Искусник шлепнул оболтуса тростью, которую по многолетней привычке так и не выпустил из рук, и потребовал:
– Тушить надо, ведра давай!
Похоже, с тушением пожаров внук трактирщицы был знаком не по-наслышке. Лишь только поступило привычное для него распоряжение, он остановился, захлопнул рот и заозирался в поисках тары.
– Хватит визжать! – снова попробовал воззвать к здравому смыслу старик. – Взрыв пережили, чего теперь-то бояться какого-то огня?
На этот раз Оболиус услышал и проникся. Осторожно потрогав землю под ногами, он с интересом сообщил:
– Действительно, теплая! А как мы выберемся отсюда?
– А вот сейчас мана закончится, так и не понадобится выбираться! – заявил Толлеус своим вторым голосом, отчего глаза у подростка опять испуганно забегали.
Сказать по правде, маны, хоть и заметно ушло, оставалось еще много. Рано паниковать.
Толлеус перво-наперво попытался вытолкать сферу призрачной дланью, которая по-прежнему была готова к работе. Однако это почти ничего не дало: сфера получилась большого диаметра, земли зачерпнула много, а достойного упора не было – «рука» просто проваливалась под землю. Единственное, чего старик добился – это раскачал их убежище и наклонил, отчего чуть не засыпал себя и парня землей, которая тоже пришла в движение от этих толчков.
Оболиус, который скатился к самому нижнему краю, с воплем «Ай!» подпрыгнул и резво стал корабкаться обратно в центр.
– Горячо! – доложил он, потирая ногу.
– Поди-ка сюда! – искусник похлопал рядом с собой, указывая место, а потом активировал плетение защиты – малый защитный пузырь окутал обоих пленников.
– Если убрать большую сферу, этого будет недостаточно, но теперь можно будет еще раз попытаться вытолкнуть нас отсюда – землей, что внутри, не засыпет, – доверительно сообщил он. – На Турнире-то, в луже этой окаянной, тоже так было. Я в пузыре, но под водой, и тварь эта безликая держит. Уж я тогда и так, и сяк…
Старика явно потянуло на словоблудие, которое Оболиус терпеть не мог, и он в нетерпении завозился на своем месте. Искусник заметил это и, словно встряхнувшись, перешел на деловой тон:
– Сейчас я сделаю еще одну Призрачную Длань себе и тебе две – попробуем в четыре руки вытолкать сферу наружу. Только ты сразу со всех сил не толкни, а то, чего доброго, подбросит слишком высоко, упадем и побьемся. Сначала осторожно попробуешь, освоишься и…
Договорить он не успел – новый взрыв под землей все решил за них – сфера все-таки отправилась в полет, вращаясь в воздухе, перемешивая землю и кувыркая людей в их крохотном пузыре.
На этот раз Толлеус все-таки на какое-то время отключился и пришел в себя от тряски – это Оболиус старался выбраться из-под него. Глазами ничего не видно – только аура подростка, было душно, да еще пахло совершенно отвратительно.
Первым делом искусник создал светляк.
– Собирался подсветить – предполагал же, что понадобится, да вот чуть-чуть не успел, – обронил он, ни к кому не обращаясь.
Сразу стала понятна и причина темноты – их пузырь оказался погребен под землей, свободно перемещающейся внутри сферы, и причина неприятного запаха – обоих закружило так, что стошнило.
На удивление не побились – и приземлились достаточно мягко, гася энерцию вращением, и двойная защита сыграла свою роль и даже земля внутри смягчла удар. А может, невысоко взлетели – кто знает?
Запустив аурные щупы во все стороны, Толлеус понял, что они на поверхности. Но хотелось бы большей определенности.
Оболиус вытянул из-под испачканной одежды чародейское Око, осмотрел с помощью конструкта окружающее пространство.
– Ничего себе! – наконец, сообщил он.
Искусник попытался было тростью объяснить ученику, что он не правильно отвечает, но у него ничего не получилось – слишком близко друг к другу сидели. Впрочем, оболтус сам сообразил и снизошел до объяснений:
– Там кратер такой, как площадь! Огонь бьет, дым до небес! Не разглядеть, что на дне.
– А мы где?
– Шагов за триста.
– Тогда давай выбираться, держись… – с этими словами старик убрал, наконец, внешнюю сферу.
За что держаться, Толлеус не уточнил, но это и не потребовалось. Было слышно, как осыпалась земля, но пузырь с людьми почти не покачнулся. Очевидно, был где-то в центре исчезнувшей сферы.
– Ну, а дальше? – спросил Оболиус, видя, что наставник мешкает.
– А вот ты подумай и предложи! – вспомнил старик про свои поучения.
– А что тут думать-то? Снимайте пузырь, да выкапываемся! Тут не глубоко должно быть! Ну, можно еще на головы маленькие пузыри сделать, чтобы дышать можно было.
– Ишь ты, прыткий какой… – забурчал Толлеус. – Мне тоже, как червяку земному, норы рыть? Нет уж! Ты, как хочешь, а я как-нибудь по-другому…
С этими словами искусник опять воспользовался плетением Призрачной Длани, только на этот раз небольшое, так чтобы «рука» торчала наружу из защитного пузыря. После чего стал бестолково шурудить ею, разбрасывая рыхлую землю во все стороны. Уже через пару минут стало видно небо, а еще через немного кладоискатели оказались в своем пузыре на вершине рукотворного холмика.
Когда Толлеус, наконец, убрал последнее защитное плетение, оба, не сговариваясь, улыбулись и сделали глубокий вдох – соскучились по свежему воздуху.
Оказалось, что уже поздний вечер – нечего и думать до темноты добраться до города. А это значит, ночевка в повозке без ужина. Но ни старик, ни подросток ничего не сказали по этому поводу. Как говорится, живы остались – и то хлеб. Хотя, похоже, Оболиус не до конца понимал, какой опасности они подвергались, потому что спросил:
– А что артефакт? Достать-то теперь можно?
Искусник, который уже шел в сторону оставленной повозки, покачиваясь и еле переставляя ноги, поджал губы:
– Взорвался он, ничего не осталось. Видно, его прежние хозяева очень не хотели, чтобы кто-то его трогал. А других тут нет!
Половина слов Толлеуса была ложью – во-первых, он не всю территорию проверил своей сетью, во-вторых, он не проверил, что осталось после взрыва. И даже не хотел – как-то враз отвернуло. Пускай артефакты копают молодые и горячие. А он впредь будет искать их на рынках, а не в чистом поле.
Оболиус и в самом деле воспринял все произошедшее как интересное приключение: волнительно, иногда страшно, интересно. Если бы еще клад нашли, то и вовсе замечательно – он бы с удовольствием повторил. В наставнике юный оробосец был уверен, о смерти, как это водится подросткам, не думал, поэтому, краснея, переживал больше всего из-за своей паники, вызванной мыслями о пожаре. Ну и еще немного расстраивался из-за того, что перемазался как поросенок в грязной луже. Не велика беда, конечно, но до завтра засохнет, и отстирать будет не просто.
Помимо черного столба дыма за спиной некогда пасторальный пейзаж омрачали то тут, то там торчащие из земли выброшенные взрывом камни – некоторые тоже дымились, а иные и вовсе светились, точно раскаленный металл в кузне. Благо, свежая зелень сопротивлялась хорошо – пока что нигде серьезного огня не было видно.
Эти обломки путники обходили стороной.
В овраге поджидал неприятный сюрприз – ручей вышел из берегов, так что пройти, не замочив ног, как в прошлый раз, не представлялось возможным.
Оболиус бы, конечно, прошел и тут. Может быть даже попытался хоть немного отмыться, но искусник, который был также грязен, как и ученик, почему-то не разделял его желаний, неуверенно перетаптываясь на высоком берегу.
– Наверное, камень в овраг прилетел, запруда получилась, вот и вода поднялась, – предположил Рыжик.
Старик спорить не стал – пошли по течению. Действительно – целая плита, долетевшая аж досюда, перегородила русло ручья. Благо, обходить пришлось не очень далеко.
Повозка дожидалась на месте, вот только один взгляд на нее заставил Толлеуса горесно охнуть: еще один раскаленный камень угодил точнехонько в нее, переломив на две части. Как уж не вспыхнуло сено в мешках, набросанных на полу для мягкости, оставалось загадкой, ведь края сломанных досок почернели от огня.
Лошади нигде не было видно, но искусник, вздыхая, побродив вокруг телеги, указал парню направление, где ее искать – по искусной метке он мог найти ее на приличном расстоянии.
Идти пришлось неожиданно далеко – лошадь, хоть и стреноженная, испугавшись взрыва, умудрилась ускакать чуть ли не на лигу.
Оболиуса она тоже испугалась и, вращая ошалелыми глазами, не хотела подпускать его к себе. Успокоил, погладил по морде. По уму нужно было бы еще дать морковку – у парня она даже была, только он ее сам сгрыз по дороге, потому что другой еды ни сегодня, ни как минимум до завтрашнего обеда ждать не стоило.
Обратно тоже пришлось идти пешком – седла нет, да и стемнело уже. Лучше так, потихоньку, чем рисковать свалиться из-за того, что лошадь попадет копытом в норку или споткнется о невидимую в траве ветку.
Старик, кажется, за это время не сделал ничего – не озаботился ни костром, ни обустройством на ночлег. Просто сидел рядом с разбитой повозкой, занятый своими мыслями.
Впрочем, требовать с него идти собирать дрова было глупо – в округе были лишь чахлые кусты, и Оболиус как-то не мог даже представить себе Толлеуса с топором в руках.
Впрочем, ученик оказался не совсем прав – искусник пытался починить повозку, стягивая искусными нитями разбитые части. Пока что результата не было, но, кажется, старик знал, что делал.
Похоже, лишь прихода Оболиуса он и дожидался. Лишь стоило ему подойти, Толлеус, крякнув, стянул нити, и повозка поднялась, расправилась, стала похожа на саму себя. Можно ли на ней ездить, выдержит ли – вопрос, но пока что парню не доводилось сталкиваться с некачественной работой учителя. Да, что-то у него начинало работать не с первого раза, так ведь и не сдевал такую работу – тестировал и, если надо, переделывал.
– Знаешь, – доверительно сообщил Толлеус: – у меня ведь не в первый раз телега в дороге ломается. Только тогда я не придумал ничего лучше, чем разломать ее совсем и сделать из обломков первого голема… Как я тогда до такого додумался, сам не знаю…
Искусник повернулся в сторону все еще различимого на фоне темнеющего неба столба дыма.
– Смотри! – старик обвел рукой вокруг: – Красиво получилось!
Оболиус послушно огляделся: красно-желтый закат, скорее, даже, воспоминание о нем, первые яркие звезды в иссиня-черном небе, и мерцающие кое-где в траве все еще не оставшие камни.
Парень не совсем понял, о чем речь и ворчливо заметил:
– Может, надо было связаться с господином Ником? Артефакт, наверное, хороший был. Вон как бабахнул…
Искусник насупился и поджал губы, но возражать не стал.
Оболиус, не дождавшись ответа, полез в овраг смывать с себя в образовавшейся заводи грязь. Благо, ночь выдалась теплая, хотя комаров, конечно, хватало. Через немного к нему присоединился старик, осторожно спустившийся к самой воде на своем подъемнике.
Парень с завистью покосился на учителя: у Толлеуса пострадал от грязи только плащ, в который он по старинной привычке был закутан с головы до ног. Старику достаточно было отстирать его, да умыть руки и лицо, чтобы выглядеть прилично. Совсем раздеваться ему не требовалось. А перед Оболиусом стояла диллема – или стирать всю одежду, а потом всю ночь голышом отбиваться от комаров (мокрое-то не наденешь, да и к утру не высохнет), или искупаться самому, но и дальше ходить в грязном.
Искусник, поняв проблему помощника, кивнул на воду:
– Стирай одежду, посушим.
Оболиус сразу не сообразил, что под словом «посушим» понимается не обычное «развесим на ветках», но спорить не стал – этого простого распоряжения оказалось достаточно, чтобы определиться с выбором.
Когда парень выбрался, наконец, из оврага, возле повозки светилась яркая сфера, от которой ощутимо веяло жаром. Свой плащ искусник накинул на борт повозки и сидел на искусном пуфике, подперев кулаками щеки.
Не часто можно было увидеть кордосца без плаща, так чтобы рассмотреть искусный жилет, который он постоянно носил на себе. Впрочем, парень это диво уже видел, так что «сушилка» заинтересовала его гораздо сильнее. Он сейчас же оценил ее по достоинству и стал шарить возле давно потухшего костра в поисках веток, чтобы развесить свою одежду.
– Что ты ерундой маешься? – устало буркнул искусник. – Сплети нити, да и вешай!
У парня покраснели уши, хоть этого никто и не заметил. «В самом деле, что это я?» – подумал он и занялся делом.
А старик, будто для себя, сказал:
– Вот уж не думал, что на старости лет доживу до того момента, когда можно будет вот так не беречь ману. Да, сегодня она почти кончилась, но завтра она снова появится. Можно не трястись над каждым плетением, можно… Столько всего можно было бы сделать, будь у меня столько маны раньше.
Помолчали, потом искусник снова заговорил:
– Некуда ее девать. Знаю, что все равно пропадет попусту. Но все равно трачу ее сейчас, и как нож по сердцу. Были бы накопители – все бы в них собирал, как раньше, и экономил бы сверх меры.
Оболиус, нахмурившись, покосился на своего учителя: сегодня весь вечер учитель был не такой, как обычно. Задумчивый какой-то, не хихикал в своей обычной манере, не спорил сам с собой. Это было непривычно, это смущало.
Но на самом деле он сейчас думал совсем о другом – он думал об Искусстве. Оказывается, это не только сила, не только власть и положение в обществе, но и еще удобство само по себе. Захотел получить что-то? Пожалуйста! Не обязательно продавать свои умения, чтобы на вырученные деньги купить нужное. Можно взять и сразу сделать это себе. Причем это что-то может оказаться таким, что не купишь за деньги. Вот хотя бы как эта сушилка.
Если сперва Оболиус тянулся к Искусству, чтобы познать врага, потом для интереса, под конец как к средству достичь чего-то в жизни, то сейчас потянулся к нему по-детски, как ребенок за сладким пряником. И это желание оказалось сильнее всех прочих.
Не в первый раз за последнее время Толлеусу пришлось ночевать в повозке, а не номере постоялого двора. Однако нынче пробуждение было неприятным – разнылись суставы, тело дрожало от холода. Разлепив глаза, старик не поверил своим глазам – со всех сторон его окружало Серое Ничто. Первой мыслью было, что он опять попал в Черную Пустоту или какую-то ее разновидность. Впрочем, он почти сразу сообразил, что ошибается. Просто ночью на луга лег туман, да такой плотный, что дальше вытянутой руки практически ничего не было видно. Плащ, которым укрывался старик, отсырел, будто и не сушили. Даже сено в мешках отсырело – аж лежать холодно.
С кряхтением и едва ли не со скрипом старик поднялся на ноги. С завистью покосился на Оболиуса – пацан сладко спал, свернувшись калачиком. Похоже, разлитая в воздухе влага не доставляла ему особых проблем.
Очень захотелось согреться, так что искусник не пожадничал, создав точную копию вчерашней сушилки. Захотелось разогнать спустившееся на землю облако, чтобы не киснуть в нем.
Создавать ветра – прерогатива богов. Однако Толлеус уже один раз придумал, как схитрить, создать имитацию ветра. Тогда он сделал маленький ветряк, который, вращаясь силой Искусства, вызывал ощутимый ток воздуха. Здесь можно было бы повторить нечто подобное, только в больших масштабах. Вот только в прошлый раз ветряк был настоящий, сделанный из миски. Сейчас подходящих материалов под рукой не было и понадобилось бы что-то выдумывать.
Толлеус задумался на секунду и махнул рукой – не то самочувствие сейчас, чтобы развлекаться изобретением искусных лопастей, быстрее утренний ветерок разгонит эту серую муть. И еще мана – вчера ее ушло много, очень много. Хватит разбазаритьва ее попусту – нужно сперва восстановить запас.
Старик уже проверил метки на мохнатках – все стадо было на месте, ничего с ним за ночь не случилось. Но как бы животные не заболели от сырости – наверняка же туман накрыл их тоже!
Жар от сушилки мягкими волнами стало распространяться во все стороны, проделав в серой завесе брешь. Толлеус присел рядом, с наслаждением впитывая в себя тепло, чувствуя, как уходит дрожь. Еще чуть-чуть, и он бы замурлыкал от удовольствия.
Оболиус проснулся и тоже подтянулся греться. Видимо, даже такому завзятому лежебоке было неприятно спать в сырости.
Старик запоздало пожурил себя, что не догадался сотворить такую маленькую сушилку прямо в повозке, чтобы грела всю ночь. Тогда бы никакой туман не был страшен. Просто вчера так намаялся, что даже в голову не пришло. Обычно-то место для ночевки выбирали на возвышенностях. Это нынче заночевали, где пришлось.
Ученик, встряхнувшись, как собака, потер лицо ладонями, сладко зевнул и собрался запрягать. Очевидно, ему не терпелось добраться до города, чтобы поскорее угодить своей ненасытной утробе.
Толлеус его остановил. Сиплым со сна голосом он промолвил:
– Обломок, что вчера разбил повозку – железный. Металл всегда в цене, особенно древний, а нам деньги очень нужны. Тем более что нужна новая повозка – на этой далеко не уедем. Соберем в округе, что поблизости найдем, тогда и поедем.
– Понятно, что много за раз не увезем, но можно ведь и еще раз приехать, – подсказал рассудительный Оболиус.
– Сдается мне, к обеду тут уже найдутся желающие без нас. Нашумели мы тут. Может, даже хозяева этой земли объявятся, – старик вздохнул. – Тогда хорошо бы это не отобрали. Посмотрим, конечно, но вряд ли второй раз приедем.
– Можно собрать все обломки, а те, что не увезем, прикрыть Искусством от посторонних глаз. А через несколько дней заберем! – не унимался жадный парень.
Толлеус пожевал губу – ему тоже жалко было бросать деньги.
– Может, и так. Посмотрим, много ли железа найдем, да какого размера. Да чтобы не долго нам тут возиться.
Обломок, формой похожий на миску, только очень-очень толстую и с дыркой, споро достали из-под повозки, но внутрь пришлось грузить Искусством – сил поднять не хватало. После этого Оболиус уселся на край повозки и видом примерного ученика спросил:
– Господин, покажи, чем отличается фрагмент, который ищет проявления искусства, от фрагмента для поиска железа!
Толлеус потянулся чесать лысину: вообще-то он предполагал, что шустрый Оболиус пробежится по лугу, да посмотрит глазами. Как будто, так было бы проще. Но теперь придется что-то придумывать. Причем, как вообще можно обнаружить обломок в траве, неважно даже, из какого материала, он не знал. Сознаваться в незнании было стыдно. Вроде, учитель, а вроде и неразумным учеником себя чувствуешь!
Светлая мысль все-таки пришла в голову: раскаленные обломки за ночь не совсем остыли – когда доставали тот, что разбил повозку, руками чувствовали тепло. В копилке было плетение для обнаружения вражеских лазутчиков. Оно работало по многим параметрам – по ауре, по шуму, движению и, самое главное, по излучаемому телом теплу тоже. Требовалось взять из него нужную часть и встроить в сеть, которой старик вчера искал артефакты. Он уже начал работать, но вдруг сообразил: можно просто использовать первое плетение, и плевать, что там много лишнего и оно не покроет всю площадь. Достаточно будет просто отправить Оболиуса с ним походить по лугу. И пусть топор возьмет – постучать по находке обухом, чтобы понять: металл или камень. На том и остановился в своих изысканиях. Оставалось надеяться, что все получится, как надо.
Когда ученик ушел, Толлеус задумался над еще одной проблемой, которая всенепременно возникнет: когда металлические обломки будут найдены, как дотащить их до повозки? Надежд, что обломки будут достаточно малы, чтобы подросток принес их в руках, было мало – такие мелкие фрагменты уже, скорее всего остыли и плетение их не обнаружит. Повозку же через овраг не переправишь. Искать объездной путь? Ручей – не река, где-то должен быть родник!
Альтер-эго потешалось вовсю, предлагая привязывать к найденным обломкам искусные нити и тащить их по земле волоком (можно даже лошадь запрячь, чтобы смешнее было) до рва, а потом Призрачной Дланью переправлять на этот берег и грузить сразу в повозку.
Способ откровенно плохой – долгий и расходы велики. Самое обидное, что ничего лучше искусник не придумал.
Чисто теоретически можно было бы попробовать построить искусный мост через овраг, чтобы даже повозка проехала, но это опять время и мана, а того и другого в обрез.
Все чаще и чаще мысли старика сбивались на мохнаток – как они там одни без его пригляда, как пережили сырую ночь, как обошлись без вечернего водопоя?
А Оболиус, как назло, все бродил и бродил, уходя все дальше.
Запоздало искусник подумал, что можно было бы попробовать все сделать дистационно: он бы управлял плетением, парень чародейским Оком. Глядишь, как-нибудь бы сработались, определили перспективные точки, где обломки похожи на металлические, и потом бы уже можно было отправлять парня для более вдумчивого изучения.
Наконец крохотная фигурка ученика замахала руками (всего лишь второй раз!), и искусник отметил место меткой и бросил туда нить, чтобы помощик привязал.
Насчет связи сразу не договорились, поэтому Толлеус воспользовался уже проверенным (к сожалению, односторонним) методом, велел возвращаться.
Пока ученик шел обратно, искусник стал дополнительно оплетать повозку нитями – надежней будет. Пусть грузоподъемность сильно не увеличится, зато в дороге не развалится.
Доклад Рыжика был не очень радостный: обломки почти все каменные – их повозке несказанно повезло поймать железо. Два найденных обломка крупнее пойманного, но один из них торчит из каменного валуна – как-то нужно доставать.
– Оставим его, возьмем только второй, и поехали! – скомандовал искусник, оборвав взмахом руки возражения Оболиуса.
Для того, чтобы подтянуть обломок нитью, нужен хороший упор. Сперва Толлеус по привычке хотел зацепиться за что-нибудь тяжелое материальное, но, скептически посмотрев на повозку, сразу сформировал Призрачную Длань. – Все равно она скоро понадобится, а ее сфера с землей внутри, являющаяся противовесом, сгодится и в качестве основы, к которой можно прикрепитьнить.
Нить стала сжиматься, подтягивая обломок. Увы, нить не могла сжаться до нулевого размера. Пришлось делать все в несколько заходов – подтянул, новая нить, опять подтянул… Или в самом деле запрягать лошадь, но это было как-то не серьезно.
За обломком тянулась глубокая борозда – он срывал дерн до самой земли. Если бы сразу подумать, то можно было сделать с этим что-нибудь. Тащить было бы легче, то есть не так затратно, но старик откровенно спешил.
С другой стороны, маны в кристалле уже не осталось – пошли в ход мелкие амулеты для накопителей, да в качестве резерва оставался собственный аурный запас.
Впервые от самого Широтона маны не хватало. Умом старик понимал, что совсем недалеко мохнатки, и он пополнит запасы, но логика-логикой, а все внутри сжималось от страха.
Наблюдающий за процессом оболтус не обошелся без комментария:
– А можно было сделать Паука, который бы поднял и принес…
Толлеус пропустил это мимо ушей. Да, можно, но нет голема, нет!
Когда искусник Дланью погрузил обломок в повозку, неприятно захрустевшую при этом, он, наконец, осмотрел свою добычу. Похожа на фрагмент колонны, но оплавлена сильно – точно не сказать. Металл другой – не железо. Похоже скорее на бронзу, ну да не важно.
– Запрягай! – каркнул он и закашлялся.
Взнуздывая лошадь, Оболиус как-то нерешительно произнес:
– Та плита, что вчера устроила запруду в ручье… Может, она тоже металлическая… А может быть и нет…
– Как так? – не понял старик, вскинувшись на ученика. – Стучал?
– Стучал… Звук не такой, потому и странно.
– А какой?
– Такой… Как будто черепицу ломаешь. И холодная совсем. Плетение не показало ее. Я так просто стукнул, потому что мимо проходил. Но не камень точно!
Это было близко, совсем близко. Только поэтому бывший настройщик велел подъехать к плите, а не сразу править к стаду.
Вчера старик, проходя недалече, не обратил на нее большого внимания – не до того было, да и смеркалось уже. Сейчас же рассмотрел как следует: размером со столешницу ровный прямоугольник, серая матовая поверхность. Металл – что еще-то? Что плетение не показало – понятно – вода охладила. Так что зря Оболиус сомневается. Какой – не известно. Светлее стали, но, к сожалению, не серебро. Да какой бы ни был, грех оставлять. Вот только выдержит ли повозка? И так залезали в нее, а она качалась, будто соплями, а не нитями скрепленная.
И маны на еще одну Искусную Длань – в обрез из своих аурных запасов. Припрятать, накрыв маскировочной сетью?
Пока Толлеус был занят такими мыслями, Оболиус предложил привязать нить и попробовать вытянуть плиту наверх лошадью. Старик в сердцах плюнул – про подобное он размышлял не больше двух часов назад, а теперь даже не подумал.
Дернули. На счастье, повозка не развалилась и сил лошади хватило: добыча оказалась не так тяжела, как представлялось. Подъемником аккуратно втащили в повозку – и тут обошлось без происшествий. Осталось только не рассыпаться по дороге – ухабов хватало, хоть и осторожничали.
Мохнатки к великой радости старика чувствовали себя замечательно. Даже не булькали недовольно от жажды. Сперва он хотел вести их назад к ручью, но видя такое дело и вспомнив про крутые берега, возвращаться не стал.
Свернули загон и потихоньку поехали к городу.
Когда уже выбрались на тракт, навстречу проскакало десятка три солдат в боевой броне, копьями и луками. До полудня оставался час-полтора – долго собирались вояки. Проснулись, потянулись, позавтракали и лишь потом отправлись выяснять, что за беспорядки творятся на подведомственной территории. А может, узнали поздно – из города-то дым не видно, а звуки взрывов – это же надо сперва понять, что это и где это.
Солдаты косились на странного пастуха, но большого интереса не проявили. А Толлеус смотрел на них и беззубо улыбался.