Аджайя кивнула, как будто это показалось ей логичным.
– Наверное, нам понадобятся еще люди.
– Наверное, – задумалась Джейн, – но мне кажется, что Гис’Дукс Стен не даст нам ни одного человека. Судя по тем разговорам, которые я слышала, все в этом поселении нацелены на размножение и образование и на восстановление потерянного. Они очень целеустремленные.
В шаттле стало тихо. Все погрузились в свои мысли. Их вероятное будущее резко изменилось. Честно говоря, Алану новая миссия очень понравилась.
– Командор, – сказала Аджайя, – пока мы здесь, не воспользуетесь ли вы лечебным отсеком? Это может вам помочь и в любом случае даст мне представление о вашем состоянии.
Джейн сжала зубы и тихо сказала:
– Хорошо.
Джейн выглянула в окно примитивной повозки, в которой сидела. Впервые с того дня, как они высадились, она увидела Сектилию за серыми облаками. Та занимала полнеба. Планета очень походила на Землю, только континенты были другой формы. Интересно, каково там живется. Конечно, совсем не так, как на Атиелле.
Несколько дней назад она отдала Гис’Дуксу Стену тридцать работающих аккумуляторов, но, хотя уже подтвердилось, что они держат заряд, он не стал тратить ни одного для ее перевозки, так что ехать пришлось в старомодной сектилианской повозке. Это ужасно раздражало, потому что ехала она не быстрее ленивого прогулочного шага, а Джейн очень хотелось скорее попасть на место. Особенно если учесть, что пришлось пережидать несколько темных дней, пока Атиелла была в тени Сектилии.
Было жарко. Воздух казался густым от влажности. Повозка подскакивала на ухабах, и у Джейн болели суставы. Она чувствовала себя намного лучше, но еще не восстановилась полностью. Конечно же, Пледор это знал. Она не представляла, почему он настоял на этом транспорте – разве что проверить ее еще раз, оценить предел ее возможностей, да и напомнить, что ему вообще-то наплевать на нее и ее миссию.
В этой поездке Джейн сопровождал Тинор, что тоже показалось ей странным. Ребенок сходил с ума от радости – он в первый раз вышел за пределы поселения. Пледор назначил и нескольких взрослых, но некоторые из них размещались в передней части повозки, другие – наверху, а третьи просто ехали рядом. В повозку запрягли животных, изрядно напоминавших гибрид носорога с бегемотом. Они были огромны. Джейн не могла даже представить, сколько они весят или, например, как их накормить.
В ответ на ее вопрос Тинор объяснил, что суесупусы (буквально – рабочие свиньи) были приручены по двум причинам. Во-первых, их шкура такая толстая, что непатроксы не могут ее прокусить. Кроме того, они природные враги непатроксов и дерутся с ними, защищая хозяев. В результате непатроксы просто стараются на них не нападать, из-за чего путешествия выходят безопасными. Ну а вторая причина в том, что они нормально переносят тяжелые условия и без всяких проблем тащат груженые фургоны по болоту или по каменистому склону, а на Атиелле полно того и другого.
Джейн обратила внимание, что, по сравнению с неразговорчивыми взрослыми, Тинор легко делился информацией. Возможно, потому, что он как раз переживал переходный возраст между детством, когда любопытство поощряется, и взрослостью, когда оно становится грубостью.
Джейн понимала, что это звучит как-то корыстно, но тем не менее надеялась вытянуть из Тинора больше информации, чем из любого взрослого, которому она могла задать вопрос. Разговаривая с ребенком, она употребляла только гендерно нейтральные местоимения, предназначенные для детей, все еще не обнаруживших свой пол. Iad вместо «он» или «она» в именительном падеже, ium в косвенном, ius вместо «его» или «ее» в притяжательном и так далее.
К счастью, Тинор уже неплохо разговаривал по-менсентенийски, хотя iad только что переступил границу, отделяющую детство от юности. Они ехали уже несколько часов, когда начался дождь, приглушивший все звуки. Джейн не хотела заставлять Тинора стесняться – ведь взрослые могли ium слышать.
Джейн отвернулась от окна и помахала Тинору, чтобы привлечь внимание ребенка.
– Тинор, я заранее хочу извиниться на случай, если задам неудобный вопрос. Просто скажи мне об этом. Я не отсюда и не всегда понимаю, что приемлемо в вашей культуре. Понимаешь?
Тинор просиял:
– Да! Мастер Шлеван сказала, чтобы я относился к вам как к ребенку, которому нужно учиться. Это странно, потому что вы Ква’Дукс, но вы из другого мира, и он, наверное, совсем не такой, как наш. Вы мне о нем расскажете?
– Конечно. Только сначала скажи мне, знаете ли вы, что вызвало чуму сквиллов?
Тинор нахмурился.
– Это было задолго до моего рождения. Мы учили это в школе.
– Знаю. Но кто-то стал ее причиной. Кто-то запрограммировал сквиллов так, чтобы они нападали на Сектилиев. Вы знаете, кто это сделал?
Ребенок казался сбитым с толку, как будто ium никогда не приходилось отвечать на этот вопрос.
– Это было. Этого нельзя отменить.
– Нельзя. – Джейн сделала паузу, пытаясь придумать, как переформулировать вопрос, чтобы Тинор его понял. – Взрослые в поселении Стен наказывают непослушных детей?
– Конечно, – глаза Тинора расширились, – они наказывают нас, отнимая наши любимые развлечения. Мы учимся и больше не повторяем ошибок, – тут у него дернулся угол рта, – в основном.
Джейн кивнула.
– И никто не попытался наказать человека, который сделал это с Сектилиями?
– А как? Объединенные разумные расы ввели карантин. Уничтожили чуму до того, как все погибли, но их методы лишили нас технологий.
Это говорило о многом. Сектилии полагали, что чума сквиллов пришла откуда-то из-за пределов их системы. Возможно, ребенок имел в виду именно это, как и Джейн. Был, конечно, и тот, кому чума была бы выгодна. Но Джейн решила не мучить ребенка этим вопросом, сознавая, что ему это знать неоткуда. О галактической политике Джейн не знала почти ничего. Знала, что одной из главных угроз жизни в Галактике был Рой, огромная группа инсектоидов, путешествовавших по космосу и пожиравших экосистемы или даже целые миры, – но не была уверена, что эта угроза единственная. Эй’Брай, впрочем, утверждал, что между собой разумные почти не конфликтуют. Его не интересовало происходящее за стенами корабля, так что Джейн нечего было сказать о большой политике в космосе.
