Это был сам генерал-полковник Востротин, легендарный Валерий Востротин. Герой Советского Союза, участник штурма дворца Амина, это его девятая рота триста сорок пятого полка ВДВ в 1988 году стала легендой ВДВ, приняв на себя удар нескольких сотен «Черных аистов». Киноактер, командующий войсками спецназа ВДВ, а затем – первый командующий новым родом войск – силами специального назначения. Он был на пенсии, в группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР, но сейчас на нем была форма индийского бригадного генерала, и все поняли, что Востротин временно отозван из отставки[133].
Этот ангар был свободен, поэтому под командование операцией избрали именно его. Его обустроили примерно так, как в первые дни долгой войны авиаторы обустраивались на советских военных базах в Афганистане. Большой, быстросборный каркас в центре ангара, прочная полиэтиленовая пленка – это и стены, и крыша, защита от пыли, влаги, грязи, перепадов температуры. Внутри – аппаратура на быстроразборных стойках, простейшая мебель, экран для отображения оперативной обстановки, мониторы, станция связи. Где-нибудь в углу – дизель-генератор, питающий все это, и прожекторные стойки, дающие освещение электричеством. Армия могла обеспечить сносные условия существования и работы в любой заднице – и то, что это место находилось в нескольких милях от столицы страны, ничего не меняло…
Востротин и сопровождавшие его офицеры прошли к экрану.
– Так, внимание…
Первым докладывал один из оперативников КГБ. Невысокий, внешне непримечательный мужчина со сморщенным лицом, видимо, аналитик. Оперативники в настоящее время все были загорелыми, хотя ни один из них не пользовался солярием…
– Товарищи… Как вам известно, примерно год назад специальная межведомственная группа взяла под наблюдение некий объект в пакистанском городе Абботабад, построенный в нескольких сотнях метров от пакистанского пехотного училища. Наблюдение ведется как со спутника, так и группой на земле. Использование беспилотников признано слишком опасным, так как это может расшифровать наш интерес к объекту. Мы подняли спутниковые снимки и выяснили, что объект построен в две тысячи втором году, причем построен очень быстро, по-видимому, за несколько недель. Мы считаем, что он был построен в летний период. Мы установили, что это здание обитаемо: дважды нам удалось наблюдать, как сжигают мусор на внутреннем дворе, и один раз – как во дворе играют дети.
– Дети? – переспросил Востротин. – Сколько их?
– Двое, товарищ генерал-полковник. Возрастом до десяти лет.
Возможно, именно это замечание определило дальнейшую схему операции. Никто не хотел войти в историю как убийца детей. Американская пропаганда выпускала фильмы, такие как «Рэмбо», в которых советские воины выглядели как убийцы детей. На самом деле это было не так – в Афганистане были случаи, когда советские солдаты жертвовали собой, чтобы спасти афганских детей.
– Нас насторожило то, что детей не выпустили на улицу, хотя, может быть, это обусловлено тем, что рядом находится армейское стрельбище и детям на улице может грозить опасность. Судя по количеству сжигаемого мусора – в доме живет не меньше десяти взрослых людей. Мы не установили никаких излучений, исходящих от дома, там всего лишь одна спутниковая тарелка, причем небольшая. Вероятно, в доме нет Интернета, что так же подозрительно, при том, что подобный дом может стоить никак не меньше полумиллиона долларов США.
Только один раз мы заметили, как из дома входили и выходили люди. Еду им привозят фургончиком службы доставки, как они заказывают, и расплачиваются за нее непонятно, возможно, что им привозят одно и то же, а расплачиваются они наличными при доставке. К дому подведено электричество, нам удалось проверить их счета – объем электричества, который они потребляют, просто смешон, обычный дачный домик расходует больше. Все счета оплачиваются со счета в Мизан-банке, больше ничего узнать не удалось: по-видимому, расчетный счет пополняется наличными, а дальше банк списывает деньги в соответствии с приходящими счетами. Мы не увидели, что в этом доме есть гараж и автомобиль – в то время, как состоятельный человек должен иметь хотя бы один автомобиль. Пока это все, мы постараемся осторожно подобраться, чтобы узнать больше, но это пока все…
– Нора… – задумчиво сказал Востротин, – ни автомобиля, ни Интернета, ни возможности выйти на воздух. Но это лучше, чем Тора-Бора[134].
– У нас пока нет надежного подтверждения того, что он там, – возразил аналитик разведки.
– Он там…
Кто-то переглянулся.
– Что у нас дальше? Какие у нас планы по разведывательной части?
– Мы пошлем людей на разведку, – сказал сотрудник КГБ, – но только под прикрытием и только один раз, максимум два. Иначе это будет подозрительным, с той стороны сидят далеко не дураки, и они относятся к нам враждебно, даже в тот момент, когда пожимают нам руку.
– Неплохо… – оценил генерал-полковник, – что по вариантам штурма. У нас уже есть, что доложить в ЦК?
Со своего места поднялся генерал-лейтенант Блохин, начальник штаба спецназа:
– Согласно вашему указанию, товарищ генерал, за основу принят план с проникновением группы спецназа и штурмом особняка. Вариант с бомбардировкой рассматривается как резервный, на случай, если поднятые по тревоге части пакистанской армии блокируют группу на любой стадии операции, либо если вертолеты со штурмовой группой будут перехвачены и сбиты. Мы рассмотрели несколько вариантов возможного проникновения, включая тайное, по земле с последующей эвакуацией вертолетами, которые вылетят с территории Индии. План с наземным проникновением хорош тем, что в нем мы не зависим от погодных условий и можно разбить группу на множество мелких групп по два-три человека, но в этом случае операция растянется во времени, а наши люди будут подвергнуты значительному риску раскрытия, ареста или даже гибели. Проблема будет и с доставкой необходимого оружия. Кроме того, они не смогут прибыть к цели все вместе, одновременно, первым прибывшим придется укрываться где-то недалеко от цели, поджидая остальных, а это увеличивает риск раскрытия группы пакистанской контрразведкой. Мы рискуем, помещая туда одного-двух человек, а тут придется поместить не менее тридцати. Риск будет и при отходе – в случае, если по любым причинам мы не сможем послать эвакуационные вертолеты – им придется иметь дело с разъяренными пакистанцами. Так что оценив все плюсы и минуты, мы пришли к выводу, что у нас нет иного пути, кроме как быстрое проникновение с использованием вертолетов. Теперь минутку внимания, товарищ генерал.
На экране появилась карта Пакистана.
– Объект расположен на окраине города Абботабад, в одной из самых восточных точек Пакистана, девяносто три мили от Пешавара и примерно сто двадцать – от афганской границы. Это приемлемое расстояние для вертолетов, даже средних. Однако мы должны учитывать и принимать риск того, что эти вертолеты могут быть обнаружены и сбиты: в последнее время Пакистан активно закупает у США современные радарные установки и зенитно-ракетные комплексы. Наиболее приемлемым было бы начинать операцию не с территории Афганистана, а с территории Индии, в таком случае вертолеты могли бы появиться над объектом примерно через четыре минуты после того, как они пересекут границу.
– Не самая хорошая идея, – сказал офицер в форме ВВС Индии, который был теперь приписан к временной оперативной группе, – дело в том, что Пакистан и Индия находятся в состоянии вялотекущего конфликта, и как раз из-за штата Джамму и Кашмир, который находится рядом с Абботабадом. Соответственно, все силы ПВО, расположенные в этом районе, нацелены друг против друга, и если мы будем действовать с территории Афганистана, у нас появляется хороший шанс зайти к ним за спину. У них не такие хорошие радары на этом направлении, и есть вероятность, что низколетящие вертолеты, да еще и вертолеты-невидимки они засечь не смогут. Но этот план можно использовать как план бегства в случае чрезвычайной ситуации – они могут уйти в Индию, если увидят, что дорога назад перекрыта. Только нужно предупредить индийскую сторону, чтобы те не стреляли…
– Как насчет Джелалабада? – спросил генерал-полковник Востротин. – Вертолеты смогут добраться туда и обратно без дозаправки? Мы не сможем дозаправить их в воздухе над Пакистаном…
– Никак нет, товарищ генерал. Топлива в обрез. Находиться над объектом они не могут, им придется совершить посадку у объекта. Затем их придется дозаправить на обратном пути, для чего нам нужно будет организовать точку дозаправки, наземную. Если что-то пойдет не так, группе ничего не останется, как прорываться к границе, даже уничтожив вертолеты.
