уже знала, что они означают. Большинство применяемых преподавателями терминов казались знакомыми, я почти всегда понимала, о чем речь. Новые знания ложились на эту основу легко, будто я все это уже учила когда-то, и теперь оставалось лишь вспомнить, как и когда их нужно применять.
Помощь Рэна тоже оказалась неоценимой – его способ общения, помимо всего прочего, оказывал благотворное воздействие на мой взбудораженный, переполненный новыми знаниями и впечатлениями ум. Присутствие дракона успокаивало, тесное общение с ним постепенно приучало контролировать свои мысли, тщательно отслеживать реакции, держать в узде чувства и даже при непродолжительном разговоре старательно концентрироваться лишь на том, о чем был разговор. Пожалуй, это дисциплинировало намного лучше, чем все объяснения и наставления преподавателей. Именно благодаря Рэну я наконец научилась отделять важное от второстепенного, сосредотачиваться на главном, откладывать в сторону менее значимое, вести беседу в точно заданных рамках и не отвлекаться на несущественные мелочи.
И это еще на шажок приблизило меня к понимаю того, чего же хотят добиться от нас учителя.
Единственное, что меня всерьез беспокоило, это отсутствие каких-либо сдвигов на занятиях с лордом-директором. Твердо решив освоить его науку, я приходила в ту самую комнату каждый день, на два-три часа, чтобы привычно усесться на скрипучий табурет, со вздохом уставиться на недосягаемую колонну и настойчиво гипнотизировать упрямый камешек, который никак не хотел сдвигаться со своего места.
Самое плохое, что я не могла понять причины постоянных неудач. Казалось, что может быть проще – собрать волю в кулак, представить, как проклятая галька скатывается со своего места, а потом воплотить это желание в жизнь, как я сотни раз делала со светильниками. Я спокойно открывала и закрывала ТУСы, заходила в живые картины, усилием мысли чистила одежду в специальном шкафу, включала воду, меняла ее температуру и даже напор, стирала пыль с окна, сдвигала с него шторы… да я практически все могла сотворить у себя в комнате! Но когда дело касалось обычного камушка, мои усилия пропадали втуне.
– Вы неправильно понимаете задачу, арре, – раз за разом повторял лорд Эреной, следя за моими бесплодными попытками. – Вы пытаетесь делать то же, что и обычно. А это в корне неправильно. Сосредоточьтесь, хорошенько представьте, почувствуйте, что именно вы хотите… и сделайте это. Потому что от мысли до действия расстояние даже меньше, чем один шаг.
Я честно старалась. Сосредотачивалась. Представляла, как роняю упрямый кругляшок, до темных кругов в глазах. Я даже попросила милорда погасить в комнате свет, чтобы никто меня не отвлекал. Оставила лишь один светильник над неподатливой колонной, и то для того, чтобы не потерять ориентир.
За несколько седмиц, что лорд-директор пытался научить меня пользоваться «эрья», я до мельчайших подробностей запомнила эту колонну. Каждую щербинку на ней, каждую черточку, а мирно покоящийся на ее вершине камушек и вовсе стал для меня чем-то вроде идола. Я так долго их рассматривала, что даже с закрытыми глазами могла в подробностях описать каждый скол и каждую ямочку. Колонна стала моим наваждением. Проклятием. Наглядным свидетельством моих неудач.
– Загляните внутрь себя, – настойчиво говорил лорд-директор, когда у меня опускались руки. – Перестаньте смотреть глазами. Смотрите внутренним оком. Всем своим существом. Чувствуйте его. Становитесь им. Позвольте себе быть больше, чем всегда…
И я верила. До какой-то поры. Хотя никак не могла взять в толк, зачем смотреть внутрь, если колонна – вот она, рядом, и я и без того прекрасно ее вижу. Тем не менее я все равно старалась и послушно закрывала глаза, тщетно пытаясь нащупать то, о чем так уверенно говорил мой странный учитель.
А он, как ни удивительно, вел себя так, будто ничего особенного не происходило. Он был на редкость терпелив, ни разу не позволил себе повысить голос, с поразительным равнодушием относился к моим бессильным потугам и лишь иногда, когда я совсем скисала, позволял себе снисходительную усмешку или скупо замечал, что ждал гораздо большего.
Сказать, что это заставляло собраться, значит здорово преуменьшить действительность. После каждого такого замечания меня сперва окатывало жгучим чувством стыда, затем накрывало ощущением собственной неполноценности и, наконец, заставляло вспыхнуть раздражением от мысли, что я так и не найду способа защититься. Сознание собственной беспомощности бесило. Понимание своей уязвимости выводило из себя. Поэтому, встряхнувшись, я всякий раз напоминала себе, зачем это делаю, и возвращалась в проклятую комнату.
В итоге я добилась лишь того, что в моем воображении появилась точная ее копия. Те же камни, небрежно положенные друг на друга, то же углубление наверху, приглушенный свет, почти невидимые, но ощущаемые каким-то внутренним чутьем стены, и галька – та самая неподвижная галька, которая никак не хотела трогаться с места.
Причем наваждение мое оказалось столь качественным, а детали – настолько точными, что вскоре, садясь на табуретку, я переставала понимать, с открытыми или закрытыми глазами сижу. Все вокруг стало одинаковым. И вскоре я с ужасом поняла, что уже не могу от него избавиться, потому что в любое время и в любом месте, едва только отвлекусь, непроизвольно продолжаю ее представлять. Даже когда слушаю объяснения арре Руока, листаю учебник, сидя на теплом крыле артефактного дракона, или просто помешиваю ложкой суп.
Единственное, что разбивало этот устойчивый морок и надолго отвлекало от созерцания колонны, это прикосновения лорда-директора. И тревожное ожидание того мига, когда его пальцы снова обхватят мой подбородок, а холодные губы плотно прижмутся к моим. Но напрасно я рассчитывала, что он удовлетворится одним глотком или будет беспокоить меня хотя бы раз в седмицу. Нет. Он прикасался ко мне каждый день, при этом никогда не удосуживаясь предупредить заранее.
Поначалу это происходило в начале урока, практически сразу как только директор входил, и тогда все мои усилия сохранить сосредоточенность мгновенно шли прахом. Потом, уяснив, что после его «глотка» я надолго перестаю что-либо соображать, лорд Эреной начал делать это в конце занятия. Перед самым уходом, чтобы у меня было время оттаять и прийти в себя перед сном.
Но бывали дни, когда прикосновения становились совсем уж внезапными. Неожиданными, как снежная буря. Всякий раз меня охватывало ледяное пламя, от которого не было никакого спасения. Рождаясь где-то в ногах, оно быстро поднималось к животу и груди, бесцеремонно сдавливая меня словно в тисках. А затем врывалось через сведенные судорогой губы и колючим смерчем разлеталось внутри. Спеша захватить каждый уголок, каждую клеточку. И отовсюду забрать тот крохотный огонек, который составлял мою жизнь.
Этому смерчу нельзя было противиться. Он срывал на своем пути все преграды. Не замечал, как от его прикосновения у меня прерывается дыхание. Не чувствовал, как с каждым мгновением у меня все больше цепенеет тело и замедляется сердце. Он просто налетал, когда хотел, за несколько секунд вымораживал до костей, а потом так же внезапно отступал, оставляя после себя ощущение пустоты и слабое, бессильное чувство протеста.
Когда лорд-директор наконец насыщался, он всегда отходил на шаг, задумчиво к чему-то прислушиваясь. Его глаза в этот момент как-то по-особенному блестели и приобретали расчетливое выражение. Как у волка, оторвавшегося от поедания сочной туши, а теперь раздумывающего, не откусить ли еще.
Правда, второй глоток он делать не рисковал – наверное, для этого я слишком плохо выглядела. Лорд Эреной просто окидывал меня внимательным взором, после чего спокойно отворачивался и продолжал объяснение с того же места, на котором закончил.
Как я выдержала первые, самые трудные дни, честно говоря, не знаю. Постоянный озноб заставлял меня чувствовать себя больной. Ощущение бесконечного, вездесущего холода сводило с ума. У меня каждый вечер перед сном стучали зубы, а поутру я иногда не могла удержать кружку в сведенных судорогой руках.
Наверное, от отчаяния меня удержала лишь мысль, что это – не навсегда. Что когда-нибудь мучения оправдаются и я смогу дать достойный отпор любому позарившемуся на меня магу. Лорд Эреной так наглядно показал, что меня ждет, что никаких сомнений не осталось: как бы я ни брыкалась, рано или поздно меня все равно превратят в сосуд с драгоценной влагой, к которому будет припадать любой, кто окажется сильнее. Любой, кому только понадобятся мои силы. Всю жизнь, до самой моей смерти. И от этой участи не спасут ни дворцы, ни деньги, ни поклонники. За таким даром всегда будут охотиться. И я всегда, везде, куда бы ни направилась, буду рисковать оказаться пойманной в ловушку и навечно запертой в чьих-то роскошных покоях. Если, конечно, не наберу достаточно сил, чтобы этому воспротивиться.
Поэтому я стойко терпела чужие прикосновения, молчала, когда становилось особенно туго, и ни разу не высказала то, что я думаю о способе питания инкубов.
Свое слово лорд Эреной сдержал – мое драгоценное здоровье от его набегов не пострадало. Небольшая слабость, остававшаяся после «глотка», к утру проходила сама собой. Руки со временем все же отогревались. Внешне я тоже никак не изменилась. Ну разве что бледности на лице прибавилось. Что же касается остального тела, то на него, вопреки моим опасениям, так никто и не позарился, а на обильном трехразовом питании, которым меня неожиданно облагодетельствовали, даже тот суповой набор, который я стеснялась разглядывать в зеркале, выглядел уже не так устрашающе.
Постепенно ритм новой жизни стал для меня привычным. Ощущение постоянного холода со временем притупилось.
Мало-помалу я приспособилась даже к тому, что меня регулярно пьют, словно дорогое вино. И вроде бы даже нашла положение, в котором холод ощущался не так остро. Обычно для этого было достаточно сжаться в комок, заранее напрягая все мышцы, задержать дыхание и желательно крепко зажмуриться. Тогда колючие льдинки ранили изнутри не так сильно. Сам «глоток» казался не таким уж долгим. А мучительное оцепенение спадало гораздо быстрее. Особенно если перед этим я плотно обедала и укутывалась в мех от пяток до бровей.
Рэн, правда, все равно не верил, что мне не больно, и каждый раз, когда я его выпускала, придирчиво обнюхивал с ног до головы. Лишь убедившись, что Пламя все так же сильно и его хватает на нас двоих, он успокаивался и, свернувшись клубком, позволял мне исследовать свое большое тело, которое, признаться, вызывало у меня огромный интерес.
– А вот скажи, – однажды поинтересовалась у него я. Как раз после того, как закончила теребить покорно предоставленные крылья и взялась за чешую на шее. – Мое Пламя и то, что называют емкостью души, это одно и то же?
«Мм… нет, – не открывая глаз, отозвался дракон, которому, кажется, понравилось, когда его чешут. – Пламя нельзя разделить на части».
Я хмыкнула.
– Творец же как-то смог?
«Человеку до Творца… Впрочем, некоторые все равно пытаются».
– Получается, то, что у меня забирает лорд Кай, к Пламени отношения не имеет?
«Он берет лишь твои жизненные силы. А Пламя горит для меня».