Тинор вытащил игрушку – цепочку из шести плоских блоков, соединенных лентами. Ленты обвивались вокруг каждого из блоков затейливым узором. Когда Тинор поворачивал ладонь в одну сторону, а затем в другую, блоки тут же складывались в цепь. Это завораживало, но Джейн быстро разглядела, что iad никогда не отпускает верхний блок. Просто оптическая иллюзия. Впрочем, на Земле таких игрушек не было.
– Как это называется? – спросила она.
– Лестница Атиеллы. – Тинор не поднял головы. – Она названа так в честь способа, которым мы добрались до Сектилии. Однажды мы снова там окажемся. Мастер Шлеван считает, что я до этого доживу.
Сердце Джейн пропустило один удар, и воспоминание Рагет встало перед глазами. У Атиеллан был космический лифт. Если бы он еще работал, проблема возвращения на корабль решилась бы сама собой. Не пришлось бы лететь сквозь пояс обломков. Впрочем, хотя бы один работающий двигатель все равно бы понадобился.
Тинор с любопытством смотрел на нее. Джейн ему улыбнулась и чуть-чуть изменила положение сиденья, хотя сесть на нем удобно было в принципе невозможно.
– А кто-нибудь думает о Кубодера?
Ребенок поморщился:
– О корабельных навигаторах? Не то чтобы. Разве что в школе. Они родом с тайной планеты, и никто не знает, где она.
– Как думаешь, они пережили чуму?
Тимор пожал плечами и перевернул свою игрушку. С другой стороны она выглядела точно так же. Атиеллане, которых она встречала, не отличались высоким уровнем эмпатии. Странно, потому что Рагет как раз была очень эмпатична. Впрочем, причина этого могла крыться в постоянной связи с другими через анипраксическую сеть. Опыт анипраксии вполне мог развить эмоциональный интеллект до такого уровня.
Что-то заставило ее слегка надавить. Может быть, то, что за ней наблюдал Эй’Брай.
– А что, если они еще живы? Если их не тронула чума? И они, одинокие, запертые, дрейфуют по Галактике?
Тинор резко вздохнул, как будто вопрос ium не понравился.
– Думаю, для них это плохо.
– А разве мы не должны их спасти?
– Почему мы? Это не мы их туда засунули. И уж точно это не ваша обязанность, Ква’Дукс, вы пришли из другого мира.
– Да. Но я знакома с одним из них. Он очень милый. И он очень скучает по своим соплеменникам.
– Они разумны?
– Да.
– Ну, возможно, их и надо спасти. Не знаю. Разве они сами не справятся?
Джейн посмотрела в окно, увидела дождь и почувствовала, что сейчас заплачет. Кубодера не справятся сами, потому что Сектилии сделали все, чтобы этого не случилось. Ей стало больно от того, что ребенок с ходу отпускает такие комментарии.
Сопровождающие придвинулись ближе к повозке – может быть, потому, что из-за дождя видимость ухудшилась. Всего в нескольких футах за окном маячил суесупус с всадником. Тварь опустила голову и иногда нюхала траву, громко всхрапывая. Из ноздрей валил пар. Не считая этого, они вели себя очень тихо.
Джейн долго молчала. Она не понимала почему, но разговор ее очень разочаровал. Она надеялась, что люди в комплексе Хатор думают по-другому, чем этот ребенок, которого просто так воспитали. Что этот бездушный ответ вызван лишь инстинктом самосохранения в условиях культурного регресса или юношеской черствостью.
Она пришла сюда в поисках союзников, но до сих пор не нашла ни одного. Ей вдруг стало очень одиноко. Надо было взять с собой Аджайю, а не оставлять ее с Роном и Аланом. Аджайя очень хотела поехать. Сейчас бы она поддержала Джейн.
Джейн старательно формулировала следующий вопрос, когда повозка остановилась. Выглянув в окно, она увидела, что всадник спешивается. Слышались крики, приглушенные дождем. Тинор открыл дверцу повозки и выглянул наружу. Оглянулся на нее – волосы у него блестели от дождя.
– Приехали!
Джейн услышала какие-то скрипы и удары, потом повозка дернулась вперед, и стук капель по крыше затих. Тогда повозка снова остановилась. Тинор прыгнул к двери и выбрался наружу, прежде чем Джейн успела что-нибудь сказать.
Тогда она тоже встала и осторожно вылезла из повозки. Огляделась. Они оказались в темной пещере без окон. С одной стороны шел искусственный свет. Кажется, светильники принесли с более высоких уровней – такие же она видела в поселении Стен. Здесь было чуть темнее, но, наверное, из-за плохой погоды. Суесупусы всхрапывали и топали. Атиеллане, сопровождавшие ее от крепости Стен, не обратили на Джейн никакого внимания, занявшись животными. Кто-то уже уводил свое по широкому коридору. Тинора нигде не было видно. Джейн осталась у повозки, потому что не хотела, чтобы на нее наступили. Она упорно думала о том, что это совсем другая культура, здесь все делают по-другому и лучше остаться на месте, чем уйти.
К повозке подошло стройное существо. Часть пышных курчавых волос была небрежно забрана в косу, а часть спадала на худое угловатое лицо. Оно обвело Джейн взглядом и ничего не сказало.
Джейн не нужно было говорить, что это одна из потомков Рагет. Они были очень похожи. Где-то за ней жался Тинор.
– Скалуути, Квазадор Дукс Джейн Августа Холлоуэй. Я Гистредор Дукс Джаросс Рагет Хатор.
Джейн поприветствовала ее в ответ:
– Для меня это большая честь. Благодарю вас за то, что приняли меня в своем доме.
Джаросс склонила голову и повернулась, бросив через плечо:
– Давайте выпьем немного и послушаем вашу историю, Ква’Дукс.
Слова ребенка эхом отдавались в каждом уголке нескольких мозгов Эй’Брая. «Они разумны?»
И ответ его Ква’Дукс – такой быстрый и простой. «Да».
Он почти отсоединился от разума Ква’Дукс, оставив только самую слабую связь.
Он не знал, что с собой поделать. Сектилия была его домом. Там жили его родные, пусть и не кровные. Его пожирало недоверие. Щупальца казались тяжелыми и мертвыми. Сектилии забыли о нем и его соплеменниках. Их не волновало, что с ним случилось.
От этого ему было больно.
