«Позвольте мне заверить вас, что я не замечаю обмана в ваших словах. Вы обе еще неопытны в анипраксии, и обеим будет очень трудно даже попытаться солгать в этих условиях. По крайней мере, мы все говорим честно».
Джейн кивнула – ей тоже так казалось. Задумчиво посмотрела на собеседников.
«Еще один вопрос, Гистредор Дукс Джаросс Рагет Хатор. Именно за этим я и прибыла на Сектилию».
Джаросс отбросила за спину растрепавшуюся косу и положила обе руки на стол ладонями вверх. Джейн предположила, что это означает что-то вроде «Я как открытая книга перед тобой».
Джейн почти боялась услышать ответ.
«Я привела корабль назад… чтобы вернуть его».
И Джаросс, и Рилик удивились. Так же, как и Стен.
«Вам не нужен корабль? – спросил Рилик. – Он все еще заражен?»
Джейн мотнула головой:
«Нет. Чума ушла. Трудно объяснить». – Она замолчала, сама толком не понимая, что хочет сказать.
«Вы пытаетесь объяснить какое-то культурное различие, – догадался Рилик, – попробуйте хотя бы в терминах своего мира».
«В моем мире мы забрали бы корабль назад. – Джейн улыбнулась. – Он очень большой и ценный. Люди заявили бы права на него».
Джаросс изогнула тонкую бровь:
«Но кто может сделать это здесь?»
Джейн легко выдержала ее взгляд.
«Я полагала, что вы, Гис’Дукс. Я понимаю, что сейчас не существует централизованного правительства, объединяющего обе планеты, но ведь вы – ближайший живой родственник Квазадор Дукс Рагет Элии Хатор. Вы управляете этим поселением. Или я что-то понимаю неправильно?»
«Вы правы, я действительно ближайший из ее родственников. Она была матерью моего отца. Я являюсь номинальным лидером общины, но нам не нужен космический корабль. Его можно разобрать и использовать все детали по отдельности, но что станет с Кубодера? Мы привязаны к земле и не имеем доступа к океану. К тому же я не уверена, что он выживет в океане Атиеллы. Кроме того, неприятно уничтожать функциональную и полезную вещь. Также резкий перекос развития технологий в нашу пользу может усилить конфликт с другими поселениями. Мы не хотим этого. Мы уже конфликтуем с Гис’Дуксом Стеном из-за того, что наши общины не равны. Из-за этого создается напряжение».
Рилик думал примерно так же.
Джейн стало легче. Она подавила радостную улыбку и неожиданно почувствовала себя счастливой. Ей не придется отказываться от «Спероанкоры» и расставаться с Эй’Браем – она сама удивилась, насколько это ее обрадовало.
«Я хочу лишь – и все Сектилии хотят того же – увидеть нашу планету достигшей прежнего расцвета, в том числе технологического. На это уйдет время. Основное препятствие, стоящее перед нами, – количество населения. Сейчас мы заняты выживанием и размножением. Мы сохранили знания, но инфраструктура погибла. Пока мы ее не восстановим, мы застряли в переходной фазе – сами видите, – и ее продолжительность неизвестна. Корабль ничего не изменит и больше не имеет для нас ценности. Теперь он ваш, Квазадор Дукс Джейн Августа Холлоуэй».
– Алан, какого черта ты делаешь? – крикнула Аджайя ему вслед.
– Посмотрю, можно ли эту штуку вообще починить, – он обернулся через плечо, – прежде чем лезть на рожон.
Все остальные тоже вылезли из вездехода. Атиеллане остались рядом, а Рон и Аджайя бросились за Аланом. Рон встал перед ним и поднял обе руки:
– Так, послушай, парень. Я понимаю, что тебя все это не радует, но не нужно туда лезть, тебя же убьют.
Алан мрачно посмотрел на Рона и не стал останавливаться, просто обогнул его. Рон уронил руки. На ходу закатывая рукава, Алан сделал несколько шагов вниз по склону. Ботинки немного уходили в твердую почву при каждом шаге, обеспечивая достаточную опору. Постоянно мокрая земля на этой жаре покрылась коркой, а кое-где высохла, превратившись в тонкую пыль. В эту пыль он проваливался, поднимая маленькие сухие фонтанчики при попытках выбраться. Тогда он стал тщательно выбирать путь, избегая сухих участков. Кибернетическая нога вела себя довольно прилично. Не так, как настоящая, конечно, и он чувствовал себя немного неуклюже, но постепенно привыкал.
– Алан, прекрати глупить и возвращайся! – крикнула Аджайя. – Прикинем все здесь.
Алан поджал губы. Обернулся и прищурился – из-за спины Аджайи светило солнце.
– Глупить? Давай я тебе расскажу, что такое глупить в нашем положении. Очень глупо приехать сюда, потратив целый день, но не подготовиться к тому, что мы можем найти. Глупо заявиться на другую планету, не научившись говорить на ее языке. Глупо… – Он на мгновение замолчал, чтобы собраться, потому что уже почти кричал и изо рта вылетала слюна. Он скривил лицо в гримасе, а потом расслабился. – Глупо было отпускать Джейн одну, хоть кто-то из нас должен был поехать с ней. А вот это не глупо. Это сбор информации. И этим я и займусь, черт возьми.
Он даже немного загордился тем, что перед своим вероятным уничтожением произнес такую достойную речь. Может быть, его и не забудут. Отвернувшись, он пошел вниз по холму дальше.
– Хорошо, – сказала Аджайя, – мы тебя любим, Алан. Не дай им себя растоптать, а то Джейн никогда нам этого не простит.
Он уже отвернулся, поэтому позволил себе мрачно улыбнуться. Чудовища не двигались. Одни валялись в ямах в глине, другие коротали самую жаркую часть дня в прохладной влажной тени холмов. Он предположил, что они, как и многие животные в жарком климате, почти впадают в спячку во время дневной жары, а активнее всего становятся на рассвете и в сумерках. Может быть, он сможет просто пройти между ними прямо к двигателю. Он решил поставить на этот шанс и понадеяться, что его не расплющат в блин.
Алан обернулся через плечо. Рон и Аджайя стояли на вершине холма, держась за руки, и смотрели, как он спускается. Идеальная влюбленная парочка. Разве ж они не прелестны? Алан зарычал и пошел дальше.
Несколько дней, пока Атиелла оставалась в тени Сектилии, было темно. Все время шел дождь – но разумеется, если уж он тронулся в путь, день будет жаркий и солнечный. А солнце в этой системе было горячее.
Он очень давно не бывал на солнце и, хотя поначалу это было и приятно, вскоре кожу стянуло и стало жечь. Если он выживет, то весь обгорит. Впрочем, это не так и плохо – в последнее время он совсем бледный.
Находиться на свежем воздухе было очень приятно. Он тихонько засмеялся. Он преодолел тысячи световых лет на инопланетном корабле, а теперь шагал по спутнику чужой планеты. Это было потрясающе.
Он задержался на секунду и посмотрел на небо. Впервые с того дня, как они оказались на Атиелле, ему выпал шанс увидеть другую сторону Сектилии. Сектилия нависала над планетой, похожая на импрессионистский рисунок. Он даже разглядел еще одну луну, крошечный белый шарик. Не самое привычное зрелище.
Кибернетическая нога вдруг утонула на несколько дюймов, и он, как ни старался удержаться на ногах, шлепнулся на задницу. Оперся на руку, чтобы встать, и обнаружил, что она соскальзывает и снова уходит в грязь. Тогда он внимательнее пригляделся к окружающей его почве. В холме темнело множество отверстий, которые он успешно обрушивал. Пока он смотрел, из одного из них высунулась острая морда и резко свистнула, а потом снова исчезла. Он удивленно моргнул и увидел еще одну. И еще. Кажется, им не понравилось, что он портит им парадные двери.
– Ладно, ладно, – сказал он, – понял, ухожу.
Ближе к подножию холма он пошел медленнее, тщательнее выбирая опоры для ног. Наверное, не надо так шуметь. Спустившись, он двинулся дальше практически на цыпочках, спрятался за большим булыжником и огляделся. До сих пор никто из суесупусов толком не двинулся. Он был уверен, что они его заметили. Он видел, как движутся массивные глазные яблоки, поворачиваясь в его сторону, но животных его присутствие не волновало. Скорее всего, его гипотеза окажется верной, и на него просто не обратят внимания. Они только дергали хвостами, как лежащие собаки, которые отмахиваются от мух. Мух Алан не видел.
Оставалось решить, как добраться до двигателя. Кратчайшее расстояние между двумя точками – это прямая, но на ней везде разлеглись суесупусы. Черт возьми. Нужно было наметить маршрут, пока он стоял наверху, а не препираться с командой.
Сердце колотилось. От пыли, которой он наглотался по пути, саднило горло. Ему очень хотелось закашляться, но он никак не мог позволить себе издавать громкие звуки. Он знал, что это пройдет. Он согнулся пополам и попытался продышаться, пока проклятая пыль царапала горло, сглатывал густую от жажды слюну и осторожно, тихонечко кашлял. По щекам текли слезы.
Скоро стало легче. Он не смотрел наверх, на холм. Может быть, они там уже решили, что у него сердечный приступ. На всякий случай показав им большой палец – дескать, все хорошо, – он вышел из-за булыжника. Черт, ну они и громадные, эти твари.
Минуту он размышлял, на кого они больше всего похожи вблизи. По размеру и цвету они напоминали слонов, но у них не было хобота. И рогов не было, и бивней. От этого они казались немножко дружелюбнее. Морды у них были не такие вытянутые, как у бегемотов, поэтому Алан остановился на гигантских безрогих носорогах.
Суесупус, гигантский безрогий носорог с Атиеллы. Дурацкое название. Язык сломаешь, не то что «слон» или «бегемот». Можно сократить до «суесов» или «пусов», но это еще хуже. Если бы ему пришлось давать им имя, он остановился бы на чем-нибудь вроде «гигантов». Сойдет, пожалуй.
Он вышел из-за булыжника. По всему телу тек пот. Фляжку бы сюда…
Ближайший суесупус нервно зарыл лапой землю. Алан замер и покосился на него. Не смотреть в глаза. Он может принять это за вызов. Зверь закрыл глаза, и Алан вздохнул с облегчением. Сделал шаг, другой. Никаких резких движений. Медленно, осторожно. Никого не напугать. Двигаться вперед. Не на что тут смотреть, уважаемые зрители.
Когда Алан прошел мимо крупного зверя, тот хрюкнул, и Алан чуть из штанов не выпрыгнул от страха. Это был по-настоящему оглушающий звук! Слово это даже показалось бы слишком слабым, но другого Алан не подобрал. Звучал он как всхрапывание, но на несколько октав ниже, чем может всхрапнуть нормальное животное. Алан почувствовал, как вибрация от него отдается где-то в груди. Тут он почувствовал и дыхание животного – горячее, кислое, пахнущее травой, поднявшее пыль под ногами.
Алан часто задышал, и в горле снова запершило. Он не мог отвести взгляда от суесупуса. Единственный видимый глаз взирал на него с ленивой тревогой, но двигаться зверь явно не собирался.
Алан собрался и сделал еще несколько шагов. Ничего не случилось.
Он осторожно вдохнул и – господи боже мой – почувствовал, как подступает кашель. В горле как будто что-то взорвалось, и каждый вдох только распалял пламя. На глазах выступили слезы, и он почти ничего не видел. Он с трудом дышал, конвульсивно сглатывая, пока в пересохшем рту не осталось слюны. Наверное, со стороны он походил на кошку, пытающуюся выкашлять волосяной шар. Он терпеть не мог кошек.
Однажды такое случилось с ним на свидании. Несколько огромных глотков воды не помогли, и он сбежал в уборную, где кашлял так, что покраснел и его чуть не стошнило.
Впрочем, тем вечером ему все равно повезло.
Он дошел до двигателя и вцепился в скобу, пытаясь дышать так, чтобы не распугать тварей вокруг – их вес стоило бы измерять в тоннах, а не килограммах.
А потом он сдался и придушенно кашлянул. Остановиться уже не получилось. Он кашлял и кашлял, согнувшись вдвое, и густая слюна капала из открытого рта.
Если одинокое хрюканье гигантского носорога показалось страшноватым, то теперь они взревели все. Земля затряслась, когда десятки суесупусов вскочили, роя землю и всхрапывая. Он неверящими глазами смотрел, как они поворачивают огромные головы, пытаясь разглядеть его получше. Вокруг клубилась пыль. Уши у них встали торчком, чтобы лучше различить неприятный звук.
Но он не мог перестать кашлять.
Красный свет вспыхнул в цифровом глазу, вмонтированном в правый глаз Эй’Брая, но он это едва заметил. Уровень сахара в крови сильно упал. Он ничего не ел несколько дней. Запасы глюкозы иссякли. Началась катаболическая реакция в мышцах.
Контроллер состояния здоровья подавал сигналы – велел поесть. Но мысль о еде, которую оставили ему Сектилии, стала отвратительной. Он просто зверь в клетке, которому задают корм. Ему было мерзко.
Он даже не помнил вкуса настоящей еды, которую ел в детстве – дичи, пищи его предков. Он знал только сбалансированные питательные кубики на основе растительного белка, имеющие вкус рыбы. Чтобы получить их, нужно было нажать на кнопку.
Вся еда была одинаковой. Тот же вкус. Та же текстура. Она поддерживала его жизнедеятельность, но не насыщала. Он больше не хотел такого.
Он дрейфовал по своей клетке, следуя искусственному течению, безразличный к состоянию корабля и к нуждам людей, оставшихся на планете под ним. Он слышал их призывы, но как будто издалека. Они не привлекали его внимания. В голове раз за разом прокручивались одни и те же мысли.
Его терзала агония. Щупальца сжимались судорогами. Сердце билось не в такт. Нервы как будто дрожали – или дергались от резкой боли. Он не мог дистанцироваться от нее. Он не мог остановить свою болезнь.
Его бросили умирать, и никто даже не задумался об этом. Им и его расой пожертвовали, как только у Сектилиев возникла проблема. Если бы чума захватила не всех, если бы часть Сектилиев выжила на сломанном корабле – их бы тоже позабыли вместе с ним где-то в космической глуши?
Сектилии заботились о выживании своего вида. Многие погибли. Они восстанавливали рухнувшее общество. Это было понятно и правильно.
Но он не мог простить им того, что с самого детства его убеждали, будто он один из них. Он вырос с этой мыслью. Он впитал их культуру, их менталитет, привык к их системе наград за доблесть и благородство.
Кубодера схватили, выдрессировали, обращались с ними, как с любимыми членами семьи, а потом бросили.
Но не обманывал ли он сам себя? Их схватили силой или похитили?
Джейн однажды спросила, был ли он рабом. Он ответил, что этот вопрос смехотворен. Но было ли это правдой? Или ее интуиция, как всегда, сработала?
Сектилианский ребенок спросил у Джейн, разумны ли Кубодера. Всего через пару десятков лет после чумы их перестали даже изучать в школах? Даже как часть истории? А как насчет зоологии? Астрономии? Инженерного дела? Психологии?
Считались ли Кубодера равными? Или их просто использовали, пока обстоятельства этому благоприятствовали? За несколько веков своей жизни он узнал очень многих людей и ко многим привязался. Любили ли они его в ответ – или просто лгали, чтобы успокоить свою вьючную скотину?
Тепло, юмор, совместные воспоминания. Он видел их разум. Он бы заметил обман. Или он обманывал сам себя?
Но только не с Квазадор Дукс Рагет Элией Хатор. Рагет.
Она была единственной Сектилианкой, которая позволяла ему – нет, настаивала, чтобы он использовал ее домашнее имя. Это было таким вопиющим нарушением протокола, что он соглашался на подобное только в самые редкие трогательные моменты. Она действительно его любила. В этом он был уверен.
Она заботилась о нем больше, чем кто-либо еще. Она полагалась на него и его мудрость, расширила его доступ к системам, держала ближе к себе.
Она верила в него и считала его другом. Уважала. Делила с ним свою жизнь.
Он всегда пытался сильнее сблизиться с ее предшественниками, но немногие это выносили. Это казалось им фамильярным и неуютным. Его использовали для общения с кораблем и командой, и хватит с него. Его никогда не подпускали ближе, держали на поверхности. Делились с ним только теми воспоминаниями, к которым их обязывал древний договор между расами.
В обмен на профессиональные услуги Кубодера им должны были в достаточной мере компенсировать заточение. Поэтому им разрешали общаться с учеными, смотреть в их разум во время исследований и экспериментов. Кроме того, ожидалось, что им дадут доступ к более старым воспоминаниям, чтобы позволить им изучить всю Вселенную глазами Сектилиев, увидеть ее так, как им никогда бы не позволило физическое тело.
Рагет однажды сказала, что ритуальное разделение с ним разрешенных воспоминаний позволило ей прожить жизнь заново. Сказала, что вспомнила детали, ощущения и чувства из далекого прошлого, и это было прекрасно.
Это все исходило из ее разума, но становилось новым для нее самой и наполняло воспоминания смыслом. Если она помнила только, что стоял ясный день, то теперь вдруг видела, как рассвет красил стены дома в розовый. Она замечала вкус воздуха и касание ветра. Ее разум хранил множество деталей, но она не знала, как получить к ним доступ, – а он знал.
Она часто говорила, что он возвращает ее в юность.
Они оба любили эти моменты.
Неважно.
Неважно. Больше – нет.
Его соплеменники мертвы. Он больше не сможет обратиться к ним за поддержкой и не попросит помощи. В любом случае для этого он слишком горд.
Вдруг он подумал, что… может быть… он все-таки повлиял на их жизнь, даже если они сами этого не заметили. Когда на корабль приходили новые члены экипажа, которые раньше никогда не ступали на борт, а жили в колониях или на Сектилии, поначалу их не слишком любили. Частенько они казались эгоистами. Жизнь на корабле очень отличается от жизни на планете, на станции или на форпосте. Всегда приходится что-то пересматривать и менять, и одни приспосабливались лучше других.
Но анипраксия меняла людей. Во всяком случае, большинство. Все, кому доводилось жить на корабле, знали об этом. Это как второе взросление. Шанс заново развить свой ум, увидеть другие точки зрения, обрести эмпатию и сострадание. Многие из Квазадор Дукс, выходя в свое время в отставку, становились правителями своих миров, используя полученные на корабле навыки.
Может быть, это он помогал им меняться. Время, проведенное на корабле, совершенствовало их личность. Он был почти уверен, что члены команды отдали бы за него жизнь, если бы вдруг пришлось, как и он за них.
И еще он знал, что, хотя новое поколение Сектилиев, никогда не видевшее кораблей, было к нему безразлично, его жизнь все же… казалась лучше, чем могла бы быть без них. Хоть и в заключении, он прожил долгую жизнь и многое видел, пусть и чужими глазами. Он совершенно точно прожил дольше своих диких братьев и сестер, живших в мире, имени которого он не знал.
Эта жизнь, жизнь его предков, была животным существованием. Голод и обжорство. Борьба и вечная опасность. Однажды спарившись, он был бы обречен на смерть. Его партнерша следила бы за потомством, пока оно бы не вылупилось, а потом бы тоже умерла. Никто из них не увидел бы своих детей взрослыми, в отличие от людей и Сектилиев. Его детей пожирали бы сотни хищников, и выжил бы один или два. Он был лишен этой боли.
Не пришлось ему и испытать тяготы заключения, которым Кубодера иногда подвергали другие расы – незаконно. Держали в сосудах, где нельзя даже раскинуть щупальца. Очищали воду примитивными фильтрами, не удаляющими загрязнения. Ему не нужно выбирать между голодом и неподходящей едой. Он слышал, что от такого обращения Кубодера сходят с ума. Без строгого контроля со стороны Сектилиев они могли, например, совершить самоубийство и забрать с собой людей, направив корабль на звезду или в черную дыру, нарушив герметичность корпуса, проложив курс, ведущий к столкновению.
Слова этого ребенка, Тинора, были ужасны. Но могло быть и хуже. Вокруг него сверкала чистая вода. Он был в безопасности. У него прекрасный капитан. Ему никогда не приходилось охотиться и убивать разумных существ, чтобы выжить.
Он вздрогнул от боли. Ему было нехорошо.
Может быть… может быть, надо все-таки поесть.
Алан все пытался сдержать кашель, но вокруг клубилась пыль и царапала горло. Часть пыли уже попала в легкие, и легким это совсем не понравилось.
Он прижался к двигателю и испуганно смотрел, как вокруг бродят суесупусы. Один из них наклонил гигантскую башку и боднул двигатель. Тот отскочил на пару футов. Алана, упрямо державшегося за скобу, потащило следом. Слезящимися глазами он вдруг заметил другую тварь, направляющуюся к нему. Черт. Черт. Спрятаться тут негде.
Он полез на двигатель, мрачно отмечая по пути, что куча деталей сломалась или расплавилась. Огонь сильно повредил двигатель, а когда эти гигантские животные с ним поиграли, лучше не стало. С учетом примитивных технологий, господствующих сейчас на Атиелле, чинить его придется месяцы, если не годы.
Суесупус боднул двигатель, и тот заскользил по пересохшей земле, а потом остановился, наткнувшись на неровный участок. Алан держался за него только руками, судорожно сжимая коллектор системы охлаждения, и поэтому при резкой остановке улетел вниз – все еще хватаясь за трубу. Из груди выбило весь воздух, а перед глазами замелькали звезды.
К тому же он лежал на чем-то раскаленном от солнца и сразу это почувствовал. Протез щелкнул, начиная диагностику, – вообще он должен был так поступать при несчастных случаях. Хорошо бы он снова не отвалился. Это было бы слишком больно.
Алан перекатился на живот, перехватил руки и уперся здоровой ногой в какую-то трещину, когда еще один суесупус пнул двигатель. Алан все еще кашлял и тяжело дышал, пытаясь просто удержаться на месте, пока капризные твари мотали источник своего раздражения по пыльной долине, быстро и жестоко пиная его и поднимая клубы пыли при каждом шаге.
Больше всего это походило на аэрохоккей с ним в роли шайбы.
Потом двигатель вдруг жутко накренился – суесупус просунул голову куда-то внутрь мертвого двигателя и дернул ею. Мгновение Алан парил в воздухе вверх ногами, а потом двигатель вновь плюхнулся на землю с такой силой, что у него только зубы щелкнули.
Именно тогда он услышал Аджайю и Рона. Они стояли наверху, крича что-то и махая руками, а двое Атиеллан тихонько сидели рядом. Алан подождал, задерживая дыхание и хватая ртом воздух, только когда это становилось совершенно необходимым.
Двигатель не шевелился. Алан рискнул открыть глаза и понял, что звери отвлеклись на происходящее на холме.
Он выругался про себя и взмолился, чтобы они заткнулись. Рано или поздно тварям бы надоело, и они оставили бы его в покое. Тогда он бы медленно ухромал назад. А Рон с Аджайей только все портили. Он не хотел отвечать за последствия. Не хватало еще, чтобы его друзья пострадали от его собственной глупости.
Прищурившись, он увидел, как один из ближайших суесупусов мотает башкой. Копнув землю трехпалой лапой, он тяжело побежал к холму, издавая звук, способный порвать барабанные перепонки. За ним последовали и другие.
Вскоре все стадо неслось к холму. Земля тряслась от их топота, и двигатель под Аланом тоже трясся. Тут Алан заморгал. Рон, Аджайя и Атиеллане загрузились в вездеход и тронулись с места. Он осторожно сполз с двигателя и поставил здоровую ногу на землю. Протез щелкнул, и боль пронзила позвоночник и отдалась в черепе. Нога все еще не работала. На мгновение Алан прикрыл глаза и подумал, куда лучше всего бежать. Залезть на холм с этой ногой он все равно не смог бы.
Вездеход покатался по холму, а потом исчез из виду. Суесупусы висели у него на хвосте. Алан выругался. Он понимал, что его здесь не бросят, но вот разгадать их план пока не мог.
Он с неохотой попытался установить контакт с Осьминогом, но в эфире было совершенно пусто. Отличная помощь из штаба. Что этот Осьминог вообще там делает?
Алан похромал к булыжнику, за которым прятался с самого начала. Ему казалось, что это в некотором роде краеугольный камень. Здесь он был в безопасности.
У камня он обдумал свою судьбу. Сколько времени можно отвлекать суесупусов? Вернутся ли они? Будут ли они злиться? Что, если они снова взбесятся, увидев его?
Больная нога сейчас была ничем не лучше деревянной. Вскарабкаться по крутому склону не получится, но можно попробовать залезть на один из более пологих, опираясь на руки и волоча ногу за собой.
Он только выбрал место и полез наверх, когда вдруг столкнулся лицом к лицу с детенышем суесупуса. Совсем маленьким. Не больше тяжеловоза. Он всхрапывал и вертел головой, как собака. Алан его даже не услышал. А он-то думал, что они все мчатся за вездеходом. Алан вздохнул. Суесупус отступил на несколько шагов, а потом медленно, почти изящно, снова двинулся вперед.
Алан решил его проигнорировать. А что еще он смог сделать? Если он не будет шевелиться, то никогда не выберется из долины. Он обошел зверька и двинулся дальше. Суесупус фыркнул и стал обнюхивать воздух вокруг Алана. Алан шел вперед.
Суесупус пошел за ним. Подошел ближе, понюхал его волосы, ткнулся носом в подмышку.
Алан замер на месте. Боковым зрением он видел, как вездеход перевалил через холм и стал спускаться в долину. Они пылили по равнине в его сторону. Алан двинулся им навстречу.
Суесупус снова рыкнул, на этот раз громче, и ткнул Алана так, что тот упал на здоровое колено и с трудом сдержал проклятье.
Вездеход приближался.
Суесупус упоенно обнюхивал Алана. Нет, с него хватит.
Не раздумывая, Алан обернулся, намереваясь его ударить. И тут обнаружил, что зверь был очень симпатичным. Как тронуть такого?
Суесупус подался назад, мелькнули белки крошечных глаз.
– Именно, – сквозь зубы сказал Алан, – вали, малыш. Я ужасно страшный.
Боковая дверь вездехода поехала вверх всего в паре футов от Алана.
Протез завибрировал – он снова работал. Нет времени на проверки. Алан бросился вперед, чтобы перехватить вездеход, и прыгнул внутрь. Вжался в сиденье и оглянулся – суесупусы бежали позади. Аджайя закрыла дверь, и они поехали. Когда вездеход разогнался, Алан встал. Суесупусы какое-то время держались за ними, но потом то ли устали, то ли им надоело, и они остановились, быстро превратившись в крошечные точки на горизонте, окруженные облаком пыли.
Он стоял, тяжело дыша. Вел вездеход Рон. Атиеллане ничего не понимали – уши они отвели назад так, что кожа на лицах натянулась, и медленно переводили взгляд с одного человека на другого. Должно быть, они какое-то время провели на солнце, потому что их кожа заметно почернела.
– Ну и как двигатель? – поинтересовалась Аджайя.
Алан отвел с лица пыльные пряди волос.
– Дерьмо, а не двигатель. И мы в полной заднице.
Джейн и Джаросс вместе шли по темным комнатушкам и коротким коридорам, из которых и состояло поселение. Джаросс очень серьезно относилась к присмотру за своими владениями. Она не стремилась контролировать каждую мелочь, но старалась решать проблемы в самом начале, пока они не стали сложнее. Целыми днями она давала советы и сводила между собой людей, которые в этом нуждались.
По дороге Джейн заметила Тинора, который ел вместе с детьми своего возраста, и помахала. Увидев Джейн, iad подскочил и присоединился к ним. Оказывается, ребенок познакомился с несколькими здешними медиками и хотел рассказать об этом Джейн. Здесь медицинские технологии были развиты лучше.
– Что вы будете делать теперь? – спросила Джаросс, когда они пошли дальше.
– Мне нужно вернуться и посмотреть, справились ли мои друзья с двигателем, – ответила Джейн. Они с Джаросс ходили так и разговаривали уже третий день. Джейн уже не чувствовала себя инвалидом, но зато все время беспокоилась из-за того, что Эй’Брай ей не отвечал. Да и команда тоже. Ей вовсе не хотелось прерывать визит. Компания Джаросс ей очень нравилась, и она многое узнала о сектилианской культуре, но ее пугало отсутствие информации о друзьях. Она решила, что что-то случилось с Эй’Браем. Он не из тех, кто просто проигнорировал бы ее. Значит, нужно как можно быстрее вернуться на «Спероанкору».
– Ах да, двигатели, – рассеянно сказала Джаросс. Джейн, кажется, успела рассказать ей все, что случилось с момента отлета с Земли. Эти три дня они провели, обмениваясь воспоминаниями и мыслями. Джаросс хотела знать все.
– Полагаете, что они могли пережить такое падение? – задумалась она. – Один ведь загорелся, да?
– Они сконструированы с учетом вероятного сброса в экстренной ситуации. – Джейн нахмурилась. – Но я не представляю, как их починить и возможно ли это вообще. У меня очень хороший инженер.
– А что вы будете делать в самом худшем случае?
– Честно говоря, не представляю. – Джейн глубоко вздохнула. – Мне не хочется об этом думать. Я верю, что мы как-то сумеем добраться до корабля. Я… я не могу бросить там Эй’Брая одного… еще раз. Это испытание его чуть не убило.
– Да. Ему было очень больно.
Джейн делилась этим воспоминанием с Джаросс. С Риликом они тоже провели несколько сеансов. Это здорово экономило время на рассказах. Джаросс подняла одну бровь.
– Вы вернетесь к нему. – Она смотрела вперед. Руки она сложила на груди, засунув ладони в рукава богато украшенного наряда кремового цвета.
– Я за него беспокоюсь. – Джейн посмотрела на потолок, как будто могла сквозь крышу, облака, огромное пространство и корпус корабля увидеть Эй’Брая.
– Мог ли он заболеть? Или, может, он отдыхает после долгого путешествия?
Джаросс остановилась у низа пандуса. Они оказались в подвале, рядом с гаражом, куда приехала Джейн.
– Не знаю. – Джейн это в голову не приходило, и она забеспокоилась еще сильнее.
– Значит, вы уедете на рассвете? Берете с собой Рилика?
– Да. С вашего разрешения. – Рилик вел себя так, как будто уже стал членом ее команды, и Джаросс больше не возражала, так что Джейн надеялась, что проблем не возникнет. Ей казалось, что он может быть очень полезен. Он многое умеет, уверен в себе и знает, как здесь жили до чумы. Техника не покажется ему волшебством. Он может знать что-то, чего не знает Эй’Брай. Может быть, это им поможет.
– Оно у вас есть. Рилик изложил свои доводы. Он пойдет с вами и с Кубодера.
Джейн подавила вздох облегчения.
– Спасибо.
– Ваша команда очень мала. Корабль рассчитан на несколько тысяч человек.
– Да, но мы справляемся.
– Вы пытались нанять кого-то еще?
Джейн замялась. Конечно, Джаросс знала ответ на этот вопрос. Джейн понимала, что для Атиеллан важнее всего свой собственный народ, что они хотят вывести общество из тупика. Джейн не стала бы оскорблять Джаросс, пытаясь увести ее людей. Ей не хотелось проблем.
– Нет, – твердо сказала она.
– А как насчет добровольцев?
– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, Гис’Дукс. – Джейн нахмурилась.
– Я бы хотела сопровождать вас. – Джаросс перекинула косу через плечо.
Джейн невольно отступила на шаг, хватая ртом воздух. Слишком уж неожиданно.
– Что? Вы?
– Да. Полагаю, вы удивлены.
– М… да. – Джейн смотрела ей в глаза. – То, как вы отреагировали на Рилика в день моего появления… я решила, что никто, даже он, не может отправиться с нами.
– А вы хотите, чтобы к вам пришли еще люди, Ква’Дукс?
– Хороший вопрос. – Джейн вздохнула. – С одной стороны, неплохо было бы иметь больше рабочих рук, которые бы помогли нам быстрее достичь цели. С другой, это может быть опасно. Мы совсем неопытны. У нас нет тех знаний о Галактике и технике, которые есть у Сектилиев. Я боюсь подвергнуть людей риску. Мы будем совершать ошибки.
– Вы терранка. Уже поэтому вы годитесь на эту должность. Если вы возьмете меня с собой, то будете моим Квазадор Дуксом. Я училась на инженера. Я буду вам полезна, уверяю вас.
– О, в этом я не сомневаюсь, но… вы… вы разве не хотите командовать?
– Конечно нет! – Джаросс удивилась. – Я же сказала, что «Спероанкора» принадлежит вам. Это не зависит от того, что я осознала свои чувства и поняла, что вы значите для нас – не только для Сектилиев, но и для всех разумных. Я обдумывала это в те дни, что мы провели вместе. Вы зашли так далеко, что это невероятно. Вас запомнят в веках.
– Мне не хотелось бы быть невежливой, – нахмурилась Джейн, – но я ничего не знаю о Кунабулах и их целях. Не знаю, зачем им мы. Даже не знаю, есть ли зерно истины в ваших легендах. Я просто женщина, я не пророк.
Джаросс задумчиво наклонила голову.
– Писания Кунабул – не пророчества. Кунабулисты – не религиозные фанатики, они ученые. И терране вовсе не были избраны богами, они были ими выращены. Ваша верность Кубодера – очень достойное чувство. Благородное. Именно это нам и нужно – Сектилиям, не планете. Вы вдохновите многих на действие, даже если не достигнете цели. Я хочу принять в этом участие.
Джейн смотрела на нее, ничего не понимая.
– В свое время мы узнаем об этом, – сказала Джаросс. Она выглядела безмятежной и уверенной в себе.
– Я не знаю, что сказать.
– Тогда ничего не говорите, – глаза Джаросс блеснули. Она подняла руку в странном жесте, и Джейн поняла, что это какой-то сигнал. Темное помещение осветилось, и Джейн услышала скрип. Из-за мешанины разнообразных примитивных повозок и карет вышли Атиеллане – среди них шел и Рилик. Они толкали перед собой шаттл.
У Джейн отвалилась челюсть.
– Я… – Она двинулась в сторону шаттла, и Атиеллане остановились.
– Это та же модель? – поинтересовалась Джаросс.
Джейн обошла шаттл вокруг, сравнивая его с тем, на котором они спустились с корабля.
– Нет. Они похожи, но это явно другое поколение. Наш шаттл принадлежит к классу корну. А это… класс пенна, кажется? Он меньше и предназначен для перевозки груза, а не пассажиров?
– Аккумуляторы у них совместимы, это я точно знаю, – сказала Джаросс. – Когда началась чума, на Атиелле было всего несколько шаттлов. Их очень много использовали сразу после эпидемии. Пока аккумуляторы не вышли из строя, это был едва ли не единственный способ найти других выживших и создать изолированные поселения. Этот шаттл очень много летал, но он на это и рассчитан. На нем мы без проблем переправимся на корабль, нужно только установить аккумуляторы с вашего шаттла.
Джейн подозрительно посмотрела на Джаросс. Та не отнеслась бы к ее рассказу о перелете и посадке так серьезно, если бы думала, что при этом не возникнет никаких проблем.
Какая-то женщина открыла люк, и Джаросс с Джейн вошли внутрь. В заднем отсеке шаттла были установлены несколько сидений из наземного вездехода, которые пришлось для этого наклонить под странными углами. Но, изучив кокпит, Джейн поняла, что управляется этот шаттл так же, как и предыдущий. Может сработать.
Ей очень захотелось обнять Джаросс. Теперь им не придется ждать, пока Рон с Аланом починят двигатели. Можно будет двинуться в путь через несколько дней.
– Не знаю, как благодарить вас за это. Я поражена.
– Не надо меня благодарить. Ваша миссия – справедливая и полезная и поможет моим людям в эти тяжелые времена. Единственное, чего бы я хотела, – дать вам больше людей. Поскольку место правителя займет мой брат, а он очень умный и способный, мной община сможет пожертвовать без большого труда.
Джейн приподняла бровь, но не стала ничего говорить.
– Присутствие Рилика, – продолжила Джаросс, – поможет при общении со странствующими Кубодера, о которых вы говорили. Он хорошо знаком с психологией этой расы и хочет им добра. Все эти Кубодера не знают ничего, кроме жизни с Сектилиями. Вам нужен Сектилий. Полагаю, вы об этом думали.
– Думала, – Джейн медленно кивнула. – Я надеялась найти союзников здесь, на Атиелле. Но Стен не заинтересовался нами, а вы так отреагировали на первую попытку Рилика к нам присоединиться, что я пришла к выводу, что искать здесь людей невозможно.
Джаросс согласно кивнула, но никак не прокомментировала ее слова.
– Вам нужны как минимум люди, которые вели бы потерянные корабли. Если вы их найдете.
Джейн не нужно было напоминать об этом. Она и так думала об этой проблеме целыми днями.
Алан обедал в столовой вместе с Роном, Аджаей и Шлеван. На столе стояли большие миски сырой зелени с кусками белка неизвестного происхождения, посыпанного сверху каким-то орешками. Атиелланам бы явно не помешали кулинарные курсы. Впрочем, еда была сытная, и организм на нее реагировал нормально, так что жаловаться было вроде бы и не на что. Атиеллане, кажется, полагали, что вкус вторичен по отношению к питательным качествам.
Аджайя и Шлеван в эти дни были неразлучны. К счастью. Старая дама присматривала за ними и следила, чтобы они вовремя получали все необходимое вроде еды. Она задавала им очень много вопросов о людях и Земле, чего другие не делали. Кажется, она изучала их, но Алану это нравилось больше, чем пустые взгляды остальных. Кроме того, Шлеван никогда не лезла ему в штаны, что Алан расценивал как большой плюс.
В долине у него немного обгорело лицо. Хотя Атиеллане никогда не страдали от солнечных ожогов, Шлеван заметила, что с ним что-то не так, задала кучу вопросов о его коже и приготовила для него успокаивающую мазь. Мазь была жирная и воняла какими-то травами, но немного помогала.
В помещении стоял глухой шум, а в большие окна колотил дождь. Обычный прием пищи. Все Атиеллане болтали черт знает о чем. Он стал гораздо лучше понимать язык, но обычный разговор все еще казался ему слишком быстрым, чтобы принимать в нем полноценное участие. Он говорил с ними, только если к нему обращались. Сначала он всегда просил говорить помедленнее. Кажется, его держали за идиота, но ему было плевать. Оказывается, большинство разумных существ в Галактике получали доступ к менсентенийскому языку, записанному у них в генах, когда достигали половой зрелости. Любой взрослый, не способный на нем разговаривать, считался так или иначе неполноценным. Единственным исключением оказались люди. С легендами Атиеллан о людях – спасителях Вселенной это плохо сочеталось. Может быть, именно поэтому на них никто, кроме Шлеван, не обращал внимания.
Ну и ладно. Очень ему нужен их гребаный фольклор.
Тут он услышал громкий крик, заглушивший ровный гул разговоров, и все Атиеллане повскакали с мест и бросились к огромным окнам.
Он посмотрел на Шлеван. Та указала на окно и сообщила:
– Квазадор Дукс Джейн Холлоуэй возвращается.
Алан вскочил и протолкался к окну через толпу. Она пропала на несколько дней и ничего не сообщала о себе – совсем на нее не похоже. Осьминог все это время тоже почему-то молчал. Вообще-то это, конечно, хорошо, но сейчас Алана это беспокоило. Наверняка он там, на корабле, настолько сосредоточился на Джейн, что забыл про остальных. Не очень-то приятно. Что бы там ни происходило между этими двумя, как-то это нездорово.
Шел ливень, из-за которого почти ничего было не видно. К поселению подъезжала повозка, и в ее окне Алан мельком увидел светлые волосы Джейн. У Атиеллан таких волос не бывает. Это точно она. Повозка остановилась в двадцати футах от здания.
Он посмотрел на равнину. За повозкой, немного отстав, плелась шестерка суесупусов и тащила за собой еще один шаттл, вязнущий в грязи. Он ухмыльнулся.
– Молодчина, – прошептал он и принялся прокладывать путь к пандусу, чтобы ее увидеть.
Когда он добрался до низа, трое Атиеллан не пустили его дальше. Он хотел их просто оттолкнуть, но решил не создавать новых проблем, раз уже потерпел фиаско с суесупусами. Джейн не обрадуется, когда это услышит. Никто не пострадал, но Атиеллане с ума сходили.
Хорошо, что никто из его земных друзей не видит, что его удерживают на месте мужчина и женщина не выше четырех футов семи дюймов каждый, пусть и с фигурами Ганса и Франца[3]. Третьим был худющий парень ростом под семь футов. Алан встал на цыпочки, пытаясь разглядеть, что происходит.
Мимо него пронесся Пледор. Трое стражников проложили Гис’Дуксу дорогу, но когда Алан попытался пристроиться сзади, оттолкнули его.
Пледор вышел наружу, под навес, и встал там. Алан слышал разговоры и рык домашних суесупусов, но не мог сказать, о чем идет речь.
Аджайя и Рон тоже спустились и заговорили со стражами, которые не пускали их к Джейн, но те не отреагировали. Мимо них никто не пройдет – и точка.
Кто-то вошел с улицы и подал стражам сигнал. Те без всяких объяснений отвели их обратно в столовую, откуда происходящее было не видно и не слышно.
Алан ругался, как пьяный матрос.
Джейн вышла из повозки и немедленно промокла. Дождь шел крупными ледяными каплями, одновременно со всех сторон. Атиелланин, правивший суесупусами, заглянул в повозку и сказал, что Гис’Дукс Стен приказал не пускать их внутрь. Пледор на что-то злился, но Джейн не представляла на что. Это Джаросс решила, что Джейн нужно поговорить с ним самой, а Рилик ее поддержал. Пледор вышел из-под навеса под проливной дождь.
Джейн подняла руку в приветственном жесте и хотела дополнить его нужными словами, но вместо этого Пледор сказал:
– Что это такое, Ква’Дукс Холлоуэй? Почему вы оскорбляете мое гостеприимство?
Джейн глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и оценить ситуацию.
– Гис’Дукс Стен, если я нанесла вам оскорбление, то прошу простить меня. Пожалуйста, объясните, в чем дело – я прибыла издалека и не осведомлена о тонкостях вашей культуры.
– Вы сказали, что отправляетесь в поселение Хатор, но не предупредили, что вернетесь не одна. Это хамство – заставить наше осажденное поселение кормить лишние рты. Мы и так уже кормим ваших людей просто из сострадания к бродягам. Вы злоупотребляете этим! А теперь вы привезли сюда ее и ожидаете, что я и ее буду кормить? Невероятно.
– Прошу прощения, но вы ошиблись, Гис’Дукс Стен. – Джейн натянуто улыбнулась. – Мое возвращение положит конец этой ситуации. Я вернулась, чтобы забрать своих друзей и наш шаттл. Мы уедем как можно быстрее.
Лицо Стена вспыхнуло, но Джейн вовсе не была уверена, что у Сектилиев это значит то же, что у людей. Тинор проскользнул мимо и бросился в сухой ангар. Джейн захотелось побежать за ребенком. Церемониальный наряд, надетый на ней, состоял из растительных волокон. Он промок насквозь и прилипал к коже.
Рилик осторожно тронул ее разум. Она впустила его.
«Осторожнее. Я не верю Гис’Дуксу Стену. Говори как можно меньше, чтобы не разозлить его».
Исцарапанный грязный шаттл дотащился до повозки и встал. Джейн подумала, что упряжные звери хотят есть и пить. Они всхрапывали, мотали головами и рыли грязь. Ей стало их жалко – они так далеко тащили тяжеленный груз, а о них никто не позаботился.
Джейн тщательно обдумала все сказанное и особую неприязнь Пледора к присутствию Джаросс. Между ними явно было какое-то соперничество. Он злился на то, что Джейн привела ее сюда, но Джейн не понимала почему. Джаросс говорила, что Пледор отличается от среднего Атиелланина алчностью. Да, два клана соперничали, но всегда ли было так? Скорее всего, раньше они торговали.
– Вы не получили достойной компенсации? – спросила она ровным голосом. – Вы хотите, чтобы мы починили еще несколько аккумуляторов?
Пледор сделал шаг назад и отвернулся. Притянул к себе кого-то, что-то сказал ему на ухо и отправил в поселение. Джейн подумала, что ничего хорошего это не сулит. Обернувшись, она увидела, что из повозки вышли Джаросс и Рилик. Лицо Джаросс было бесстрастно, а Рилик казался раздосадованным.
Джаросс встала рядом с Джейн. Пряди, выбившиеся из косы, мгновенно намокли и прилипли к лицу. Она подняла руку и сказала:
– Скалуути, Гистредор Дукс…
Пледор прервал ее:
– Что ты здесь делаешь, Хатор?
Джаросс не обиделась.
– Я планирую присоединиться к Ква’Дукс Джейн Холлоуэй и команде «Спероанкоры».
Взгляд Стен стал ледяным.
– А это кто?
Прежде чем ответить, Рилик тоже поднял руку в приветственном жесте.
– Я Рилик, мастер-мыслитель из поселения Мебру. Я тоже присоединился к Ква’Дукс.
– Мебру? – прогремел Пледор. – Да это в шести днях пути отсюда!
Рилик согласно кивнул:
– Я покинул Мебру в тот же день, когда почувствовал присутствие Кубодера на орбите. Путешествие было нелегким, но я проделал бы его и снова. Я должен быть рядом с терранами.
– Ты изменник! – Стен сузил глаза. – Вы оба изменники! Кто еще идет с вами? Кто теперь управляет поселением Хатор?
– Не думаю, что это важно, – ответила Джаросс. – Ква’Дукс необходимо забрать свои вещи из разбитого шаттла и собрать своих людей. Более мы вас не побеспокоим.
– Это не так-то просто, Хатор. – Пледор толкнул ее в плечо. – Ты вступила в сговор с чужими, нарушившими карантин. Наказание будет суровым. Не следует ли мне сообщить местному адъюдикатору и позволить ему принять решение?
– Чепуха, – Джаросс оставалась бесстрастной, – адъюдикаторы лишились своей власти пятьдесят стандартных лет назад. Твоя угроза бессмысленна.
– Правда? – спросил Пледор, почти не разжимая губ. Сейчас он еще больше, чем обычно, походил на ястреба. За его спиной брел одинокий всадник на суесупусе.
Стен сложил руки на груди и откинул голову. Казалось, он не замечает стекающей по лицу воды.
– Я пошлю за Лиш.
Джаросс не отводила от него взгляда и говорила по-прежнему ровно:
– Гис’Дукс Лиш – старая женщина. Она посмеется над тобой.
– Крик мертв, – парировал Пледор.
По лицу Джаросс и по прядям кудрявых волос стекали крупные капли.
– Если Крик мертв, то его наследником стал кто-то разумный. Кто-то, кому есть чем заняться, кроме разрешения очевидных споров, Стен.
Стен скривил губы:
– Почему ты хочешь идти с землянами? Ты бросишь свое поселение? Или она отдала тебе командование? – Он почти шипел.
Джаросс прикрыла глаза, а потом ответила:
– Я буду служить землянке, потому что Кунабулы велят нам следовать за ними. Сектилии наги и уязвимы. Мы не сможем остановить Рой, если он придет сейчас. Терране – а еще корабли, которые они ищут, и технология, им известная, – могут помочь нам. Возможно, именно это и требуется, чтобы вывести наш народ из тьмы. Я буду служить Ква’Дукс, потому что служба ей – служба нашему народу. Мои намерения безукоризненны. А твои, Стен?
Пледор, казалось, опомнился. Гнев ушел с лица. Он отошел на шаг и задумался.
Джейн встала между ними двумя и обратилась к нему:
– Чего ты хочешь, Гистредор Дукс Пледор Макия Стен?
Он решительно посмотрел на нее:
– Необходимо равное представительство из поселения Стен.
– Я согласна, – кивнула Джейн, – но я оставляю за собой право выбрать человека из поселения Стен, который пойдет с нами.
Пледор поднял голову. Несмотря на ветер и дождь, он оставался недвижимым.
– Вы можете выбрать двоих. Одним из них буду я.
Джаросс прижала уши, и это было первое проявление ее эмоций с момента начала переговоров.
Дождь лил так, что Джейн с трудом держалась на ногах. Она замерзла. У нее уже зубы стучали.
– Равное с поселением Хатор представительство – это один человек.
– Вы откажетесь от добровольца?
Стен не нравился Джейн. Она ему не доверяла. Она не сомневалась, что он исполнит свои угрозы, если она не согласится.
Он мог взять в заложники ее команду и шаттл, и ей не к кому будет обратиться за помощью. Поддержки Джаросс может не хватить для быстрого решения вопроса. Пледор легко может удерживать их здесь годами или сделать что-нибудь похуже. Джейн не хотелось смотреть, во что превратилась судебная система на этой полумертвой планете. Однажды он уже угрожал ее убить. Джейн не планировала оказаться в тюрьме на Атиелле, если Пледор вдруг выиграет суд, а Джаросс не сможет помочь. Выбора у нее не было.
– Я принимаю ваши условия, – твердо сказала она.
Когда стражи наконец отпустили Алана, он не стал терять время. Он понесся вниз по пандусу – Рон и Аджайя бежали за ним – и остановился как вкопанный, увидев идущих Джейн вместе с главой поселения. Джейн походила на мокрую и очень злую крысу.
Осторожнее.
– Детка, ты в порядке? – Он свел брови.
– Детка? – переспросила она. – У нас что, семьдесят пятый год на дворе?
– Извини. Но… этот шаттл правда функционирует?
– Очень надеюсь. – Она вздохнула и похлопала его по руке, проходя мимо.
Он развернулся и пошел следом за ней. Очень хотелось ее обнять, но он не собирался ускорять события.
– А со Стеном что такое?
Она слегка повернула голову, показывая подбородком на Атиеллан, а потом устало сказала:
– Давай поговорим после того, как я приму ванну и переоденусь в сухое?
– Мы обедали, когда тебя увидели, – сказала Аджайя, – приберечь тебе местечко за столом?
Джейн задумалась.
– Я постараюсь, но ничего не обещаю. Идите, поешьте сами. Я обойдусь до утра, если будет нужно.
– Рад видеть тебя живой, КьюДи, – улыбнулся Рон.
Когда они добрались до столовой, Рон и Аджайя бросили их и пошли есть. Джейн вопросительно посмотрела на Алана.
– Я не голоден, – он пожал плечами. Он и правда не хотел есть. А кроме того, настолько рад был встрече, что не собирался выпускать Джейн из виду.
Атиелланин провел Джейн в гостевой отсек, дал ей полотенца и ушел. Алан спал на койке в этой же комнате, Аджайя и Рон тоже. За ними вошли еще четверо Атиеллан. Алан поначалу не обратил на них внимания, но потом заметил, что двое промокли не хуже Джейн и раздеваются догола. Он не планировал подглядывать, но они разделись так неожиданно, что он успел кое-что заметить.
Когда маленькая атиелланская женщина скинула мокрую одежду, Алан с большим трудом отвел от нее глаза. Она… она походила на ожившую девочку из аниме. Очень тоненькая, с пышным облаком буйных светло-каштановых кудрей. Кажется, никто из них не замечал, что в комнате есть кто-то еще. Он поймал на себе удивленный взгляд Джейн и с усилием отвернулся от Атиеллан. Прокашлялся:
– Ты… тебе принести что-нибудь? Могу поискать еды.
Атиелланская женщина вышла из комнаты совершенно голая, держа в руках полотенца и сухую одежду. Наверное, она шла в общую душевую. Мужчина последовал за ней. Его пропорции гораздо больше напоминали человеческие. Ну то есть он походил на дровосека, обожравшегося стероидов. Высоченный и широкий.
Алан закрыл глаза и повернулся к Джейн:
– Они что, правда так себя ведут?
Она то ли вздохнула, то ли усмехнулась:
– Ну да. А ты не заметил? В их культуре личных границ почти не существует. Они… очень легко относятся к своему телу. К этому скоро привыкаешь.
– Наверное, – он старался держаться от Атиеллан подальше и ходил мыться в самое нелепое время, чтобы оказаться в душевой в одиночестве. Учитывая его сложные отношения с молодыми местными женщинами, это казалось весьма разумным. Ему казалось, что все вокруг мечтают посмотреть на него голого, и ему это не нравилось.
Он потер затылок и посмотрел на Джейн. По-настоящему посмотрел. Она держала руки под мышками, а под ногами у нее уже натекла целая лужица. Ему вдруг стало неуютно.
– Ты, наверное… – Он махнул в сторону открытой двери. – Мне уйти? Чтобы ты могла… ну…
Она прикусила губу и мрачно сказала:
– Не знаю.
– Чего ты не знаешь?
– Готова ли я пережить недостаток личного пространства, – она ткнула пальцем в сторону только что удалившихся Атиеллан.
– Ты же замерзла. У тебя губы синеют, Док.
– Да я сдохну от холода сейчас! – вдруг закричала она.
– Ну надень что-нибудь сухое.
Она растерянно оглянулась:
– Я…