– Я не прячусь! – Брюнет гневно вскинул брови, расправив грудь. – Я защищаю этих леди!
– Цыц, – оборвала его Шернье, становясь серьезной. – Перед тем как мы приступим к вашему убиению, желаю знать доподлинно, что вы тут делали, а также что вам известно о смертях, которые захлестнули это кольцо?
– Ох, ну зачем же так сразу-то? – Милана Хенгельман покачала расстроенно головой. – Мы, между прочим, с тобой по-прежнему на одной стороне.
– Ты говори, да не заговаривайся. – Командор бестиаров сплюнула на землю.
– Мы здесь по специальному заданию выслеживаем ту тварь, что жрет по ночам в этом кольце людей, а посему действуем в рамках закона. – В свою очередь стала загибать пальцы и безбожно врать старушка. – Сестрица моя оправдана и специальным королевским указом помилована и переведена в служебный сыск, а посему ваш орден может расцеловать ее тощий зад…
– Чего это он у меня тощий?! – вклинилась ее товарка.
– Здесь не ваши земли, так что со своими приказами идите знаете куда? – хмуро покосившись на сестру, закончила первая Хенгельман. – И вампира не тронь.
– Интересно послушать, почему? – Уперла в бока руки командор, недоверчиво смерив взглядом старушку.
– Не знаю, – потупилась бабулька. – Этого я еще не придумала, но определенно не тронь.
– Убирайте псов. – Махнула рукой своим людям Шернье, снимая с рук тяжелые кольчужные перчатки. – Не видите, что ли, они думать почтенной леди мешают.
Народ действовал споро, и в скором времени старушка уже обнимала высокую черноволосую девицу, командора противоборствующей ей фракции.
– Ой, деточка, как я рада, что ваши магистры тебя прислали, а не какого-то тупоголового солдафона, мы уж грешным делом и вправду с жизнью прощаться стали, пока от песиков твоих улепетывали. – Баба Мила привычным жестом послюнявила пальчик, стирая с лица «деточки», закованной в шипованную сталь, какое-то пятнышко.
– Ба, прекрати. – Командор немного стушевалась. – Люди смотрят, и вообще давай по делу, я уже больше суток в столице и могу сказать, что дела тут творятся странные. И вообще, если уж на то пошло, я все равно должна вас пытать и убивать, инструкции, понимаешь ли…
– Ну да, ну да, – покивала бабулька, подмигнув залихватски главе рыцарей. – А как же иначе? Инструкции дело святое, вот изловим убивца, тады, стало быть, и начнем бумажками бодаться.
– С тобой всегда приятно иметь дело, – улыбнулась Шернье, устало присаживаясь на оградку могилки. – Ох, и суматошный денек, чуть больше суток в городе, а уже чуть не убили, к тому же верь не верь, а в городе дьесальфы. Кстати, склад вы обрушили? Я почему-то сразу подумала, что без вашего брата тут не обошлось.
– Да, времена нынче настают те еще. – Покачала головой Хенгельман, также присаживаясь рядышком. – За темных я уже в курсе, мы видели, как вы на Тень вышли, естественно, побоялись к вам выходить, так как не знали, кто во главе отряда.
– И ко мне впредь не советую выходить. – Альва Шернье поджала губы. – Мы переслали информацию по нашей сети магистрам ордена, боюсь, старые псы войны не совсем адекватно восприняли перемены в государстве.
– Думаешь, что-то будет? – Хенгельман испуганно воззрилась на нее.
– Думаю, что-то определенно будет, но вот что, судить не возьмусь, сейчас все магистры собираются на большой сход в Доше. – Командор покачала головой, после чего махнула рукой. – Ладно, то не нашего ума дело, мы люди простые, не нам решать, расскажи лучше, с чем мы здесь в городе имеем дело?
– Гончая Смерти. – Опустила взгляд старушка.
– Вау, стоп. – Альва изумленно вскинула брови. – Как гончая? Это значит, нам еще хозяина искать?
– Нет. – Милана устало потерла лицо ладонями. – Это не совсем классическое исполнение твари, это сорвавшийся с цепи модификат, о свойствах и новых возможностях которого я даже боюсь думать.
– Но что-то ты уже выяснила? – С интересом на нее посмотрела Шернье. – Кто создатель? Откуда она пришла? Что за программа внутри? Это же тупой охранник, какого демона спускать подобную херь в городе?
– Ну-у-у… – Милана встретилась взглядом с молчаливыми спутниками, лишь после этого продолжила свой рассказ: – Ты в курсе того, что здесь намедни устроил де Тид?
– Еще бы. – Шернье сплюнула на землю. – Прорыв инферно засекли смотрящие, нас почти под тысячу человек кинули к столице, правда, мы далеко не зашли, пришел приказ возвращаться назад.
– Так вот, гончая это последний подарочек герцога. – Старушка покачала головой. – Паренька нашего Ульриха помнишь?
– Ха! – Усмехнулась Шернье. – Такого попробуй забыть.
– Он убил младшего сына де Тида. – Старушка опустила голову.
– М-да уж… – Шернье удивленно вскинула брови. – Жаль барона, надеюсь, он не сильно мучился?
– Он еще жив. – Поджала губы Мила. – Но с уверенностью скажу, тварь привязана на мальчишку, сейчас он пока под протекторатом короны и находится в дворцовом городе, посему тварь и не может до него добраться.
– Но я так понимаю, это дело времени? – Альва покивала своим мыслям.
– Естественно, это вопрос времени. – Пожала старушка плечами. – Рано или поздно он выйдет в город, может быть он даже попытается сбежать, впрочем, не мне тебе объяснять, что это бесполезно.
– Понимаю. – Кивнула Альва Шернье. – Ну а на кладбище зачем пришли?
– Маяк. – Виновато развела руками бабушка. – Уж не обессудь за прямоту, но без маяка мы можем вечность бегать за этой дрянью в этом каменном лабиринте.
– Дельная мысль. – Командор бестиаров поднялась, медленно натягивая вновь на руки латные перчатки. – Значит так, я сейчас со своими ребятами отойду во-о-н по той дорожке на квартал вверх. Нам там срочно нужно кое-что проверить, а потом мы с тобой встретимся у восточного выхода с кладбища, где ты не будешь доставать свой «маяк» из мешка, но проводишь нашу дружную компанию до места нашего общего рандеву с песиком.
– Песиком? – Шмыгнула носом старушка.
– Песиком, – подтвердила свои слова кивком командор.
– Ну что ж… – Милана Хенгельман жестом подозвала к себе сестричку. – Будет тебе песик, будет.
Разговоров более не понадобилось, группа рыцарей скрылась в сгущающихся сумерках, а две маленькие старушки, быстро проинспектировав свои запасы по поясным сумочкам и котомкам, немного вернулись назад, останавливаясь перед какой-то невзрачной свежей могилкой.
– Что у нас здесь? – спросила сестру Априя Хенгельман.
– Один из солдат городской стражи, – задумчиво ответила ей сестра. – Один из последних, кто стал жертвой нашей красотки.
– Граф, прошу, – поманила пальчиком молчаливого брюнета Априя. – Ваш выход, сударь.
– А я что? – удивился вампир. – Я в ваших делах не соображаю.
– Еще б ты что-то соображал, – захихикали старушки. – Ты давай землю греби, «соображатель», да резвей, а то, не ровен час, господа рыцари наши, блюстители правопорядка взад пожалуют, мы тебя быстро им сторгуем, дорого не возьмем.
– Тьфу ты… – Вампир сокрушенно покачал головой. – Пора увольняться, видят боги, с каждым днем все хуже и хуже становится.
Пока суть да дело, пока Десмос разгребал когтистыми лапами еще не успевший слежаться свежий грунт, старушки не теряли зря времени, чуть ли не на четвереньках на пару оплетая вязью узоров по земле могилку своими таинственными письменами. В ход пошли плетения, обильно тратились заготовленные и носимые с собой ингредиенты, и к тому моменту, когда перемазанный с ног до головы граф высунул голову из могилки, его лицо уже осветило мерным мерцанием исправно запущенных магических формул, насытивших многочисленные пентаграммы и гексаграммы сине-белым, мертвенным светом.
– Эй-эй! – всполошился Десмос, с испугом оглядываясь по сторонам в поисках старушек. – Вы же погодите магичить, дайте из могилы выбраться!
– Не. – Мимо него проползла на коленках Милана Хенгельман, с каким-то прибором в руках, проверяя в очередной раз по углам расчетные коэффициенты прилагаемой силы общей звезды. – Там сиди.
– И гляди, чтобы он тебя не укусил, – тут же пришел совет от Априи, бегающей от составляющих модулей управления к контурам защиты со своей вязанкой амулетов из костяных черепов животных.
– Да-да, «кусить» себя не давай ни в коем случае. – Вынырнувшая из полумрака Мила каким-то красным порошком вывела на лбу опешившего вампира опущенный вершиной вниз треугольник с точкой посередине. – Иначе в конвульсиях весь скрючишься, а погань та, что проснется, пожрет твою плоть заживо.
– Мы так не договаривались! – испугался не на шутку вампир, ухватившись за край могилы, чтобы рывком вырвать себя из сырой ямы.
– Замер, – тихо пришла команда одной из старушек, и Десмос ощутил, как внутри него сработал механизм управления его натурой, которую задела одна из некроманток. Поганая обессиливающая штука, специальный контролер, встроенный в него природой, дабы свое создание не смело причинить вред своему создателю.
– Слушай внимательно. – К нему опять подошла Мила, вновь принявшись вычерчивать пальцем на его лице какие-то символы. – Без тебя, дорогой, нам уже не потянуть создание «маяка», силы уже не те, а тварюшка, между прочим, опасная, так что давай сосредоточься на поставленной задаче.
– Главное в пасть ему не попади, милок. – Шмыгнув носом, к нему подошла Априя, надев на шею гирлянду из костей. – На когти можешь внимания не обращать.
– Уволюсь. – Десмос тяжело вздохнул, поворачиваясь спиной к сырой насыпи могилы и лицом к затянутому в грязный саван покойнику. – Видят боги, если выживу, уволюсь ко всем демонам.
Ждать и томиться в сомнениях вампиру пришлось не долго. Едва только старушки добавили силы в свое заклинание, едва они только затянули тихий заунывный речитатив каких-то словесных форм, как материя на покойнике с треском стала расходиться, оголяя безобразную белесую плоть с синюшными трупными пятнами, а контур головы разверзся омерзительной зубастой пастью, что ощерилась, казалось, миллионом мелких, но похоже, бритвенно-острых зубов.
– Мамочки! – успел тонко пискнуть граф, прежде чем жуткий покойник с шипением, достойным целого клубка рассерженных змей, кинулся на него, клацая перед лицом своей пастью.
Легко было сказать, не обращай внимания на когти, куда как трудней стало их не замечать, когда с десяток обсидианово-черных граней вспороли кожу на его руках, с трудом фиксирующих тварь на неком расстоянии от лица. Силища во взбешенной призывом твари была немереная, жгуты трансформировавшихся мышц вампира гудели от напряжения, и если б не эта своевременная метаморфоза организма в боевую ипостась, вампира уже бы разорвали на куски бешеным и неистовым напором беснующейся твари.
Свет магической структуры мерцал, пульсируя силой, старушки вели силовую борьбу с магическим контуром, подстраховывая друг дружку на сложных участках силовых всплесков, а Десмос в какой-то момент, когда его разум стало уже захлестывать отчаяние вперемешку с волной страха, внезапно ощутил, что с каждой уходящей секундой монстр в его руках становится слабей и податливей.
– Дави его к земле. – К краю могилы подошла Милана Хенгельман, устало смахивая пот со взмокшего лба.
– Потом переворачивай на живот. – Априя выглядела похуже сестрицы, она устало рухнула на колени, тяжело дыша и морщась от боли в груди.
Вампир на свой страх и риск отпустил одну из лап удерживаемого жуткого создания, перехватывая того освободившейся рукой под челюстью за горло, тут же получив пару глубоких порезов на груди в награду за свои действия. Монстр явно потерял в стремительности и силе, но меж тем по-прежнему не собирался, видимо, сдаваться без боя. Прилагая всевозможные усилия и то и дело уворачиваясь от щелчков безобразной пасти, граф с трудом придавил своего оппонента к земле, где, опять же пару раз получив серьезные порезы, кое-как смог развернуть покойника, уперев того мордой в грунт и для верности придавив тому затылок коленом.
– Держи, держи сильно голубчика. – В могилу к нему мягко сползла по краю Милана, извлекая из подолов своей юбки здоровенный изогнутый полумесяцем не то серп, не то нож с зазубренной каймой. – Потерпи, родненький, немножко осталось.
Одним профессиональным движением руки старушка взрезала плоть от шеи до самой поясницы на спине все еще сопротивляющейся твари. Зловонная студенистая плоть раскрылась мерзкой раной, выпуская наружу обильное излияние сукровицы вперемешку с гноем.
– У крестца, у крестца не забудь, – сверху давала сестрице наставления Априя, свесившись через край. – Ниже, ниже, говорю, бери!
Жуткое лезвие гуляло по плоти покойника, а граф поднял свою трансформированную голову вверх, чтобы хоть в меньшей степени приглушить жуткую вонь разлагающейся плоти.
– Ты мордой-то не крути тут, – погрозила ему Априя, что оставалась наверху. – Давай на счет три рви резко и что есть силы, нужно постараться с одного захода выдернуть.
– Кого? – испуганно и с трудом через измененные голосовые связки вскрикнул Десмос.
– Позвоночник вместе с башкой ему нужно оторвать, – пояснила за сестру Милана, с хрустом и скрежетом продолжая курочить мертвую плоть. – Давай сосредоточься, советую подпрыгнуть и встать ему ногами на плечи, а уж потом одним рывком задействуй спину и рви что есть мочи.
– Я не хочу! – затравленно глядя по сторонам, попытался произнести вампир, скатываясь на невнятное рычание.
– Ладно, кончай там мурлыкать, киса. – Пихнула его Милана, после чего совершенно беспардонно уперевшись вампиру ногой в плечо, стала вылезать прочь из сырой ямы с все еще дергающимся покойником. – Что могла, подрезала, теперь за тобой дело.
– И раз! – Тут же начала отсчет отдышавшаяся Априя.
– Да что же это такое?! – взревел вампир.
– И два! – совершенно не обращая внимания на рык трансморфа, продолжила старушка.
– Боги поднебесья! – Зажмурился граф, в омерзении скривив свой нос.
– Давай! – На пару лихо гаркнули на него бабушки, а одна даже в ладоши прихлопнула.
Резко подорвавшись вверх, Десмос тяжело бухнул ступнями извивающегося покойника в плечи, после чего с испугом автоматически двумя руками ухватился за белесую и перемазанную запекшейся кровью суставчатую нить, торчавшую из спины позвоночника, рванув его на себя что есть силы.
– Фу-у…..ять, дрянь-то какая! – Содрогнувшись всем телом от омерзения да еще вдобавок от жуткого хруста разрываемой плоти, граф запулил вырванный позвоночник вместе с ощерившейся головой прочь из ямы. – Боги мне свидетели, уйду в монастырь!
– Ты это, потише швыряйся тут! – возмутились в унисон старушки. – Это тебе не игрушки, посмотри на него, разошелся!
– Мы тут, понимаешь ли, стараемся, работаем, – заголосила Априя.
– Ага-ага, – закивала Милана. – А он там обнимашки себе устроил, да еще швыряется трудами нашими праведными.
– Вампиры какие-то слабонервные в наши дни пошли, – фыркнула Априя, удаляясь в темноту за улетевшим трофеем.
– Вылезай давай, чего там расселся? – Махнула ему рукой Мила. – Подумаешь, нос расцарапали, у нас с сестрицей бывало и руки-ноги помощникам отгрызали, и ничего.
«Убил бы», – про себя подумал граф, с трудом переваливаясь через край могилы и тяжело дыша. Нужно будет обязательно с Ульрихом переговорить, чтобы он отправил его назад на тихий и спокойный север, иначе эти мегеры его точно в могилу загонят, причем не раз и не два.
– Во! – Появилась Априя, держа в руках мерзко клацающий пастью черепок с болтающейся нитью крупных позвонков, отчего граф опять поморщился.
– Давай стремя, – произнесла Милана, на пару с сестрой принявшись опутывать своими плетениями и амулетами полученный опытный образец, что все еще недобро поглядывал как на старушек, так и на лежащего без движения на спине вампира.
– Ну вроде ничего так, – по окончании трудов, с прищуром оглядев полученное в итоге, произнесла Априя.
– Вырвать можно было бы и почище. – Покачала головой Милана. – Ну да это, думаю, придет с опытом.
Обе с озорными бесенятами во взгляде покосились на сжавшегося в испуге на земле вампира.
* * *
В сгущающемся сумраке ночи пляска теней на стенах домов и городских крыш привычный ход вещей, посему не было ничего удивительного в том, что в некоторых местах в этот раз тени были гуще и двигались куда быстрей и целенаправленней. На них просто никто из редких ночных прохожих не обращал внимания.
А стоило бы.
Грация лучших представителей семейства кошачьих, стремительность и резкость форм, а также некий ореол опасности не могли скрыть облегающие костюмы с масками, скрывающими практически полностью лицо.
Бесшумно группа убийц отряда Тени, элитного подразделения темных эльфов, выскользнула в ночь, растворяясь и сливаясь со сгущающимся сумраком, беззвучно и без промедления двигаясь от укрытия к укрытию либо же гигантскими прыжками преодолевая расстояние меж крышами плотной застройки домов.
В этот поздний уже час верховный маг короны Нильс Ваггет все еще поскрипывал пером по бумаге у себя в кабинете, задумчиво делая паузы между написанием строк и покусывая от усердия мысли кончик оного, из-за чего перо выглядело несколько растрепанным и лишилось частично своей белоснежной красоты.
Расстояние от стены магической академии до близлежащих домов, именуемое в городе «Стошаговой» площадью, группа теней проскочила на приличной скорости, на ходу снимая с плеч складные арбалеты. Когда стены уже можно было коснуться рукой, мощные дуги с ходу гулко распрямили свои плечи, посылая вверх вдоль каменной преграды миниатюрные «кошки» якоря, исполненные в форме стрел, за которыми уже, в свою очередь, черной нитью потянулись ввысь тонкие, но весьма прочные канаты группы бойцов.
Взбирались на без малого двадцатиметровую преграду исключительно на руках, причем без заминки и одним ходом. Все в тишине, все на скорости и даже без секундной заминки. Уже на верху каменного гребня бойцы извлекли из заплечных мешков механические конструкции амулетов взлома охранной системы, быстро и четко стыкуя составные части, что тускло поблескивали изукрашенными боками впаянных драгоценных камней.
По окончании сборки группа замерла неподвижными сфинксами, пригнувшись за парапетом в ожидании, когда камни нальются пульсирующим светом силы, входя в диссонанс с охранным периметром заклинания, дабы дать им нужное время для работы.
Замерший в очередной паузе над своим письмом Ваггет внезапно скосил взгляд на один из перстней на его руке, что вдруг мерно начал наливаться мягким сиянием впаянного в оправу красного рубина.
– Хм. – Легкая кривая улыбка отразилась на его лице. – Быстро вы что-то, ребята.
Меж тем механический артефакт-взломщик набрал силу, несколько функций, в тестовом режиме мигнув набором цветных пятен, в конечном итоге погасли, оставляя на виду лишь последний ярко-голубой огонек индикатора готовности.
– Армак десхар, – тихо произнес старший группы своим бойцам, слегка качнув головой, чем ознаменовал дальнейшие действия «теней». Вновь в ход пошли канаты и кошки, только вот теперь бойцы спускались во внутренний двор, уже через считаные секунды мягко касаясь аккуратной лужайки своими подошвами сапог.
Вновь короткие быстрые перебежки от укрытия к укрытию из одной тени в другую. Как и в городе, они незамеченными обходили редких прохожих, оставаясь чем-то стремительно зыбким в сгущающихся сумеркам наступающей ночи. Ну да без жертв не обошлось. Уже на входе в административное здание сполз за своей конторкой смотрящий старичок маг, когда прилетел тусклый росчерк арбалетной стрелы, выбивший разом из него остатки жизни, и следом же гулко упало оземь тело старшекурсника студента, присланного на помощь в дежурстве в эту ночь.
Мягкие подошвы бесшумно пружинили по лакированному паркету коридоров и комнат, бойцы верно и быстро поднимались по этажам, уже в конце лестницы упершись в массивные резные дубовые створки ворот кабинета, что слегка были приоткрыты, пропуская наружу узкую полоску света.
Паузу на размышления брать не стали, один из бойцов извлек из-за пояса запаянную колбу, мощным махом забрасывая ее в открытый просвет, после чего вся группа единым целым тронулась с места, проскакивая внутрь.
М-да уж. Лучше бы они подождали, впрочем, об этом они догадались, только войдя внутрь и увидев замершую в воздухе секундой ранее закинутую колбу, словно ее перехватила незримая рука, нежно покачивая из стороны в сторону. Хорошая это была штука, алхимики темных эльфов давно уже использовали данную гремучую смесь, выдавая бойцам различных кланов и направлений. При ударе смесь ярко вспыхивает, ослепляя всех вокруг, ко всему прочему добавляя смердящий, тяжелый удушливый дым. Вот и влетевшие в кабинет ощутили детище своего «военпрома» на себе в полной мере, правда, к их чести, все же нужно сказать, профессионалами они были классными. Все как один успели закрыть глаза руками, так как веки при данной интенсивности свечения были слабой защитой, ну а дым это дело недолгое, достаточно было задержать дыхание. Вот только вспышки хватило на то, чтобы группа к моменту своей боеготовности не досчиталась в своих рядах троих бойцов. Незримые лезвия невидимого противника располовинили тела эльфов, в секунду заливая стены и дорогой ковер пунцово-алой кровью.
Промедление в борьбе с магом смерти подобно, в данной конкретной ситуации, если отметать полученный приказ, из вариантов было либо срочно ретироваться, теряя своих бойцов, прорываясь в обратном направлении, либо же продолжить наступление, задействовав амулетный комплект защиты, рассчитанный на подобные ситуации, когда противника не удается взять внезапностью маневра.
Бойцы отряда «Тени», были не из тех, кто не помнит о приказе, либо же способны при невыполнимости задачи отойти назад. Это не про них, иначе они бы не считались лучшими в своем деле во всем мире. Сложность же заключалась в том, что это была приемная перед кабинетом, а непосредственно до кабинета нужно было еще дойти, дабы наконец-то увидеть цель операции, не пожелавшей встречать столь поздних гостей собственной персоной. И конечно, в другой бы ситуации это было бы даже смешно – пройти от двери к двери каких-то три, от силы четыре метра, но не с данным конкретным противником.
Богатые барельефы лепнины в форме всевозмозможных гадов земных, причудливо извивающихся через узоры дикой лозы, мерзко и предупреждающе зашипели прямо со стен, оживая опасной формой жизни, формой скрытых принципов построения управляющих контролеров и магических формул заклинаний школы земли, что давно и в совершенстве освоили базу построения неживых форм големов, коих они использовали повсеместно, или, как в данном конкретном случае, в виде стражи.
Ударили арбалеты, глухо ухнув по ограничителям, спуская кованые болты, вдребезги разлетелась меловой пылью часть оживших тварей, но и двое из оставшихся упали на пол, пытаясь бороться в объятиях оживших и ринувшихся в атаку скульптур.
Вновь просвистели с шипением смертельные лезвия магов воздуха, пришел следом и удар сжатого воздуха, а потом еще и еще, пока последний из стоящих не рухнул на пол, заливая все вокруг своей горячей кровью.
Но тишина, на минуту воцарившаяся после краткосрочного боя, на том и окончилась, ибо секрет бойцов не просто в профессионализме, дело тут еще и в принадлежности, если хотите, к специфическому искусству представителей данной расы. Посеченные и окровавленные тела медленно, пошатываясь, поднимались с земли, ибо даже в своем посмертии отданный приказ имел силу. Имел вес, а также целый ворох магических плетений, пульсирующими нитями команд заставляя мертвых вновь продолжать бой. Впрочем, похоже, для мага это не стало новостью, так как вновь засвистел воздух, безжалостно кромсая эти куклы, наполненные черной жизнью запретной магии, и помощниками в убиении убитых магу опять стали меловые големы, что не давали противнику двигаться и маневрировать.
– Нильс! – раздался голос. – Ты там аккуратней, сейчас я буду входить!
– Тай, ты, что ли? – раздался с приглушенным смешком голос мага. – А я думаю, кто это так припозднился? Кого это ко мне на ночь глядя несет?
– Очень смешно. – Дверь скрипнула, пропуская внутрь кровавой бойни последнюю фигуру из оставшихся в живых бойцов отряда «Тени». – Спокойно там!
– Ну, знаешь ли, дорогуша, между прочим, это вы без приглашения. – Дверь кабинета открылась, и на пороге появился хозяин, задумчиво осматривающий поле боя и с каким-то презрением отшвыривая ногой тянущуюся к нему чью-то отрубленную кисть. – Ни письмеца тебе в конверте, ни весточки, могла бы пару строк и черкануть, мол, так и так, друг мой старинный, соскучилась, бегу к тебе в объятья.
– Паяц. – Хмыкнула фигура, стягивая с головы маску, отчего на плечи рассыпалась прекрасная грива иссиня-черных волос. – Рада, что ты еще не растерял хватки, старый лис.
Они какое-то неуловимо короткое время рассматривали друг друга, после чего черноволосая эльфийка впилась ему в губы поцелуем, страстно сомкнув одну руку на загривке его волос, а другой мощно сжимая хозяйство пискнувшего приглушенно из-за поцелуя мага.
– Тише, ты, оторвешь! – Тяжело дыша, с трудом вырвался из объятий маг, придерживая ущемленное в штанах достоинство одной рукой.
– Если еще не оторвала, значит, уже не оторву, – рассмеялась эльфийка, проскальзывая мимо него в открытую дверь кабинета.
– О-о! – протянула эльфийка, вскинув бровь, слегка втянув аромат расставленных на столе и дышащих паром пиал с чаем. – Тайбичи-моа, а ты явно изменился с тех пор, как мы с тобой последний раз виделись, Нильс.
– Ну а что ты хочешь? – Пожал плечами маг, слегка враскорячку пройдясь по комнате и садясь за свой рабочий стол. – Было время, я мамкину титьку смоктал, было время, ослиную мочу, что в южных портах именуют пивом, бочками в себя заливал, теперь вот на травочки-муравочки перехожу. Что тут скажешь? Все течет, Тай, все меняется.
Эльфийка, обхватив двумя ладошками пиалу, растеклась в высоком, обитом кожей кресле, задумчиво разглядывая причудливую пляску парящей воды и не нарушая возникшей паузы.
– Как жизнь, красотка? – через какое-то время произнес маг, вскинув бровь. – Не желаешь ли свалить отсюда куда-нибудь, да так, чтобы нас с тобой вместе потом еще три месяца искали с собаками и не нашли?
Улыбка благодарности с кивком была ответом его словам, а значит, она помнит. Значит, это было, и было по-настоящему, значит, это что-то да все еще значит для нее, тот глупый и самонадеянный подкат от бравого королевского офицера, что, набравшись алкоголя и смелости, подошел, казалось, целую тысячу лет назад в забытом богами захолустье, прожженного ветрами и солнцем халифата, когда они были оба младше, когда они оба были лучше, честней, а мир вокруг замер в тот день для них двоих.
Ваггет кивнул своим мыслям, погружаясь в воспоминания. Они были вместе, пусть и не долго, но были. Чудные были времена, солнце вроде как светило ярче, трава вроде бы была зеленее, а как ему, тогда еще никому не известному офицеру гвардии, завидовали все на дальнем южном гарнизоне! Эх, какая женщина! Он был влюблен до безумия в эту черную пантеру из джунглей, да что там говорить, даже сейчас сердце бешено колотилось, когда взгляд жадно выхватывал ее скупые движения.
– Нильс, мне сказали, у тебя есть кое-что, что мне очень нужно, – наконец произнесла она, слегка склонив набок свою прелестную головку.
– Ну, знаешь ли, дорогая, если бы я начал перечислять все то, что у меня есть и от чего бы твои загребущие ручки не отказались, ты бы поседела в этом кресле, пока дослушала весь список до конца, – рассмеялся он.
– Даже так? – Вскинула она игриво бровь. – Хорошее начало для беседы, господин офицер. Умеете вы даму заинтриговать.
– Рад стараться! – Отсалютовал он ей указательным пальцем, мягко кивнув.
– Мне нужно сердце Тида, – уже более серьезно произнесла она, заметно напрягаясь телом.
– И… – произнес маг, кивая ее словам.
– Что и? – поджала губки эльфийка.
– И взамен ты готова мне предоставить… – Ваггет задумчиво стал изучать потолок.
– О боги поднебесья, старый ты пройдоха, не тяни, говори уже! – рассмеялась она.
– Отдай мне Гальверхейм. – Маг впился в нее своим тяжелым и серьезным взглядом без тени эмоций.
– Хм. – Эльфийка вернула так и не отпитый чай на столик, также возвращая магу не менее серьезный взгляд. – Это слишком большая цена, Нильс.
– За твою личную месть и за твои чувства? – Маг покачал головой.
– Не надо сюда примешивать Лео! – вспылила зло эльфийка, подскакивая с кресла стальной пружиной. – Я действую исключительно в интересах клана!
– Если б ты знала, сколько мне сил стоило не удавить этого светлого своими руками. – Медленно верховный маг короны поднялся из-за стола, подходя к ней почти вплотную. – Как же я ему завидовал все это время, Тай.
– Не надо, Нильс. – Она опустила голову.
– Тогда не говори мне о своем клане и тем паче о цене. – Он невесело усмехнулся.
– Она опасна, Нильс, я могу не удержать Галчонка, это не тот противник, с которым можно не считаться. – Эльфийка вновь подняла свой взгляд.
– Ну, тогда, может быть, ты с Тидом без моей помощи решишь пободаться? – Маг нежно провел кончиками пальцев по ее щеке.
– М-да уж. – Она, закрыв глаза, прильнула к его ладони. – Неплохой расклад у вас, господин офицер, умеете вы с женщинами торговаться.
– Если б умел, моя дорогая, хрен бы ты тогда куда от меня сбежала, – улыбнулся он.
– Это еще надо посмотреть, кто от кого бежал. – Озорной огонек блеснул в ее взоре, а рука вновь ухватилась за главное, отчего маг с шумом выпустил из груди воздух, округлив глаза.
– Тише, детка, тише! – сиплым голосом, слегка согнувшись в ее руках, попросил он.
– Значит, будем считать, что мы договорились? – улыбнулась она, слегка повернув кисть, отчего мага тоже повело в сторону.
– Разве я мог тебе отказать? – прохрипел он.
– А ты попробуй. – Она прикусила зубками мочку его уха, обдав жаром дыхания шею.
– Обязательно, – улыбнулся он. – Только можно в следующей жизни?
– Не советую, – рассмеялась она, резко отпрянув в сторону и направляясь к двери. – Ох, не советую я тебе этого делать, мой милый бравый офицер!
Тонкая и грациозная фигурка эльфийки скрылась за дверью, оставляя его один на один со своим бешено стучащим сердцем, поющей радостные дифирамбы душой и пульсирующим от прилива крови достоинством.
Потрясающая женщина, думал он, качая головой ей вслед, вновь не без труда добираясь до своего кресла, дабы провести эту ночь в полном одиночестве, разглядывая потолок и вспоминая дела давно минувших дней.
* * *
Это был успех. Наша безбровая фурия «метелилась», как тысяча пьяных матросов в припортовом кабаке. Она лягалась, она кусалась, она рвалась в бой, несмотря на то что ей порядком уже натыкали по мусалам.
В сумме из десяти боев она выходила на арену трижды, одержав победу в двух поединках, чем смогла отыграть с кона свои сережки и сверху получить двенадцать серебряных монет. Естественно, самый большой куш сорвали братья, причем бились они в парных боях, так сказать, стенка на стенку, и эти благородные олени севера ни разу не проиграли. В итоге у нас на руках вновь оказались денежки, вернее у них на руках, так как я ни под каким предлогом не соглашался участвовать в драках. Ну не обессудьте, не мое это, пусть я даже через дымку пьяной хмари и понимал, что даже в своем нынешнем состоянии мог накостылять практически любому из присутствующих и, даже возможно, одному из Гердскольдов, но только одному, так как в паре они были великолепны.
Изорвав мой некогда белоснежный носовой платок на куски и заткнув этими ошметками расквашенный нос принцессы, дабы остановить из него кровотечение, наша дружная компания вновь пошла по кругу, наводить «шухеру» по рядам комедиантов и циркачей. Мы вновь пили, пытались петь песни, гонялись за факиром и даже умудрились найти мини-зоопарк, где, естественно, дергали за хвост усталого от жизни и всего этого мира льва. Выковыривали из панциря черепашку, ну и еще Гердскольды учили надувать принцессу лягушек через соломинку, вставленную земноводным сами знаете куда. Смеху было, словами не передать. Особенно когда принцесса выдвинула голову черепашки, всунув палец той с неожиданной стороны. Надо было видеть взгляд того создания и ту скорость, с которой она потом от нас убегала. Не такие уж они и медлительные, черепахи. Я, помнится, еще в тот момент подумал, как же хорошо, что факир так быстро бегает.
Вообще в какой-то момент мне стало все это даже нравиться. Не знаю, может быть, я наконец-то расслабился, может так статься, что алкоголь все же купировал во мне все человеческое, но я стал получать удовольствие от объятий братьев и, что уж греха таить, куда большее удовольствие от прикосновений юной смутьянки, что откровенно висла на мне, причем уже без стеснений парочку раз звонко отвесив мне по заднице звонких шлепков ладонью.
Это, конечно, немного не то, чего я обычно ожидаю от женского пола, но на большее лучше сию юную прелестницу не провоцировать. Ибо дурь дурью, а разум я еще не окончательно пропил. Не знаю, как с вами, но даже в подобном состоянии меня не отпускает думка о дне грядущем, а он, увы, настанет, тяжкий и муторный день ужасающего похмелья и не менее тяжелых дум о том, что ты успел вчера содеять в столь легком и возвышенно свинском состоянии.
Истоптав порядком ноги, причем я, как оказалось, все это время был только в одном сапоге, мне все же удалось склонить своих товарищей и товарку на то, чтобы банально посидеть спокойно, хоть полчасика, ровно на попе, не гарцуя по рядам и улочкам. Моим выбором стал самый большой и, видимо, самый богатый шатер циркачей, с натуральной круглой ареной, отсыпанной песком, с полноценными номерами и представлениями. Я с непередаваемым блаженством вытянул гудящие ноги, с интересом рассматривая, как лихие всадники с прыжками и прочими чудесами носятся на конях по кругу, как клоуны заставляют в смехе корчиться трибуны, а затем дрессировщики выводят чудные твари земные, заставляя их прыгать с тумбы на тумбу или играть мячиками.
Милые, простые и понятные сердцу забавы, то, что пройдет через века, не единожды затронув человеческие души. Вообще задумывались, насколько примитивны и меж тем красочны представления в цирках? Это же квинтэссенция развлечений, которую человечество сохранит, несмотря ни на что. Меняется мода, уходят наряды и аляповатые, вычурные украшения. Появятся автомобили, меняя друг дружку, настанет век, когда на смену пышечке толстушке придет век анорексиков с синими кругами под глазами, что, собственно, наблюдалось мной в мою бытность на матушке Земле, и вот только цирк неизменен. Ну что можно еще вспомнить? Да ничего. Рушатся стены замков, стачивает время углы пирамид, но вот это, вот именно это останется даже после нас.
В какой-то момент от умиления и умиротворения мне даже под бурные аплодисменты разгоряченной публики удалось задремать, уткнувшись в плечо принцессы. За что я, естественно, был тут же ею облаплен и низведен своей тяжкой головушкой к ней на ко-ленки.
Из полудремы я один раз открыл глаза, когда выступала группа гимнастов, так как женская йога это, ребята, наше всё. Ну и еще меня разбудили на выступлении фокусника, у того что-то, видимо, не получилось, либо же получилось, но не так, как задумывал, отчего толпа стала швыряться в него всякой гадостью, ну и Гердскольды выкинули последний, из еще оставшихся на мне, сапог в сторону арены.
– Улич! – В какой-то момент сладостного покоя активировались мои демоны, принявшись трясти меня. – Мы думали-думали и мы придумали!
Естественно, ничего хорошего в голову братьев прийти не могло, но куда хуже, что на их сторону встала принцесса, а виной всему стал горе-фокусник. Видите ли, все вдруг дружно вспомнили, что я вроде как маг, ну и припомнили заодно то, что я не выходил на ринг, чтобы получить по «мусалам» и заработать денежку в общую копилку. Вот так вот, вяло отнекиваясь, меня практически на руках внесли за кулисы цирковой труппы, где нам, ободранным, но меж тем по-прежнему остающимся знатными господами, срочно потребовалось лицезреть пред наши мутные очи главного управляющего всем этим шатром.
– Чем могу быть полезен? – Тучный, высокий и крепкий мужчина, с окладистой черной бородой, которого так и подмывало назвать Карабас-Барабас, честно попытался добавить какое-нибудь слово, вроде «господа», но у него это так прямо не получилось. – Я так понимаю, это вы желали меня видеть?
– Да! – Дружно закивала троица. – Вот!
– Кх-м. – Прокашлялся мужчина в бороду. – Простите, что вот?
– Вот он! – Тут же три пальца уткнулись мне в грудь. – Это он.
– Эбиус Вонг. – Тяжко вздохнул мужчина, протягивая мне для пожатия свою огромную, покрытую богатым ворсом естественного происхождения руку, видимо, из нас всех лишь в моем взгляде уловив зачатки разума. – Не могли бы вы… м-м-м… попробовать более точно сформулировать причину, по которой вы ворвались к нам и вызвали меня?
– Ульрих, – собрав в кучу глаза и волю, ответил я, ухватившись за его ладонь, как судно во время шторма за якорь. – Простите, сударь, за беспокойство…
– Он! – с иканием выдала принцесса.
– Эт к бабке не ходи! – Молодцевато щелкнул каблуками Рамус.
– Мы тебе дело говорим, – поддержал брата Трим.
– Ну, то, что вы говорите, это уже хорошо. – Поджал губы здоровяк управляющий. – Осталось дело за малым, понять, что именно вы хотите от меня.
Тяжко, практически на междометиях, мы с горем пополам смогли обрисовать господину Вонгу сногсшибательную задумку, по которой я должен был выйти на арену с фокусами, а господин управляющий взамен отдает нам денежку за мой талант.
– А опыт выступлений у господина мага имеется? – Свел задумчиво вместе кустистые брови управляющий.
– Он лучший! – Стукнул себя в грудь кулаком Трим.
– Из лучших! – Согласно кивнул Рамус.
– Однажды он голышом со стола спрыгнул, – подался в воспоминания Трим.
– Вот это был номер! – Воздел вверх палец Рамус.
– Мы все там попадали! – Хлопнул в ладоши Трим.
– Да прямо голой попой к потолку крутнулся! – Расплылся в улыбке Рамус.
– Вы бы только видели! – Мечтательно покачал головой Трим.
– А я хочу посмотреть! – Возмущенно топнула ногой принцесса. – Господин барон! Это что же такое получается? Почему все, а не я?
– Что? – Оторопело уставился я на нее.
– Так! – Она поджала губы. – Немедленно раздевайтесь!
Не знаю, чем бы это все закончилось, но спас меня, как это ни странно, именно управляющий, подхватив под локоток и уводя прочь от моих собутыльников и пылающей гневом принцессы.
– Не знаю, что у вас в голове и есть ли там вообще хоть что-то на данный момент, но, похоже, юноша, вы будете мне очень благодарны завтра за это. – Хохотнул мужик, когда мы отошли на расстояние, где нас уже не услышат.
– Спасибо. – Покачнулся благодарственно я.
– Однако, я так понимаю, вам все равно нужно под тем или иным предлогом выйти на сцену. – Покачал он головой. – Иначе ваши друзья не отстанут от вас.
– Верно. – Устало вздохнул я, обернувшись к тройке разгильдяев, медленным шагом направляющихся к своим местам на трибунах.
– Я могу выпустить вас через номер вместе с клоунами, – виновато как-то предложил мне он. – По крайней мере, всем сразу будет ясно, что ваши огрехи вроде как запланированный юмор постановки.
– Нет. – Я жестко стал растирать ладонями лицо, пытаясь привести себя в чувство.
– Что же вы хотите, сударь? – Уже куда как с большим недоверием уставился он на меня.
– Есть вода со льдом для моей головы? – улыбнулся я. – Будем с вами, сударь, творить величайшую постановку за всю вашу жизнь.
Не знаю, чем руководствовался Эбиус Вонг, когда, покачав головой, стал выполнять мои заявки, но за себя могу сказать с вероятностью сто процентов, алкоголь – зло. Обычно я человек тихий и умиротворенный, не стремящийся к огласке своих действий и начинаний, а тут даже не знаю… Откуда-то из глубин моей темной души на свет божий попер из меня артист, режиссер и постановщик, требуя наконец-то признания таланта, громких аплодисментов ну и статуэтки Оскара, если уж на то пошло.
Трижды по минуте я засовывал голову в ведро с водой и кусками плавающего там колотого льда, дабы хотя бы начать людей видеть не в раздваивающейся проекции. Далее сложнее, я упал в оркестровую яму за занавеской, так как ну совершенно не ожидал, что здесь будет оная, хотя по логике вещей, не используя магии, добиться более или менее громкого звучания музыки можно было, только усилив все это гулом эха.
Музыканты были супер. Во-первых, они не удивились моему экстравагантному появлению, ну, а во-вторых, как все музыканты, кто имеет дело с пьяной публикой, лезущей к ним, дабы на губах «пропукать» следующую мелодию или песню, которую им необходимо сыграть, просто феноменально красиво и четко уловили как ритм, так и общую составляющую композиции, которую я от них потребовал.
– М-да. – Качал головой глава цирка, следуя за мной по пятам. – Чувствую, это будет нечто фееричное либо же полный провал.
– Вот! – Тут же озарило меня. – Господин Вонг, вы будете нужны оркестру!
– Это еще зачем? – удивился он.
– Это не просто музыка, это песня, а как говорится, из песни слов не выбросить, потому ваш голос нужен будет как никогда, – улыбнулся я.
– Боги помилуйте, юноша, откуда у меня голос? – забубнил он, отмахиваясь от меня. – В жизни никогда песен не пел, так как еще с детства уяснил, что своим голосом могу до седины цирковых медведей довести.
Что сказать? Что есть, то есть, мужчина он весьма басовитый. Правда, кое в чем он ошибался, а именно в отсутствии фактуры. Чего-чего, а колорита и фактуры в его низких горловых частотах было хоть отбавляй. У меня была одна разбитная медсестра на смене, в бытность мою дежурным по больнице, так вот она говорила, что иным мужикам и пинуса не надо, лишь бы говорил чертяка да своими децибелами ласкал чуткий женский слух. Ну, знаете, это когда ты еще не видишь человека, а уже понимаешь, что мужчина с большой буквы разговаривает. Фактура. Для меня, к примеру, всегда эталоном мужского голоса был Армен Джигарханян, особенно вкусна, мой взгляд, его фраза из мультфильма «Остров сокровищ», где он произносит: «И тогда живые позавидуют мертвым». Ну, просто мурашки по спине в этот момент бегут. Ух, а кто-нибудь слышал оригинальный голос еще того, старого Дарта Вейдера из «Звездных войн»? Это тоже что-то с чем-то, кстати, господин Джеймс Эрл Джонс, которому принадлежит голос, еще и папу льва озвучивал из мультфильма «Король Лев».
В общем, мужик попал, на каком-то огрызке бумаги я быстро накатал текст, оставив его нервно бубнить слова, а сам же в это время усилил стандартными магическими плетениями звук в яме, ну и помчался за кулисы, обвешивать арену световыми рунами, так как прожекторов на сцене не было, к моему прискорбному сожалению. А для моего шоу не только свет нужен был, но и желательно огненная вакханалия.
Управившись за энный промежуток времени, решил, что моему шоу нужна изюминка, а следовательно, пришлось опять отвлекать мою смущенную оперную диву, занимающую по совместительству пост главы цирка, дабы он срочно выстроил перед мои ясные очи стройную шеренгу прелестных дам, что еще не успели снять свои цветастые и расшитые блестками и перьями наряды.
Высокие, низкие, стройные и не очень, они удивленно рассматривали меня, когда я с пристрастием прохаживался перед ними, выискивая нужный мне типаж.
– Ну? – поторопил меня Вонг. – Мне еще текст учить, выбирайте уже.
– Не то. – Поцокал я придирчиво языком. – Все не то.
– Как не то? – Нахмурился бородач. – Ты вот это, господин барон, на моих девочек не наговаривай! Вон на Марту посмотри, посмотри-посмотри, это же не женщина – огонь! Гляди, какие сиськи, да они больше, чем у тебя голова, а на задницу глянь, ни грамма жира, сплошная мышца, она даже на спор однажды орех расколола, зажав между ягодиц!
Я немного испуганно отскочил от здоровенной Марты с ее мощным тазобедренным суставом, так как мне показалось, что что-то нехорошее блеснуло в ее взгляде, направленном на меня.
– А гимнастки где? – затравленно заозирался я по сторонам. – Была же целая труппа, там, помнится, такие девочки верткие были, глаз не отвести.
– Ишь ты. – Расплылся в улыбке мужчина. – Вертких ему захотелось, только гимнасты эти не мои, я их на часть выручки пустил к себе, они сами по себе, и договариваться с ними нужно отдельно.
Разыскиваемая группа людей нашлась быстро. Небольшой крытый возок с понурой лошадкой, плечистый мужичок, таскавший животинке сено, ну и те самые красотки, вблизи оказавшиеся довольно молодыми девчушками, каждой, наверно, еще и двадцати за плечами нет.
– Она! – Округлил я глаза и ткнул пальчиком в самую младшенькую, самую дельную, с фигуркой настоящей куколки, с большущими глазищами и с такими ресницами, захлопай кто другой, от земли бы оторвался, словно крыльями взмахнул.
– Понимаю. – Кивнул Вонг, вздохнув. – И вправду хороша бесовка. Эй, Прош, иди ко мне, любезный, разговоры разговаривать станем.
Прош это как раз тот мужчина, что возился с лошадкой, он собственно и был главой этой бродячей труппы. Девчонки, конечно, делали вид, что занимаются своими делами, но я видел, каждая внимательно прислушивалась, по всей видимости, прикидывая свои шансы повторно выйти на цирковую арену. Но мое внимание целиком и полностью было поглощено юной прелестницей в обтягивающем красном костюмчике с разноцветным ворохом расшитых пестрых ленточек по рукавам, отчего ее образ почему-то ассоциировался у меня с фениксом. На вид ей было около шестнадцати-семнадцати лет, ножки и ручки, как и у всех представителей ее профессии, имели потрясающую рельефность, а то самое место, которым могла гордиться Марта, было в разы меньше, но благодаря физической нагрузке, приобрело форму сердечка, что вполне будоражило и щемило душу, ну или чем там мы, мужчины, воспринимаем окружающий мир. Идеальный типаж невинности с потрясающим налетом сексуальности.
– Шемми, – махнул рукой красавице ее старший. – Подойди, малыш.
Малыш не подошла, она подлетела, словно и не касаясь своими ножками грешной земли, мне повезло, что сперва с ней стали разговаривать мужики, чем дали мне немножко нормализовать сердцебиение и привести мысли в порядок.
– И что я должна буду делать? – повернулась она ко мне, уловив суть вопроса.
– Танцевать, – ответил я, подобрав слюнки. – Но самое главное, не дергаться ни при каких обстоятельствах, ни на миллиметр в сторону. Сразу скажу, будет страшно, ты будешь сомневаться, но помни, что с тобой ничего не случится лишь в том случае, если ты не отойдешь ни на шаг от тех движений, которые мы с тобой сейчас согласуем. И да, господин Вонг, давайте сразу сюда своих клоунов. Плюс пусть каждый из них возьмет в руки по дубовой крышке от бочки, ну и еще, до кучи, попросите народ подобрать мне десятка два ножей, таких, чтобы лезвие было широким, а то маленькие с трибун видно не будет, желательно, чтобы еще и блестели, как рыба в воде.
Я дерзал, творил и улыбался. А что мне пьяному не улыбаться? Мои прихоти выполнялись, передо мной танцевала самая красивая девочка во вселенной, ну и еще некий азарт вперемешку с адреналином стал наполнять кровь, так как уверенности в стопроцентном успехе не было, но то, что мне понравится, это точно. Пусть это станет моим экзаменом, старика Дако уже нет, но его наука во мне, и это будет отличным восклицательным знаком или жирной точкой в тех трудах и стараниях, которые мы с ним вместе прилагали на пару когда-то в достопамятные времена.
Но как бы мне ни хотелось форсировать события, мне пришлось больше часа потратить на то, чтобы собрать воедино мысли и людей да достучаться до их сознания, тщательно обрисовав всю картинку грядущего. Как назло, периодически под ногами пытались путаться братья с принцессой, но глава цирка решал все это мигом, откупаясь от них спиртным из своих личных запасов.
– Ну что? – Эбиус Вонг оглядел всех участников номера и еще раз заглянул в свой листок со словами. – Конечно, подобные номера не ставятся вот так, на коленке, но похоже, мы все уже обговорили и более или менее прошлись по сценарию. Все готовы? Все всё помнят? Никому не надо в туалет сходить?
В туалет, похоже, сходили все, так как народ просто кивал и пожимал плечами.
– Ну, тогда да помогут нам боги. – Вздохнул великан циркач и махнул рукой. – Давайте к ширме, следующий наш выход.
Ну что ж, он сказал: поехали, и взмахнул рукой.
Тум-з-з… туру-турум… турумз-з…
О да, какой кайф было после стольких лет нахождения в этом мире услышать начало пусть и имитации, но звука, похожего на дребезжание электрогитары!
Тум-з-з… туру-турум… турумз-з…
Мрачненько так, необычно, свет во всем шатре потух, накрывая замерших в недоумении людей непроглядным покрывалом бархатной тьмы. А мое сердце под имитацию виолончелей, заменяющих здесь «педальку» гитары, запело на все голоса. Дисторшен, м-м-м… бальзам просто для души! Прямо на концерт финской группы «Апокалиптика» попал, волосатых парней, «маслающих» «жескач» на виолончелях, вполне, надо сказать, на уровне.
Тум-з-з… туру-турум… турумз-з…
Полминуты темноты в зале было достаточно для того, чтобы на арену успели выйти скрытые до поры до времени разукрашенные клоуны, замирая по кругу в нелепых и несуразных позах. Все это в короткой паузе между раскачивающейся музыкой вспыхнуло в лучах активированных мною световых рун, расположенных под куполом, отчего световые столбы, словно колонны, подчеркнули объемность картинки.
Тум-з-з… туру-турум… турумз-з…
А вот появление Шемми было куда как фееричней. Она, крутя фляки и рондаты, словно огненная искорка вылетела из бархата кулис, замирая в наичистейшем приземлении без малейшего колыхания инерцией строго по центру картины. Ай да умница, ну и пластика! И в довершение в дело, конечно, вступил раскатистый, усиленный мною и вибрирующий голос Вонга под музыку принявшийся выводить первые слова:
Если б я…
Тум-з-з… туру-турум… турумз-з…
Как Иисус…
Тум-з-з… туру-турум… турумз-з…
Мог ходить по воде, я пришел бы к тебе!
Времени переделывать текст не было, ну да, я думаю, особых пояснений от меня по словам песни никто требовать не станет, общий смысл тут в другом.
Если бы, мне было дано, Я бы воду твою обратил бы в вино.
И вместе с барабанами и тарелочками, а также с небольшими, но высокими всполохами пылающих языков огня, взвившихся по кругу от раскрытых мною под ритм небольших колец мастера Прая, мощно, с добавлением низких частот!
В каждом деле помни о смерти! В каждом деле помни о смерти!
А теперь пауза. Миг. И под раскат плавающего звука барабанов, словно из пустоты, рассекая тьму словно молнии, на приличной скорости и с легким свистом на арену стали вылетать блестящие рыбки-ножи, каждый безошибочно впиваясь последовательно в выставленные клоунами крышки от бочек.
Будь со мной понежней. Я работаю в цирке, я метатель ножей!
Восхитительная песня, которую я, наверно, тысячу и сорок три года назад случайно услышал краем уха по радио, но навечно засевшая в моем сердце, некоего малоизвестного товарища Богдана Боброва, так и оставшись для меня загадкой, кто он и откуда. Ну да бог с ним, с оригиналом, когда в дело опять включилась малышка Шемми, вроде как играя лицом испуг и заламывая руки, она пошла в плавном танце по кругу, с ужасом как бы взирая на закрытые занавеси, в ожидании чего-то ужасного.
Ты одна на канате опасном стоишь. Будь со мною нежна… Малыш…
И вновь акцент на мощные оттяжки барабанов со вспышками пламени!
В каждом деле помни о смерти! В каждом деле помни о смерти!
Да! А вот, ребята, теперь, в момент, когда музыкой поставлен жирный акцент, раскрывается занавес, где, широко развернув руки ладонями вперед, на сцене появляется мегасупермен, просто шакарнейший и неподражаемый я! С гадливо-насмешливой, на мой взгляд, усмешкой на лице. Му-хо-ха-ха-ха! Это я не удержался, постаравшись демонически рассмеяться, надеюсь – получилось.
В каждом деле… Помни… Помни!
После небольшого лирического отступления в виде моего смеха я вроде как стал шевелить пальцами на руках, отчего ножи, воткнутые в деревянные крышки, стали оживать, медленно подрагивая и вибрируя, а Шемми побежала в танце от меня прочь, продолжая играть нарастающий испуг.
Н-да уж, если моя маленькая акробатка играла, то зал, набитый народом и погруженный в ватную тишину, жадно следящий за раскрывающимся действием, в ужасе дружно выдохнул, когда ножи все же, один за одним, стали словно стальные птицы выскальзывать из мишеней, со свистом проносясь над головами полуживой публики.
Пау-у-у, вау-у! Пау-у-у, вау-у!
Сменился ритм музыки, добавляя темпа и заставляя сердца биться чаще, не только от страха за себя, но и от удивления. Юная акробатка, изгибаясь, словно кошка и перетекая из позы в позу, замирала на какое-то время перед статуями клоунов, и те приходили в движение, выставляя в опасной близости от ее тела мишени, в которые тут же впивались, выбивая щепу от силы удара, стальные грани холодного железа, от которого гудел рассекаемый воздух.
Эта жизнь коротка! Я ведь тоже живой, может дрогнуть рука! Будь со мной понежней, Как двенадцать апостолов, бросить двенадцать ножей.
На месте я, конечно, не остался. Галантно раскланиваясь и все так же зло улыбаясь, я начал неспешное преследование юной прелестницы по арене, иногда замирая и, словно дирижер, взмахивая руками, когда по сценарию ножи должны были достигнуть мишени.
В каждом деле помни о смерти! В каждом деле помни о смерти!
Ну что ж, поехали! Шемми была восхитительна, потрясающа, да просто богиня, умничка девочка играла на ура, заставляя зал вскрикивать, вздыхать, замирать вытаращив глаза, когда сталь в миллиметрах проходила от ее шеи, ее рук, кхм… естественно, между ног, сами понимаете, женская йога наше всё, особенно были удачны моменты, когда нож закручивал потоком воздуха прядь ее волос. По моему мнению, я даже выхватил парочку обмякших в обмороке тел, что тут скажешь? Беременным, детям и слабонервным стоило удалиться. Ну да кто не успел, тот опоздал, я вошел в раж.
Музыка била словно плетью по телу своим ритмом, барабаны убрали из ритма паузы, апогей и развязка, ножи летели, девушка шла в танце, не забывая всем показывать гибкость и великолепие своего прекрасного тела, ну а я к концовке нашей миниатюры вышел в центр, где опять, раскинув высоко на головой руки, стал сводить их вместе, а ножи, эти смертоносные клювы стального вихря и вакханалии ужаса, носящегося в воздухе, стали нехотя, с ленцой, зависать над моей головой, жадно подрагивая и не забывая напоминать бликом боков о своей остроте.
В каждом деле помни о смерти! В каждом деле помни о смерти! В каждом деле… Помни… Помни!
Я был доволен, похоже, это успех, медленно к концу музыки я свел над головой руки, а также воедино в кучу все ножи, отчего вроде как покачнулся, припадая на одно колено, как будто они незримой тяжестью давили меня. Да уж, старик Дако в свое время хорошо погонял меня с левитацией монеток, за что век ему благодарен буду, так что на небесах он может гордиться своим учеником, эту науку я запомнил хорошо.