Он давно не чувствовал ничего настолько мучительного. С тех пор как минули бесконечные годы его изгнания. И душевная боль отдавалась во всем теле. Ему было нехорошо. Мышцы скручивало мучительным, почти невозможным напряжением. Оплакивала бы команда его смерть, если бы все произошло по-другому и чума убила бы не их, а Кубодера? Или они просто разозлились бы от невозможности совершать гиперпространственные прыжки, используя его разум?
Не был ли он просто инструментом? Вьючным животным вроде суесупусов, везущих Джейн по проклятой планете?
Все эти вопросы вызывали у него неприятные чувства. Он полагал, что знает Сектилиев. Думал, что понимает их.
Они разумны?
Щупальца хлестали по стенам пустой стерильной клетки. Она могла бы стать его могилой, если бы не терранская женщина по имени Джейн Августа Холлоуэй.
Он втянул в себя воду, как можно сильнее развернув мантию, и рванулся на другой конец корабля. Это его не только не успокоило, но только сильнее разозлило. Он метался по всему кораблю, ослепший от горя, пока не врезался в стену клетки.
Он едва ли обратил внимание на физическую боль, слишком велика была экзистенциальная мука. Он остался там, распластавшись по стене, мечтая почувствовать что-то, кроме злости и слабости.
Он им не нужен.
Больше он никогда не окажется в их власти, и он этому рад. Это стало бы кошмаром – их забыли, а потом вспомнили, лишь для того, чтобы уничтожить, когда все корабли вроде «Спероанкоры» будут пущены на примитивные постройки.
Если Хатор заберут корабль, он взбунтуется. Он не станет больше служить Сектилиям. Только не после такого оскорбления. Лучше умереть.
На расстоянии он чувствовал Джейн. Он видел то же, что и она: воду, падающую с небес. Он никогда не видел эти небеса своими глазами, только в разуме Джейн да в воспоминаниях Рагет.
Он чувствовал, что она грустит. Она беспокоится о нем. Слова ребенка ее тоже расстроили.
Он поплыл по своей клетке, повесив ослабевшие щупальца. Он наконец-то понял, что находится в тюрьме. Но несмотря на это, он все же вычислял поправки к курсу, чтобы корабль ни с чем не столкнулся. Джейн отдала корабельному компьютеру приказ подчиняться – в отличие от Сектилиев, которые, умерев, оставили его бессильным на многие десятилетия.
Он злобно фыркнул. А он-то думал, что его наградят за возвращение домой. Он надеялся получить новое имя, оставить унизительную приставку Эй’ в прошлом и стать Кай’Браем, достигнув максимума, возможного для Кубодера.
Они разумны?
Ему не нужны Сектилии и все их атрибуты, чины, ритуалы и ограничения. Он им не цепной пес. Он компаньон Джейн и друг Джейн. Она держится с ним как с равным, с коллегой. Он будет верно служить ей до конца своих дней.
Поездка на Сектилию – идиотская ошибка. Больше он ее не повторит.
Алан исподтишка пнул шину, пока ждал Атиеллан. Она была зеленая, как и все произведенное в системе Сектилии, но все же это была шина и она не слишком отличалась от земной. На самом деле у вездехода их было шестнадцать, четыре ряда по четыре. Сектилии явно уже изобрели колесо. Вау.
Вообще-то, это транспортное средство здорово напоминало плавающий вездеход-амфибию времен Второй мировой. Так что содержание определяет форму в любой точке Галактики. Выглядело оно как прямоугольная баржа, поставленная на колеса, довольно низко над землей, а боковые двери поднимались вверх, как у «ДеЛореана». Алан не без сожаления признался сам себе, что это довольно круто. Сзади торчала лебедка. Хорошо бы она выдержала груз.
Пледор разрешил ему, Рону и Аджайе прокатиться на этой штуке вместе с мусорщиками и поискать двигатели, сброшенные с шаттла. Алан мечтал снова ими заняться, но ничуть не меньше ему хотелось поковыряться в этом вездеходе.
Аджайе, наверное, хотелось посмотреть, чем внутренние органы человека отличаются от сектилианских, а вот он покопался бы в потрохах машины. С утра пораньше он заявился в гараж на нижнем уровне, куда их поначалу и притащили, и привел с собой Рона и Аджайю. В основном как переводчиков, потому что он знал менсентенийский хуже всех. Теперь они ждали кого-нибудь, кто проверит тачку перед выездом.
Не дождались.
Появилась парочка людей Стена, но они сразу залезли внутрь и завели мотор – он оказался очень тихим, черт бы его побрал. Интересно, там один двигатель или по одному на каждую ось?
С ничего не выражающих, каких-то птичьих, лиц на него смотрели выжидающие глаза. Он вздохнул и тоже залез внутрь, выругавшись шепотом.
Аджайя посмотрела на него и приподняла бровь:
– Что ты сказал?
– Ничего. Хотел посмотреть на потоковый накопитель.
Аджайя скептически хмыкнула, Рон усмехнулся. Они тронулись с места.
День был мрачный, как и большинство дней до этого. С неба капало, но где-то на горизонте виднелся свет. Может быть, прояснится. Атиеллане держали следящее устройство наготове, так что Алан просто сел у окна и стал смотреть. Он не был уверен, чего именно ждал от Сектилии, но точно не этого.
Предполагалось, что встреча с инопланетянами – это безумно интересно, но эти все были какие-то унылые. И совершенно не заинтересовались землянами.
Ну, не считая женщин, которые пытались залезть ему в штаны. Но они были слишком странными и не возбуждали. Кроме того, они и к этому отнеслись как-то равнодушно. Ни тебе флирта, ни заигрываний, просто внезапные и откровенные атаки. Например, однажды он шел по коридору в столовую, и откуда-то высунулась рука и схватила его. Не слишком-то приятно. Он отталкивал этих женщин и в ужасе оглядывался – не увидел ли кто этот ужас. Конечно, никто не замечал, а Рон говорил, что с ним происходит то же самое.
Поначалу Алану казалось, что это довольно забавно, но подобное случалось так часто, что теперь он постоянно был начеку, держался подальше от людей и ходил более длинным путем, лишь бы никто не вторгся в его личное пространство.
Теперь ему было очень стыдно за каждую лямку лифчика, которой он щелкнул по девичьему плечу в двенадцать лет. За все взгляды на красивые задницы проходящих мимо женщин. Значит, вот так чувствуют себя женщины? Примерно как фрукт, который сжимают, чтобы посмотреть, созрел ли. Господи. Кошмар какой. А в их культуре это нормально.
Джейн и Аджайя не жаловались, так что он предположил, что с ними ничего подобного не происходит. Он очень на это надеялся. Аджайя держалась как можно ближе к Рону. Наверняка она отражала порядочное количество женских атак. Алану тоже нужна была воительница, которая встала бы на его защиту.
Он громко вздохнул.
Аджайя втиснулась между ним и Роном, похлопала его по колену и спросила:
– Что, правда так хреново?
Он вздрогнул и закатил глаза:
– Да. Не то слово. – Тут он поймал взгляд Рона. Судя по его кривому лицу, Рон прекрасно представлял, о чем Алан думает, и тоже не находил в этом ничего смешного.
Алан перевел взгляд с Рона на грязное окно с другой стороны вездехода. Заметил красную вспышку и сел прямо. На траверзе бежали шесть или семь очень крупных непатроксов. Обернувшись, он увидел еще одну стаю, спускавшуюся с холмов и явно готовую напасть.
– Твою мать! – проревел он.
Один из Атиеллан обернулся и насмешливо посмотрел на него, дернув ушами. Потом снова отвернулся. Аджайя заговорила с ними по-менсентенийски. Смысл разговора Алан понял. Такое случалось постоянно и не представляло опасности. Они уверены, что вездеход отлично сбалансирован и не перевернется. Он построен с расчетом на непатроксов.
Один из хищников бросился на колесо. Вездеход вздрогнул, но спокойно продолжил движение вперед. Непатрокса смяло и засосало под колеса. Вездеход переехал его с тошнотворным хрустом, так что Алан брезгливо поежился.
Еще один кинулся на окно рядом с Аланом – и отлетел, оставив грязную полосу. То же самое происходило со всех сторон. Его это напрягало, но Атиеллане сохраняли безмятежность. Наверное, уже привыкли.
Аджайя спросила их об этом и перевела ответ Алану. Атиелланский водитель сказал что-то вроде: «Мы – наиболее разумная форма жизни на этой планете, но при этом не доминируем на ней».
Ну и трусы эти Атиеллане. Непатроксы везде, пожирают все, что движется, а Атиеллане живут, как крысы в клетках. Сектилии оказались недостаточно агрессивны и энергичны, чтобы справиться с этой проблемой. Удивительно, что они выжили как вид.
Но ведь именно поэтому они полетели на Землю. Сектилии искали союзников для межгалактической войны – тех, у кого хватит смелости драться с гигантскими насекомыми. Они надеялись найти в землянах то, чего недоставало им самим.
В одном Алан был уверен: люди никогда не станут иметь дела с этим дерьмом. Если бы это была его планета, он бы посвятил жизнь уничтожению этих мерзких созданий.
Джейн шла за Гис’Дукс Джаросс Хатор по изогнутому пандусу, вырезанному прямо в скале. К счастью для Джейн, Джаросс не торопилась. У Джейн все еще болели суставы, так что идти медленно было проще.
Тинор разволновался и с трудом сдерживал себя. Джейн пока не решила, как к этому относиться. В поселении Стен детям обычно потакали, если не считать учебы, поэтому, наверное, не стоит ium одергивать, если только Джаросс не обидится. А иметь при себе ребенка полезно, поскольку к его любопытству относятся очень снисходительно. В этой культуре детям позволено куда больше, чем взрослым. Обучение молодежи стало главной культурной целью, объединившей Сектилиев. Что ж, Джейн это только на руку.
Тинор осторожно потрогал пальцем позеленевший камень стены.
– Это очень древнее место, – почтительно сказал ребенок и тут же убежал куда-то вперед.
Джейн не сумела разглядеть поселение снаружи, потому что окна в повозке были совсем маленькие, но она видела его в воспоминаниях Рагет. Оно очень отличалось от поселения Стен. Древнее здание встроили в скалу задолго до технической революции у Атиеллан. Его неоднократно модернизировали, но все же множество старинных элементов сохранилось.
Рагет любила это место. Здесь, в колыбели цивилизации, она чувствовала себя как дома. То же чувство сейчас накрыло и Джейн, и это было очень странно – это был не ее дом, но все же она прекрасно его знала.
Воспоминания Джейн слились с воспоминаниями Рагет, сбивая с толку. Воспоминания эти были не полными и всплывали совершенно бессистемно, только если что-то вызывало их к жизни. После этого Джейн переполняли чужие чувства, которые она при этом узнавала. Чем-то это походило на дежавю. Ей захотелось остановиться и проанализировать мимолетные ощущения.
Джаросс тихо шла рядом. Но когда Тинор исчез из виду, она спросила:
– Карантин снят? Я об этом не слышала. Новости здесь путешествуют медленно. Уверена, вы это уже поняли.
Джейн скривилась:
– К сожалению, я ничего не знаю о карантине. Только видела буи опасности при подходе к планете.
Джаросс вдруг прижала уши, хотя выражение лица и не изменилось:
– Вы разве не посол Объединенных разумных рас?
– Нет… – Пандус вышел в огромный атриум. Джейн встала и огляделась. На стене напротив красовался один из объемных глиняных барельефов авторства Рагет, размером двадцать на двадцать футов, не меньше.
Он изображал Эй’Брая в естественной среде обитания. Напряженное выражение его морды Джейн не разобрала, а щупальца грациозно обвивались вокруг тела – Джейн знала, что так он расслабляется. Стена за ним была ярко раскрашена в сине-зеленые цвета и украшена длинными бурыми водорослями и яркими морскими тварями. Вдруг Джейн вспомнила, как делался этот барельеф, ощутила леса под ногами, страховочный леер на поясе. Рагет заставляла себя закончить барельеф во время короткого отпуска между двумя заданиями по поставке товаров. Она рисовала, пока руки не начинали дрожать и болеть, а потом падала в постель и засыпала как убитая, чтобы проснуться через несколько часов и продолжить.
Джаросс встала рядом и заговорила на удивление тепло, раньше Джейн такого от Атиеллан не слышала. При звуке голоса Джейн вернулась в реальность.
– Я вижу, вам понравилась работа одной из моих предков. Ее звали…
– Квазадор Дукс Рагет Элия Хатор, – прошептала Джейн, не подумав. Ее настолько захватили воспоминания и красота барельефа, что она совсем забыла об осторожности. Джаросс отступила на шаг, обозначая удивление, но не изменилась в лице:
– Вы были с ней знакомы? До чумы?
Джейн уклонилась от вопроса. Ей показалось, что Гис’Дукс не поймет ее ответ без долгих объяснений.
– Именно из-за нее я здесь.
Сбить Джаросс с толку не удалось. Она оказалась очень проницательна.
– Она погибла от чумы. Вы командуете ее кораблем.
Джейн вдруг поняла, что задержала дыхание, и выдохнула:
– Да.
Джаросс снова подошла ближе.
– Вы, должно быть, прошли огромное расстояние. Вам известно о Кубодера? До’Брай? – Джаросс показала на барельеф и внимательно посмотрела на Джейн.
– Я с ним знакома. Он жив. Теперь он носит другое имя. Его зовут Эй’Брай. – Джейн казалось, что она сидит на пороховой бочке, но она не совсем понимала почему. Джаросс отвернулась от нее и снова посмотрела на стену.
– Он пережил чуму. Его клетка осталась цела? Его собственные сквиллы не заразились?
Значит, у Эй’Брая тоже были сквиллы? Она не знала. Он никогда об этом не упоминал. Какой цели они служили? Джейн усилила свою связь с ним, чтобы отправить ему эти мысли и вопросы, но он не ответил. Кажется, он был занят чем-то очень важным или общался с тремя другими людьми. В любом случае это показалось ей необычным и обеспокоило ее.
Джейн поняла, что Джаросс ожидает ее ответа.
– Д… да. Аквариум запечатан и полностью автономен. Две среды никак не контактируют. Он изолирован внутри корабля.
Джаросс подняла голову:
– Получается, могут быть и другие?
– Да. Полагаю, они живы, – кивнула Джейн.
– Нелегкая судьба.
Джейн не стала отвечать. Ей многое еще нужно узнать о жизни на Атиелле и о Джаросс. Она рискнула предположить, что Джаросс отнесется к ней с большим сочувствием, чем Пледор, но не могла еще решить, как это отразится на ее миссии.
Сзади послышался какой-то шум. Джаросс обернулась и отступила на шаг. Джейн повторила ее движение, следя, чтобы между ней и Джаросс оставалось достаточное расстояние. Она надеялась, что Тинор не успел еще влипнуть в неприятности. Джейн не представляла, как с этим справиться. Кроме того, она не знала, чего ожидает Стен от ребенка. Это Джейн присматривает за Тинором или Тинор за ней?
Сзади раздался глубокий взволнованный голос, но пещера исказила слова, так что Джейн ничего не поняла. По пандусу загрохотали шаги. Послышались крики – кому-то велели остановиться.
Джаросс дернула ушами и отступила еще на шаг. Джейн последовала за ней. Она начинала беспокоиться. Что бы ни происходило, даже Джаросс оно казалось странным. Джейн посмотрела в атриум. Те, кто сидел там, встали, побросали все свои дела и смотрели на них.
Джейн оглянулась на рампу и увидела бегущего по ней гиганта. Он дико оглядывался, и свалявшиеся седые кудри мотались по щекам. Он бросился к Джаросс, протягивая огромную руку почти умоляющим жестом, а потом увидел Джейн и остановился.
Осмотрел Джейн с ног до головы. Губы его шевелились, но из них не вылетало ни звука. Он сделал шаг назад, и на него тут же налетели двое из Хатор, бежавшие за ним по пандусу. Они схватили его, но он не стал сопротивляться, а просто смотрел на Джейн.
– Что такое? – резко спросила Джаросс. – Кто вы и почему вы нас тревожите?
Он не отводил взгляда от Джейн.
– Ты. Я почувствовал тебя. Ты не с Сектилии.
Джейн посмотрела на Джаросс. Та приподняла бровь.
Гигант продолжил, не обращая внимания на то, что его держат за руки:
– Не отсюда. Но ты командуешь Кубодера. Это ведь ты? Это должна быть ты. Я почувствовал тебя.
Джейн нахмурилась. Она не понимала, что происходит. Джаросс заговорила:
– Это Квазадор Дукс Джейн Августа Холлоуэй. Я только что познакомилась с ней. Мы можем узнать ваше имя? Или просто выкинуть вас наружу вместе с остальными животными?
Он запыхтел и стряхнул с себя стражей, которые отошли в сторону, продолжая наблюдать за ним. Затем выпрямился в полный рост – в нем оказалось не менее семи футов. При этом он был не стройным, как Джаросс, а плотным и мускулистым и сложением напоминал быка.
– Я Рилик.
– Скалуути, Рилик… – В воздухе повис вопрос. Когда Рилик не стал объявлять свое полное имя, Джаросс поджала губы. Он не обратил на это внимания и заговорил с Джейн:
– Каким кораблем ты командуешь?
Джейн нерешительно посмотрела на Джаросс, но та никак не отреагировала.
– «Спероанкора».
– А. До’Брай, правильно? Он жив? Я никогда его не видел.
– Теперь его зовут Эй’Брай.
Рилик широко улыбнулся, продемонстрировав крупные ровные зубы.
– Еще лучше. Мое почтение вам, Квазадор Дукс Джейн Августа Холлоуэй, и вашему губернавити Эй’Браю. Я смиренно прошу у вас убежища. Найдете ли вы мне место в своей команде?
– Это предательство, – сказала Джаросс, – твое место здесь, Рилик. Кто ты? Откуда?
Его улыбка увяла:
– Мои люди мертвы. Я всегда служил Кубодера, а не Сектилиям. Я мастер-мыслитель. Твои правила не для меня, Гис’Дукс Джаросс Рагет Хатор.
Глаза Джаросс блеснули. Она отвернулась от Рилика и строго посмотрела на Джейн:
– Вы принимаете клятву верности мастера-мыслителя?
Джейн сглотнула. Она очень боялась ошибки, которая отзовется в будущем. Она пришла сюда не за врагами. Нужно быть осторожнее. Джаросс уже злится.
Джейн задрала подбородок и сказала, обращаясь только к Джаросс:
– Я его не знаю. Я поговорю с ним и спрошу вашего совета, прежде чем принять решение. Это приемлемо?
Взгляд Джаросс стал мягче:
– Разумеется. Помнится, мы собирались выпить.
Джейн согласно кивнула.
– Присоединяйтесь к нам, мастер Рилик, – бросила Джаросс через плечо.
– Непременно, – согласился он.
Алан смотрел, как за ними гонится непатрокс. Он остался всего один. Алан мысленно приготовился к масштабной битве с монстрами, когда те сумели зацепиться за первый двигатель, но прошло уже полчаса, и непатроксы один за другим отступали и исчезали в холмах.
Ему хотелось думать, что непатроксы просто устали или поняли, что преследовать их по такой поверхности бессмысленно. Может быть, они посчитали, что где-то есть дичь полегче. Но Алан знал, насколько жестоки и целеустремленны эти твари. Скорее всего, они так просто не сдадутся, и это ему не нравилось.
Вездеход остановился. Перед ними лежала широкая заболоченная равнина, постепенно переходящая в озеро. Ненадолго выглянуло солнце. Казалось даже, что никакого дождя не было.
Алан сел. Единственный оставшийся непаткрос скрежетал зубами и мотал брылями. Алан постарался не смотреть на него. Хорошо бы еще не слышать и не чувствовать запаха. Оглядевшись, он не заметил никаких двигателей.
Атиеллане, кажется, спорили. Алан посмотрел на Аджайю. Та предостерегающе подняла палец, внимательно слушая. Наконец она прервала Атиеллан, спросив что-то по-менсентенийски.
Атиеллане ей что-то объяснили, и она нахмурилась. Говорили они так быстро, что Алан понимал едва ли слово или два из целого предложения, и смысла разговора не улавливал. Аджайя откинулась на спинку сиденья, недоверчиво смотря на Атиеллан.
– Ну, что там? – спросил Алан.
– Кажется, они хотят сказать, что один из двигателей переместился с тех пор, как мы уехали из поселения утром.
Рон встревоженно заозирался. Алан выпучил глаза:
– Переместился? Да они знают, сколько он весит? Что за… как?
– Они не знают, – Аджайя пожала плечами.
– Может, его нашел другой клан, – предположил Рон.
Алан кивнул и сжал кулаки, прошептав про себя любимое ругательство. Кто-то должен был наткнуться на двигатель, понять, что это такое, и вернуться за ним с краном. Нельзя просто так его прихватить с собой. Да эта штука способна развивать космическую скорость. Он же гигантский!
Все трое ерзали на краешках сидений, ловя каждое слово Атиеллан.
– Нет, они так не думают, – прошептала Аджайя, – они считают, что это звери.
Алан выглянул в окно, но последнего непатрокса там не обнаружилось. Что же там такое, что этого даже непатрокс боится? Кажется, он не хотел этого знать. Вездеход снова двинулся вперед.
– Что это за животные такие? – спросил Рон.
– Хороший вопрос. Но понять сложно. Молодые Атиеллане любят всякие там сокращения, аббревиатуры и все такое. Так что понять их непросто.
– Что за аббревиатуры? – Рон потер нос. – Вроде «лол»?
– Ну да.
Алан закатил глаза.
Вездеход проехал по мелкому озеру и взбирался на крутой склон с другой стороны. Земля тут была каменистой, а из каждой щели торчали пучки колючей травы. Когда они добрались до плоского плато на вершине, Атиеллане снова остановили вездеход. Тихо переговариваясь, они то и дело тыкали пальцами в обширную равнину перед собой. Алан нетерпеливо взглянул на Аджайю. Та встала и пробралась вперед, чтобы выглянуть в переднее окно.
– О господи, – прошептала она.
Алан полез к ней. Секунды ему хватило, так что он плюхнулся назад на сиденье, потер лицо руками и сообщил всем:
– Твою же мать.
Перед ним лежала большая пыльная равнина с редкими низкими холмами. Кое-где виднелись заболоченные участки с маленькими лужицами стоячей воды. Вокруг бродили десятки огромных тварей.
И посреди этого бродячего цирка блестел на полуденном солнце двигатель. Грязные сдувшиеся баллоны бессильно свисали вниз.
– Суесупусы, – сказал Рон, – но это же домашние животные вроде коров или лошадей?
Аджайя покачала головой:
– Может быть, я ошибаюсь, но эти выглядят намного больше. – Она задала Атиелланам еще несколько вопросов. После долгой беседы она с тяжелым вздохом вернулась к ним: – Это дикие родственники домашних суесупусов. Вроде бы тот же вид, но вообще это примерно как волки по сравнению с собаками. Атиеллане специально выводят особей помельче и поумнее.
– И что они собираются делать? – спросил Рон.
– Возвращаться в поселение.
– А, значит, это и есть наш план по возвращению двигателя? Бросить его тут? После того как мы приехали в такую даль? Им же плевать, сможем ли мы вернуться на корабль или нет. Они не представляют, пустит ли нас Пледор сюда еще раз. И судя по тому, как трудно было его уговорить, я что-то сомневаюсь. – Алан положил ладонь на шею и сжал ее так, что стало больно. Он говорил так громко, что Атиеллане повернулись и с любопытством посмотрели на него.
– А ты что предлагаешь? – удивилась Аджайя.
– Не знаю. Сложно будет их спугнуть или отогнать?
Аджайя передала вопрос. Атиеллане очень огорчились и принялись махать руками. Она перевела их ответ:
– Кажется, они говорят, что суесупусы ведут себя непредсказуемо. Может быть, они нас растопчут.
Алан совершенно не собирался умирать под копытами твари размером со слона.
– Ну хорошо, а приманить их куда-нибудь подальше мы можем?
– Их любимая еда? Брачный крик самки? Плач детеныша? – задумался Рон. – Сложно, но может сработать.
После очередного раунда переговоров Аджайя сказала:
– Для их любимой еды не сезон. Записей всех этих звуков у них с собой нет, но вот в архиве в поселении они быть должны.
Алан обдумал перспективы:
– Нападут ли они на одинокого человека?
– Они не знают, – поговорив с Атиелланами, сказала Аджайя.
– Ну, значит, ставлю сектилианской системе образования двойку по зоологии.
Алан тяжело вздохнул и потянулся к защелке люка. В лицо ему ударила жаркая волна. Воздух был таким влажным, что казался густым. Алан скинул куртку, вылез наружу и пошел вниз по склону. Он еще не знал, что собирается делать.
Джаросс провела их по атриуму и по каменному коридору в скромно обставленную комнату, где стоял простой зеленый стол и несколько стульев. Освещение было искусственным, и свет казался намного тусклее, чем в атриуме.
Джейн тихо стояла в сторонке, пока не понимая, что от нее требуется. Она внимательно следила за языком тела, который мог бы рассказать, куда она должна сесть.
Когда Джаросс взяла большую чашу и стакан с маленького приставного столика и поставила на основной стол, а затем отвернулась, Джейн смутилась, но почти сразу же поняла, что Джаросс хочет обозначить, кому куда садиться, расставляя стаканы. Джейн и Рилик сидели с одной стороны на расстоянии нескольких футов друг от друга, а Джаросс – с другой стороны стола, глядя на них. Джейн подошла к своему месту и подождала, глядя на остальных, пока Джаросс не села. В подобных ситуациях трудно бывает понять, кто кому должен уступить.
Сев, Джейн позволила себе заглянуть в чашу. Там оказались пищевые кубики, сильно ее удивившие. Значит, у Джаросс был какой-то генератор, как минимум для некоторых функций – например, на случай появления гостей. Стакан походил на те, что они использовали на «Спероанкоре» – высокий зеленый, сделанный из пластика. Он был украшен каким-то побегом с листьями.
Джаросс вдруг нарушила тишину:
– Вы пришли от Стена. Вы заключили с ним контракт?
– Контракт? – переспросила Джейн. – Не уверена, что понимаю, о чем вы.
– Вы пользуетесь животными Стена. Вы приехали на его повозке и привезли с собой его ребенка. Он не мог дать вам все это просто так. Гис’Дукс Стен прискорбно несговорчив.
Теперь Джейн поняла.
– Мы с ним сторговались. Изначально мы собирались оказаться в вашем поселении, но у нас не вышло. Посадка оказалась жесткой.
Однобокое представление Джаросс о Пледоре ее порадовало, хотя Джейн понимала, что не стоит демонстрировать свое одобрение (или неодобрение) ни методов Пледора, ни оценки Джаросс.
– Вы собирались побывать здесь? С какой целью?
Потому что так надо. Джейн не знала, что сказать. Не представляла, как объяснить овладевшую ею тягу к этому месту. Для той части ее души, где хранились воспоминания Рагет, это была просто ностальгия. Мечта о возвращении домой. Наверное, со временем это чувство ослабнет, но сейчас она просто не могла, оказавшись в системе Сектилии, не побывать в поселении Хатор. Ну не могла же она приехать во Флориду и не зайти к бабушке с дедушкой?
Хорошо бы Эй’Брай не игнорировал ее. Он мог бы ей помочь выходить из подобных неловких ситуаций. Она посмотрела на Рилика, задумавшись. Тот кивнул.
– Она знает вашего предка благодаря Кубодера. Чтобы принять командование, необходимо познакомиться со своим предшественником. Это способ почтить ушедшего – в смерть или в отставку. Ква’Дукс тянуло сюда.
– Да? – Джаросс, кажется, заинтересовалась. Наклонилась вперед: – Как необычно. Жизнь на корабле должна очень отличаться от нашей.
Рилик вдруг сделался грустным.
– Разумеется, Гис’Дукс, – сказала Джейн, – мы не знали, была ли «Спероанкора» единственной целью, или чума затронула и другие корабли или даже саму Сектилию. Я хотела рассказать семье Квазадор Дукс Рагет Элии Хатор о том, как она умерла. Рассказать, что вся команда ее очень любила и что Квазадор Дукс храбро сражалась, пытаясь спасти всех.
Джаросс о чем-то задумалась, а Рилик мягко сказал:
– Вы можете не только рассказывать, если захотите, конечно.
– О чем вы? – спросила Джейн. Ей вдруг стало страшно.
– Я могу вас соединить.
– Я слышала о таком. – Джаросс медленно встала. – Но у нас уже несколько поколений не было мастера-мыслителя. Они, то есть вы, очень редко встречаются.
– Долгие годы я поневоле был фермером, оставшись без своих… друзей. Я хочу вернуться к прежней жизни. Я с удовольствием сделаю для вас эту малость, если вы согласитесь.
Джейн поняла, что он должен быть намного старше, чем кажется, раз уж он жил здесь еще до чумы. Вдруг она осознала, что понятия не имеет о продолжительности жизни Сектилиев. Ей было неуютно. Она случайно оказалась здесь. Она уже привыкла к постоянному присутствию Эй’Брая в своем разуме и научилась делить с командой ограниченное ментальное пространство, но не знала, чего ожидать от Рилика, и это ее тревожило. Будут ли это такие же близкие отношения, как те, что связывают ее с Эй’Браем? Или это будет больше похоже на ее общение с Роном, Аджайей и Аланом?
Эй’Брай? Где ты?
Джаросс отпила из стакана, потом сказала:
– Мой индекс умственных способностей таков, что я, вероятно, последовала бы по стопам своего предка, если бы это было возможно. Признаю, что я заинтересована.
– Вы обе согласны? – Рилик переводил взгляд с одной собеседницы на другую.
– Да. – Джаросс снова села.
– Да. – Джейн облизнула сухие губы.
Она была готова. Рилик осторожно дотянулся до лобной доли мозга, где обитали периферийные мысли, но не сделал ни одной попытки двинуться дальше. В его собственных мыслях не было ни жадности, ни нетерпения, только чистая радость от возможности такого общения. Это было несколько интимнее, чем разговор вслух, но ее контакт с Эй’Браем был куда глубже.
«Вы в порядке? – мысленно спросил он. – По-моему, вы не уверены, хотя мне сложно судить – ваш разум отличается от разума Сектилиев или Кубодера. Я выйду, если вы хотите».
«Нет. Все хорошо».
«Тогда я соединюсь с Гис’Дукс. Она очень восприимчива, но не имеет опыта анипраксии. Мы должны быть терпеливы».
– Расслабьтесь, – сказал он вслух, – это важно.
– Конечно. – Джаросс медленно моргнула.
И вот они оказались в разуме Джаросс. Впервые Джейн осознала, что имел в виду Эй’Брай, говоря об отличиях человеческого мозга. Рилик же явно имел большой опыт и делился только теми мыслями, которыми хотел, так что о его процессе мышления Джейн почти ничего не поняла.
Все мысли Джаросс оказались перед ней как на ладони. Она не понимала, что их видят другие, и не понимала, что может это контролировать. У людей мысли фрагментированные, а у Эй’Брая они всплывали по одной, на время как бы увеличиваясь. А вот мысли Джаросс были аккуратными, упорядоченными и жадными. Ее интересовал каждый аспект происходящего, она оценивала все свои чувства, все оттенки связи, изменение собственного восприятия и все остальное. Она анализировала анипраксию научными методами.
Сначала они поприветствовали друг друга. Потом Рилик показал Джаросс основные правила. Он вел себя очень терпеливо. Очевидно, он делал это и раньше. Джейн подумала так, чтобы он мог услышать, не был ли он учителем. Улыбнувшись, он ответил, что был. После краткого обучения он попросил Гис’Дукс просто оставаться открытой и позволил Джейн показать им то, что она хотела. Джейн сконцентрировалась на воспоминании о создании барельефа в атриуме. Получив его, Джаросс тяжело задышала и вернулась к обычной речи, разорвав связь.