– Как у вас все сложно, – посетовала я, протирая очередную чешуйку рукавом. Все равно дракон призрачный. Да и я тут не во плоти, так что испачкаться мне не грозит. – Тогда мне не надо беспокоиться, что он тебя обделит. Хотя сам лорд-директор считает иначе и, между прочим, утверждает, что Пламени вовсе никакого нет. И что это не более чем легенда.
«Лорд-директор не так много понимает в драконах, как ему бы хотелось, – проворчал Рэн, приоткрывая один глаз. – Люди вообще странно к нам относятся. Напридумывали себе всяких глупостей, ограничили себя какими-то рамками… Даже Всадников обучать начали, хотя изначально никто из нас в этом не нуждался».
– Ага! – торжествующе воскликнула я. – Значит, существование Всадников ты все-таки признаешь!
Дракон недовольно фыркнул.
«Вынужден признать, потому что переупрямить вас невозможно. Вы упорно будете разделять то, что неделимо, и не поверите, если вам сказать, что вы не правы».
– Ну хорошо. Кто же такие, по-твоему, Всадники? И какое отношение они имеют к драконам?
«Разве вам об этом на уроках не рассказывают?» – ехидно прищурился Рэн, но я только отмахнулась.
– Они сами ничего толком не знают. Твердят, что Всадник – это призвание. Потребность души. Что стать Всадником может лишь избранный, но никто не говорит почему. Трудно поверить, что дело только в Звездных тропах. Вон, круольцы свои изобрели, но это не сделало их Всадниками. И магия, говорят, тут ни при чем. Может, дело все-таки в Пламени? А, Рэн? Вдруг наличие Пламени и есть то, чем должен обладать Всадник для того, чтобы его выбрал дракон? Вдруг мы просто по-разному называем одно и то же? Смотри, как хорошо все складывается…
«Нет, – сухо отозвался дракон, закрывая глаз. – Ничего не складывается. Потому что ты – не мой Всадник, Хейли. И никогда им не будешь».
– Почему? – огорчилась я. – Разве ты откажешься меня покатать?
«Творец, при чем тут это?!»
– А что тогда при чем? – не поняла я. – Название же такое…
«Хейли! Что за глупые догадки?»
– Так объясни тогда! – воскликнула я, всплеснув руками. – В этой непонятной Школе никто ничего конкретно не говорит! У меня сложилось впечатление, что Всадники – это миф. Почти такой же, как сами драконы. Все о них знают, все что-то слышали, но мало кто их видел. Единственный нормальный дракон – это ты. Но ты – призрак. Дух. А настоящих драконов ни мастер Дабош, ни арре Руок, ни арре Оркон не встречали. Учителя, которые должны обучить нас работать с драконами, и вдруг – не видели! Каково, а? Получается, нам просто морочат головы, для чего-то впихивая кучу ненужных знаний и обучая пользоваться теми крохами магии, которыми мы владеем! Ты, кстати, в курсе, что у всех ребят в классе примерно одинаковые – мизерные! – способности? И, скорее всего, за пределами Атолла мы не будем способны сотворить ни одного толкового заклинания. А все эти наши игры со светильниками и ТУСами разрешены лишь потому, что при таком фоне на это не требуется никаких усилий?
Рэн вяло шевельнул крыльями.
«В курсе».
– И что? Тебя это не настораживает?
«Я же сказал: вы занимаетесь не тем, чем нужно. Хотя определенная польза от этих уроков есть. Проблема в том, что это никак не приблизит вас к пониманию того, что такое истинный Всадник. Вернее, проблема в том, что вы сами должны это осознать. Каждый для себя. И вот этому вас почему-то не учат. Или же не хотят учить. А может, просто не умеют».
Я как стояла, так и села. Прямо ему на хвост.
– Прости. Я опять плохо соображаю…

Посмотрите также

Павел Бойко – Новая лирика современности

Павел Бойко – Новая лирика современности О авторе Обниму тебя сердцем и укрою душою Чтоб ...

Добавить комментарий

Войти с помощью: 

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *