Глава пятая
Рубин на удачу
Нельзя сидеть ! – приказал себе я. По левой щеке, широким потоком струилась кровь. Правую щеку немилосердно жгло – словно раскаленный прут приложили и не убирают ! Выдернул из кармашка разгрузки бинт, промокнул рану, брызнул, по всей длине, обеззараживающим раствором и наложил стягивающий бактерицидный пластырь. Пока сойдет – главное, кровь остановить. Ухватился за болтающееся щупальце, с силой потянул. Ага – как же ! Присосалось намертво ! Значит отрывать, как отрывают присохший бинт к ране. Намотал на кулак и рванул изо всех сил со всей возможной силой и скоростью ! Показалось – оторвал от себя кусок мяса. А может и правда – оторвал.
СУКА !!! – взорвался я в яростном крике… Посидел, пришел в себя – боль, вроде, стала уходить…
Залил рану раствором, залепил пластырем. Поднялся; на дрожащих ногах дошел до автомата; с трудом нагнулся, аж повело в сторону; поднял, сменил магазин… Обошел по дуге труп кровососа: ну его нафиг, киношное – попинать труп поверженного врага ! А вдруг дернется, в агонии, да зацепит: мне сейчас много не надо… Кое как доковылял до раскрытой двери, проверяясь по ходу; перешагнул через порог; вышел на свет божий, под серое небо Зоны… Прислонился спиной к воротам. Вспомнил: достал из бокового кармашка банку энергетика; открыл, выпил… Через пару минут полегчало: ноги перестали дрожать; бодрость прорезалась сквозь усталость. Временно, конечно… Ладно – сделаю дело, отдохну немного: время, пока не поджимает – можно и в схроне ночь переночевать. Вот только как поведут себя проводники: заметил, как нехорошо блеснули глаза у Кота, когда щепочки отдавал. А что – забрать все, что у меня есть: снарягу, оружие, боеприпасы, медикаменты, еду. Это больших денег стоит ! А в придачу – золотые цацки… Дома можно и соврать чего, типа кровосос задрал. И голову его принести… так что надо еще крепко подумать – что и как. Или таблеток принять, чтобы ночь бодрствовать: сутки не срок – дома можно будет отоспаться…
Окончательно пришел в себя; достал тампон, промокнул струйки крови, вытекающие из под пластыря. На дорожки крови, по левой стороне куртки, внимания не обращал: главное жив, а кровушка – приложится ! Оглядел двор автобазы и сразу понял – вот оно ! По середине автобазы лежал пятачок метра в четыре, бывший, когда то, круглой цветочной клумбой, а в центре – бетонный, в полметра, распустившийся цветок. А в нем, переливалось что то, разбрасывая по сторонам, веселые шипящие искры: прям бенгальские огни ! ОНО… Наконец то…
Швырнул в сторону клумбы пустую банку. Застучала, запрыгала по щербатому асфальту, докатилась до клумбы. Дорожка чистая: ничего не шелохнулось по краям; не вспыхнуло; не закрутилось веселой смертельной каруселью, не взметнуло вверх пыль и грязь; не сплющило воздух, искривляя пространство… Автомат в левую руку; гаечку на нитке в правую; первый бросок и первый шаг вперед. К такой заветной и такой близкой цели. Только не расслабляться ! Дошел, без проблем, до цветка, заглянул внутрь. Мать моя – женщина ! На дне каменной чаши лежал еще один цветок. Живой. Белая лилия. Изумительная грация линий; светло-кремовый цвет; дрожащие на лепестках капельки росы, посверкивающие холодными бриллиантами; потрясающий, одуряющий аромат, накатывающийся волнами. Прелесть, красота неописуемая ! А в лилии, утопленный в мякоть, на четверть, устремил острие ограненный, с куриное яйцо размером, кроваво-красный рубин, полыхающий, вокруг себя, багровым цветом. И жарка, словно змея, обвившая бетонный цветок…
Что делать ? Как быть ?! И близок локоть, да не укусишь ! Думай голова – беречь и холить тебя буду ! И голова придумала, вернее вспомнила ! Нет в мире ничего вечного, особенно вечной батарейки: нужна подзарядка, после расхода энергии. Так и с жаркой. Заставить ее загораться раз за разом, не давая восстановить запас ! Может получится ?! А что делать – надо пробовать. Не получится – будем дальше думать… Оглянулся. С помощью гаечки проторил путь к паре покрышек, куску какой то запчасти, бетонному обломку с полголовы величиной, рессоре от амортизатора, разбитой автомобильной фаре… Подтащил все это хозяйство к баночке из энергетика, сиротливо лежащей у “клумбы”. Автомат на плечо, чтобы обе руки были свободны; проверить – как выходит из кобуры “Стечкин” (на всякий пожарный…). Ну, с богом…
Сначала самое тяжелое – покрышка от машины. Не кинул – здоровья не хватил – катнул в жарку. Огонь взвился метра на три; мгновенно спалил баллон, только черный дым взметнулся к серым небесам. Смотрит, небось Хозяйка, на представление. Порадуем женщину… Второй покатился, когда пламя стало спадать. Новая вспышка – метра на два ! Полетела рессора – полтора метра ! Бетонный обломок – метр ! Автомобильная фара – полметра ! Надо еще что-то ! Под руку попала банка – в жарку ее ! Зашипело пламя, сантиметров 15-20 – пора ! Рванулся к цветку; ноги опалило жаром, но рука уже, с маха, подхватила рубин; ноги отшагнули с жарки. Вовремя ! Собралась, видимо, с силами аномалия, полыхнула метровым языком ввысь, да только меня в ней уже не было…
Хотел было раскрыть ладонь, поглядеть на приобретение, да не успел. Окатило ледяным дождем; взревела дурным голосом сирена – Тревога ! Опасность сзади ! Кувырок вперед и в право; “Стечкин”, в кувырке из кобуры; грохот выстрела, а я уже с колена всадил в выскочившего из двери Гнома трехпатронную очередь. И новый прыжок рыбкой, с перекатом. А у меня за спиной рюкзак ! Вот посмеялась, наверное, на верху, Хозяйка Зоны, глядя на мои неуклюжие кульбиты. Но жить захочешь – не так раскорячишься ! Новый прыжок и кувырок вправо-вперед – к бетонному, сантиметров в 60, заборчику у здания администрации. В то место, где я был еще секунду назад ударили пули, автоматной очереди, высекая искры из мелких камешков асфальта. А я шмыгнул, на четвереньках, за бордюр-заборчик. По нему застучала запоздалая очередь. Поздно !
По-пластунски, рванул к дальнему краю заборчика – метрах в 25-30. На четвереньках нельзя – виден будет рюкзак и мое продвижение. Я, наверное, установил на моровой, а вселенский рекорд, по ползанью по-пластунски ! Вот я уже у дальнего края, откуда меня точно не ждут. Разжал руку с рубином, а в ладони ничего нет, только покалывания – словно мурашки, бегут от ладони по плечу… Чудны дела твои, господи ! Ладно – потом разберемся. Скинул лямку рюкзака с левого плеча, завалившись налево, скинул с правого… На глаза попалась банка энергетика, торчавшая из кармашка рюкзака. “Стечкина” в левую руку; банку в правую; изогнулся для силы и метнул, распрямляясь, банку в конец заборчика, да так, чтобы она не вылетала за уровень забора – по настильной траектории. Банка летела, а я уже перехватил пистолет в правую руку, подтянул ноги, изготовился вскочить. Банка вылетела и ударилась об асфальт возле забора. Пора. Я взмыл на д заборчиком !
Кот высунулся из-за железной дверцы, чтобы видеть всю территорию и “купился” на тень вылетевшей банки и стук об асфальт. На секунду отвлекся, но это была роковая для него секунда. Пятипатронная очередь из “Стечкина” ударила его в бок и швырнула в сторону от раскрытой двери. Он, было, зашевелился, но, новая тройка в голову, поставила стальную точку в жизни предателя. Вторая тройка, в голову Гнома, только толкнула остывающий труп. Остался последний член команды – Сирый… Где он может быть? Да где угодно !
Осторожно направился к двери. “Стечкин” готов и к обороне и к нападению. В моем случае – он лучше автомата: Сирый имел в своем арсенале только пятизарядное одноствольное ружье. Подкрался вплотную к открытой двери и замер: страшно ! Сунешься в проем, а навстречу тебе сноп крупной картечи ! Аж передернуло, как представил ! Но не куковать же здесь… Что то смутило – прислушался: какие то странные звуки – словно что то волочат по бетонному полу. Достал из нагрудного кармана отполированную стальную пластинку: и дополнительная защита и зеркальце – такие стояли у наших танков(для обзора), вместо оптики, как у немцев… Аккуратно высунул, глянул и, даже, растерялся: Сирый стоял на коленях, ко мне спиной и… отрезал, ножом, голову кровососу ! Его кореша воюют, а он мародеркой занимается ! Видно очень уверен в своих подельниках. Или они разрешили ему взять себе этот трофей, кроме остальных… А что: голова кровососа легко потянет на 5-6 тысяч. Правда моя попорчена, но зато – каков красавец !