– Невероятно! На какое-то мгновение я почувствовала, что оказалась в ее разуме. Я ощущала ее… – Джаросс осеклась, подыскивая слова. Джейн закончила фразу за нее:
– Вы ощущали ее настроение, ее мысли, ее личность, ее чувство себя.
Джаросс явно смутилась. Она встала и прижала руку ко лбу:
– Прошу прощения. Я не ожидала, что испытаю такие эмоции.
– Не стоит извинений, – ровным голосом сказал Рилик, – ваша реакция естественна.
Рилик остался сидеть, а Джаросс забегала по комнате. Он попробовал напиток в стакане и кинул в рот пищевой кубик. Джейн последовала его примеру, наблюдая за Джаросс. Она впервые видела, чтобы Сектилия настолько захватили эмоции. Джаросс явно волновалась и чувствовала себя неуютно.
«Это нормально для первого опыта, – мысленно сказал ей Рилик, – она ощущает важность момента и одновременно испытывает куда больше эмоций, чем привыкла». Очевидно, он имел в виду, что нужно потерпеть. Джейн промолчала.
Джаросс еще какое-то время ходила по комнате, обхватив себя за плечи. Потом вдруг остановилась и обратилась к Джейн – резким, почти обвиняющим тоном:
– Я рисовала ту фреску. Но я же знаю, что не делала этого! – Она казалась совершенно сбитой с толку. – И мне до сих пор кажется, что это мое собственное воспоминание.
Значит, это не похоже на испорченный телефон. Во время передачи воспоминание не исказилось. Джаросс испытала то же, что и сама Джейн.
Джейн вдруг поняла, что ни разу не видела, чтобы на Атиелле кто-то развлекался. Ни телевизора, ни кино, никто не читал и даже не рассказывал сказок. Сектилии не привыкли к осмыслению чужого опыта. Реакция Джаросс на воспоминание стала понятнее.
Такой пробел в культуре легко мог бы стать причиной отсутствия социального осознания или чувства личной ответственности перед обществом, но этого не случилось. Судя по тому, что видела Джейн, общество у них было эгалитарным. Они заботились обо всех, и у любого был шанс преуспеть.
Некоторые Атиеллане работали на фермах, но плоды их трудов делились между всеми по необходимости. Были среди них электрики, водопроводчики и механики, которых вызывали в нужную часть поселения. Кто-то готовил, учил, убирал – при этом все отличались очевидным трудолюбием и, кажется, не получали денег за работу.
Разница между полами проявлялась только при рождении детей. Воспитывали детей уже все вместе. Джейн часто видела группки детей одного возраста, играющих под присмотром взрослых разного пола. По сути это была родовая община – общественное устройство, редко встречающееся среди современных людей, хотя земные антропологи утверждают, что в доземледельческие времена люди именно так и жили.
Рилик оставался безразличным. Джейн последовала его примеру, исподтишка наблюдая за Джаросс. Та прекратила ходить по комнате и прислонилась к стене, не смотря на них. Голову она наклонила и постоянно потирала большой палец об указательный. Если бы она была человеком, Джейн бы решила, что это бессознательное движение, призванное успокоить, и что Джаросс поражена случившимся. Но кто знает, как ведут себя Сектилии.
– Я хочу знать больше, – вдруг потребовала Джаросс, – хочу увидеть другие ее воспоминания.
Джейн вопросительно посмотрела на Рилика. Странно было полагаться на его опыт, учитывая, что она его почти не знала, но она, чужестранка, не имела права выбора.
– Правильно ли будет повторять опыт так быстро?
Рилик не стал отвечать вслух, а вместо этого соединил их разумы анипраксически. Джейн увидела, что Джаросс успокоилась и от прежнего хаоса осталось одно любопытство.
Джейн продемонстрировала множество воспоминаний Рагет. День, когда она приняла командование «Спероанкорой» и впервые повстречалась с Эй’Браем. День рождения ее старшего ребенка. День, когда она прошла тест для проверки способностей и смогла попасть на корабль.
Рилик просто смотрел на все это, никак не реагируя. Джаросс реагировала сдержанно. Она поняла, что Джейн не рискует показать ей больше из-за первой яркой реакции, и заставила себя успокоиться. Джаросс неуклюже передала ей мысль – громкую, грубую, нарушившую концентрацию Джейн:
«Вы показываете нам только моменты, хорошие по своей природе. Давайте оценим более реалистично картину ее жизни».
Джейн вдохнула и показала день, когда Рой уничтожил колонию, которую Рагет много лет считала своим домом и где воспитывала детей. День, когда Рагет узнала о смерти своего ближайшего друга и любовника. И наконец, последние дни Рагет на «Спероанкоре».
Воспоминания эти были мучительны. Закончив с ними, Джейн сидела тихо, пытаясь избавиться от всех мыслей вообще. Она наклонила голову, шмыгнув носом, и тайком утерла глаза. Она ничего не могла с собой поделать и ощущала горе Рагет как свое, хотя даже не была с ней знакома на самом деле.
Через долгую-долгую секунду Джейн мысленно задала вопрос:
«Вам известно, кто это сделал? Кто запрограммировал сквиллов и начал эпидемию?»
Рилик и Джаросс ответили быстро и резко:
«Нет».
Джейн удовлетворилась ответом. Джаросс сложно было бы врать сейчас. Она продолжила:
«Как вы думаете, знает ли это хоть кто-то на обеих планетах?» Рилик жестом уступил право ответа.
«Нет, – сказала Джаросс, – насколько я знаю, пока коммуникационная сеть еще работала, имя преступника было неизвестно. Вряд ли с тех пор что-то выяснилось».
«У вас не было врага, которого можно было бы подозревать?»
Лицо Джаросс скривилось в скептической гримасе, совсем человеческой на вид:
«Врага? Сектилии предпочитают дружбу. Единственный враг, который у нас есть и который не согласился на сотрудничество, это Рой. Насколько мы знаем, Рою неизвестна эта технология. Так что маловероятно, что это они уничтожили нашу культуру».
Джейн кивнула. Это совпадало с тем, что она уже знала.
«А вам известно, кто это сделал?» – лицо Джаросс потемнело.
«Нет!» – удивилась Джейн.
Рилик поднял руку: