Пусть в этом и заверяет Охотник, но сам он этого знать не мог, а если все же что-то знал и понимал, так это явное преувеличение собственного заявления. На Оливера напали не где-нибудь, а в цитадели всех Охотников, при этом серьезно ранив одного из них. И ни кто-нибудь, а другой Тенелов. И ведь он это сделал не из-за Тени, поселившейся в нем, а по собственному желанию, вполне осознавая свои действия, что еще больше ставило Оли в тупик. Если, конечно, нападавшим был Крис. Ну какой убийца разгуливает с ножом у всех на виду?
Грассхоппер отказался отвечать на вопросы, заявив, что их это не касается. Всех новичков хотят убить, как это может их не касаться?! Охотник лишь сказал, что если потребуется, им все объяснит сама Камиогава.
Оливеру оставалось лишь гадать, связанно ли это как-то с его посещением катакомб и тем человеком, что его спас, и которого, судя по всему, он спас в ответ. Но главное, связано ли это с похищением Джона и попытками его найти? Неужели в этом могут быть замешаны сами Охотники? Оливер никогда не питал иллюзий по поводу непогрешимости организации, но о подобном и помыслить не мог.
Минут через двадцать в дверь осторожно постучали. К этому времени Сьюзен уже практически успокоилась, прильнув к Оливеру и лишь изредка всхлипывая. Он слегка приобнял ее, стараясь не запачкать одежду девушки кровью с ладоней.
Услышав стук, Сьюзен подскочила от неожиданности, вперев взор в дверь, словно боясь, что она вот-вот слетит с петель, и в комнату ворвутся убийцы. Вместе с этим она как будто только сейчас осознала, что последние двадцать минут прижималась к Оливеру, словно кошка, что заставило ее заалеть, придав щекам оттенок ее заплаканных глаз. Она тут же осеклась, сейчас не время думать о чем-то подобном. На этот раз щеки покраснели от смущения. Оливер, казалось, ничего этого не заметил, не отрывая взгляда от двери и стискивая рукой костыль, единственное, что он сейчас мог использовать в качестве оружия. Он надеялся, что после происшествия ему разрешат носить с собой хотя бы нож. Такой же, что спас его в подвале.
Несмотря на свой внушительный рост, пусть и лишенный крупного телосложения, Грассхоппер двигался на удивление плавно. Он медленно поднялся с кресла, в котором до этого сидел боком к выходу, и направился к двери, запустив руку под легкую куртку. Оливер не знал, каким оружием он пользуется, но это явно что-то небольшое, хотя сам он представлял Охотника с чем-то под стать его росту, вроде копья или гуандао.
— Кто там? — спросил он.
— Это я, — отозвался безымянный голос из-за двери, хотя Грасс, судя по всему, узнал его, потому что тут же расслабился, хотя руку из-под куртки убирать не стал.
За дверью оказался один из тех, кому Охотник отдавал приказы. Когда тот вошел, Грассхоппер выглянул за дверь и осмотрел широкий коридор, но ничего особого не заметив, закрыл ее и вновь запер на щеколду.
— Что там? — спросил он, возвращаясь в комнату.
— Он смылся раньше, чем мы успели передать указания на пост. Охранники говорят, что он уехал на своей машине, при этом явно спешил, потому что не стал дожидаться, когда ворота откроются полностью, из-за чего лишился бокового зеркала.
Оливер досадливо поморщился. Еще полминуты и он бы никуда не делся. А все потому, что самому Оли слишком поздно пришла в голову мысль о Крисе Аквилани, хотя взаимосвязь между его появлением в палате и ранением Афро казалась очевидней некуда. «Если бы только я сразу сказал…»
— Не кори себя, парень, — опустил Грассхоппер руку на плечо Оливера, тем самым давая понять, что последнюю фразу он сказал вслух. Или он просто понял, о чем тот думает по выражению лица. — Ты не мог знать, что подобное может случиться.
— А кто мог?
Грассхоппер поджал губы и нахмурился, отводя взгляд, но ничего не ответил, вновь обратившись к охраннику:
— Что с остальными?
— Они уже у себя в комнатах, за ними присматривают их наставники, а снаружи дежурят наши люди.
Грасс медленно кивнул, словно параллельно обдумывая, хватит ли этого, и могут ли среди охранников быть те, кто с Крисом заодно. Оливер очень надеялся, что этого быть не может, хотя понимал, что Грассхоппер и, судя по всему, другие Охотники, что-то скрывают от него и остальных учеников. Подобная мысль не раз приходила парню в голову за все время обучения, но лишь сейчас он убедился в этом окончательно. Похищение Джона тоже является частью всего этого.
Оливер хотел знать все, хотел, чтобы его полностью подключили к творящемуся вокруг, потому что это так или иначе касается и его самого. С каждым днем он все глубже погружается в эту трясину вместе с остальными, вот только остальные знают, что это за трясина и пытаются найти выход, а глаза Оливера туго завязаны непроницаемой повязкой, и все, что ему остается, — надеяться на других. Попытка спасти своих друзей была попыткой показать, что и он на что-то годится, но теперь он боялся, что после столь очевидного провала, помимо глаз, ему заткнут еще и уши, а руки свяжут за спиной. Оли решил этого не допустить.
Выйти из комнаты разрешили лишь через полчаса, когда был обыскан каждый самый темный уголок массивного здания организации, хотя многие не видели в этом особого смысла. Крис Аквилани скрылся в неизвестном направлении, и сейчас его по всему городу ищут Охотники и другие члены организации, что, казалось бы, не так уж и сложно, с учетом того, что действует комендантский час, и людей на улице нет. Других же предполагаемых убийц найти просто невозможно: каждый Тенелов может оказаться потенциальным предателем.
На следующую ночь Оливера и остальных вызвали к Камиогаве, и те отправились в сопровождении самых проверенных охранников и Охотников, среди которых были и наставники, не считая Афро и, конечно же, Джона.
Просторное помещение офиса оказалось забито, как и всегда ночью, но на сей раз Оливер и остальные уловили нечто, чего до этого не было: нотку серьезности. На этот раз никто не стоял у кулера и не шатался праздно меж перегородок, в надежде завести разговор и подслушать местные сплетни. Все работали, все искали Криса, отслеживая его через городские камеры, пока Охотники бродят по темным улицам, готовые сорваться по первому же звонку в указанную точку. Ни Оли, ни остальные новички не знали, что в ночь резни и после атмосфера представала еще более накаленной.
Несмотря на то, что все охранники оставались снаружи, в просторном кабинете Камиогавы было не протолкнуться. Оливер никогда не видел столько Охотников в одном месте, даже в том ресторане, где их находилось предостаточно. Все они были разодеты точно так же, как и тогда, хотя, конечно же, добавились и новые экземпляры, не менее экстравагантные. Оли вспомнились слова Джона о цирке уродов, с которыми он был согласен, однако сейчас они таковыми ему не казались. Даже если их и можно было назвать уродами или фриками, то из цирка они превратились в настоящий боевой отряд.
Толпа стояла полукругом, дугой окружив стол Камиогавы, словно ее стальной взор не позволял никому подойти ближе, чем она того желал. Однако кое-кто все же был исключением. В этом человеке Оливер узнал Бертона.
— Все собрались? — раздался чересчур низкий для женщины голос главы бруклинского филиала организации «Тенелов».
— Все, кто смог явиться, как и просили, — послышался незнакомый Оливеру голос откуда-то справа. Он не видел этого человека за черной стеной, но, судя по голосу, решил, что ему далеко за сорок. — Остальным передадут.
— Хорошо, — ответила Камиогава таким тоном, словно ничего не хорошо. — Полагаю, — начала она, — все слышали о похищении одного из Охотников почти десять дней назад, Джона Сэндмена, также известного как Синигами. Однако мало кто из вас знает, кто это сделал. Этот человек называет себя Мрачным Жнецом, и именно он устроил ночь резни.
В толпе поднялся гвалт, не слабее, чем обычно стоит в офисе. На тех лицах, что не были покрыты масками, теперь оказалась маска гнева и непонимания. Оливер переглянулся со Сьюзен и остальными, но те, судя по всему, тоже не знали, о какой ночи резни идет речь. Оли даже сначала подумал, что говорят о нем и его друзьях, но быстро понял, что это не так; всем было на это плевать.
Камиогава подняла руку, и шум почти сразу утих.
— Также, — продолжила она, — почти все уже слышали, что вчера случилось с Афро Афродитой. Это совершил Крис Аквилани — он приспешник Жнеца. — Новый взрыв гвалта вновь был прерван главой филиала: — А тот, кто участвовал в похищении Синигами — Блэкснейк, настоящее имя которой — Фолла Фридж. Так как она предала организацию, мне не нужно ее разрешения, чтобы раскрыть настоящее имя.
Шум множества голосов возобновился вновь. Оливер, как и остальные новички, мало что понимал из происходящего. О Мрачно Жнеце, конечно, они слышали впервой, но были рады, что им, наконец, раскрыли лицо истинного врага, потому что до этого они знали лишь о похищении Джона, гадая, кому это могло прийти в голову. Больше всего Оливера удивило то, что остальные Охотники тоже не слышали об этом человеке, однако Камиогава раскрыла и эту тайну:
— Мы скрывали информацию от большинства из вас из-за возможности, что остальные сторонники Жнеца начнут вести себя более скрытно, зная, что об их существовании стало известно. Однако, основываясь на… столь грубой попытке убить Охотников прямо в здании организации, можно судить о том, что Жнец уже наслышан о наших манипуляциях, а потому скрывать его существование не имеет более смысла.
Некоторые из вас подверглись сканированию мозга без объяснения причин. Что ж, теперь оно у вас есть — мы пытались выявить приспешников Жнеца.
— Выявили? — спросил кто-то из толпы.
— На данный момент мы обнаружили пятерых предателей, но все они мелкая сошка, от которых нам не удалось узнать ничего интересного.
— Получается, — раздался другой голос, — мы даже не знаем, где находится этот Жнец?
— Кое-что мы все же знаем. Но об этом расскажет другой человек. Оливер, выйди сюда.
Оливер даже вздрогнул от неожиданности, когда прозвучало его имя. Он думал, что будет просто слушателем, а потому никак не ожидал, что ему предложат — попросят — быть оратором, и просьба эта, как и все, что озвучивала Камиогава, не имела отрицательного ответа.
Оли вышел из толпы и встал рядом с Бертоном, с которым хотел встретиться, однако не при подобных обстоятельствах и сглазу на глаз. Сейчас он чувствовал одну лишь неловкость, на него никогда не смотрело столько глаз одновременно, глаз, ждущих от него что-то важное.
— Расскажи подробно о том, что с тобой произошло в подвале, и о том, что ты видел, — попросила Камиогава.
Оливер, сглотнув, неуверенно начал пересказ всего, что с ним произошло позапрошлым днем. О своем побеге, о том, что лишь хотел найти своих друзей, о встречи с Тенями глубоко под землей, в темных катакомбах, а главное — о людях, одержимых Тенями, среди которых были и его друзья. Также он сказал, что если бы не Бертон, то точно не выбрался бы оттуда живым, и это было самым близким к той благодарности, что он хотел выразить частному детективу.
Больше всего всех взволновали слова о том, что Оли смог изгнать Тень из частного детектива простым касанием рук, при этом тот, как можно заметить, остался жив и, более того, все его увечья зажили, даже от довольной серьезной раны на плече остался лишь небольшой шрам.
— Мистер Бертон, — вновь заговорила Камиогава, когда Оливер закончил рассказ, — а теперь поведайте вы, что случилось после того, как в вас вселилась Тень.
— Ну, — начал он, — на самом деле, я плохо помню этот момент. Все как будто в тумане. Было такое ощущение, словно мою личность вытеснили на задворки сознания, иногда я как будто видел, что происходит вокруг, и, несмотря на темноту, довольно отчетливо. Я не мог сконцентрироваться на чем-либо, казалось, что мысли превратились в желе, которые, каждый раз, когда я пытался собрать их вместе, проскальзывали сквозь пальцы…
— Мистер Бертон, ближе к делу, — прервала его Камиогава.
— А, да, конечно, — спохватился Леброн. — В общем, когда Оливер изгнал из меня эту Тень, я потерял сознание, но когда очнулся уже в больнице… В общем, я точно помню, что не спускался в катакомбы, однако в моей памяти появились, как бы это назвать, отголоски воспоминаний, но воспоминаний не моих.
— Как вы знаете, — вновь прервала его глава филиала, обращаясь к Охотникам, — нами проводились и проводятся эксперименты по изгнанию Теней из одержимых, и те, кому повезло прожить после этого дольше пары секунд, заявляли о том же самом, — у них появлялись воспоминания, которых до этого не было. Они помнили вещи, которые точно с ними не происходили.
Для Оливера это было открытием. Все, что только что было сказано. И по большей части это вселяло в него не просто надежду, но уверенность, — его друзей можно спасти. И они осознают, что с ними происходит, или, хотя бы, близки к этому. Если это так, то они ждут спасения, и коли организация вновь откажет в попытке помочь им, Оливер собирался сбежать, и на этот раз не просто броситься в омут очертя голову, а сделать все возможное, чтобы ему помог хоть кто-нибудь. Если для этого нужно раскрыть правду о Тенях и Охотниках, он без зазрения совести собирался это сделать.
С разрешения Камиогавы, Бертон продолжил:
— В общем, весь вчерашний день я пытался осознать хоть что-нибудь, относящееся к воспоминаниям Тени, находившейся во мне. И кое-что я все же узнал. В тех катакомбах сотни и сотни Теней, а главное, — там десятки людей, одержимых этими Тенями…
— И еще кое-что, — подняла Камиогава к небу палец. — Все вы знаете, что иногда появляются одержимые, чьи люди-сосуды занимают высокое положение, и эти одержимые скупают золото и серебро буквально по крупицам, только чтобы они не достались нам. До этого мы не знали, куда они прячут металлы, но теперь, благодаря мистеру Бертону, нам стало известно, что все это находится в катакомбах под городом. И нам необходимо их добыть, а заодно сократить поголовье Теней, которые могут стать для нас серьезной угрозой, если Жнец вдруг вновь задумает использовать их для очередной ночи резни. Также мы считаем, что где-то в катакомбах может находиться незапечатанная нами Дыра, и это самая большая опасность.
— Ровно через два дня, — заговорила громче Камиогава приказным тоном, — почти все Охотники и элитные бойцы, способные сражаться, отправятся в катакомбы, и не вернутся, пока не найдут запрятанное там золото и серебро, а также Дыру, если, конечно, она там действительно есть.
Оливер, как и остальные новички, не был полноценным Охотником, а потому не мог отправиться вместе со всеми. С одной стороны, это было для него разочарованием, ибо он хотел найти друзей и спасти их, и чем быстрее, тем лучше, но с другой — возвращаться в тот ад, даже в сопровождении профессиональных Охотников, ему совсем не хотелось. Ну а еще его раны на ноге до сих пор не зажили, хотя он и без них оказался бы лишь бесполезным грузом. Тем больше он удивился следующим словам Камиогавы:
— Все новички отправятся тоже.
— Они? — ухмыльнулся один из Охотников. — Они же даже настоящего оружия в руках не держали.
— Зато некоторые из них встречались с Тенями и смогли довольно неплохо им противостоять, и это при условии, что у них вообще не было никакого оружия. — Оливер хотел возразить, ведь у него тогда имелся нож, но Камиогава даже и не подумала позволить кому-либо себя прерывать: — Это может послужить для них прекрасной практикой и пробудить силу у тех, кто ее еще не пробудил. Тем более что их будете сопровождать вы, Охотники, а также элитные бойцы из числа обычных людей.
Это был сокрушительный удар по самолюбию Тенеловов. Редкий Охотник признается в своей слабости перед лицом опасности, особенно если она исходит от Теней — заклятых врагов любого человека, будь он хоть Сапиенс, хоть Эребус. Мало в какой семье в мире никто не умер из-за Великой Мировой Катастрофы.
— Мы не можем сражаться с Тенями и одновременно защищать мальков, — все же подал кто-то голос из толпы.
— Сражаться с Тенями — ваша второстепенная задача, даже третьестепенная, я бы сказала. Главное — найти Дыру и золото с серебром. Возьмете с собой ультрафиолетовые фонари, и Тени сами будут разбегаться, а ослабленных вы будете добивать, а еще лучше — позволите это сделать новичками; чем быстрее они пробудят силы и перестанут бояться подходить к Теням, тем лучше для всех нас. Тем более среди них есть та, к кому отродья ночи боятся подходить и без всяких фонарей с амбисидианами. Если нет вопросов — свободны. Ровно через два дня, готовьтесь.
Толпа Охотников, то и дело шепотом переговаривающихся между собой, медленно стала покидать кабинет. Два дня было дано им на подготовку и осмысление всего услышанного. Оливеру почему-то казалось, что этого времени недостаточно.
Когда почти все вышли, в кабинете остались двое охранников у двери, Оливер с компанией новичков и их наставниками, еще пара Охотников, Леброн и мужчина около пятидесяти лет с проседью в волосах. Камиогава, казалось, ничуть не удивилась.
— Ты уверена, что поступаешь правильно, отправляя этих детей на столь опасное задание? Глава филиала внимательно взглянула на разношерстную компанию и ответила:
— Лучшего шанса может не представиться. Им необходима встреча с Тенями для пробуждения.
— Но я уже встречался с ними, если не сказать больше, — подал голос Оливер, подхрамывая ближе. — И Миранда тоже. Камиогава посмотрела на него так, что он сразу пожалел, что подошел ближе, или вообще не вышел за толстую дверь.
— То есть теперь ты хочешь убежать, поджав хвост? — серьезно спросила Камиогава.
— Успокойся, Кагесура, не наседай так на парня, он недавно пережил довольно серьезную трепку.
— А кто в этом виноват, Роберт? Первоначально он вообще хотел отправиться туда вместе с остальными новичками, когда они и на десять процентов не готовы. Он пришел и попросил отправить их на поиски его друзей! Никого не спросил, сам решил. А когда я отправила его на задание, успешность которого куда более вероятна, он сбежал и полез в осиное гнездо, едва не погубив себя и все, что мы… Если бы не удача в лице мистера Бертона, его бы уже доедали Тени.
Оливер никогда не ощущал такого стыда. Его прилюдно, можно сказать, высекли словесно в самой жестокой форме. Хуже всего было то, что он получил за дело, и знал об этом, но все равно считал несправедливым столь негативное к нему отношение. Эта Камиогава сама не желала пускать его на поиски друзей, из-за чего Оли и отважился отправиться без спроса, и именно это его решение привело к тому, что в Бертона вселилась Тень, благодаря чему тот узнал некоторые важные тайны ночных тварей.
Оливер не удержался и высказал последнюю мысль вслух, чувствуя в собственном голосе какую-то детскую обиду, но не в состоянии ничего с этим поделать.
— Случайность — не твоя заслуга, — осадила его глава филиала. — Тебе повезло, что он пришел на помощь, тебе повезло, что тебя не разорвали раньше, повезло, что ты пробудил свою способность, и она оказалась именно такой. Мистеру Бертону тоже повезло, что он остался жив, но везение бы ему не понадобилось, не отправься он за тобой. Хотя на эту тему мы уже поговорили с мистером частным детективом. — Камиогава перевела взгляд на Леброна, и тот потупил взор, облизнув губы. Оливер посчитал, что ему досталось не меньше, хотя и не знал почему. По крайней мере, она высказывала ему с глазу на глаз.
— Роберт, — обратилась глава филиала к мужчине с проседью, — я не просила тебя остаться, ты что-то хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что ты делаешь ошибку, посылая в катакомбы неподготовленных детей, пусть и в сопровождении Охотников. Хочешь устроить им встречу с Тенями, в закромах организации их десятки, подготовь условия для безопасной встречи, и пусть сразятся на нашей территории и на наших условиях.
— В темных переулках правит мрак, Роберт, ты должен понимать это лучше меня. Если они будут сражаться лишь со слабым противником там, где им ничего не грозит, то они ничему не научатся.
— Но…
— Все, Роберт! — твердо перебила его женщина. — Ты сам отказался занять это кресло, теперь либо выполняй приказы… либо уходи на пенсию.
Бобби сжал кулаки и челюсти, чтобы не пустить их в ход. Нет, не чтобы кого-то ударить или, уж тем более, укусить, а чтобы не разбить костяшки о дубовый стол и не наговорить лишнего. До «комнаты отдыха» было далеко, а свой лимит срывов он уже израсходовал, сорвавшись на Машери, которую в тот же день похитил Жнец. Он не хотел, чтобы его тогдашние слова ей стали последними. Он потерял уже многих, не сказав им последнего слова, которого они заслуживали, и теперь не желал потерять еще хотя бы одного.
Всех Охотников, даже тех, что были старше него, пусть таких и немного, он воспринимал как своих детей, даже не ожидая взаимности, а тех, по сути, еще мальчиков и девочек, стоящих перед ним, он мог воспринимать не иначе как внуками, которых желал узнать поближе. Ну, кроме самого старшего, Везела, который, судя по криво открытому рту, мало понимал, что вообще происходит. В семье не без урода.
— Как думаешь, почему я дала на подготовку два дня, а не приказала приступить к миссии немедля? — прервала затянувшуюся паузу Камиогава. Бобби вопросительно посмотрел на нее. — Чтобы раны Оливера более-менее затянулись. Он на удивление быстро восстанавливается, и уже через два дня сможет ходить без костылей. Мы больше не можем мешкать.
— Если с ними что-нибудь случится… — Бобби, не договорив фразу, вышел из кабинета, но, хотя Оливер и ожидал, не хлопнув дверью.
— Ну а вам чего надо? — обратилась Камиогава к новичкам.
Оливер посмотрел на остальных, остальные смотрели на него. Роль главного он не выбирал, за него это сделали другие, а он не любил, когда решали за него, решали не правильно. За него решили, что он должен стать Охотником, даровав ложный выбор, потом решили, что он должен идти туда, куда не хотел, а не туда, куда должен, и теперь это повторяется вновь. «Да, я совершал ошибки, но это мои ошибки за мои решения, но их бы не было, если бы мне кто-нибудь помог, когда я просил об этом». Будь он главным, он мог просто приказать, но главным не в этой пятерке неумех, к коим относил и себя. В чем смысл власти, если есть кто-то, у кого ее больше?
— В общем, мы… — он взглянул на остальных новичков, — …я согласен со словами человека, который сейчас вышел. От нас в катакомбах будет мало толку.
— Вы получите все необходимое вооружение. Настоящие ножи, мечи и остальное оружие, с которым тренировались последние две недели. На вас будет больше золота и серебра, чем у священника самой богатой церкви, вы будете как пламя костра для мошек: притягательны, но смертельно опасны для тех, кто окажется слишком близко. Если это все, вы свободны.
— А Джон?.. — начал Оливер.
— Не тебе говорить о Джоне, — прервала его Камиогава. — Если это все, вы свободны, — повторила она с нажимом.
Ему не оставалось ничего другого, кроме как закрыть рот и молча выйти вон. Наставники сказали возвращаться в свои комнаты, к которым их проводят охранники, точнее, элитные бойцы, как их назвала глава филиала.
Через два дня Оливеру предстояло вернуться в те темные и затхлые катакомбы. Он туда совсем не рвался, но приказ есть приказ. Супергерои не выполняют ни чьих приказов, если сами того не желают, но он не супергерой, простой служащий в огромной организации. Огромной, как океан, а он маленькая рыбешка, на которую даже акулы не обратят внимание. Но когда он сбежал, все сразу засуетились. Возможно, акулы ждут, когда рыбешка как следует подрастет, чтобы затем насытить ей свои желудки.
* * *
— Вы уверены, что поступаете правильно? — спросил Бертон, когда все Охотники, собранные для спецзадания ушли готовиться.
— В чем именно?
— Во всем. Я же говорил вам, что воспоминания Тени о золоте и серебре в катакомбах неточны. Я разобрал лишь мысли о блестящем и опасном, которое в темноте больше не блестит, но при этом не становится менее смертоносным. У этого парня, Оливера, был нож из амбисидиана, возможно, мысли Тени относились именно к этому. Слишком опасно отправлять Охотников в столь опасное место, даже не убедившись, что там что-то действительно есть.
— И как же вы собираетесь в этом убедиться?
Бертон растерялся. Он думал об этом, но так ни к чему конкретному и не пришел. Огромное количество золота и серебра — заманчивый куш, но многие Охотники и, тем более, элитные бойцы могут лишиться жизни не за что. Его больше всего волновали люди, в том числе и друзья Оливера, захваченные Тенями. Их можно спасти точно так же, как парень спас Леброна, вот только Охотники не вызывали в нем доверие; они берут с собой оружие, которое можно использовать и против людей. Конечно, Камиогава уверила его, что всех встреченных одержимых изловят, причиняя им как можно меньше вреда, но кто знает, чем для них является минимум максимального вреда.
— Нам просто нужно отвлечь их, пока мы выполняем настоящее задание, — сказала Камиогава, выводя Бертона из дум. — Главное, чтобы вы были уверены насчет тех воспоминаний, иначе все это не имеет смысла. Если мы, как говорят, облажаемся, у нас появятся большие проблемы. Не больше, чем Жнец, конечно, но они будут нас отвлекать от по-настоящему важных дел.
— Я уверен не меньше, чем была уверена Тень, сидевшая во мне. Воспоминаниям от семи до девяти дней, так что они давно уже могли перебраться в другое место.
— Вряд ли. Лучшего места для базы трудно придумать: на самом виду, но невидимы. Идите готовиться, — сказала Камиогава после короткой паузы, — через два дня мы атакуем базу Жнеца, где держат Джона.
Два дня на подготовку. Оливер провел их в больнице. Стационар больше походил на тюрьму, а его палата — на одиночную камеру; ни окон, ни уютной кровати, а за дверью дежурят целых четыре охранника из числа элитных бойцов — ни один Охотник не возьмется за подобную работку. Единственная поблажка — телевизор, который притащили специально для него, однако ни спутникового, ни кабельного телевидения, как, в общем-то, и интернета, которым новичкам все же разрешили пользоваться, хотя и отслеживали все действия.
Приходилось смотреть старые фильмы на DVD и Blu-ray. Оливер не жаловался, потому что у самого у него дома стоял лишь старенький телевизор, а антенна ловила далеко не все каналы, из-за чего приходилось смотреть всякие дурацкие ток-шоу и дешевые мыльные оперы, где все жаловались на жизнь, имея при этом нормальный дом или квартиру, семью, работу, автомобиль и чистые улицы за окном, когда как сам Оливер жил в едва не разваливавшейся халупе, наполовину построенной из мусора.
Через тонкую трубку в организм поставлялись различные жидкости, призванные ускорить восстановление. Повязки на ноге меняли каждые двенадцать часов, попутно обрабатывая рану специальными растворами. То же самое делали и с ладонями, хотя там раны оказались не столь страшны, пусть и навсегда изменяли его линию судьбы.
Два дня валяния на кровати и просмотра фильмов для многих является настоящей мечтой, но Оливер считал, что провести время за тренировками куда полезней. Всего две недели назад подобные мысли его бы рассмешили, но сейчас он даже втянулся. Мышцы больше не ныли от каждодневных тренировок, а легкие не горели. Теперь он мог постоять за себя в любой ситуации. Намного лучше, чем пить с друзьями в заброшенных домах.
Его мысли о друзьях — о них он думал каждый день и старался не винить себя за все случившееся — не успели даже сформироваться как следует, когда дверь в палату распахнулась и внутрь вошел его лечащий врач. Он как обычно спросил о состоянии пациента, а Оливер как обычно ответил, что все нормально, и не соврал. На этот раз вместе с доктором пришел еще один человек. Оли видел его на собрании два дня назад и хорошо запомнил, потому что тот единственный из всех присутствующих носил юбку, точнее, килт. Зеленый в клеточку он свисал чуть ниже колен, покрывал живот и пересекал грудь. Оливеру подобная одежда не казалась удобной, но, видимо, этот шотландец считал иначе.
— Меня зовут Клайд Сдейл, — представился здоровяк, тряхнув зачем-то рукой, мол, так получилось, ничего не поделаешь. Несмотря на размеры, он казался весьма подвижным и активно жестикулировал, хотя и слегка стесненно, словно не зная, куда деть руки.
— Я — Оливер.
— Да-да, я знаю. Меня попросили прийти за тобой, пора выдвигаться. Сейчас врач сменит повязки, — он указал рукой на доктора, словно показывая собеседнику, о ком он говорит, — и посмотрим, сможешь ли ты двигаться самостоятельно или тебе понадобится помощь.
Оливер не знал, о какой помощи идет речь. Камиогава, судя по всему, твердо намеревалась отправить Оли в катакомбы, то ли надеясь, что он вновь проявит свою способность, то ли просто в наказание за все его слова и поступки. Сам парень считал, что более чем достаточно поплатился за свои ошибки, хотя до сих пор упорно считал, что вина лежит не только на нем.
Все эти два дня он провел в кровати, приподнимаясь только чтобы воспользоваться лежащей под ней уткой, хотя до туалета было шагов пять. Ему строго-настрого запретили напрягать ногу, не позволяя использовать даже костыли. Но теперь, если он все же не сможет более-менее нормально ходить, без них ему не обойтись. Единственной альтернативной было, чтобы его тащили на руках, но он лучше поползет, чем позволит кому-то нести его, словно свадебную невесту.
Доктор снял повязки и осмотрел рану, затем удовлетворительно кивнул сам себе и достал мази. Обильно смазав всю рану, он вновь плотно перебинтовал ногу. Оливер уже было захотел слезть с кровати и, наконец, ступить на долгожданную землю, но врач остановил его, сказав, что еще не закончил.
— Я сейчас наложу термопластиковый гипс из турбокаста.
— Гипс? Но у меня же ничего не сломано.
— Он сожмет ногу и не позволит швам разойтись даже при интенсивных движениях, хотя их, разумеется, все же лучше избегать. Гипс даже можно мочить.