Шагнул через порог. Парень обернулся и наткнулся взглядом на свою смерть: ствол пистолета смотрел ему прямо в лоб. Он все мгновенно понял. Рука разжалась; нож со звоном покатился по полу… Ружье лежит в метре от него… Ну что за идиот ! И что теперь делать ? – Не убивай ! – умоляюще произнес Сирый – я же тебе ничего не сделал ! И, видя мою нерешительность, зачастил – Я дорогу знаю; я тебя выведу; ничего тебе не сделаю… Ну пожалуйста – не убивай… Хоть бы за ружьем дернулся – тоскливо подумал я. Вот как стрелять в такого, глядевшего тебе с мольбой в глаза. А стрелять надо…
Можно, конечно, его отпустить прямо сейчас. Но где гарантия, что он не подкараулит на обратном пути ? Чужая душа – потемки… А отпустить без оружия – так лучше пристрелить ! Но, даже если и пойдет прямиком в поселок, все равно плохо. Я, конечно, сюда возвращаться не собираюсь, но жизнь ведь такая штука – а вдруг ?! А он расскажет всем что я убил его корешей (сам то не видел, но догадается) из-за крупного хабара, который решил забрать себе. А с такими на Зоне разговор один – пуля при встрече ! А как шлепнут – доказывай мертвецом, что ты не виноват…
Мысли еще крутились в голове; сознание отыскивало варианты, а палец уже нажал на курок: подсознание все уже просчитало. Пуля ударила Сирому в лоб, вышибла кусок кости с мозгами из затылка и толкнула его на труп кровососа. Гадко то как; муторно ! Но что делать – я же спаситель человечества: в рот ему ноги кровососа, моему работодателю ! Правки парню не требовалось, но привычка – вторая пуля вошла под челюсть и вышла в районе темени. Сел, без сил, на железный порожек двери – ноги не держали и негатив нужно было выдавить из себя…
Что дальше ? А дальше – домой… Дело к вечеру, скоро начнет смеркаться, а там и темнота накинет свой полог. Звезд здесь, я думаю, нет, как и луны – солнце вон с трудом, сквозь тучи, освещает Зону. Так что ночью здесь – как у негра под мышкой: я в такое время точно не ходок ! И с убиенными что то надо делать – не оставлять же улики… Вышел из ПД во двор, подошел к Гному: тощий солдатский вещмешок, карабин ненашенский – и взять то нечего (трофей с боя – это святое). Развязал горловину: пачка патронов; пара сухпайков и так, по мелочи, всякое барахло. Вытащил только, почему то, сухпайки – остальное не заинтересовало. В карманах тоже ничего интересного. Перешел к Коту. У того улов побогаче: АКМС, как у меня: постарее, правда, но в хорошем состоянии – видно следил за оружием. В рюкзаке – четыре пайка; четыре полных магазина и патроны в небольшом цинке. Остальное – не интересно. В карманах немного местной валюты и двадцатка баксов – совсем как наши, в 80х годах… Не интересует. Цепочки, из другого кармана, машинально, засунул себе в карман. Поймал себя на мысли, усмехнулся: мародерю; трофеи; привычка с “командировок” – гражданским этого не понять… Все одно пропадать; так пусть же послужат на пользу дела…
Распотрошил сухпайки. Банки каш, с саморазогревом; шоколад; сгущенку в банках (все украинское); шматочек сала – какой же без него украинский сухпай, забрал себе, хотя своего хватало Хлебцы в запаянном пакете оставил. Взял АКМС; магазины и цинк – в хозяйстве пригодится. Уложил, с трудом, в рюкзак: потяжелел, сразу килограмм на 15. Тяжело… Ну да своя ноша не тянет. Трупы сталкеров скормил ненасытной жарке в смотровой яме – та только урчала довольно, сжигая без остатка добровольное жертвоприношение. Только сизый дым заклубился под потолком, да сгоревшим мясом воняло немилосердно. Кровососа трогать не стал – пусть лежит, отпугивает запахом живность. А я все недоумевал – почему вокруг так тихо ? Да кто ж будет жить рядом с таким семейством ?
