Глава 9

Мэри-Энн Саммерс

– Доброе утро, мисс Саммерс, – поприветствовала Келли Коллинз – девушка, недавно устроившаяся секретарём в их туристическую фирму.

– Доброе утро, – буркнула в ответ Мэри-Энн, пододвигая к себе большую кружку с обжигающе горячим кофе и пытаясь сосредоточиться на чтении рекламного проспекта недавно открывшегося в городе отеля.

Мэри-Энн Саммерс всю жизнь, сколько себя помнила, а было ей на данный момент тридцать один год, довольно редко находилась не в духе. Это ощущение было настолько непривычным, что раздражало уже само по себе. Обычно она пребывала в отличном настроении, и мало что могло поколебать равновесие её духа.

А сейчас Мэри-Энн чувствовала себя так, словно должна была что-то сделать, принять некое важное решение, но по какой-то необъяснимой причине откладывала его.

Прошло уже несколько дней после звонка, который заставил Мэри-Энн освежить в памяти многое из того, что она старалась вспоминать не слишком часто. Ей позвонила Николь, двоюродная сестра Лиама Конроя, её школьного друга. Избалованная, капризная и временами совершенно невыносимая Николь, которая почему-то до сих пор сохранила привязанность к Мэри-Энн и своё детское восхищение её персоной.

Мэри-Энн любила Корнуолл и городок Пензанс, где родилась, выросла и из которого впервые уехала только после того, как закончила школу. Любила море, солёный запах, что ощущался в каждом уголке города, ветер, крики чаек, всегда свежие морепродукты и рыбу в уютном кафе. Любила маленькие белые дома на изогнутых улочках, обрывистые каменистые берега, небольшие бухты, прогулки вдоль моря до соседних городков Ньюлина (если идти на запад) и Мерезайна (на восток). Мэри-Энн изучила не только весь город и окрестности, но и историю Пензанса, которой гордилась, поэтому уже в детстве могла бы быть неплохим экскурсоводом по этим местам.

Когда после окончания школы, Мэри-Энн получила возможность отправиться далеко за океан, в штаты, и продолжить обучение в Сиэтле, ей безумно не хватало родного городка. Первое время она никак не могла привыкнуть к новой жизни в большом городе, где всё было совершенно иным, и даже английская речь звучала совсем по-другому. Но не меньше, чем по Пензансу и Корнуоллу, Мэри-Энн скучала по своим друзьям Аллену и Лиаму.

Выросшая в семье среднего достатка Мэри-Энн ничуть не завидовала другим девушкам, у которых имелись дорогие вещи и возможность регулярно ездить за покупками в Лондон. Зато у них не было и не могло быть таких друзей, как у неё, Мэри-Энн Саммерс. Их весёлое и шумное трио надолго запомнилось всей школе и соседям.

Когда Лиам и Аллен, которые были на год старше, закончили школу и уехали, Мэри-Энн не могла найти себе места. Она скучала, но в родном городке всё напоминало о друзьях и их безудержных приключениях. Вот в этой бухте, вспоминала она, гуляя в одиночестве, они играли в пиратов, из того сада воровали чужой урожай, а, сидя в кафе, приняли совместное решение записаться в яхт-клуб.

Мэри-Энн злилась на друзей за то, что они полностью погрузились в новую жизнь и почти не приезжали домой, чтобы навестить её и родных. Лиам жил и учился в Лондоне, а в свободное время старался посмотреть мир. Аллен поселился у родственников в Дублине.

Постепенно жизнь в Сиэтле, где Мэри-Энн изучала основы экономики и туристического бизнеса, новые знакомые и заботы примирили её с мыслью о том, что необходимо идти дальше, а, вспоминая с ностальгией прошлое, не держаться за него.

Мэри-Энн всегда была эдакой девочкой-мальчиком, сорвиголовой и неженственной особой. Поэтому её весьма удивило, когда однокурсник по имени Томас, смущаясь, неожиданно пригласил её на свидание. Она согласилась, потому что в тот вечер была совершенно свободна и не смогла придумать причин для отказа. Томас ухаживал за ней, и некоторое время они даже встречались. Но Мэри-Энн не чувствовала к нему того, что, как ей казалось, нужно чувствовать к своему молодому человеку, поэтому они расстались.

Через некоторое время Мэри-Энн начала всё больше напоминать американку. Покрасила волосы в светлый свет, у неё изменился акцент, да и сама она постепенно менялась. Но, когда настало время возвращаться в Британию, девушка не чувствовала ни малейшего сомнения и не ощущала никакого желания остаться в штатах.

Мэри-Энн весьма обрадовало, что Лиам и Аллен тоже приехали в Пензанс. Увидев их впервые после долгой разлуки, она не смогла сдержать удивления. Друзья детства тоже успели повзрослеть и превратились в мужчин – молодых и, как с некоторым замешательством осознала Мэри-Энн, переводя взгляд с одного на другого, весьма привлекательных.

Поначалу она даже не сразу подобрала слова, чтобы заговорить с ними, а такое с ней случалось редко. Было заметно, что оба, глядя на неё, испытывали то же самое. Но позже они шли по набережной городка, разговаривали, делились интересными историями из жизни, вспоминали, смеялись, и казалось, что всё становилось по-прежнему. Неразлучные друзья и шумная компания. Аллен, Лиам и Мэри-Энн снова вместе.

То, что всё изменилось, Мэри-Энн осознала далеко не сразу. Первое время она простодушно не замечала обращённых на неё взглядов, которые Лиам и Аллен бросали украдкой. Не понимала ревнивых замечаний друзей в адрес парней, которые обращали на неё внимание.

Когда для Мэри-Энн стал очевидным тот факт, что Аллен и Лиам начали видеть в ней не только друга? Возможно, в день её рождения, на который Аллен, уехав по делам, не сумел попасть, и они с Конроем остались вдвоём? Тогда Лиам с аппетитом ел торт, запивая его вином и рассказывая что-то смешное, а она выдувала мыльные пузыри, подпевала популярным в то время песням и безудержно веселилась.

Это было десять лет тому назад.

Когда Лиам ушёл, Мэри-Энн открыла его подарок, который не успела распаковать при нём, и некоторое время с удивлением смотрела на приложенную к подарку (фотоаппарату той модели, о которой она давно мечтала) открытку. Вернее, на слова, что были написаны там. «Мэри-Энн, моему своенравному ангелу».

Лиам никогда так её раньше не называл.

Новый совершенно неожиданный сюрприз преподнёс ей Аллен. Опоздав ко дню рождения, он приехал через два дня и тут же потащил Мэри-Энн гулять, даже устроил пикник на берегу моря. Она была несколько удивлена тем фактом, что Лиам не был приглашён, но Аллен пробормотал, что у друга появились дела.

Вручив ей целый пакет разнообразных небольших подарков, напоминавший о Рождестве и Санта-Клаусе, Аллен вдруг начал рассказывать Мэри-Энн о том, как скучал по ней, находясь в Дублине. «Только по мне? – со смехом ответила она, бросая недоеденные куски пирога чайкам. – А по Лиаму?». «По тебе я скучал по-другому», – с неожиданной для него серьёзностью произнёс Аллен, и Мэри-Энн, будто испугавшись, поднялась и пошла вдоль берега.

После этого Мэри-Энн задумалась о происходящем. Она понимала, что отношения между взрослыми людьми не всегда остаются такими же, как между детьми и подростками, и предполагала, что многое может измениться. Но Мэри-Энн никак не ожидала от лучших друзей детства подобного мужского интереса и не знала, как на это реагировать, учитывая, что её никак нельзя было назвать опытной в той сфере жизни, которая относилась к романтическим отношениям между людьми.

Если подумать, они нравились ей оба, но далеко не только за общие воспоминания. Аллен с его неудержимой энергией, громким заразительным смехом, неистощимой изобретательной фантазией. И Лиам – такой надёжный, искренний, внимательный. Они оба были молоды и привлекательны. Оба стремились жить полной жизнью и любили путешествия. Оба умели быть щедрыми и великодушными. Им обоим был дорог этот город.

Они оба… любили её? «Но что будет, если они поставят меня перед выбором? – спрашивала себя Мэри-Энн, глядя в выходящее на море окно её спальни в старом родительском доме. – Что будет, если они захотят, чтобы я выбрала кого-то одного из них?».

После этих пока ещё робких намёков и Аллен, и Лиам, будто соревнуясь между собой, начали ухаживать за ней куда активнее, чем кто-либо другой, включая Томаса в Сиэтле. Мэри-Энн довольно редко ощущала растерянность, но сейчас чувствовала именно это. Ей оставалось только гадать, когда и как именно они оба поняли, что стали соперниками, но быть камнем преткновения в ставших напряжёнными отношениях между лучшими друзьями оказалось не очень приятно.

Аллен и Мэри-Энн начали официально считаться парой почти перед самым отъездом Лиама в Бодмин, где он должен был приступить к работе преподавателя в колледже. Позже Мэри-Энн пыталась ответить себе на вопрос, в самом ли деле тогда полюбила Аллена, и, если любила, то почему ей так нелегко и больно было прощаться с Лиамом. Он уезжал не на другой материк, оставался в Корнуолле, даже смирился с её выбором и перестал враждовать с Алленом, снова став его другом. Но, обнимая Лиама на прощание, Мэри-Энн чувствовала себя так, будто предаёт кого-то из них. Возможно, саму себя.

Когда Аллену приходилось по делам уехать в Дублин, она оставалась в Пензансе, где устроилась работать в туристическое агентство. Ей нравилась такая работа. В будущем Мэри-Энн представляла себя владелицей собственной туристической фирмы.

С Лиамом они обычно виделись, когда он приезжал в Пензанс к родственникам, но и сама Мэри-Энн иногда навещала его в Бодмине. Однажды она приехала к нему, когда была зла на Аллена. Тот пообещал возвратиться из Ирландии пораньше, но, учитывая почти полное отсутствие у него присущей Лиаму обязательности, не вернулся, и, разозлившись, Мэри-Энн отправилась в Бодмин на все выходные.

Тогда они пошли в бар, где выпили чуть больше, чем следовало бы, и позже, обнаружив, что целует Лиама в квартире, где жил Конрой, Мэри-Энн не остановилась. Ей хотелось большего. Уж неизвестно, алкоголь тому стал виной или что-то ещё, но её пальцы уже расстёгивали пуговицы мужской рубашки, касались горячей кожи, а губы прижимались к его губам. В те минуты она чувствовала себя настоящей соблазнительницей, чего с ней практически никогда не случалось прежде. Мысли о другом мужчине, с которым её связывали отношения, почти полностью выветрились из головы под влиянием всего происходящего.

Тяжело дыша, Лиам отстранился от неё.

– Это из-за Аллена? – спросила Мэри-Энн.

– Он любит тебя, – ответил Конрой.

Позже они не напоминали друг другу про тот вечер, но при каждой встрече с Конроем Мэри-Энн понимала: он ничего не забыл. Она же пережила приступ сильной ревности, когда узнала о том, что Лиам решил жениться на Эммелин, с которой познакомился в Бодмине. Никто не мог понять, отчего Мэри-Энн находилась в таком раздражении и почему уехала на курсы в Лондон именно тогда, когда у Лиама состоялась свадьба.

С тех пор многое изменилось. Мэри-Энн вернула себе натуральный тёмный цвет волос. Они с Алленом встречались, а затем и жили вместе несколько лет сначала в Пензансе, затем в Лондоне. Но он оказался неспособен долго хранить верность, поэтому они расстались. Из Лондона Мэри-Энн перебралась в Престон в графстве Ланкашир, где в настоящее время работала на руководящей должности в одной из лучших туристических фирм города. Жизнь стала вполне устроенной и налаженной, и Мэри-Энн никак не ожидала, что внезапный звонок Николь может что-то в ней перевернуть.

– Закажите мне, пожалуйста, билет, – обратилась Мэри-Энн к Келли, отодвигая проспект гостиницы в сторону. – Я собираюсь в Ноттингем.

Айрин Портер

– Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что Лорен Даффи – своеобразный феномен не только для своего времени, но и для всей английской литературы, – произнесла Айрин, наблюдая за тем, как студенты в аудитории, склонившись над своими тетрадями и ноутбуками, записывают её слова.

Первая лекция подходила к концу. Айрин уже практически удалось преодолеть привычную неловкость, которая нападала на неё при необходимости выступлений перед публикой. Но всё же она не могла сказать, что полностью довольна собственной лекцией. Раньше, пожалуй, её бы всё вполне устроило. Но не сейчас, когда она всё больше интересовалась личностью Лорен Даффи.

Айрин издала вздох облегчения, когда вспомнила о том, что завтра выходной. Возможно, к следующим лекциям она подготовится лучше. К тому же, сегодня у неё имелось некоторое оправдание – вчерашнее свидание с Лиамом.

Когда Айрин перебирала в памяти подробности вечера, словно складывая кусочки пазла в общую картину, она чувствовала, как на душе становилось теплее от этих воспоминаний. Конрой ни на секунду не дал усомниться в правильности её выбора. Он вёл себя именно так, как ей всегда хотелось, чтобы мужчина вёл себя на первом свидании. Не было напористости и заученной обходительности Джоэла, но Айрин чувствовала интерес Лиама, его внимание к её словам, жестам, мимике, интонациям. Конрой, в самом деле, общался с ней и чувствовал её, а не любовался собой и не разыгрывал сценарий.

Когда наступил долгожданный перерыв между лекциями, и студенты, шумно переговариваясь, покинули аудиторию, Айрин проверила телефон, не обнаружила там новых звонков и сообщений и позвонила в тот автосервис, в котором уже не первый день находилась её машина. Результат разговора порадовал – машину починили. Даже цена оказалась вполне удовлетворительной.

Решив попить кофе, Айрин спустилась на первый этаж в кафетерий университета.

На сегодня у неё оставалось ещё две лекции, после которых Айрин собиралась посидеть в библиотеке и поискать там информацию о «Лунной песне». Её всё больше интриговала не только личность самой Лорен Даффи, но и та часть дневника, в которой Лорен описала ритуал и привела текст заклинания. Для чего ей это было нужно? До конца последнего дневника оставалось всего несколько страниц, но Лорен так и не упомянула больше ни разу ни саму «Лунную песню», ни информацию о том, откуда взяла этот текст.

Вторая лекция прошла уже чуть лучше, чем предыдущая. Айрин с удовольствием заметила в глазах студентов заинтересованность. Она подумала, что, если кому-то из них захочется после этой лекции открыть книгу стихов Лорен Даффи, это будет её, Айрин Портер, личной победой. Ближе к концу лекции она дала возможность студентам задать ей интересующие их вопросы.

– А это правда, что Лорен Даффи умерла в день своего рождения? – спросила девушка в очках.

– К сожалению, правда, – ответила Айрин.

– А из-за чего? По какой причине? – продолжила спрашивать та.

– Лорен… погибла при пожаре, – запнувшись, произнесла Айрин, пытаясь припомнить всё, что знала о гибели поэтессы.

Насколько она помнила, смерть Лорен Даффи произошла при довольно загадочных обстоятельствах. Пожар случился не в особняке семьи Даффи, а в доме кого-то из живущих неподалёку людей. По неизвестной причине Лорен оказалась там, а система тушения пожаров, да ещё и в провинции, тогда была далеко не на высшем уровне.

Когда Айрин отвечала на этот вопрос, у неё промелькнула смутная мысль, но останавливаться на той было некогда, потому что требовалось ответить на другие вопросы студентов.

Снова очередной перерыв, снова горьковатый кофе с наспех съеденным бутербродом, а затем следующая лекция. Айрин чувствовала, что немного устала, с непривычки начало першить в горле, но всё прошло относительно хорошо. Она старалась подбирать слова так, чтобы студентам не хотелось побыстрее уйти после окончания лекции, чтобы у них появлялись к ней новые вопросы.

Попрощавшись со студентами, Айрин отправилась в библиотеку. В большом уставленном книжными шкафами помещении было тихо, студенты в такое время сюда почти не заходили, только библиотекарь миссис Грант дремала над потрёпанным журналом. Поздоровавшись с ней, Айрин приступила к поискам.

Результаты оказались не особо утешительными. В университетской библиотеке информации о «Лунной песне» нашлось ещё меньше, чем во всемирной сети. Заинтересовала разве что небольшая глава в монографии Найджела Уоррена, бывшего преподавателя.

«Мы до такой степени привыкли к рациональности и обыденности этого мира, что уже не замечаем в нём ничего по-настоящему удивительного, – писал Уоррен. – В самом деле, если вдруг мимо пробежит какое-нибудь существо из сказок и легенд, то мы, протерев глаза, решим, что нам это всего-навсего померещилось. Но, может быть, человечеству, в самом деле, будет куда проще и дальше считать, что магия и волшебство существуют только в книгах, а «Лунная песня» – лишь очередное порождение чьей-то фантазии».

Айрин задумалась, закусив нижнюю губу. С одной стороны, Найджел Уоррен подтверждал, что «Лунная песня» существует, но намекал ли он на то, что это не просто слова, а, в самом деле, действующее магическое заклинание? Детали головоломки упорно не желали складываться в единое целое.

Проверив мобильный телефон, Айрин обнаружила сообщение от Элвина, который написал, что приедет завтра, а также пропущенный звонок от Лиама. Выйдя из библиотеки, Айрин постаралась пока отложить размышления о «Лунной песне» и позвонила ему сама. Конрой сообщил, что заедет за ней через полчаса или чуть раньше.

Вскоре они уже ехали по направлению к большому торговому центру, который находился недалеко от университета. Остановив машину на парковке, Лиам повернулся к ней, и Айрин заметила, что вид у него немного усталый.

– Мои родственники уезжают завтра, – проговорил он. – Айрин, я бы хотел извиниться за Николь. Её чересчур избаловали, что, боюсь, сказалось не лучшим образом на манере её поведения.

– Ничего страшного, – быстро ответила Айрин. – Мне она показалась… симпатичной.

– Тебе, на самом деле, понравился подарок? – с улыбкой уточнил Конрой.

– Да, – произнесла она. – Это было очень… с твоей стороны…

Запутавшись в словах и так и не подобрав нужных, Айрин перегнулась к нему со своего сидения и неловко обняла его.

Через несколько минут они бродили по торговому центру, выбирая подарки для родственников соседа, а заодно ненавязчиво присматривая что-нибудь и для себя. Это прозаическое занятие оказалось неожиданно интересным и забавным в компании. Они прогуливались между рядами самых разнообразных товаров, привезённых со всего мира, смеялись, легко перескакивали в разговоре с одной темы на другую.

Айрин, взяв с витрины изящный веер, взмахнула им, пытаясь изобразить даму высшего света прошлых веков. Но, не удержавшись, тут же рассмеялась. Она чувствовала себя лет на десять моложе.

В отделе мужской одежды, где сосед собирался купить что-нибудь для своего дяди, отца Николь, Айрин решила, что она тоже должна сделать Лиаму подарок. Она остановила свой выбор на галстуке и, не слушая возражений Конроя, тут же попыталась примерить его на соседа. Айрин научилась подбирать и завязывать галстуки во время отношений с Джоэлом, который был настоящим франтом.

– По-моему, прекрасно, – сказала Айрин и, слегка задержав пальцы на его шее, отступила, чтобы оценить результат. – Я покупаю.

– У тебя хороший вкус, – заметил Конрой, бросив взгляд на своё зеркальное отражение. – В самом деле, хороший. Спасибо.

Уже подходя к кассам, Лиам ненадолго отлучился, а, когда вернулся, Айрин увидела, что он добавляет к своим покупкам тот самый веер, который ей понравился.

– Это для Николь? – поинтересовалась она, подхватывая пакеты с купленными ею вещами.

– Нет, это для тебя, – ответил он. – Я думаю, он будет хорошо смотреться в твоей квартире. Да и в жаркую погоду пригодится.

Айрин улыбнулась и поблагодарила его.

– Ты не проголодалась? – поинтересовался Лиам. – Тут есть кафе. Думаю, самое время туда заглянуть.

Глава 10

– А что ты собираешься делать сегодня вечером? – спросил Конрой, когда они сидели в маленьком кафе на первом этаже торгового центра.

Айрин пожала плечами. Планов у неё никаких не было. Разве что прибрать квартиру. Почитать книгу. Посмотреть фильм. Пообщаться с котом, который скучает по ней, пока она на работе. Позвонить Элвину и решить, где они встретятся завтра, чтобы поговорить о «Лунной песне».

– Николь сегодня решила устроить напоследок что-то вроде праздничного ужина, – продолжал Лиам. – Я, если честно, очень надеюсь, что она всё же закажет еду из ресторана, а не приготовит сама. Мне бы хотелось, чтобы ты тоже пришла.

– Я? – удивилась Айрин. – Но… удобно ли? Это ведь ваш семейный ужин.

– А что такого? – не понял её замешательства сосед. – Я приглашаю. Но, если у тебя есть какие-то дела или просто нет настроения, то не буду настаивать.

Неожиданно Айрин стало интересно увидеть и других родственников Лиама – родителей Николь.

– Я приду, – проговорила она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Могу принести шампанское. Мне его подарили, но поводов открыть не было.

– Это будет неплохо, – согласился Конрой. – Ты уверена, что съешь этот странный зелёный торт? – добавил он, кивнув на тарелку с её десертом.

– Я люблю мяту, – призналась Айрин. – Хочешь попробовать?

– Нет, – засмеялся он. – Пожалуй, не рискну.

– А зря, – отозвалась она, всё же пробуя торт и с удовольствием обнаруживая, что тот, несмотря на свой экзотический вид, довольно приятен на вкус.

Когда Айрин и Лиам вернулись домой, они снова обнаружили в подъезде Николь. Это уже начинало выглядеть так, будто его кузина решила нести там круглосуточное дежурство. Айрин сдержанно поздоровалась и постаралась поскорее оказаться в своей квартире.

Накормив кота, Айрин задумалась над тем, правильное ли приняла решение, согласившись прийти к соседу на ужин с его родственниками. Но отказываться было уже, пожалуй, поздно. Она решила, что в любом случае надолго там не задержится.

Родители Николь оказались довольно приятными в общении и простыми людьми, хотя и, как предупреждал сосед, несколько шумными. Они, судя по всему, были только рады тому, что в их семейном ужине принимает участие соседка Лиама. Чего, впрочем, нельзя было сказать о Николь, которая весь вечер посматривала в сторону Айрин с некоторым подозрением и недоверием.

Они пили белое вино и шампанское, ели ужин, который Николь, в самом деле, заказала из ресторана, и разговаривали, причём Айрин, как обычно, когда находилась в компании, куда больше слушала, чем говорила. Родители Николь практически всю свою жизнь прожили в Корнуолле, и даже поездка в Лондон была для них большим событием. Сама же Николь считала, что ей гораздо больше подходит жизнь в крупном европейском городе, и сейчас мечтала о том, чтобы поселиться в Париже и быть окружённой там, как она выражалась, творческой средой.

Айрин рассказала, что мечтала побывать в Корнуолле с тех пор, как ещё школьницей прочитала книгу-путеводитель Дафны дю Морье «Исчезающий Корнуолл».