Одержимые с автоматами, убийцы Охотников на машине, вероятно, тоже не простые люди, — все перевернулась вверх дном. Она не была частью организации, но ее сестра — да, однако когда она спросила, что вообще происходит, ее просто выставили за порог, скупо поблагодарив за помощь. Если бы она знала, что творится, может, и вовсе бы не покинула стен квартиры. Теперь же оставалось оценивать ситуацию лишь на собственной шкуре. Пока от того, что она видела и чувствовала, у нее неприятно сосало под ложечкой.
Она хотела найти Джона, хотела найти Фоллу, ведь та могла послушаться только ее одну. Глупая младшая сестра.
Хелин еще несколько раз избегала опасности, то прячась, то просто меняя маршрут, но, к своему облегчению, ей так и не пришлось воспользоваться пистолетом. На всякий случай она держала его во внешнем кармане куртки.
Она шла к центру города, пока не наткнулась на полицейскую ленту. Ей не очень хотелось сталкиваться с полицией, ведь если те решат ее обыскать, то обнаружат незарегистрированное оружие, однако все обошлось. Зайдя за ленту, уже было невозможно сказать, была ли она по ту сторону. Чем дальше она шла, тем больше ей попадалось людей, радующихся празднику.
Красивая картинка веселья омрачалась лишь ощущениями Хелин. Она чувствовала опасность, грозившую не только ей, а вообще всем, кто находится на площади. Все они в смертельной опасности, и с каждой секундой она нарастает.
Хелин стало тяжело дышать, она шла, сама не зная куда, потому что угроза таилась во всех направлениях. Когда она, наконец, подняла взгляд и обвила толпу глазами, у нее просто перехватило дыхание: дальше по улице стояла там самая машина, сбившая Охотника у нее на глазах. Большая и черная, стекла наглухо затонированы, даже переднее.
Девушку пробила дрожь. В памяти все еще стояла картина, как изломанное тело молодого парня, моложе ее самой, шлепается на землю. Она, сама не зная зачем, оглянулась назад, и увидела вторую такую же машину, только абсолютно целую. Она видела только две машины, но из-за толпы и расстояния не могла разглядеть, что в дальней от нее части площади, зато чувствовала — не способностью, но обычной женской интуицией, — что машин гораздо больше.
Более не заботясь о том, что о ней подумают, Хелин подбежала к первому попавшемуся полицейскому.
— Скорее! — начала она с ходу. — Вы должны передать Охо… «Тенелову», что они здесь.
— Дамочка, о чем вы говорите? Успокойтесь.
— Да просто свяжитесь с организацией и передайте, что я сказала. — Казалось, полицейского не особо заботили ее слова, и он, как любой тупой коп, не привыкший думать своей головой, уже собирался попросить у нее документы, но Хелин не дала ему заговорить: — Видите вон ту машину? — она показала на черный пикап. — Там сидят… те, от кого вы и защищаете всех этих людей. Срочно, вы должны передать…
— Ладно-ладно, — поднял он руки в перчатках, — успокойтесь, мы сейчас все проверим.
— Не надо проверять, просто свяжитесь с «Тенеловом».
Дальнейшее не имело значение, потому что Хелин вдруг увидела, как открываются двери автомобиля, и из него выходят люди, точнее, одержимые, конечно. В отличие от того, которого застрелил Охотник, эти были без автоматов или любого другого огнестрельного оружия, зато у них имелось нечто, от чего похолодела кровь в жилах: мечи, топоры, ножи, моргенштерны и другое оружие, коим обычно пользуются Охотники, только вот они не отсвечивали золотистым цветом амбисидиана.
То, что началось дальше, можно было сравнить лишь с адом, и вошло в историю, как Бруклинская Рождественская Резня.
* * *
Бертону не нравилось находиться под землей штаба организации, потому что после произошедшего в подвале, когда его телом завладела Тень, ему вообще стало некомфортно находиться ниже уровня асфальта. Вообще, самое худшее с ним случалось именно под землей: нападение двух громил-одержимых на подземной парковке, сражение с Тенями в подвале под домом, спасение Джона в подземном лабиринте острова Эллис, противостояние в столовой организации, которая почему-то тоже под землей… И каждый раз Леброн чудом оставался в живых.
Однако сейчас он брел на поверхности в сопровождении нескольких вооруженных людей, но чувства защищенности он не испытывал даже чуть. Он бы даже предпочел вернуться в психлечебницу, чем оставаться на темных улицах Бруклина, которые иногда освещались лишь праздничными фейерверками, взрывающимися в вышине, но после вспышек становилось только хуже. Однако все остальные являлись Охотниками, и безлунная ночь для них не была помехой.
Выстрелы слышались уже не так часто, что напоминало затишье перед бурей. Охотникам то и дело о чем-то передавали через гарнитуры, но у него самого, как и у других, кто сегодня не собирался на ночную прогулку, данного аксессуара не было, поэтому они не слышали, о чем переговариваются Тенеловы, а те не спешили делиться.
Завернув за очередной угол, они наткнулись на заградительную полицейскую ленту, какие и сам Бертон в самобытность простым полицейским размотал немало, пока не стал детективом. Теперь все это казалось таким далеким.
Однако лента почему-то оказалась валяющейся на земле, разорванной надвое примерно на середине.
— Лучше защиты и не придумать, — хмыкнул Грасс. — И где полицейские?
— Их не так уж и много, — сказал Бобби. — После создания комендантского часа преступлений стало меньше, вот многих и сократили, но, думаю, мистер Бертон знает об этом лучше, чем я.
Бертон сначала посчитал, что Бобби издевается над ним, ведь все они прекрасно знают, как он лишился значка, но потом решил, что тот на подобное не способен, даже в отместку за то, что частный детектив ударил его по голове здоровыми кусачками.
Самому Леброну особо добавить было нечего, кроме того, что периодические преступления обычно не раскрываются, если не считать краж: ночью гулять было нельзя, а потому днем все старались насладиться пешими прогулками вдоволь, оставляя свои квартиры без присмотра, чем и пользовались грабители. Как позже уже узнал Бертон от организации, почти все трупы, что находят в городе, либо трупы одержимых, либо Охотников, которых не успела забрать организация, как это было с Майлзом, якобы погибшим другом Джона.
Заходить далеко было нельзя, потому что даже в суматохе праздника Охотники с оружием привлекут слишком много внимания, а его и так привлечено чересчур всеми этими перестрелками. Сложно представить, как эти события отразятся на организации и простых гражданах. Множество трупов по всему Бруклину и расстрелянные машины — все это просто невозможно скрыть.
Через некоторое время к их компании присоединилось еще несколько отдельных групп Охотников, стягивающихся к центру, как и было приказано. Бобби вновь разделил их и отослал в различные районы, дабы те окружили периметр и следили, чтобы никто не смог проскользнуть. Людей явно не хватало.
— Я видел странную машину, — сказал один из Охотников. — Черный пикап. Он двигался в сторону центра. Возможно, это просто подростки решили нарушить правила и взяли отцовскую тачку, но я на всякий случай решил сообщить.
Ночью действительно запрещено передвигаться на автомобилях даже на Рождество, так что это было довольно странно. Сейчас по городу разрешалось ездить лишь спецмашинам организации, которые зачищали места столкновений.
Неожиданно откуда-то из-за домов послышались крики. Сначала они не отличались от обычных праздничных выкриков людей, но затем интонация стала резко меняться, а шум только нарастал и приближался.
— Что-то не так, — взволнованно сказал Бобби. Не успел кто-то что-то добавить, как он рванул в сторону шума, туда, где через пару кварталов начиналась площадь, на которой тысячи людей праздновали Рождество. Таких мест в Бруклине было несколько, но эта площадь вмещала больше всего человек.
Оливеру и остальной четверке приказали оставаться на месте в сопровождении Бертона, Афро, Эвилы и нескольких элитных бойцов.
Бобби, Джон, Грасс и еще несколько человек завернули за угол одного из домов, а спустя несколько секунд раздались первые выстрелы.
* * *
Первое, что заметил Джон, завернув за угол, это бегущих людей. Их было не много, но и до площади еще оставалось довольно далеко, а основной шум издавался именно оттуда. Не звучало никаких выстрелов, даже салюты уже закончились, поэтому были слышны лишь крики и топот ног по утрамбованному снегу.
Заметив Джона и остальных Охотников, люди почему-то с ужасов меняли направление, словно видели перед собой чудовищ, и даже автоматы с мечами в руках не возымели бы такого эффекта, тут было что-то иное. Ответ не заставил себя долго ждать.
Охотники не успели еще толком осознать, что происходит, как из-за дома, откуда выбегали люди, показались темные силуэты с холодным оружием. Темными они были из-за одежд, точно таких же, какие предпочитали использовать Охотники. Джон вначале так и подумал, однако они у всех на глазах убивали бегущих людей, сражая их в спины и отрубая головы прямо на бегу, и лишь мгновеньем позже он заметил, что и мечи у них иные: вместо золотистого, они имели цвет серебра, но не трудно было догадаться, что созданы они из простой стали.
Джон кинулся в толпу прежде, чем даже Бобби успел отдать приказ. Спустя мгновенье Грасс открыл огонь из автомата, стреляя по ближайшему нападающему. Здесь необходимо быть более чем осторожным, чтобы не попасть в гражданских.
Не нужно быть гением, чтобы понять, с кем они имеют дело. Одержимые. Однако это не те оборванцы, что прятались по подворотням и в канализации, а настоящие воины, можно сказать, — элитные бойцы Жнеца. Джон понял это сразу, как попытался атаковать первого из них, опять забыв о пистолетах и напав с мечом. Он до последней секунды был уверен, что удар окажется смертельным, пронзив сердце противника, однако в последний момент тот уклонился и парировал удар.
Джон чуть не потерял равновесие, однако вовремя развернулся, чтобы заметить летящий на него клинок. У Синигами была легкая катана, и чаще всего он предпочитал скорость и точность силе и грубым ударам, однако этот одержимый обладал тяжелым фламбергом с волнистым клинком, но при этом его вес едва ли мешал противнику махать им, словно пушинкой. Джон успел защититься своим мечом, но удар оказался такой силы, что у него онемела рука. Он уже готов был к следующему удару, однако одержимый неожиданно взмахнул мечом и одним мощным ударом сразил бегущего мимо человека.
Воспользовавшись этим моментом, Джон быстрым движением достал пистолет и выстрелил. Удивлению его не было предела, когда одержимый выставил меч, и пуля срикошетила от клинка. Не поднимаясь с земли, Охотник изловчился и нанес удар катаной по ногам. Одержимый подпрыгнул, однако не достаточно высоко, и Джон полоснул ему по щиколотке левой ноги, опрокидывая на спину. Не дожидаясь ответных действий, он выпустил в противника несколько амбисидиановых пуль, и только убедившись, что тот мертв, поднялся на ноги.
Все происходящее, до этого отошедшее на второй план, нахлынули на Джона новой ужасающей волной. Крики страха, звон оружия и звуки выстрелов, казалось, звучали отовсюду, но то, что представало перед глазами, было еще хуже. Весь снег просто таял в лужах крови, а тела застилали всю землю вокруг.
Джон видел, как сражаются другие Охотники, непонятно откуда примчавшиеся, и многие из них умирали от рук одержимых, даже несмотря на наличие огнестрельного оружия. Вот один из них занес длинный клинок над одним из Тенеловов, и Синигами, не раздумывая ни секунды, выстрелил ему в грудь. Джон не видел, что стал делать спасенный Охотник, потому что и на него самого напали.
Это оказался довольно хрупкая на вид девушка максимум лет тридцати, однако в руках она держала огромную двухстороннюю секиру. Джон уклонился в последнюю секунду, острие едва не оставило его без носа и вонзилось в мертвое тело на земле, разрубив его почти пополам, однако эта одержимая была не слабее предыдущего, и едва нанесла удар, как тут же дернула оружие, силясь поразить голову противника уже другим лезвием ударом снизу вверх.
Джон подался назад, но спотыкнулся об одно из тел и упал на спину прямо в окровавленный снег, взметнувшийся в воздух сотнями красных комьев. Одержимая вновь нанесла удар сверху вниз, и Синигами едва успел отскочить назад, когда острие вонзилось в асфальт сантиметров на пять. Вдруг он снова вспомнил о пистолете у него в руке. Все три оставшиеся пули попали в широкое острие секиры. У Джона было еще два магазина, однако достать их совершенно не представлялось возможным.
Между тем одержимая вновь подняла свое огромное оружие, и Джон понял, что на сей раз его тонкий клинок не сможет оказать никакого сопротивления, а отпрянуть назад ему мешала груда трупов у него за спиной. И когда он уже приготовился к неминуемой смерти, мощный удар мечом снес одержимой голову, словно стебель кукурузы. Секира рухнула за землю, а секундой позже сверху упало обезглавленное тело, за которым стоял запыхавшийся Бобби с окровавленным клеймором в руках.
— Вставай, парень, — сказал он отрывисто. — На кону слишком много чужих жизней, чтобы так просто расставаться со своей. Джон поднялся на ноги. Он все еще был зол на Демиурга за, но сейчас на первом месте было дело.
— Как ты? — спросил он у Бобби.
— Спрашиваешь, не потерял ли я еще контроль над собой? Нет, но очень близок к этому. Лучше вам всем отправится на площадь, похоже, там дела обстоят хуже, чем здесь.
И действительно, издалека все еще раздавались крик ужаса, а кто-то из Охотников уже открыл стрельбу. Пожелав удачи Бобби, Джон побежал на голоса, по пути меняя магазин у пистолета. Грасс и большинство других Охотников уже бежали впереди, периодически сталкиваясь с одержимыми, но теперь, когда им не мешали убегающие люди, они сражались не один на один, на одержимых нападали всем скопом, и у тех не было ни шанса, хотя по пути Синигами то и дело натыкался на безжизненные тела Тенеловов. Одержимые старались бить наверняка, не оставляя ни шанса, даже если при этом погибали сами.
Завернув за очередной дом, Джон увидел впереди площадь, на которой разверзлась настоящая бойня. То, что происходило на улицах, даже близко не стояло к происходящему здесь. Сотни тел заваливали всю площадь, но многие все еще оставались живы, они боялись сделать даже шага в сторону, потому что повсюду вокруг происходили схватки, сражались мечами, топорами, даже копьями и другим оружием. Как только кто-то пытался сбежать, один из одержимых всеми силами старался достать его и убить, не заботясь прикрыть спину.
Пробегая между двух домов перед самой площадью, Джон увидел стоящий у бордюра черный пикап, о котором рассказывал один из Охотников. Возможно, это лишь совпадение, но если нет…
На сей раз Джон не забыл, что помимо меча у него есть и пистолет, не успел он перебежать дорогу перед площадью, как тут же открыл огонь, чем привлек к себе внимание ближайших одержимых. Он успел убить одного и ранить другого, когда на него напал третий. Он был без оружия, не считая гловелеттов. Джон выстрелил, но промахнулся, и одержимый одним резким движением выбил пистолет у него из рук мастерским ударом ноги.
Джон тут же воспользовался мечом, но противник оказался куда проворнее и старался подступить ближе, чтобы не позволить воспользоваться чересчур длинным для плотного боя мечом. В один момент, замешкавшись и отвлекшись на ложный выпад, Охотник пропустил удар кулаком в грудь и отлетел метра на два, рухнув на спину.
Синигами так часто били, что он сразу осознал, что это не простой сильный удар, который, судя по звуку, как минимум сломал ему одно ребро. Он обладал странным свойством: после удара Джон не почувствовал боли. Точнее, он вообще ничего не почувствовал, потому что почти вся правая сторона его тела и плечо попросту онемели.
Мышцы парализовало, и меч в обессиленной руке стал бесполезен. Он перевалился и схватил оружие левой рукой, которой тоже владеет неплохо, но до Грасса ему, конечно, далеко.
Одержимый ощерился, а затем быстрейшим пинком выбил меч из руки, как минуту назад сделал это с пистолетом. Джон снова оказался поверженным на земле, третий раз за ночь, да даже за десять минут. Он привык иметь дело со слабыми одержимыми, которые еще не очень хорошо освоились в человеческом теле, но эти совсем иные. Тот, что стоял сейчас над ним, обладал сильной аберрацией, позволяющей при ударе парализовать участки тела, а это значит, что он уже давно в этом «сосуде», и, видимо, остальные точно такие же.
Возникал только один вопрос: зачем? Почему они сражаются в ближнем бою, а не используют автоматы и другое огнестрельное оружие, как это делали другие одержимые до них?
Но этот вопрос возник совсем не вовремя, потому что сейчас необходимо было решать проблемы посерьезней. Одержимый вновь ощерился, но не успел он сделать и шага, чтобы накинуться на Джона, как вдруг над Охотником пронеслась неизвестная тень: кто-то его перепрыгнул, как простой мешок с мусором, мешающимся под ногами.
Джон поразился, узнав в этом прыгуне Мейсона. Перепрыгнув через Синигами, он с силой ударил кулаком одержимому прямо в лицо, отчего тот отлетел не хуже самого Джона секунды назад.
— Ты как? — Джон перевел взгляд и увидел склонившегося над ним Оливера с взволнованным и одновременно испуганным выражением на лице.
— Что вы здесь делаете?
— Тебя спасаем, идиот! — На сей раз голос принадлежал Афро. — Чего разлегся?
— Эти одержимые… — начал Джон.
— Знаем, знаем, — перебила она его. — С такими сильными мы редко встречаемся, а здесь их несколько десятков.
Джон, не без помощи, поднялся на ноги, однако правая верхняя часть тела по-прежнему не слушалась. Оливер вернул его меч в ножны, а Джон пока решил обойтись пистолетом. Не теряя времени на пустую болтовню, Афро уже вступила в схватку. Она размахивала своей кусаригамой с таким изяществом, то выбрасывая вперед грузик на цепочке, то тщась достать противника серпом в ближнем бою, что Джон невольно залюбовался, но быстро себя одернул: каждый удар серпом или грузиком был нацелен на убийство.
Вместе с Джоном остались Оливер, девочки, Эвила и Бертон.
— Вы что, охраняете меня? — возмутился он. — Детям тут лучше не находиться, уведите их.
— Эти дети спасли тебе жизнь, — сказала Эвила скрипучим голосом. — Если бы не Мейсон, ты, возможно, уже был бы мертв.
И правда, этот драчливый парень подоспел как нельзя вовремя. Ударив одержимого в нос, он добил его своей булавой, а затем, как и Афро, ворвался в схватку.
Бой продолжался, и весы явно склонялись в сторону Охотников, так как тех прибывало все больше, и у них имелось огнестрельное оружие, а Жнец, видимо, отправил сюда всех своих элитных бойцов разом. Однако были еще и те, что устраивали засады на улицах, но они словно сквозь землю провалились, что, видимо, так и было. Они вернулись в канализацию, хотя могли устроить здесь перестрелку, и тогда жертв оказалось бы куда больше.
Одержимые бегали туда-сюда, нападая на всех без разбора, однако, как заметил Джон, стараясь избегать тех, что выглядел наиболее опасно, упорно атакуя простых людей. Несколько одержимых пытались напасть на стоящую в стороне группу Джона, где находились, казалось бы, столь слабые дети, женщина, раненый Охотник и простой человек.
Способности Миранды, к сожалению, ограничивались лишь отпугиванием простых Теней, когда как одержимые лишь слегка отстранялись от необычного невидимого барьера, но все же быстро пересиливали себя и перли в лоб. Однако и этой замешки вполне хватало, чтобы Джон и Бертон успевали расстреливать отвлекшихся врагов.
Джон не мог забыть того, что организация владеет технологией, способной изгнать Теней из человеческих тел, но сейчас на кону стояли жизни Оливера и остальных, так что иного выхода не оставалось. Охотника мало утешало предвкушение того, как он выскажет свои мысли Камиогаве и даже, возможно, тем, кто повыше, если те все же решатся высунуть свои морщинистые рожи из непроницаемого кокона, дабы послушать рядового солдата.
Спустя примерно час бойня закончилась, однако то, что последовало за ней, перевернуло мир с ног на голову.
Было не важно, на чьей стороне жертв оказалось больше, потому что проиграли все, кто погиб в ту ночь.
Хелин очнулась, резко открыв глаза, и сразу же их зажмурила из-за яркого света. С трудом, но она осознала, что находится в больнице. Пахло… больницей, привычный запах всевозможных лекарств, ударяющих в нос. Через несколько секунд до ее слуха донесся писк аппаратуры, только не было понятно, подключена ли она к ней или к кому-то другому. В ушах стоял гул, и девушка даже не сразу поняла, что причина его — другие люди.
Заставив себя раскрыть веки, Хелин повернула голову сначала влево, увидев капельницу, кардиомонитор и всевозможные датчики. Справа же можно было разглядеть таких же несчастных, заполоняющих всю палату, которая явно не была предназначена для такого количества пациентов. Большинство спали или находились без сознания, определить было невозможно, остальные же постанывали, кашляли и звали врачей. Дверь в коридор оказалась открыта, и там тоже, судя по звуку, находились люди, бегали и переговаривались врачи, дребезжали перевозимые койки.
Хотелось пить. Хелин попыталась осмотреться, но ничего не обнаружила. Примерно спустя полчаса к ней подошел доктор.
— Да вы очнулись, — изумился тот. — Вы невероятно быстро восстанавливаетесь, никогда подобного не видел. Хотя нет, вру, когда случилась Катастрофа — я тогда работал в другой больнице, — был у меня…
— Что со мной? — спросил Хелин хрипло, прерывая излияния врача.
— У вас черепно-мозговая травма и сломано несколько ребер. Вас буквально затоптали в толпе.
Хелин силилась вспомнить, что произошло в ту ночь. Одержимые (а это, несомненно, были они), одетые как Охотники, вышли из машины с оружием и направились к толпе. Она указала на это полицейскому, и тот даже не сразу осознал, что происходит, он потянулся за пистолетом и приказал остановиться, но те, казалось, его даже не заметили.
Девушка кричала ему, чтобы он сообщил по рации о происходящем, но тот, видимо, решил, что и сам прекрасно справляется. Он сделал предупредительный выстрел в воздух, а затем началось. Одержимые бросились на людей, и этот молодой коп оказался одной из первых жертв. Хелин побежала вглубь толпы, которая очень быстро начала паниковать. В какой-то момент девушка упала, а дальше она уже ничего не помнила.
— Как давно это произошло? — спросила она у доктора.
— Да три дня как прошло. У нас не было столько пациентов с Великой Мировой Катастрофы. Просто ужасно, а самое главное, говорят, что в этом каким-то образом замешана организация «Тенелов».
— «Тенелов»? О чем вы?
— Ну, это лишь слухи, — поскреб доктор подбородок. — Поговаривают, что эта структура на самом деле не ловит преступников, а наоборот. Мол, они устраивают ночью какие-то бои между людьми, дают им различное оружие, а затем эти люди сражаются на улицах городов на усладу толстосумов. А еще за всем этим стоят правительства всех стран, которые воспользовались своей безграничной властью и устроили комендантский час, дабы беспрепятственно проводить свои смертельные турниры. А вот в это Рождество они решили пойти дальше, и вовлекли во все это мирных граждан, для азарта, так сказать. Не знаю, как вы, девушка, но мне кажется, что эти слухи вполне правдивы.
Хелин от услышанного просто потеряла дар речи. Организация устраивает на улицах бои без правил, да еще и по всему миру, а заправляет всем правительство! Да такая чушь могла прийти в голову только самому больному на голову тупице, и нужно быть не менее сумасшедшим глупцом, чтобы в этот бред поверить.
И, несомненно, все эти слухи распространяет Жнец. Но зачем? Чтобы подорвать к организации доверие? Нет, здесь не просто подорвется доверие, люди взбунтуются, будут требовать справедливости и свержения правительства, наказания, самого жестокого, какое только возможно. Они станут игнорировать комендантский час, начнут выходить на улицы по ночам, и тогда у Теней станет намного больше жертв.
— Что-то я разболтался, — спохватился доктор, заметив на лице Хелин ужас. — Устал совсем, третий день на ногах. Вам нельзя волноваться, девушка, у вас серьезные травмы. Когда вас принесли одной из первых, мы думали, вы уже того… Но обошлось. Лучше вам пока не думать ни о чем плохом. В любом случае, правда скоро всплывет наружу.
Доктор ушел проверять других пациентов, оставив Хелин переваривать услышанное. Она вышла на улицу, чтобы спасти людей, но в итоге это ее пришлось спасать.
И кто это ее принес в больницу полуживую? Не Джон ли? Хелин очень хотела, чтобы это оказалось именно так. Интересно, думала девушка, что теперь будет с ним, вообще с организацией и со всеми Охотниками?
Теперь мир изменится, не пройдет и месяца, как начнется какая-нибудь революция с насильственной сменой власти, погибнет еще больше людей, чем в недавней резне, и для Теней наступит настоящий пир. У правительств всех стран и организации есть только один вариант действия — рассказать правду о Тенях и надеяться, что все обойдется.
Сейчас же Хелин мечтала лишь об одном — связаться с Джоном и узнать, все ли у того в порядке. Хотя какой тут может быть порядок…
* * *
Более сотни убитых. Раненых еще больше. И это только члены организации. Не будь у многих бронежилетов и сильных обезболивающих таблеток, жертв было бы и того больше. Среди мирных граждан погибло около трех тысяч человек по всему Бруклину, а раненых, естественно, куда больше. Многие пропали без вести. Имущества уничтожено на сотни миллионов долларов. И это только начало.
Штаб организации «Тенелов» впервые за свое существование подвергся нападению. Атакующие разнесли все, до чего могли добраться, однако ни один офисный сотрудник не пострадал, забаррикадировавшись на самом верхнем этаже. Когда назад вернулись Охотники с улиц, на территории оставались лишь трупы: своих и предателей, однако отличить одних от других было просто невозможно.
На следующий день все каналы и газеты пестрели новостями о рождественской бойне в Бруклине. Свидетельств всего произошедшего в городе было не счесть. Рассказывали о людях в черных одеждах с различным холодным оружием, которые орудовали им и убивали людей. В новостях показывали расстрелянные машины и дома, все трупы с улиц просто не успели убрать, и они тоже пошли в сюжеты гиен из новостных каналов и газет.
И в первых же репортажах с мест происшествия заговорили о причастности ко всему этому таинственной организации «Тенелов», мол, по всем ведомствам разослали анонимные сообщения о виновниках ночного кошмара. Организации в срочном порядке пришлось искать оправдания. И они были.
Камиогава, будучи запертой в штабе, не теряла времени даром. Она связалась с главами организации, вместе с которыми разработала стратегию поведения. Как только журналисты оккупировали подъезды к территории, она позволила им всем пройти. Глава филиала встретила их у самого входа в здание: повсюду разбитые стекла, следы от пуль, кровь на снегу — в общем, фон показательный. Журналисты оказались просто поражены.
Камиогава сразу же заявила, что организация на самом деле занимается поимкой террористов и других преступников, угрожающих гражданам всего мира. Она поведала, что вчера произошел самый настоящий теракт радикально настроенных фанатиков, стремящихся дестабилизировать состояние в мире. Они верят, что произошедшая десять лет назад Катастрофа — дело рук людей, которые, если от них не избавиться, уничтожат планету и всю жизнь на ней.
Не все с готовностью поверили в подобное заявление, ведь никаких лозунгов никто не провозглашал, никаких заявлений не делал, да даже хотя бы одного террориста так и не удалось захватить. И как именно выглядят террористы, а как члены организации? Ведь в ту ночь сражались две группы, одетые практически одинаково и использующие необычное для этого времени оружие наряду с огнестрельным. В общем, заявление Камиогавы посчитали менее правдоподобным, чем анонимное сообщение об уличных боях без правил, хотя и тут все обстояло не так гладко.
— Это настоящая катастрофа! — закричала Камиогава. — Мы были уверены, что Жнец попытается открыть порталы, пусть и не знали как, но он обвел нас вокруг пальца. Еще немного, и все узнают о наших истинных делах.
На этот раз решено было не проводить общее собрание, тем более что пол в столовой до сих пор не отмыли от крови, поэтому в кабинете Камиогавы находились лишь основные лица организации, а также представители других филиалов. И Бертон.
С той ночи прошло трое суток, за это время удалось подсчитать все потери организации, и они оказались удручающими. Камиогава, обычно чересчур спокойная, рвала и метала, и ничего не могла с собой поделать. Ее работа на посту главы филиала организации подходила к концу, у нее оставалось не так уж много времени, прежде чем ей найдут достойную замену. Она особо и не спорила, слишком много в последнее время оказалось сделано ошибок, но, видимо, последние свои дни она решила посвятить разносу всех и вся.
— Что будет, когда правда всплывет наружу? — задавала она вопросы в воздух, шаркая каблуками туда-сюда перед своим креслом. — Людям будет плевать, что мы защищали их десять лет, они начнут нас обвинять, что мы скрывали от них правду. Кто знает, что им придет в голову. Мне звонили сверху, а им с еще большего верха, и вот они опасаются, как бы из-за этого Жнеца не началась гражданская война. Не знаю, Джон, что сказал тебе Жнец, но никаких новых Дыр открыто не было.
— Не удивительно, что он не сказал мне правду, — спокойно ответил тот. — Зато насчет Рождества не прогадали, и если бы мы не вмешались, жертв было бы гораздо больше.
— Ты это журналистам скажи! — выпалила она. — Им плевать на правду, у них сенсация, первая столь серьезная с момента Катастрофы. Вы видели недавние газеты? Каждое даже самое крупное издательство превратилась в желтую прессу, строя идиотские теории и предполагая заговоры.