– Это советские вертолеты… – мрачно сказал один из участников совещания, по виду гражданский, – будет скандал. К тому же они секретные.
– Товарищи, я чего-то не знаю? – спросил Востротин
– Да, – сказал тот же самый гражданский, – эта история тянется с давних времен, как тут правильно сказали – с прошлого века. В восьмидесятые специальная группа оценивала пригодность советской военной техники для использования в условиях Афганистана, а также отрабатывала специальные методы применения[135]. В качестве одного из объектов оценки использовался корабельный вертолет «Ка-27». Тогда они выяснили, что этот вертолет подходит для условий Афганистана намного лучше: у него в полтора раза больше дальность, нет уязвимого хвостового винта с ротором, две двери для посадки-высадки вместо одной, он менее чувствителен к боковому ветру и более устойчив в горах, а его двигатели лучше переносят пыль. Тогда по рекомендациям этой комиссии КБ Камова разработало вертолет морской пехоты «Ка-29» и начало отработку проекта перспективного вертолета для специальных операций. Собственно говоря, мы следовали за американцами, только их вертолет для спецопераций был намного больше размером. Мы максимально облегчили перспективный вертолет, разместили на нем систему ночного видения, самолетный радар, радарную систему от крылатой ракеты для полета в режиме огибания местности и ракеты воздух-воздух специально для борьбы с вертолетами-охотниками. Мы несколько лет ломали голову, как нам сделать вертолет если и не невидимым абсолютно, то необнаруживаемым современными системами ПВО хотя бы полкового уровня. Но когда мы построили три машины, годные для того, чтобы предъявить их на испытания – программу свернули, нам сказали «спасибо и до свидания». Мы просто перегнали эти вертолеты в дальний ангар и забыли о них на двадцать лет….
Востротин кивнул, разрешая продолжать. Он наверняка помнил эксперименты с вертолетами Камова в пустыне Регистан. И все там кончилось не столь однозначно – система с двумя несущими винтами имеет свои минусы.
– Так вот, когда к нам обратились в начале этого года с вопросом, нельзя ли каким-либо образом уменьшить радиолокационную заметность вертолета, мы сразу вспомнили про те прототипы. Они, конечно, были несколько… устаревшими, но они были сделаны на базе стандартного флотского вертолета, который состоит на вооружении и сейчас, и мы просто сменили двигатели и поставили полный модернизационный комплект. В основном он касается систем связи, навигации и радиоэлектронной борьбы. Сейчас эти штуки намного более изощренные, чем были тогда.
– Итак, у нас есть вертолеты, которые, возможно, смогут преодолеть пакистанскую радарную систему, не будучи обнаруженными, так?
– Скорее всего, так. Мы проводили испытания только в ангаре. Но наши птички уже летали в Артемовске и сейчас летают в Кубинке по ночам, выполняют тренировочные полеты. Мы отправили следом за ними еще один вертолет и пару специалистов, во время полетов он летит следом и регистрирует параметры заметности вертолета в любом аспекте: визуальном, радиолокационном, тепловом. Мы проводим одновременно как военные тренировки, так и доработки наших птичек, товарищ генерал.
– Заканчивайте с доработками, времени уже нет. Алмазов, Борис, что там с тренировками? Кто пойдет на дело?
Встал полковник Алмазов из штаба спецназа.
– Сводный спецотряд, товарищ генерал, преимущественно – «Альфа». Мы комплектуем его лучшими из лучших, люди прибывают до сих пор, потому что сейчас самые лучшие люди всегда заняты. Плюс требования по знанию языков и способности выживать в восточной среде. Есть даже отозванные из активного резерва.
Востротин нахмурился.
– Надеюсь, эти пиджаки помнят, как держать язык за зубами?
– Они все давали подписку и все помнят. Они сейчас в Чирчике. Мы выделили им закрытый сектор, пару ангаров, привезли туда команду контрразведчиков, каждый из которых свирепей самой свирепой крысы. Все полеты производятся только по ночам в обстановке секретности – они учатся действовать в полной темноте, раз за разом штурмуя все новые и новые здания, причем каждый раз они прилетают к цели на вертолете и уходят на нем же. Мы не торопимся, собираем лучших из лучших и проделываем все раз за разом.
– Они знают?
– Не все. Только в общих чертах.
– Хорошо… – подвел итог Востротин, точнее, плохо, потому что ЦК ждет доклад, а мы и сами ни черта не знаем. Я одобряю план доразведки объекта перед ударом и приказываю группе планирования продумать и предпринять все возможные меры к тому, чтобы при проведении операции бойцы смогли уйти оттуда, даже если мы вытянем пустышку. Это не рейд в один конец…
…
– На этом – все.
– Внимание, пять минут!
– Пять минут!
Вертолеты мчались к цели на предельно низкой высоте, часто опускаясь до семи-восьми метров над землей. Ни один самый опытный вертолетчик не рискнет так лететь, но эти вертолеты были снабжены подобием автопилота – такого же, какой ведет крылатую ракету. Они могли лететь в режиме огибания складок местности, а радар давал отличную картинку подстилающей поверхности – такую, что видно было даже провода ЛЭП.
Цель находилась в нескольких километрах отсюда, в кромешной тьме, они выходили на нее по радиомаяку и известным координатам. Это был дом, расположенный на площади примерно четвертью гектара, трехэтажный, окруженный высоким, странной формы забором, напоминающим ромб.
– Отметка, – бросил первый пилот, не отрывая глаз от экрана радара.
– Отметки нет!
Этого и следовало ожидать, их предупредили, что отметки может и не быть. Отрабатывались разные варианты.
– Выводи по карте.
– Есть. Идем правильно.
В тесном десантном отсеке (Камов намного теснее «восьмерки») штурмовики в последний раз проверяли снаряжение. Пулеметы нюхали воздух тонкими стволами, и то, что это был родной, советский воздух, их не успокаивало.
– Приготовиться!
– Приготовиться! Группа на сброс!
Все встают. Оружие прижимают к себе. Никаких тросов – штурмовое десантирование. По разведданным на точке десантирования за забором разбит небольшой огородик, потому земля должна быть мягкая, удобная для десантирования. Не как камень.
– Одна минута!
Черная ночь вдруг взрывается паутиной алых трасс, они беспорядочно простегивают ее непроницаемо черное покрывало прямыми, мгновенными стежками – и их так много, что деваться некуда.
– Цель! Духи на одиннадцать!
– Я Кинжал – Первый, иду на цель.
– Второй, в зоне ожидания.
Головной вертолет становится в круг, и два ПКТ, установленные в люках, открывают огонь на подавление. Пулеметы молотят не прекращая, но ответный огонь из здания не стихает. У тех, кто его обороняет, немалый навык, и они бьют точно по вертолету. Но и они не бессмертны – огонь стихает.
– Первый, сопротивление подавлено.
– Второй, иду к цели.
– Третий, у меня технические проблемы. Я иду за Вторым, сяду перед объектом.
– Первый, иду на прикрытие…
Внезапно приборная доска покрывается россыпью мерцающих красных огней.
– Кинжал – Первый, я подбит, снижаюсь!
– Бойся!
За забор летит «Заря», затем еще одна. Хлопает пластид, вываливая бетонную плиту целиком…
– Вперед! Вперед!
Первые бойцы штурмовой группы уже в периметре, это похоже на штурм СИЗО – узкие пространства, высокие стены. Внезапно стекло в низком, одноэтажном домике в нескольких метрах от них разлетается, почти в упор по штурмующим открывает огонь «ПК»…
Штурмующие падают один за другим…
Место боя освещено фарами «КамАЗов» и фарами-искателями, какие есть только на военных машинах. Вертолеты стоят неподалеку, на посадочной площадке старшие обеих групп, и группы нападения, и группы защиты в свете фар разбирают с посредниками итог занятия.
– Огневая мощь штурмовиков явно недостаточна.
– Ага, а сам-то веришь – ночью духи с ходу все просекут и врубят ответку из всех стволов. Да еще и подготовлены они будут по нормативам ВДВ.
– Там рядом военное училище, не забывай.
– И что? Сколько там народу ночью?
– Достаточно.
– Хорошо, может тогда «НУРСами» зачистить?
– Это запрещено.
– Тогда вместо одного из пулеметов поставить «АГС».
– Расшифруемся.
– Да, а если мы там трупы пацанов оставим – не расшифруемся? Норм?
– Почему нам засчитали сбитый вертолет?
– По условиям учений…
– Из автоматов вертолет не сбить.
– Почему? Бывало и такое.
– Нет. «АГС» все-таки надо. Хоть один…
Пока офицеры подводят итоги учений – спецназовцы из группы нападения (московские «Альфа», «Вымпел») и защиты (инструкторы особого учебного центра в Чирчике) вместе отдыхают на полянке у вертолетов. Пытаясь урвать хоть немного сна до утра.
Объектов, аналогичных тому, который увидел советский спутник в Абботабаде, по всей Средней Азии построено пять. Каждую ночь группа вылетает к произвольно выбранному объекту и проводит тренировки. Группы защиты имеются на каждом объекте, они не знают, в какую ночь к ним прилетят для максимальной достоверности. При тренировках используются холостые патроны и лазерные целеуказатели последнего образца для имитации учебного боя. Пока смерть не настоящая.
Но все же мы группа для антитеррора, А то, что мы делаем, – это террор…
Из неофициального гимна группы «Альфа»Темная ночь…Только пули свистят у виска…
Но это в Афганистане. А весь мир живет своей обычной жизнью. В ЦРУ США в советском отделе прошел ежедневный дебрифинг, итог этого дебрифинга – ничего нового. Банальщина – типа готовности к спуску на воду пятого советского ударного авианосца со стапелей в Николаеве, состоянию дел по советско-германским торговым переговорам, продажа в Бразилию двадцати пассажирских самолетов «Ил-90» с двигателями ПД-14 – это первая продажа пассажирских самолетов с советскими двигателями в Латинскую Америку. В Ленинграде открыли новую станцию метро, в Свердловске правительственная комиссия приняла завершающую часть кольцевой автодороги – обычные новости.
В Афганистане тоже пока без новостей. Вон, группа душманов залегла в полосе отчуждения – готовятся подорвать газопровод. В третий раз только в этом году… если газопровод взрывается, значит, это кому-то нужно, правильно. В кишлаке близ Кандагара опозоренный отец только что задушил дочь, про которую пошли слухи, что она слишком близко знакома со светловолосым шурави – советником – и в этот же день родилось больше сорока новых жителей Афганистана, так что гибель оклеветанной соседями девушки никто не заметит. Но даже в Афганистане постепенно, год за годом, налаживается мирная жизнь: люди ходят в школы, в университеты, работает даже академия наук Афганистана. И даже отцу, садисту, осталось недолго: через два дня его дочь найдут в кяризе, и в тот же день его задержат сотрудники МВД. Раньше такие оставались безнаказанными, по молчаливому согласию жителей кишлака никто не задавал никаких вопросов, это как мафия. А сейчас кто-то сообщил в милицию. Будет следствие, будет выездной суд. Скорее всего, душманы попробуют напасть, но запугивать людей им удается все хуже и хуже. Потому что можно убить человека, но нельзя убить надежду…
Своей жизнью живет и Пакистан. В следственной тюрьме близ Пешавара только что расстреляли группу коммунистов (точнее, тех, кого обвинили в том, что они коммунисты), и сейчас, под надзором сотрудника ЦРУ, трупы растворяют в кислоте. В одном из домов Карачи, старом, оставшемся еще от англичан, рухнул целый этаж, несколько человек погибло. Два миллиона жителей страны до сих пор ютятся в землянках после прошлогоднего потопа, еще миллионов пять вообще не имели никогда жилья: они живут под мостами, питаются чем придется. Пакистан – это страна со славным прошлым, но без будущего. В семидесятые в стране была сильная компартия, а премьер Бхутто и виднейшие пакистанские мыслители даже пытались объединить шариат и марксизм, переведя Коран и хадисы на язык современной социальной справедливости. Но произошел переворот, начальник штаба армии, генерал Уль-Хак, матерый британский агент, служивший до этого королю Иордании, совершит переворот, повесит Бхутто и подавит движение социальной справедливости, как до этого он раздавил танками палестинцев[136]. Мир промолчит. Мир промолчит и тогда, когда Уль-Хак прикажет применить химическое оружие против взбунтовавшихся племен африди и шинвари в восемьдесят четвертом.
На бывшей британской базе ВВС близ Равалпинди, старой столицы страны, грузится американский военный самолет. Грузят мешки героина, которым душманы расплачиваются за оружие и поддержку. Самолет полетит в Италию, и там, на одной из натовских (американских) баз груз примет мафия. Это не первый самолет, и вряд ли последний.
Вот такой вот обычный день двадцать первого века.
И следующий день – он будет примерно таким же. Все те, кто сейчас не спит, кто в последний раз проверяет технику и оружие, кто смотрит в экран, сжав кулаки – они все взрослые люди, с опытом. И они понимают, что дело не в бен Ладене. И вне зависимости от того, удастся его убить или нет – война против СССР продолжится.
Зачем же тогда рисковать?
А затем, чтобы нас боялись. Затем, чтобы каждый, кто задумает взорвать советских граждан, – десять раз подумал. А стоит ли? Чтобы он понимал – его будут искать, чтобы отомстить. И через десять лет будут искать. И через двадцать.
Вот только поэтому. Только для того, чтобы террор больше никогда не пришел на нашу землю. Если не хочешь лить кровь на своей земле – лей ее на чужой…
На летном поле аэродрома в Джелалабаде в последний раз проверяют вертолеты – два основных и один резервный. Пилоты в последний раз мысленно «проходят» маршрут, запоминают контрольные точки. Лететь придется из Джелалабада – прикрытие границы с Индией признано слишком серьезным. Но на возврат топлива уже не хватит, поэтому принято решение о том, что вертолеты – вне зависимости от успешности операции – перелетят границу с Индией и приземлятся в Айни. Там же наготове резервная группа, включающая в себя четыре вертолета «Ка-50» «Черная акула».
Вертолеты «Ка-29» – короткие, кургузые, они совсем не похожи на «восьмерки», которые зовут «головастик» или «метла» и которые вот уже пятьдесят лет возят солдат. «Ка-29» называют «автобус» – он и в самом деле немного похож на автобус, короткий и широкий. Вместо одного несущего винта у него их два, хвост короткий и разлапистый. Уникальная схема – нет ни одного серийного вертолета в мире, построенного по схеме с двумя винтами – дает целый комплекс преимуществ, особенно ценных в горах и в городах. Но одновременно с этим такая схема имеет ограничения по режимам полета, в связи с опасностью перехлеста винтов. Последнее – это гарантированная катастрофа. «Ми-8» с выведенным из строя хвостовым винтом или отказавшей турбиной еще имеет возможность сесть. «Камов» при перехлесте винтов падает камнем…
Вертолеты не похожи на штатные. Нос у них, как у поискового «Ка-27», только вместо радара для поиска подлодок там радарная система от крылатой ракеты и система обеспечения слепого полета.