Закинул потяжелевший рюкзак на спину, собрался было перешагнуть порог двери и выйти к диспетчерской, как, словно кто то надавил в грудь, остановился. Оглядел внутренний пятачок перед открытыми воротами; прислушался – вроде бы все в порядке. Новых аномалий не возникло; за воротами никаких подозрительных звуков, шорохов… Тогда что же ? Вроде и нет ничего, но раз не пускает – пойдем другим путем ! Осторожно потянул левой ручку двери. Она со скрипом стала закрываться. Скрип полоснул по нервам: правая выхватила “Стечкин”; застыл, обратившись в слух ! По прежнему ничего… Еще медленнее закрыл железную дверь; со скрипом закрыл железный засов, с палец толщиной и медленно, облегченно выдохнул: теперь никто в автобазу не войдет. Хотя и я в ней, как в мышеловке… Ну тут, как говорят, есть варианты…
Вышел во двор автобазы. Заметил сиротливо лежащую на асфальте банку энергетика, которую я бросил для отвлечения: подошел, подобрал – не оставлять же добро, да и улика, к тому же… Огляделся: в углу слева, из крайнего бокса торчит метра два задней части пассажирского автобуса. “Икаруса”. Такого же, как и на вьезде, но старого, проржавевшего, без стекол. Подошел: краска давно отвалилась, кузов проржавел; баллоны спущены, растеклись в стороны под тяжестью, резина растрескавшаяся… Крышки, прикрывающей моторный отсек нет, впрочем, как и мотора; заднего стекла тоже… Осмотрел внимательно: справа, слева, даже снизу, сняв рюкзак. Поднялся на цыпочки, заглянул в салон: растрескавшиеся сидения; мусор; грязь, ржавчина. Вроде то, что надо – аномалий нет…
Ткнул стволом к корпус, на всякий случай. Все нормально. Взялся руками за оконный проем – нормально. Рискнул: поставил ногу в моторный отсек подтянул себя в верх, ухватился за крышу, окинул ее взглядом. Вроде все в порядке. Вылез на крышу. Гаечка – ты где ?! Кинул вперед – нормалек… Подошел, пригнувшись, в краю крыши бокса: сантиметров 170-180 от крыши автобуса. Вполне приемлемо, с моим ростом – не надо стоять согнувшись, но и на цыпочках тянуться не надо. Медленно, очень медленно стол поднимать голову над срезом крыши. Шапочка на мне серая; лицо от грязи, копоти, крови размалевано не хуже спецназовского грима – на фоне серо-черной крыши вряд ли будет бросаться в глаза. Повел глазами по сторонам: вид сверху – это вам не вид с земли: многое видится дальше и обьемнее. Что то тускло сверкнуло на невысоком взгорке – метрах в 800-1000 от ворот – засада ?! Засек место, спустился на грешную землю, вытащил из рюкзака бинокль, вынул из чехла свою СВДешку; пару магазинов; закинул на плечо – полез на пункт наблюдения. Пригорок прыгнул ко мне; автоматика бинокля навела резкость. повел биноклем, нащупывая место блика. Ну точно – засада !
На пригорке, за кустиками лежал мужичок в камуфляже, но не военный – их сразу видно ! Из кустиков торчал ствол СВДшки и оптикой, к которой мужичок изредка прикладывался. И смотрел он на автобазу… Не на меня, конечно, а на ворота. И не мудрено: крыша покатая; спрятаться на ней невозможно, разве что шифером прикинуться ! Один раз глянул и достаточно, особенно в угол. Вот он повернул голову и что то сказал. Кому ? А тому, который лежит рядом ! Этот уже в гражданке, с автоматом… Итак – двое ? На четверых нас ? Не серьезно… А кто такие ? Бандиты ? Не похоже – нечего им делать вдалеке от сталкерских трасс, ведущих в поселки… Клановцы ? Не вижу формы… Случайные бродяги, заметившие следы и решившие прогуляться на удачу ? Возможно, но не вдвоем же на четверых ! Или… привет от Сидоровича ? Я, почему то, склоняюсь к последнему варианту… Значит Сидорович. Не стерпел, значит, обиды…
Но, по любому, их должно быть больше ! И в засаде они не должны лежать, а быть за нами в движении: вдруг мы в это время уходим в туманные дали ? Нестыковка… Разве что они точно знают, что у нас здесь остановка; пункт назначения… В автобазу ведь ушли все, но друг за другом. И выстрелы… Могли услышать ? Могли… Тогда понятно, почему засада… Но класть яйца в одну корзину ? Не совсем же они тупые. Значит – обход, чтобы сзади не ускользнули… А где могли пойти в обход – только слева от меня. Справа ровная местность: чахлые кустики да сухостой с буреломом – в таких местах любят селиться аномалии и “ведьмины волосы”. Там не пройти – надо давать такого кругаля, что и к вечеру можно не дойти. А вот слева: невысокие холмики, взгорки, рощицы… Тоже надо обходить, но не так много. Значит там… Повел биноклем влево. Ясное дело – никого не видно: не пойдет же они на виду. Что же делать ? И как давно ушли “обходчики” ?
