* * *
Джон сбился со счета, сколько дней он уже провел прикованным к кресту. Мефисто вначале считал, но и ему вскоре это наскучило. Около двух недель, хотя по ощущениям как минимум вдвое больше. Жнец, судя по всему, вообще забыл, зачем держит его здесь, а если и помнит, то явно отчаялся добиться от него хоть чего-нибудь. Тогда возникает резонный вопрос: почему он его все еще не убил? Потому что есть вещи похуже смерти, мелькнуло в голове у Джона. Вот только он не понимал, чем таким смог насолить Жнецу, что заслужил все это.
— Он псих, разве нужны еще какие-нибудь причины? — Как-то сказал Мефисто. — Нет, в его словах, конечно, если доля истины и здравого смысла, но вот разум его и вправду не здоров.
— Здравый смысл? — хмыкнул Джон, отчего незаживающая трещинка на пересохших губах вновь закровоточила. Жидкость в его организме исчезала быстрее, чем восполнялась водой, приносимой Шудом или Блэкснейк. Первый, к слову, все так же монотонно продолжал истязать жертву, тогда как Блэкснейк это наскучило, отчего от мелких издевок и длительных процедур эпиляции она перешла к простым побоям, принимая Джона за боксерскую грушу. Ее удары были не столь сильны, чтобы он не мог их выдержать, но после манипуляций Шуда, каждый удар отдавался по всему телу электрическим разрядом.
Он начал отчаиваться. С самого начала Джон запрограммировал себя не сдаваться ни в коем случае, держаться до последнего. Его ищут, это было очевидно, даже если организация и не знает о похищении, несколько человек точно заметят его отсутствие.
Больше всего Синигами волновался об Оливере. Что он подумал, когда пропал его наставник? О том, что его предали? Джону казалось, что он смышленый парнишка, и догадается, что что-то случилось. Главное, чтобы не наделал глупостей, как в свое время сам Охотник. Чувство мести до добра не доводит, а в купе с юношеским максимализмом — это ядерная смесь, взрывной волной задевающая всех вокруг, более всего — самого инициатора.
Джон и сам сомневался, что вырос достаточно, чтобы думать такие думы. Броситься очертя голову за женщиной, с которой переспал и которая его предала. Предала всех, даже саму себя. У него было время подумать, и главное, к чему он пришел, — ему еще расти и расти. Если, конечно, удастся пережить эту пытку.
Когда к нему в последний раз заходил Жнец, то сказал: «Смерть — это удобрение для жизни». Удивительно здравая мысль от сумасшедшего, и удивительно глупое ее истолкование для спасителя всея. Он полагал, что чтобы стать удобрением, необходимо умереть и превратиться в очередную ступеньку для следующего поколения, Джон же считал, что удобрения — это деяния человека, то, что он оставляет после себя. Сам Джон после себя оставил одно лишь дерьмо. Злая ирония.
— Кто-то идет, — подал голос Мефисто. В последнее время он говорил мало, хотя и были все основания, и при этом как-то невыразительно, словно ему наскучила вся та же нуарная обстановка инквизиционного средневековья. Если надоело даже галлюцинации, то чего уж говорить о живом человеке.
Когда деревянная дверь с полосами железа, прибитыми железными же заклепками распахнулась, Джон не поверил своим глазам. Он ожидал кого угодно, но только не их.
— Пора нам отсюда выбираться, друг, — проговорил своим знакомым басом Майлз. Выглядел он на удивление здоровым, особенно учитывая, что всего несколько дней назад пребывал в коме.
Вместе с ним находилась и Машери. Вот она действительно выглядела неважно: взлохмаченные волосы, бледность лица, подчеркивающая темные круги под глазами, и испуганный взгляд. Это точно была не спецгруппа по его освобождению. Джон ненавидел ее вторую личность, но сейчас предпочел бы именно ее серой мышке, которая вот-вот расплачется. И все же он был рад, что она жива.
— Что вы здесь делаете?
— У тебя, видать, уже мозг высох. Мы пришли тебя спасать.
— А Жнец?
— К черту Жнеца!
У Майлза не было ключей от оков Джона, поэтому он просто перекусил их большими кусачками, лежавшими на столе, которые, к счастью, не применялись к жертве. Такими кусачками можно разве что палец оттяпать, а Жнец приказал не калечить Джона, если с тех пор и передумал, то явно забыл сказать об этом его истязателям.
Когда Майлз сломал одну из железных оков на руке, Джон не смог удержаться на кресте, его ноги подогнулись, однако вторая рука все еще была закована, что было чревато переломом. Майлз вовремя подхватил друга, и, прижав его к кресту, откусил последнюю защелку, затем быстрыми движениями освободил ноги от толстых ремней. Отбросив кусачки, он поднял Джона.
— Ты явно убавил в весе, — хмыкнул Бальдер.
И в весе, и в силе. Все тело Джона ломило нещадно, ноги не гнулись, и казалось, что каждое движение растягивало кожу и остатки мышц под ними до предела, едва их не разрывая.
Джон с самого начала желал сбежать и продумывал пути отхода, но чем больше проходило дней, тем меньше у него оставалось надежды. В конце концов, он решил, что единственная разумная линия поведения — ждать спасения извне. Но и в этих его фантазиях он был во всеоружии и помогал прорываться вместе со всеми, однако иллюзия развеялась в ту же секунду, как его сняли с креста. В своем нынешнем состоянии он не то что не мог сражаться наравне с остальными, его вообще придется нести на руках, что и сделал Майлз, бесцеремонно перекинув Джона через плечо.
— Куда ты меня тащишь? — спросил Джон пересохшим языком. Могли хотя бы воды с собой захватить, точно не было бы лишним.
— Ну, точно мозги усохли. На выход.
— Охрана…
— Здесь из охраны одни лишь Тени, — перебил его Майлз. — Они… можно сказать, натасканы не трогать своих.
— Я не свой. — Джон старался говорить как можно меньше и медленнее, боясь, что язык, принявший свойство наждачной бумаги, может расцарапать нёбо в кровь.
— А я — да. Поэтому лучше помалкивай, черт знает, как они определяют своих и чужих. По пути к тебе мы встретили парочку, но на Машери они не отреагировали, и на тебя не должны.
Майлз осторожно ступал по темным коридорам из камня, так же создающим атмосферу средневековья, которой Джон уже пресытился на всю оставшуюся жизнь. Самого Джона Майлз нес на правом плече, а левой рукой держал Машери, ведя ее, словно маленькую девочку. Было удивительно, что он решил спасти ее после того, как она его чуть не убила в башне с часами. Да, там была другая ее личность, но кто возьмется за то, что она не выскачет вновь и не попытается довершить задуманное, наплевав на свободу, к которой ее вел Майлз Торсон. Тор. Бальдер.
Внезапно Майлз остановился, отчего Джон качнулся и ударился лицом о его могучую спину. Спустя мгновенье послышался голос, который узник так боялся услышать.
— И что это все значит? — спокойно спросил Тамам Шуд. Джон ненавидел этот его безучастный тон.
— Уйди с дороги, Шуд, — пригрозил ему Майлз твердым голосом, от которого у многих пропадает желание с ним ссориться.
— Нет, — просто ответил тот.
— Да я тебя просто раздавлю, козявка! — прикрикнул Тор, почти аккуратно сбрасывая Джона с плеча на пол около стены. На нем были надеты его излюбленные перчатки с шипами, но не из амбисидиана, и, судя по всему, наручи, которые сейчас скрывали длинные рукава одежды.
Джон оказался на полу и теперь могу разглядеть всею картину в целом. Рядом с Шудом сидела Тень, низко прижавшись к земле, что делало ее похожей на лягушку, готовую в любую секунду прыгнуть на жертву и разорвать ее когтями, похожими на когти игуаны, только еще более мощными. Джон на своей шкуре знал, чего стоит повернуться к такой твари спиной.
Майлз размял плечи, как разминал всегда перед серьезным боем. Для него этих движений было вполне достаточно, когда как сам Джон разминался перед выходом из дома не менее получаса. Сейчас же ему потребуется несколько дней, чтобы более-менее прийти в норму, и только лишь благодаря быстрому восстановлению тела Охотника.
Тамам Шуд стоял так же спокойно, как и разговаривал, словно насмехаясь над оппонентом. Джон надеялся, что тот не бросит в бой Тень, ибо без амбисидиана у них не было ни шанса. А еще он гадал, та ли эта Тень, что повстречалась Мейсону и Машери на дороге несколько минут назад. Это что же получается, она сообразила, что происходит, и убежала за подмогой? Как вообще тупую Тень возможно выдрессировать? Джон все больше убеждался в том, что в Мрачном Жнеце сидит Высшая Тень.
В прошлый раз такую удалось как-то победить, но это лишь потому, что она совсем недавно нашла носителя и не успела привыкнуть ни к новому тело, ни к новому миру. Теперь же, если подобная тварь сидит в Жнеце, она явно акклиматизировалась и приобрела невиданную мощь.
Майлз, закричав, бросился на Шуда, не обращая внимания на Тень подле него. Несмотря на массу, он всегда был довольно проворен, но все же Джон видел небольшую скованность в его движении, однако не столь сильную, как в его недавней драке с Синигами.
Шуд практически без труда оказался за его спиной, но Майлз выкинул ногу, не позволяя тому приблизиться. Второй удар тоже прошел мимо, а следующий угодил в каменную стену и ободрал пару камней, осыпая пол мелкой дробью. Тор сам не понял, как описал круг оси на триста шестьдесят градусов. Шуд бабочкой порхал вокруг него, уклоняясь в самый последний момент, словно от порыва ветра, создаваемого кулаками гиганта.
Когда Майлз вновь повернулся к Джону лицом, тот вдруг увидел, что у друга идет кровь. Сначала он решил, что это открылись старые раны, вроде той, что ему нанесла Машери в живот или Джон, порезав ему руку, однако кровь явно нашла новые бреши.
Майлз сбавил обороты, прекратив бить по воздуху вокруг себя, остановился и Шуд. И только сейчас Джон заметил, что у мелкого садиста в руках что-то есть. Керамбиты. Ножи с небольшими загнутыми лезвиями, которые обычно держат обратным хватом, что и делал Шуд. Подобными короткими и загнутыми ножами трудно убить, а потому не применяются ни одним Охотником в организации, хотя у Грассхоппера отдаленно похожее оружие, но он и не бывает в первых рядах.
Тамам Шуд успел нанести Майлзу не менее дюжины болезненных порезов по всему телу, но сам так и не получил ни единого удара, а, судя по разнице в комплекциях, его как раз таки и хватило бы для завершения боя. Однако Майлз и минуту назад ничего не мог сделать, а сейчас, сильно ослабнув, не имеет и шанса. «Если бы только я мог двигаться…», — подумал Джон, но не завершил мысли, ибо понятия не имел, что бы сделал. Даже будь он в лучшей форме, Шуд был слишком силен для честного боя один на один, а в замкнутом помещении лабиринта мечом не помашешь.
А еще эта чертова Тень. Джон был уверен, что если Шуд каким-то чудом проиграет, она тут же рванет за своими собратьями, или еще хуже, за Жнецом.
Майлз глубоко вдохнул и медленно выдохнул, готовясь к очередному бессмысленному броску на амбразуру, но тут Джон заметил краем глаза другое движение. Машери разбежалась и всем телом бросилась на Шуда, то ли пытаясь забраться ему на спину, то ли желая сбить с ног. Однако ни того, ни другого ей не удалось. Тамам, словно третьим глазом заметив угрозу со спины, резко развернулся и с силой впечатал девушку в стену, придавив ее шею предплечьем, а острие ножа приставил прямо к сонной артерии.
Майлз, помешкав лишь секунду, с ревом выбросил левую руку, целясь Шуду в голову. Тот, понимая, что не может одновременно защититься или уклониться и держать Машери, выпустил девушку из тисков и вдруг дернул ее другой, правой, рукой за волосы.
Удар пришелся прямо в скуловую кость. Раздался треск. Или это просто показалось. Голова Машери дернулась с такой силой, что, казалось, вот-вот слетит с плеч. Девушка обмякла, и Шуд просто отпустил ее, позволяя свободно рухнуть на землю.
Майлзу потребовалось время, чтобы понять, что он натворил. Джон все осознал намного раньше, закричав пересохшим ртом, отчего из горла раздался лишь едва слышимый сдавленный скрежет. Майлз же успел лишь открыть рот и перевести взгляд на Шуда, когда тот нанес ему точечный удар в висок. Джону сначала показалось, что он всадил ему клинок в голову по самую рукоять, но потом заметил, что Шуд успел сменить хват ножа и ударил навершием рукояти. Каким бы сильным не был человек, удар в висок уравнивает его со всеми остальными. Майлз рухнул бесполезной грудой возле тела любимой, которую убил собственными руками.
* * *
Месяц, находящийся в стадии убывания, лишь изредка пробивался сквозь вязкие тучи, обволакивающие небо. В любой другой ситуации Бертон подумал бы, что это дает неплохое преимущество, не позволяя заметить их противникам, однако в данном случае это было лишь минусом, так как все вокруг могли прекрасно видеть в темноте. Кроме самого Бертона.
А ведь это могли предусмотреть и дать ему, например, прибор ночного видения, пусть он и выглядел бы в нем как идиот. Зато тьма вокруг не была бы столь непроницаема. Сейчас он не особо видел преимущества во всех этих золотых бирюльках, навешанных на него, словно гирлянды на елку. Лишь пистолет под мышкой придавал какое-никакое чувство уверенности.
Бертон очень не хотел посреди ночи ехать спасать Джона из плена, тем более что даже будучи полицейским, ему никогда не приходилось иметь дел с захватом заложников, да даже если бы и пришлось, всю опасную работу в основном проделывает спецназ. А теперь он в первых рядах. Он ожидал увидеть Охотников-предателей, Теней, даже толпу народа с цветами и камерами, которые, смеясь и хлопая в ладоши, говорили бы ему, что все это был один большой дурацкий розыгрыш, но увидеть Хелин он не ожидал точно.
Леброн был взрослым человеком, а потому не считал зазорным обратиться за услугами профессиональной проститутки, или куртизанки, как они любили себя называть, тем более что это уже десять лет как совершенно легально. Хелин была одной из его любимых ночных бабочек, пусть они и работали лишь днем.
— Что ты здесь делаешь? — раздался за спиной мужчин голос. Это оказался Бобби. Заметив удивленные взгляды Бертона и Грассхоппера, он тут же попытался объясниться: — Я знаю ее, потому что…
— Потому что я тоже обладаю способностями, — перебила Хелин его.
— Я знаю почти всех потенциальных Охотников в городе, — вновь заговорил Бобби. — И Хелин действительно одна из них, хотя уже много лет отказывается вступить в организацию. Ее способность была бы для нас очень полезной.
— Я не знал, — выдохнул Грасс. Бертон об Охотниках-то с Тенями узнал лишь неделю назад, так что у него и в мыслях не было, что кто-то из… его знакомых окажется кем-то из них. Он так долго ходил близ стеклянной стены, но видел лишь отражающийся в нем мир, не замечая того, что по ту сторону. И желал бы дальше ничего не замечать, однако уже поздно, разбитое стекло не восстановить по осколкам, многие из которых вонзились в плоть.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
— Я хочу узнать правду. Что с моей сестрой, что с Джоном? Я пыталась выяснить это в организации, но я не Охотник, а потому мне ничего не сказали.
— У тебя есть сестра? — переспросил Грасс.
— Да. Она называет себя Блэкснейк.
Грасс просто выпал в осадок. Он бы быстрее поверил, что Бобби ее отец, чем то, что Блэкснейк родная сестра. С Охотницей он мало общался, зато периодически видел ее в баре и на темных улицах. Хелин была вся такая светлая и нежная, а Блэкснейк наоборот, щетинилась своей темной натурой девушки-гота. Было трудно представить, что эти две противоположности могли бы стать подругами, а тут оказывается, что они сестры.
— Ну, так что, вы объясните, что здесь происходит?
— Сначала расскажи, как ты узнала, что мы куда-то собираемся?
— Это моя вина, — поднял руку Грасс, поджав губы.
— Как это? — не понял Бобби.
Грассхоппер несколько замялся, не зная, как начать, но тут вместо него заговорила Хелин:
— Он был у меня сегодня днем. Бобби перевел взгляд на Охотника.
— Ну, а что? Нам дали два дня на подготовку, а я уже тогда был готов, поэтому и решил скоротать время.
Бертон чаще всего наведывался в «Венерину мухоловку» по той же причине. Сидя без работы, мало способов интересно убить время. Однако цены на услуги в борделях совсем не маленькие, поэтому зачастую приходилось выбирать между вкусно поесть и приятно провести время в объятиях красотки.
— И заодно раскрыть наши планы секретного задания? — Бобби вперил взгляд в Грассхоппера, и, несмотря на огромную разницу в росте, именно последний казался намного меньше.
— Не вини его, — вступилась Хелин. — Он-то не знал обо мне, а вот я прекрасно осведомлена, с кем сплю.
У Бертона неприятно засосало под ложечкой. Знала ли она, что спит с неудачником? И как сильно она презирала его за глаза? Леброн до этого даже и не мог подумать, что его будет волновать мнение какой-то там проститутки. Хотя нет, не какой-нибудь.
— Он лишь сказал, — продолжила девушка, — что этой ночью его ждет опасная работа, и он, возможно, даже не вернется с нее. Я сразу поняла, что это как-то связано с пропажей Джона и моей сестрой, о которой тот спрашивал.
Бертон только сейчас сообразил, что Джон тоже был клиентом Хелин. До этого он не хотел думать, что у нее бывают другие мужчины. И все же, она проделала весь этот путь ради Джона. И сестры, конечно. Хотя частный детектив не знал, ради кого больше.
Бобби хрюкнул и сплюнул, но тут вдруг вспомнил, что перед ним дама, и как-то смутился от собственного свинства, однако извиняться не стал, вместо этого он довольно твердо сказал:
— Ты не можешь пойти с нами. Тебе лучше отправиться домой, завтра я или кто-нибудь из организации придет к тебе и все объяснит.
— Я не могу ждать до завтра. Мне нужны ответы сейчас или я никуда не уйду. Я чувствую нависшую над вами большую опасность, а значит и тем, с кем вы собираетесь воевать, она тоже грозит. Среди них ведь и моя сестра, верно?
— Ты всегда была очень умна, — тепло улыбнулся Бобби, и это был первый раз, когда Бертон увидел его улыбку, — будь ты в организации… Что ж, ты еще и очень упряма. Есть один человек, — начал Охотник, — называющий себя Мрачным Жнецом. Он противостоит организации по пока неизвестным нам причинам, и переманивает на свою сторону Охотников. Раз ты имеешь дело с Тенеловами, то, вероятно, уже слышала о ночи резни. Так вот, ее устроил именно Жнец.
Хелин от потрясения не могла найти подходящих слов. Именно в ту ночь она предостерегла Джона об ожидающей его опасности, и тогда он чуть не умер. О ночи резни она узнала уже позже, но даже подумать не могла, что в ней замешан человек, специально натравивший Теней на Охотников. Ей трудно было представить столь безумного ублюдка.
— И Фолла, твоя сестра, на его стороне. Именно она похитила Джона.
У Хелин подогнулись ноги, но ее тут же подхватили с двух сторон сильные мужские руки, руки, что не раз гладили ее обнаженное тело, но лишь сейчас, будучи полностью одета, она вдруг почувствовала давящее на грудь чувство стыда.
— Этого не может быть, — проговорила она сдавленно.
— У нас есть видеозаписи с камер наблюдения.
Она еще минуту приходила в себя, прежде чем вновь смогла твердо встать на ноги и заговорить, едва сдерживая дрожь в голосе:
— Тогда я тем более должна отправиться с вами. Не перебивай, Бобби! Со мной вы сможете избежать большинства опасностей, и сестра меня не тронет. Я попытаюсь уговорить ее бросить эту дурацкую затею и сдаться. Или даже перейти на нашу сторону и помочь спасти Джона. А главное, я не позволю вам убить ее.
— У меня и в мыслях не было! — воскликнул Бобби, словно обиженный таким о себе мнением.
Тема была исчерпана. Охотники уже утомились ждать окончания спора, хотя и не пытались никого торопить. Бобби был назначен главным в этой операции, а Грассхоппер, если что, должен подменить его. Бертон чувствовал себя лишним в этой компании сверхлюдей, и даже проститутка, которой он много раз платил за секс, оказалась полезнее него.
Они быстро, но стараясь не шуметь, побежали по мосту вдоль поручней. По нему можно было проехать и на машине, но она слишком приметна и шумит. Бертон и Хелин бежали в самом конце в разных группах, рассредоточившихся на обеих сторонах моста. У Бертона имелся пистолет, а у Хелин ее способности, но он ни за что не променял бы первый на вторые, хотя от ночного зрения точно не отказался бы.
Добежав до самого конца, обе группы разместились у заснеженных кустов и редких деревьев, скрывающих их от возможных глаз. Мост оказался довольно длинным, а потому всем необходимо было перевести дыхание.
— Никого, — констатировал Грасс. — Куда дальше?
— Понятия не имею, — отозвался Бертон.
— Ты же говорил, что знаешь!
— Я знаю, что они под землей, но где спуск — понятия не имею.
Грасс недовольно выругался.
— Остров, может, и маленький, но для стога сена сойдет. Где нам искать этот чертов вход?
— Думаю, он там, — подала голос Хелин, указывая на дверь ближайшего здания.
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда исходит самая большая опасность.
Выбора все равно не было, и, перебегая через небольшой двор по двое, вся группа перебралась к стенам постройки, выстроившись по обе стороны от двери вдоль стен. Хелин показала на дверь, а затем обхватила запястье левой руки указательным и большим пальцами правой. Бертон видел подобный знак у спецназа, но даже не помнил, знал ли когда-нибудь его значение, но главное, что знал Грасс. Он достал из-под плаща два небольших ножа с гнутыми клинками — кукри, и тихо просунул пальцы между железной дверью и стенкой, стараясь, чтобы ржавые петли не издавали звуков. Несколько раз он глубоко вздохнул, а затем с силой рванул дверь.
С другой стороны уже стоял человек, чтобы не позволить двери удариться о стену, что точно разбудит весь остров. За Грассом тут же вбежало еще несколько человек. Раздалась возня и несколько глухих звуков, в том числе и не самые приятные. Не прошло и десяти секунд, как Охотник вышел наружу с окровавленными ножами и позвал остальных.
Операция по устранению Жнеца и спасению Джона началась.
* * *
Оливер уже потратил все пули в пистолете, что ему все же доверили. Теней было больше, что патронов в оружии, и при этом в цель попадал едва ли каждый второй выстрел. Они катились плотными рядами, словно морская волна, и как волна, были неподвластны человеку. Тени словно предчувствовали, куда угодит пуля, и уходили с траектории ее полета. Единственное, что могло им помешать, — ультрафиолетовые фонари, но и они не были гарантом абсолютного успеха.
Они успели убить двоих, Охотника и элитного бойца, когда как их полегло уже несколько десятков. Однако счет все же был не в пользу людей. В прошлый раз, когда Оливер ступил в катакомбы, фонари смогли подавить Теней и прогнать их, однако сейчас дело обстояло иначе. Они шли напролом, наплевав на собственные жизни, если их существование можно описать словом жизнь. Словно им кто-то приказывает, кто-то страшнее амбисидиановых пуль и мечей.
Как бы плохи не были дела группы Оливера, у тех, кто отправился в боковой коридор, все еще хуже. Они оказались зажаты с двух сторон армиями Теней, не в состоянии выбраться наружу, а Оли с остальными продолжали отступать.
Оливер понятия не имел, сколько прошло времени, но каждая секунда тянулась целую вечность, а каждый шаг назад, казалось, вел в гору. До выхода далеко, тем более никто не знал, что их ждет дальше, возможно, остальные команды уже уничтожены и другие Тени заходят со спины.
Вдруг, среди верещания Теней и звуков выстрелов, отражающихся эхом от стен, Оливер услышал за спиной как-то звук, он резко развернулся, уже готовясь пустить свой меч в дело, как увидел свет фонаря. Кто-то бежал в их сторону. Один.
— Народ, там кто-то есть! — сказал Оливер, стараясь перекричать шум. Его услышали.
— Это кто-то из наших. Значит, у остальных дела должны быть не так плохи.
Когда человек подбежал ближе, Оливер сразу его узнал. Это оказался Ведьмак. В руках он держал самый обыкновенный тесак, а за спиной, помимо рюкзака, висел автомат.
— Вот черт! — выругался он, заметив стену из Теней.
— Зачем пожаловал? — спросил у него Клайд Сдейл.
— Нам нужна подмога, но, судя по всему, от вас ее хрен дождешься.
— Нам и самим она не помешает. За этой стеной другая группа, и они зажаты с двух сторон. Если мы не прорвемся, а с нашими силами это невозможно, ночь резни покажется прелюдией к настоящему кошмару.
— Наши силы в другом коридоре, если мы примчимся сюда, то тоже окажемся в тисках.
Именно в той группе находились Сьюзен с Мирандой. За Миранду можно было не беспокоиться — к ней Тени почему-то боятся подходить, а вот способность Сьюзен неизвестна, если она у нее вообще есть. Оливер бросился бы на помощь прямо сейчас, не знай он, что абсолютно бесполезен.
Ситуация казалась безвыходной. У группы Оливера не было вариантов, кроме как пятиться назад, к выходу, но пятиться нужно быстро, ибо до предыдущего поворота не близко, и если не поторопиться, сценарий Ведьмака может осуществиться. Либо обречь на смерть одну группу, либо погибнуть вместе с ними.
— Но если мы доберемся до перекрестка в разное время, произойдет то же самое, зажаты будет либо мы, либо вы!
Оливер этого не учел. Если добраться до распутья слишком рано, группа Сьюзен и Миранды будет зажата точно так же, как и первая, а если все же те придут раньше…
— И что делать?
— А я откуда знаю? — воскликнул Клайд. — Из меня хреновый тактик.
— Эй, я тут случайно подслушал ваш разговор, — подал голос один из Охотников, подходя поближе, но продолжая светить фонарем на стену из Теней. Он был невысокого роста, а его лицо скрывала черная кожаная маска до глаз, с несколькими шипами и дырочками для дыхания. В остальном он мало отличался от остальных, не считая, пожалуй, темно-красного жилета под черным коротким плащом. Помимо автомата, по бокам у него висело довольно необычное оружие: железный полукруг, который можно держать, словно кастет, утыканный большими острыми клинками; помимо этого, к краям пристегнуты две цепи, которые примерно на середине соединяются в одну, оканчивающуюся подобием браслета, что можно надеть на запястье.
— Бакуган? Что у тебя?
— Сети уже все кончились, но у нас же все еще есть светошумовые гранаты.
— Воспользоваться ими в тесном помещении катакомб? Это безумие, — воскликнул Ведьмак.
— Он прав, — согласился Клайд. — Ты сам видел завалы, кто знает, насколько хрупки эти туннели после Катастрофы, один неудачный взрыв, и нас всех похоронит под грудой камней и земли.
— Светошумовые — не боевые. Ну, мое дело предложить, если есть варианты получше, жду ваших решений. И желательно как можно скорее, пока нас не смели. Он вернулся к остальным и вскинул автомат, что с учетом громоздкого фонаря было не так-то просто.
Оливер очень хотел найти какое-нибудь решение, но сомневался, что предложил бы что-нибудь лучше, чем остальные Охотники, имеющие за плечами многолетний опыт.
Все, что оставалось, — ждать и надеяться.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