За счет дополнительных баков вертолет выглядит как лягушка или хомяк, но он может пролететь до цели пятьсот километров и потом вернуться на базу. Над баками установлены системы РЭБ, в хвосте и в носу ближе к кабине – системы отстрела тепловых ловушек увеличенной, афганской версии. Никакого вооружения, кроме двух пулеметов на откидных турелях, этот вертолет не несет…
Внутри – ради обеспечения безопасности полета – сняты все сиденья, и вообще все лишнее – весь путь бойцы проделают сидя на полу. И на запасных коробах с патронами для пулемета. Поскольку по весу существуют жесткие ограничения, пулемет берут только один, и к нему одну тысячу патронов.
Борттехники проверяют новую систему целеуказания – мощный лазер невидимого спектра.
Куда более мощная группа собирается в индийской Ане.
Поскольку индо-пакистанскую границу с использованием обычных систем «РЭБ» не преодолеть, в воздух готовится подняться самолет «РЭБ», выполненный на базе гражданского «Ил-90». Это наследник тех самолетов, которые летали еще с другой стороны Пакистана во время ковровых бомбежек афганского приграничья стратегами генерала Дудаева[137]. Правда, возможности его уже другие, когда врубается вся аппаратура, в радиусе сто пятьдесят километров сдыхает даже сотовая связь.
Восемь новеньких «Су-30» готовы прикрыть вертолетную группу, состоящую из четырех «Ка-50» и четырех «Ка-29» уже нормальной, десантной версии. Все эти вертолеты и самолеты после завершения операции останутся в Индии для испытаний.
Четыре «Ка-29» готовы высадить тридцать бойцов особого, поискового спасательного отряда, имеющего пункт постоянной дислокации в городе Мары. В отличие от «Альфы» и «Вымпела» – про ПСС никто ничего не знает, а меж тем эти бойцы готовятся по программе спецназа ГРУ и вместе с тем осваивают воинские специальности санитара и радиста. Их задача – поиск и спасение сбитых на вражеской территории летчиков, при этом они готовятся к операциям за линией фронта продолжительностью в несколько суток. Если раньше к пленению советских летчиков афганскими моджахедами относились нормально, да и сами афганские моджахеды знали цену, какую им дадут за летчика, то теперь все изменилось. Второго полковника Руцкого[138] никому не нужно.
Но если все пройдет нормально – поисково-спасательный отряд не потребуется.
А в это же время в одном из ангаров летного поля в Джелалабаде собираются в бой сотрудники подразделения А КГБ СССР. «Альфа».
Когда они шли на штурм дворца Амина в семьдесят девятом – это была первая крупная операция «Альфы», фундамент их легенды – у них не хватило бронежилетов на всех, и их отдали тем, кто должен был идти первыми. А в бой шли в обычной пехотной форме и с обычными армейскими подсумками. Тогда все проще было. Теперь все, конечно, сложнее.
Основное обмундирование бойца «Альфы» – это комбинезон. Он не просто похож на тот, в котором идут в бой бойцы британского спецназа 22САС, это он и есть. Советская промышленность давно шьет такие же комбезы, но у «Альфы» до сих пор комбезы британские, а шлемы – швейцарские, титановые, марки TIG. К счастью, и то и другое теперь можно просто купить через Интернет.
Ботинки – усиленные, прыжковые, в них стельки из кевлара. На голову большинство бойцов надевает негорючую кевларовую балаклаву, а на руки, вместо военных перчаток, рабочие кевларовые. Их начали не так давно выпускать для рабочих, занятых в стекольной промышленности. Они и дешевые, и купить не проблема, и гибкие, и облиты какой-то резиной против грязи сверху – не скользят, не прогорают, не прорезаются. Короче говоря, иногда велосипед изобретать совсем не нужно. Перчатки у каждого свои, некоторые надевают перчатки из тонкой кожи, некоторые – альпинистские, они хорошо подходят и для военных, в частности, для спуска по тросам.