Двое, в засаде, расположились удачно, с их точки зрения; но не с моей. Если глядеть от ворот, то стоит только немного отползти назад и все – скрылся из виду. Но мне, с верху, видится кое что еще: отползти можно, но встать на четвереньки только через 4-5метров, а на корточки – метрах в 6-8и. А в полный рост – и вовсе метрах в 12-15ти ! Пологая ложбинка… Что мне о чем то говорит… Внезапно, то же – в километре–полтора, но уже слева, раздалась стрельба: частая, заполошная; паническая. Из всех стволов ! Оборвалась так же резко, как и началась. Кому то точно пришел конец ! А ведь это шанс ! Поднял прислоненную винтовку. Далековато и мишень не ростовая; даже не поясная… А что делать ? Погоню надо проредить и это – шанс. Прицелился. 1100 метров. Далековато для СВД… А мои способности ? Чувства обострились: поправка на температуру; поправка на угол наклона; поправка на дальность; на вращение пули на излете… Задержка дыхания; удар сердца и мягкое нажатие на курок. Пуля вошла в шею, чуть подбросила снайпера и прошла по всему телу – от шеи до паха. Боец умер сразу. Второй – резкий мужичок: рванул назад по рачьи – ползком; ушел, как ему показалось, из зоны обстрела; начал вставать на корточки и тут словил пулю… Не смертельную – в корпус: пришлось стрелять еще раз…
Хлесткие выстрелы СВДшки разнесло далеко. Но это мне в плюс – подумают, что стрелял свой, если точно не определят по звуку выстрела. Хотя – холмы-перелески; бугорки-кустарники по любому исказят выстрел. Еще два часа стоял, наблюдая – не появится кто либо из своих, или любопытный, аж ноги устали ! Не появился… Будем считать, что все преследователи выбыли из игры: уж за два часа хоть один любопытный должен был прорезаться, или могли послать на разведку, кого не жаль. А может мне повезло и все мои недруги мертвы. Очень на это надеюсь. Начало смеркаться, сумерки стали выползать из своих потаенных убежищ. И я решился: выскользнул из ворот и зигзагами, пригнувшись, побежал к убитой мною засаде. За трофеем…
У снайпера забрал винтовку и патроны; у второго – только патроны. Взял у каждого по паре банок с энергетиком и две полуторалитровые баклажки с водой – у меня осталась всего одна банка энергетика и литровая баклажка с водой. Больше ничего брать не стал – не настолько интересны мне их девайсы – у меня и так рюкзак под завязку ! Проверить второе место боя – уже завтра. Стало уже совсем темно… Дошел до бетонного домика; думал остаться в схроне, но передумал – а вдруг ночью люк закроют, навалят что-нибудь сверху и прощай свобода; здравствуй медленная смерть ! Нафиг – лучше посплю в автобазе. Вернулся с трофеями, вошел в ПД; закрыл дверь на засов. Закрыл на засов вторую дверь. Вымыл, благо вода лишняя имеется, лицо, руки; обмыл кожу вокруг ран; снова продезинфицировал и сменил пластыри. Не поленился – раз пошла такая пьянка – скинул в жарку кровососа(а вдруг оживет). Залез наверх, в будочку; пристроился на столе, свернувшись калачиком и задремал в полглаза, готовый ко всему…
Утро не принесло каких то неожиданностей: встал с рассветом и на автобус. Простоял полтора часа, наблюдая – все тихо. Значит мне повезло. Вышел из ворот; дошел до лежки засады. При свете дня заметил, хоть и слабые, следы уходящих “окруженцов”. Пошел по ним, хоть и ежеминутно проверяясь – за ночь могла появиться какая-нибудь гадость. Но, видно милостива с утра ко мне Зона – прошел по следам и ни одной аномалии не пришлось обходить. А вот и место боя. Другого бы вырвало, наверняка, а меня лишь слегка замутило – приходилось видеть места бомбардировок и ракетных обстрелов. Да… – тут кто то явно порезвился от души ! Растерзанные тела, оторванные конечности, вывалившиеся внутренности; оторванные головы и кровь – везде следы крови, еле впитавшейся в сухую твердую землю Зоны. Трое человек. Пошли в обход за чужой смертью, а встретили смерть. Свою смерть… Кто же их так ? Кто бы не был – ему, или ей тоже досталось прилично: крупные бурые кляксы вели в ближайшие подлесок. Ноги сами понесли меня по кровавым следам. Ты куда поперся – идиот ! – завопило сознание. Ничего страшного – это уже подсознание вступило в полемику… А я – я просто шел по следам…
Шел по кровавым следам не долго – метров триста. Полянка; вывернутое с корнем громадное дерево; яма под корнями. Возле ямы, на боку лежит монстр – хозяйка Зоны на этой земле. ХИМЕРА ! Самое смертоносное; самое агрессивное существо ! Кровосос, по сравнению с ней – ребенок ! Стремительная; чудовищно сильная; почти неуязвимая; владеющая искусством невидимости; кошмар и невероятная притягательность грации – это Химера ! Ожившие кошмары Бориса Виладжо. По телу пробегали судороги; лапы подергивались в конвульсиях. Услышав мои шаги, пыталась подняться, но не смогла: все последние силы ушли на то, чтобы слегка оторвать уродливо-прекрасную голову от земли. Силы кончились, морда со стуком рухнула на серую от разложившихся костей землю. А я стоял, не в силах оторваться от зрелища сколь чудовищно-безобразного, столь и невыразимо прекрасного ! Правда со мной бы не согласились те, кого монстр разрывала на части в пару мгновений ! Что ж – каждому свое…Я жив; она умирает – почему бы не восхититься грацией чудовища – такое выпадает всего один раз в жизни и далеко не каждому !
От живота чудовища отделился искрящийся разноцветный шар, побольше баскетбольного и покатился ко мне. Ствол АКМа уставился в катящийся, сверкающий шар, но палец не спешил нажимать на курок – я пока не видел угрозы своей жизни. Но был начеку: слух и зрение на пределе и на все 360 градусов ! Чем ближе подкатывал ко мне шар, тем четче проявлялись в нем контуры чего то внутри. А слух уловил жалобное пищание, усиливающееся с каждым метром приближения шара. Метра за полтора до меня шар остановился; то, что было в нем, встряхнулось и свечение с искрами исчезло. На меня уставилось жалобно пищащее создание, в котором, с большим трудом, можно было увидеть черты взрослой особи. Бедное, маленькое создание: потерявшее мать; оставшееся одно в этом безжалостном мире; испуганное; ничего не понимающее, дрожащее и оттого напуганное до ужаса…
Присел, не отводя глаз от матери; вслушиваясь в тишину. Ничего, только жалобный, перепуганный, умоляющий писк детеныша. Припала к земле; прижала еще не такую ужасную мордочку к лапам и запищала сильнее и жалобней, ходя куда уж жалобней – и так сердце кровью обливается ! Протянул к детенышу руку. Оно подползло к руке, продолжая пищать; лизнуло мою руку раз, два, три… И я почувствовал в этом все: и ВЕРУ и НАДЕЖДУ и ЛЮБОВЬ ! Взял в руки, поднял. Ты кто у нас ? Конечно же девочка ! И почему я не удивлен ?! Наверняка химера произошла от женщины…
Опустил детеныша на землю. Она потерлась о мои штаны и легла у ботинка, положив мордочку на носок. – Ты наверное голодная ? – машинально произнес негромко. “Девочка” подняла мордочку, глянула на меня багрово-красными глазами, но, по человечески умными и что то пропищала. Сейчас я тебя покормлю… Накормить кашей ? А может ей еще рано ? Тогда сгущенкой – самый раз. Снял рюкзак, достал самочке сгущенку, а себе – плитку шоколада. Развернул, достал фольгу, вынул нож. “Девочка” отчаянно запищала:
– НЕТ ! – заверещала очаянно !
– Да не бойся ты – я тебя не обижу. Буду кормить, защищать и… может, даже, любить… добавил негромко. Верещание как отрезало – самочка что то пропищала в ответ…
Вырезал в земле неглубокую ямку, примял в ней фольгу (получилось блюдечко), налил туда полбанки сгущенки. Взял за шкирку “девочку”, поднес к сгущенке, ткнул носом. Дите возмущенно пискнуло, но, облизало нос и накинулось на вкуснятину. А я, в это время, умял шоколад. “Девочка” вылизала все и вопросительно подняла мордочку – еще будет сладость ?
– А не лопнешь ? – проворчал я. Она замотала мордочкой. Смотри ты – понимает – удивился я. Ладно – вылил остатки на фольгу. Вскоре фольга блестела чистотой, как новая. Нагнулся, поднял – пригодится для нового блюдечка. Самочка улеглась мордочкой на ботинок, довольно пискнула. Есть контакт… А что дальше ?…
Что мне с ней делать ? Оставить здесь умирать ? “Девочка” подняла мордочку и замотала отчаянно, глядя в глаза.
– Я тоже так думаю – не дело тебя здесь оставлять. Хоть ты и хозяйка Зоны, но пока маленькая – сожрут и и не подавятся. Самочка закивала головкой, соглашаясь.
– Значит надо брать тебя с собой: кормить заботиться, защищать. “Девочка” поднялась, встала на задние лапы, передние положила на ногу, вытянулась:
– Ты моя мама. Я тебя люблю ! – раздалось у меня в голове так отчетливо, что я вздрогнул. Нагнулся, погладил по пока еще мягким костяным пластинкам:
– Я не мама – я папа. Папа главнее, старше, сильнее. А ты – моя дочка. Буду звать тебя ХИМА. Я тебя тоже… запнулся на секунду – тоже люблю. Слушайся папу во всем !
– Папа… Папа сильнее… Я Хима… Папа любит Химу… Слушаться папу… Голос в голове угасал… Вот это я попал ! И мысли читает и свои передает. Хотя насчет читает – это вряд ли – скорее чувствует, как эмоции. А может и читает…
Хима уснула у меня на ботинке. Присел, погладил по мордочке, лобастому лбу, загривку, спинке… Девочка пискнула, довольная во сне… А химера по прежнему дергалась, никак не умирая. Осторожно снял с руки перчатку, переложил на нее мордочку Химы и поднявшись, направился к химере. Подошел, встал невдалеке, возле морды. С трудом убрав с глаз серую поволоку смерти чудовище взглянуло мне на мгновенье в глаза. И столько успел я увидеть и почувствовать ! И адскую боль в мышцах и внутренностях; и горечь того, что умирает; и страдание от того, что оставляет дочь в этом мире, где без матери ей не выжить и надежду на то, что самый главный ее враг сохранит жизнь ее девочке, раз обещал… Пристрелить, чтоб не мучилась ? На глазах у дочери ?
Не задумываясь, достал из разгрузки тюбик промедола, снял колпачок, обошел химеру, подошел к голове. Нашел доступное место и всадил иглу, выдавив шприц. Одного ей, наверное, будет мало – подумалось почему то. Достал второй, нашел место на спине, с оторванной пластиной и вколол туда второй. Через минуту судороги и дёргание прекратилось. А я почувствовал на себе взрослый требовательный взгляд. Хима подняла голову и впилась в меня недетским взглядом.
– Маме больно. Я помог маме. Ей сейчас хорошо. Она ушла в леса вечной охоты – спокойно произнес я, глядя в недетские зрачки маленькой химеры. Моей ХИМЫ ! Девочка кивнула и вновь превратилась в маленькое, беспомощное существо: такое беззащитное сейчас и такое смертоносное в будущем…
Надел на спину “неподьемный ” рюкзак; накинул на плечо АКМС; положил на предплечье согнутой левой руки детеныша; в правую руку незаменимую гаечку и направился обратно, по своим следам. Сначала – на место бойни, дальше – к месту засады на меня и уже оттуда – двинулся к месту возвращения – длинному, извилистому оврагу… Нагруженный как ишак (жалко бросать такое богатство), с затекающей левой рукой (а куда детеныша девать – не в рюкзак же…), наливающейся свинцовой тяжестью правой рукой (а побросайте ка пару часов маленькую гаечку, да соберите той же рукой нитку в руку…), уже через пару часов остановился на отдых.
– Привал ! – бодро известил я Химу – хватит спать: так всю жизнь проспишь ! Иди – ноги разомни… И бесцеремонно стряхнул ее с онемевшей руки. Шлепнувшийся на землю ребенок, бесцеремонно вырванный мною из радужных (надеюсь), детских снов, выразил свое возмущение негодующим писком. – Будешь возмущаться – не дам сгущенку – начал воспитательный процесс. Писк прервался, как отрезало: раздалось подхалимское урчание и протирание моей штанины мордочкой и телом.
– Вот это другое дело – довольно пробурчал я – а то ишь ты, моду взяла – возмущаться поступками любимого папочки…
Девочка преданно-послушно заглянула в глаза – видишь, какая я хорошая ! Ну давай же – не тормози: выкладывай свою вкусняшку ! Вот такие они все – женщины: вроде и подлизалась, а нужное ей вынь, да положь ! Выну, положу – доля наша такая: мужская, нелегкая… Достал банку, открыл, налил в “блюдечко”. Слопала и глянула вопросительно – где продолжение ? Вылил остатки… Слопала. И глядит требовательно !
– Хима – имей совесть ! Сьела одну – хватит: я тоже хочу ! Никакого сострадания.
– Так значит ? Ты, значит, налопаешься, а мне фигу ?! Вот значит ты какая !!! Хима посмотрела мне в глаза – потрясающе ! Наивность младенца; искреннее непонимание ребенка; оскорбленная юношеская невинность и искреннее женское недоумение на грани не скандального возмущения (вот как им это удается ?): Ты… Пожалел… это… Мне… Твоей любимой девочке ?!! Кажется еще несколько секунд, и из глаз брызнут чистыми бриллиантами слезы, в перемешку со всхлипами – Я думала что ты… А ты вон, оказывается какой… Ну не могу я вынести такого наезда, да еще от мелкоты !
– Раз ты такая, да ?! Пусть я останусь голодным !! На – ешь !!! Выдернул банку, резко вскрыл, вылил половину в “блюдечко”, поставил банку рядом и демонстративно отвернулся, обозревая окрестности. Пауза, шелест фольги под шершавым языком детеныша, тишина… Жалобный писк, худенькое тельце стало тереться об ногу. Не глядя вниз:
– Сьела ?! Доедай остатки ! Не глядя на Химу – не дай бог встретиться взглядами, вылил остатки и, отвернувшись, шагнул в сторону. Тишина. Чего это она не ест ? Что то потянуло меня за штанину назад. Глянул вниз: девочка вцепилась клыками в штанину и тянет меня назад.
– Чего еще ? – недовольно буркнул – налил – доедай… Хима замотала мордочкой, глянула на меня и подбежала к фольге. Мотнула мордой в сторону сгущенки. Я сделал вид, что не понял. Она стала носом толкать тонкую фольгу со сгущенкой ко мне, из лунки. Разольет ведь ! Продолжим воспитательный момент. Присел.
– Если я сказал хватит – значит хватит ! И ни какого писка и жалобных взглядов. Поняла ? “Головка” химеры, казалось, сейчас оторвется от такого энергичного кивания.
– Ладно – доедай… То же самое, но уже в другой плоскости – отказываясь… Присел, погладил лобастую мордочку
– Доедай – Я больше не обижаюсь. Но запомни: чтобы больше ни – ни … Ну прям как в жизни: дама, несмотря ни на что, все равно получила то, что хотела – как мужчина не трепыхался…
Отдохнули – пора и в путь. Дорога еще предстоит не близкая – подумалось мне.
– Не надо никуда идти ! – раздался в голове холодный отстраненный, неживой голос. Что такое ! Кто такой ? – заполошно заметались в голове мысли, словно стая птиц, спугнутых с дерева.
– Встань ! Тело само поднялось, безвольно опустив руки. Ты чего ? Ты почему само ?! Ты почему меня не слушаешь ! – завопил я возмущенно в голове. Только тело меня не услышало – оно починилось. Не мне… Из за дерева, метрах в десяти, вышла фигура в старом, поношенном брезентовом дождевике, с накинутым на голову капюшоном. Постояла, шагнула ко мне. Только этого мне, до полного счастья, не хватало ! Самая опаснейшая тварь Зоны. КОНТРОЛЕР ! Ну и за что мне такое счастье – Хозяйка ?! No comments… Не ответила мне Хозяйка – не сочла нужным…
Что делать ? И снова без ответа… Выкручивайся, как можешь ! А как мочь то, если тело ни хрена не подчиняется ? – Ты мужик ! Ты и решай ! Узнаю женщину по фразе…
– Достань пистолет… – приказал Контролер. Жаль, но видимо придется искать другого спасателя человечества – мелькнула горестная мысль. В том, что сейчас последует я был уверен: живой Контролеру не нужен, разве что для чего то особенного. А вот мертвый – самое то. И, вот же гадство – я ничего не могу поделать: тело меня не слушает !
– Пристрели эту пакость ! Палец подходившего контролера указал на сжавшегося детеныша химеры. Что ?! Мою Химу ?!! Да НИ ! ЗА !! ЧТО !!! Рука с пистолетом замерла.
– ПРИСТРЕЛИ ! – загремел в черепке голос монстраа. – Всем, кто слышит и может ! – заорал я, мысленно, на всю Вселенную – помогите ! Ни кто не откликнулся, не помог. А корпус, тем временем, разворачивался в сторону съёжившийся Химы; рука поднимала “Стечкина”…
– Предки ! – последняя надежда – если вы есть – не дайте погибнуть позорной смертью вашему потомку и пристрелить безвинное существо ! Помогите !
– Поможем бестолковому ? – спросил недовольный мужской голос. – Он же наш потомок и просит о помощи… – ответил женский. Не смотря на драматизм ситуации (решается вопрос жизни и смерти), поневоле восхитился ответом. ЖЕНСКИМ ОТВЕТОМ ! Какое изящество; какая тонкость; какая глубина… Классика: я сказала, а ты мужик – ты и решай. Решишь правильно – так я же так и сказала; решишь не правильно – что ж ты такой тупой, при такой умнице жене ! Надо ее слушать… Видимо мужчина понял, так же, как и я…
– Ладно помогу… А время то ли застыло, то ли разговор в другом мире происходит… В мозгу что то зашевелилось, задвигалось, забегало, затряслось… Очень действенно, по нашему: забарахлил телевизор – постучи по стенке сбоку; не помогло – стукни сверху – по крышке ! Предок хохотнул:
– Да, мы такие – самые лучшие ! – Ну а как же… – не замедлил прокомментировать сказанное женский голос “медовым” голосом, но иронии то сколько…
– Готово – довольно произнес предок. – Да сам бы справился… – проворчал недовольно – чего по таким пустякам беспокоить… И добавил:
– Обмельчали предки ! – Ты, как всегда, прав дорогой ! – ну как же без ее комментария. На голову словно ведро надели:
– Ты, это… не обижайся… Сам понимаешь – жизнь ! Но ты молодец – из-за зверушки взбунтовался. Хвалю ! И это… – если бы не вмешательство в твою голову кого то из древних – не смог бы я открыть в тебе защиту. Они нам ее дали, а у вас, видимо, они же и забрали… Удачи тебе потомок. И…это… обращайся, если что: не смотри на ее ворчание – порода у них такая…
Я снова в Зоне; корпус развернулся влево, в сторону сжавшейся Химы, с ужасом глядевшей на меня; ствол “Стечкина” смотрит точно ей в лоб. – Стреляй ! – Хлестануло по мозгам ! Пальцы разжались; пистолет еще летел вниз, а они уже выдернули из ножен, прикрепленных на плече нож, закрепленный рукояткой вниз. Тело крутнулось вправо; рука с силой распрямилась в локте. Контролер ничего не понял и не успел предпринять, а в его глазнице уже торчала, подрагивая, рукоять ножа ! Резкий присед; левая рука подхватывает с земли “Стечкин” и, не вскидывая, открывает огонь в голову. На весь магазин ! Сознание корректирует прицел и каждая пуля попадает, в отбрасываемое силами ударов пуль, тело. Магазин пуст; Контролер мертв. Присел возле детеныша: