Она словно рыба в воде чувствовала себя в юриспруденции, подолгу вынося мне мозг моим же писанием, выдавая тут же на память общие указы по королевству. Одно радовало, в общем и целом, она оказалась продвинутым человеком, с ходу уловившим все выгоды и плюсы моих реформ, поэтому стала не обузой, а тем импульсом, что, наоборот, подстегнул меня к работе, так как эту сферу я забросил, уходя больше в экономические дебри финансовой стороны.
Зима располагала к труду за столом, а наш союз нашел отклик в реформах, указах, общем стратегическом планировании, а также расчетах, выкладках и приблизительных прогнозах на основе собираемой информации за прошедшие года.
Со скрипом и с большой натяжкой можно было бы даже сказать, что мы в какой-то мере сдружились. М-да уж, смешно, наверно, звучит, сдружились с женой? Ну да, я считаю это лучше того, что было бы, продолжайся все по-старому, и мы бы жизнь прожили, не обмолвившись друг с другом словом.
Засев за давно откладываемый труд по созданию полиции, а также написания уголовного кодекса, не то что с облегчением, а с радостью принял ее помощь. Она даже кинула в меня чернильницей, вот как близко мы сошлись! Просто я человек такой, любого довожу до белого каления. Зато в споре у нас получался вполне приемлемый труд, причем достойный, как с моей точки зрения, так и со стороны, так сказать, местных аборигенов. Вообще даже подумать страшно, как бы я пытался связать три свода законов с четвертым, при этом выстраивая шкалу взаимодействия служб. Внутренняя стража, та, что выполняет функции охраны города, полностью реконструировалась мной. Это даже смешно, но по ночам стража тут спит. Нет ни графиков дежурств, нет какого-то централизованного управления, не говоря уже о базах данных и следственных группах. Здесь если не поймали на месте преступления, то уже скорей всего не поймают никогда. Тут мировым судом по-прежнему считают суд чести, кто кого заколол на дуэли, тот, стало быть, и прав.
Денежка, благодаря моему браку с госпожой Когдейр, теперь у меня была на руках солидная. Ну, в самом деле, не возвращать же мне честно награбленное жене? Оно теперь без всяких условностей и так мое.
Итак, помимо униформы, табели о рангах, окладов и комплектации вооружения и прочего инвентаря, полиция делилась на службу безопасности, отделение, отвечающее за охрану тех или иных объектов, а также сопровождение, конвой и надзор тюремного заключения. Далее патрульно-постовую службу, в чьем ведении был надзор правопорядка на улицах, постоянный круглосуточный надзор и обход территории, а также выход, оцепление на месте преступления. Ну и третья служба, естественно, следственно-розыскной отдел. Здесь у меня будут группы следователей, дознавателей, усиленные оперативниками. Все это прекрасно, но сами понимаете, все эти люди по странному стечению обстоятельств хотят кушать, а некоторые даже имеют наглость заявлять о том, что неплохо бы за их труд еще и платить.
Помучившись как-то день и ночь до рассвета за расчетами, отдали это сквайру Энтеми с его помощницей леди Нимноу. Эти люди-калькуляторы за полдня на переменных и статистике подбили нам бюджет всей структуры. Вот и думай после этого, кто тут варвар. Я первое время вообще-то хотел рассчитать леди Нимноу и отправить на покой, но понаблюдав за слаженным трудом и вполне адекватными решениями в паре со сквайром, решил, что подобными кадрами не стоит просто так разбрасываться.
С Ноной я шаг за шагом проходился по всем аспектам устройства моего управления, не знаю, нужно ли все это будет мне в будущем, но уж точно все бросать на самотек я не собираюсь. Тут ведь будущее у меня размыто и туманно, сколько мне до академии осталось? Года четыре, может пять, а потом что? Дадут ли мне откупиться от ярма пожизненной службы короне? Или, как в том мультике, скажут: «такая скотина нужна самому?» Вот у меня перед глазами яркий пример жизни рядового мага, а именно сэра Дако. Отучился, отвоевал, а потом в почетном чине защитника был отправлен на тогдашнюю границу, в никому не известный замок приглядывать за никому не нужным местечковым баронством.
Хочу ли я такого будущего? Не знаю, с одной стороны, вроде и при делах, а на практике можешь послать всех к черту, занимаясь чем угодно, лишь время от времени отсылая отчеты и одним глазом приглядывая за нерадивыми, чтобы уж совсем не поубивали друг друга. А с другой стороны, вроде как шаг влево шаг вправо — попытка к бегству. Жесткая привязка, жесткая граница между нельзя и можно. Это я без разрешения ни в Турцию, ни в Египет на отдых не слетаю. Да и понравилось мне что-то быть в должности власть держащего, тут не буду кривить душой, отнекиваясь, я радуюсь каждому дню, проведенному в заботах о своей земле и своих людях. Ну и надеюсь, что мои труды не напрасны, кто-то когда-то, может, помянет меня добрым словом.
О своем будущем решил не загадывать наперед, лишь для верности, как говорится, подложить соломки в то место, куда возможно упаду. Деньги, деньги, все они проклятые, без них никуда, стану ли я магом при короне или беглецом от короны, буду ли я защитником в какой-нибудь Тмутаракани. Или же буду нежиться на песчаном Лазурном берегу под лучами южного солнца в панаме из пальмовых листьев, именно деньги не дадут мне чувствовать себя потерянным и зависимым от чьих-то решений. Я могу легко отказаться от власти, у меня есть интерес в жизни куда больший, это магия, но вот даже с ней ты не будешь чувствовать себя комфортно, не имея за душой и гроша.
Как один из вариантов, я, естественно, рассматривал и банальный побег со сменой в очередной раз имени. Уж где-где, а в этом мире отсутствия паспортов, не думаю, что это станет совсем уж тяжелой проблемой. Нет, искать, конечно, будут, и если найдут, мало не покажется, но для начала найдите. Эх, хорошо бы было перевести часть капитала на Каймановы острова, но, к сожалению, в этом мире ни Каймановых островов, ни банков нет.
Может, банк создать да в ростовщики податься?
— Нона! — заорал я, сидя в одиночестве за своим столом и тут же прикрывая испуганно рот, так как час был поздний, а кругом спали дети.
А ведь действительно, почему не создать банк? Идея-то простая, как щелчок пальцев по лбу. Капитал начальный у меня ого-го, а к должникам всегда в дверь может постучаться первый пехотный полк легиона! Аккуратненько так в дверку «поскребстись» и спросить: «Вы там случайно про пеню не забыли?»
Словно пантера в клетке, я заметался по комнате, бесшумно натыкаясь в полутьме на табуретки и углы мебели. Ну, привычка у меня такая, когда думаю и обсасываю идею, бегаю туда-сюда по кабинету.
— Улич, иди, спи, бесноватый! — на диванчике сонно заворчал Герман. — Достал уже со своими ночными посиделками, вали в коридор или каминную, там свои конные бега устраивай!
Варвары, у меня тут идеи бурлят, я тут гениальными мыслями брызжу, а они спать удумали. В сопровождении братьев меньших, так же, как и я, страдающих ночными бдениями, и сграбастав за пазуху с чайного столика всевозможные плюшки, выдвинулся к выходу из покоев, перешагивая по пути спящих людей. Ну, или стараясь, по крайней мере, сильно их не топтать.
— Ой!
— Ай!
— Улич, чтобы тебя разорвало!
Да сколько вас тут, елки-моталки?! С горем пополам добрался до выхода, открывая дверь и выходя прочь, прямо в объятия стоящего там привидения. Да-да, опять, видимо, девчонки балуются, в этот раз хоть дырки в простынях не вырезали, так даже в белом платье они пострашней будут.
«За что?» — тихо так начал стонать доморощенный полтергейст, протягивая ко мне руки.
— Не за просто так, видимо, — буркнул я, всунув в руку призраку творожную ватрушку. — Ты бы со своими подружками спать шла, пока опять на графиню не нарвались.
Обойдя этого сборщика ватрушек, недоуменно разглядывающего свой презент, неспешно проследовал вниз, в зал, где на столе раскидал свои припасы, с наслаждением предвкушая ночь под сенью музы, со сладким остервенением раскрывая приложения Мака для работы с документами и принимаясь за работу.
Так, стоп. Что-то не так, что-то меня тревожит, словно я упустил какую-то деталь или о чем-то забыл. Еноты на месте, пирожки, пирожные взял, что я хотел еще? Нону позвать? Нет, пусть спит, и так девочка полтонны знаний за раз переваривает, пусть отдохнет. Что же тогда? Призрак… Что с ним не так? Ешкин кот! А кому я сейчас вручил ватрушку, пробегая по верхнему этажу?! Для рыжулек и Пестика слишком высокая, Деметра тоньше будет, Нона бы не стала подобным баловаться, не говоря уже о прочих баронессах и графинях, что остается? Пенка с Молочком? Так они блондиночки, а у этой черные волосы развевались. Стоп, как это волосы могли развеваться, словно на ветру, в закрытом помещении? Или это и в самом деле была она?! Белая Смерть стояла у меня под дверью в покои?! Да ну, не может быть, я бы сразу ее узнал… наверно. Не, не может быть.
Меня пробил холодный пот с головы до ног. Мать честная! Да зная себя, я не то что призрака, Деда Мороза бы прошел, не узнал! Опрокинув стул, вихрем подорвался на ноги, с бешено колотящимся сердцем перепрыгивая через ступеньки и несясь по лестнице назад в комнаты. Лишь бы успеть, шептал я, запыхавшись и с трудом сглатывая воздух, лишь бы беды не случилось! Вот же дурак, она убивать пришла, а я ей пирожок всунул!
Влетев на этаж, стал дико пялиться по сторонам в полумраке перед дверями. Масляных ламп на этаже было не много, так что они не столько рассеивали мрак, сколько подчеркивали его густоту. Неужели не успел и она уже внутри?!
Краем глаза уловил в конце коридора какое-то смутное размытое движение, едва уловимую игру теней. Кто-то крался, там скрываясь и стараясь не попадать на свет. Мак услужливо вывел параметры притаившейся фигуры в тени, обрисовывая тонкую фигуру, явно принадлежащую даме.
— Honde hoch! — взревел я трубным голосом, в конце неожиданно давая «петуха». Проклятое взросление, весь эффект насмарку.
Эльфийскую руну света я залепил на стену в считанную секунду, явно переборщив с энергоканалом, от чего свет ударил с такой силой, что, наверно, ослепил даже тех, кто спал за стенкой. Благо у меня еще в наличии есть глаза Мака, показавшего, что фигура вместо попытки к бегству неожиданно ринулась ко мне! Ну, товарищ призрак, это вы зря! По коридору устремились один за другим с гулом от пожираемого кислорода три огнешара, обдавая стены жаром. Но Мак показал, что фигура обладает параметрами настоящего акробата, с грацией, которой бы позавидовали кошки, она ушла от опасности, продолжив свое приближение в мою сторону. Эх, мать, раззудись, рука, размахнись, плечо! Выручай меня, мастер Эббуз, не зря же я столько времени изучал твои труды? В дело пошли кулаки-тараны, а следом смертельные лезвия, выбивающие крошку из каменных стен коридора и гулко бухая в стену, в самом конце. Фигура заметалась из стороны в сторону, с завидной грацией уходя от каждого из моих заклинаний! Это даже пугало! Нас разделяли считанные метры, в каком-то диком прыжке росчерком черной молнии таинственная фигура врезалась в меня, правда тут же отброшенная защитным коконом, но и меня сбивая с ног инерцией удара. Мы кубарем полетели по коридору, немного привыкнув к свету, взглядом выхватил два кинжала в руках у своего оппонента. Длинные обоюдоострые клинки тусклой стали, каждый размером не меньше локтя длиной. Это мне повезло, что Мак на автомате выставил щит, с этой безумной скоростью я бы просто физически не успел среагировать адекватно. Торчали бы сейчас эти клыки из моей бездыханной тушки.
Молодая, подтянутая девушка с иссиня-черными волосами, туго сплетенными в толстую косу, тяжело дыша, поднималась с пола, с опасной грацией занимая какую-то низкую бойцовую стойку, вновь направляя на меня свое смертоносное оружие. От ее фигуры и прищура темных глаз веяло профессионализмом тренированного бойца, минимум движений, максимум эффективности. Подобную стремительность показывала фон Каус, гоняя меня с мечом на тренировках.
Я не успел сказать даже: «Какого черта?», как она вновь бросилась на меня, в прыжке ударяя по щиту ногами, от чего я опять распластался на полу. Потом еще и еще, она, всем телом ударяясь о щит, теснила меня из узкого коридора, тупо выталкивая к лестничному балкону. Проклятую фурию смогло остановить лишь кольцо Прая, бешеной стихией, огненным столбом разделив нас по разные стороны.
— Что здесь происходит?! — По лестнице взбирался сэр Дако в сопровождении чуть ли не всей замковой стражи. — Барон, что вы не поделили с леди Шернье?
— А? — Захлопал я ресницами, сбивая пламя заклинания. — Кто такая?
— Что значит кто такая? — В свою очередь удивленно на меня воззрился маг. — Тебе же леди должны были представить ее!
— А мы и представили! — Из-за двери выглядывали головки чуть ли не всех леди, что обитали в моих покоях. — Но он в бумажки закопался и, когда мы ее представляли, сказал: «Хорошо, положите на стол, я потом посмотрю!»
— Что?! — взревел Дако.
— Не может быть! — тут же попытался отмазаться я. Сто раз же говорил, когда я занят, я занят целиком и не могу отвлекаться! — И вообще я тут, между прочим, призрака отгонял!
— Ты его плюшками кормил, а не отгонял! — подала голос таинственная и стремительно опасная леди. — Я все видела!
В зале повисла тишина, я просто физически ощутил, как глаза всех присутствующих грузом осуждения повисли на моих хрупких плечах.
— Ой, да ладно! — Я попытался сделать хорошую мину при плохой игре. — С кем не бывает? Вы что, никогда призраков не путали и не угощали их ватрушками?
После этой фразы я понял, что как минимум до конца жизни, а то и на долгие века прославил себя многочисленными анекдотами и героическими балладами, не говоря уж о других разных досужих домыслах, чем на самом деле занимался рассеянный барон с давно умершей женщиной. Ну задумался человек, немного уйдя в свои мысли, ну перепутал немного, что же вы все так удивленно смотрите на меня? Хотя самому стало стыдно, да и на эту непонятную леди, получается, непонятно зачем напал.
— Э-э, — вновь подал голос я. — Раз уж все собрались, может, представите таинственную незнакомку?
— Леди Альва Шернье. — Девушка сама вышла вперед, учтиво приседая в легком поклоне. — Маршал ордена бестиаров, прибыла к вам в замок по просьбе сэра Гарича Ол’Рока, чтобы оказать вам посильную помощь в избавлении от призрака.
— Слава богам, ты хоть на некроманта не успел напасть! — прошипел на меня Дако, нелицеприятно отвешивая подзатыльник.
— О! — удивился я. — И он уже здесь в замке?
— Тудыть тебя растудыть! — Поджал губы старик.
* * *
Следующим утром в кабинете у Дако собрались все, обсуждая ночные приключения, знакомясь и обговаривая планы на перспективу, ну и как уже водится, то и дело поглядывая на меня то ли с осуждением, то ли, проверяя, не удумал ли я очередную какую проказу.
Леди Альва при свете дня в пышном платье выглядела очень даже женственно, впрочем, побьюсь об заклад, от этого она не перестала быть менее опасна. Это надо же, она меня в моем коконе защитном чуть до лестницы не допинала. Тоже мне футболистка выискалась.
Но наиболее интересной фигурой была вторая бабушка, та, что уже не экс-королева, а седоволосый маленький сухонький комок в сером невзрачном платьице. Пройди на улице мимо такой и не приметишь, не поймешь, что это могущественный и ужасный, тайно сокрытый и вообще до одурения зашифрованный некромант. О чьей профессии тут принято говорить лишь шепотом и с оглядкой по сторонам.
Вообще бабушки вроде как и не участвовали в разговоре, они сидели в сторонке у окна, подслеповато разглядывая по вязаному шедевру у себя в руках, то и дело давая друг другу какие-то непонятные советы по вопросу, какую петельку как лучше накинуть. Что тут скажешь? Бабушки, они, как и дедушки, только бабушки и со спицами. Запутанно? Зато по существу. Это мой Дако дед не дед, а конь с… м-м-м… в общем коник такой живенький. А бабульки, они степенней, монументальней, если хотите, не ходят, не шкандыбают, а словно плывут. Солидные мне достались бабушки, одна бывшая королева, а вторая не бывшая некромант. Милана Хенгельман, собственной персоной, помимо своей непритязательной внешности, еще и обладала тихим, убаюкивающим голосом, при всем при этом имея мимические морщинки в углу глаз, свидетельствующие о том, что она человек улыбчивый и смешливый.
— Ты можешь еще раз по-человечески объяснить, что именно ты делал ночью с призраком? — Сэр Дако сидел, обхватив голову руками.
— Я же говорю вам, шел в общий зал, так как меня из моего рабочего кабинета выгнали, — опять начал я. — Выхожу в коридор, там стоит эта, что-то гундосит. Я подумал, девочки опять балуются, всунул ей ватрушку и дальше по делам пошел.
— И она на тебя не напала и ничего не пыталась сделать? — удивленно спросил Дако.
— Да она, наверно, до сих пор в шоке, — рассмеялась леди Шернье, поддержанная Хенгельман. — Призрачные проявления питаются страхом, преобразуя эмоциональный всплеск в энергетическую основу, за счет этого и происходит построение всех их проявлений. А тут мало того, что она материализовалась, выйдя на затраты, так вместо страха ей булку с творогом всунули, мол, дуй давай отседова, мне некогда. Она не то что пищи не получила, он ее своим проявлением отбросил в такие глубины голода и энергозатрат, что, боюсь, ей не одна неделя понадобится на восстановление.
— То есть вы хотите сказать, если не бояться, то призрак сам рассеется? — С интересом слушал я ее ликбез.
— Ну, это в идеале, — подала голос бабушка-некромант. — А на практике обычно даже самые бесстрашные не в состоянии контролировать свой эмоциональный фон, и дело тут даже не в выдержке и силе воли, тут банальная химия, в кровь поступают элементы, вызывающие то или иное состояние, независимо от пожеланий разума.
Короче, адреналина полные штаны, подытожил я для себя их краткий экскурс. Ничто не ново под луной, все, что мы чувствуем, любовь, ненависть, все наши страхи и переживания не более чем химические процессы, вызванные реакцией в крови. Только люди разные. Помню, даже одно время анекдот был популярный в сети, когда двое разговаривают: «Физик, изучающий атомы — это просто кучка атомов, которые пытаются осознать самих себя. — Постой, но биологи же утверждают, что мы состоим из клеток! — Биологи состоят из клеток, а физики из атомов, боже мой, это же элементарно, чему вас только в школе теперь учат?!»
— Подведя итог, можно охарактеризовать это проявление как своего рода энергетического вампира? — спросил я Хенгельман.
— Можно, сынок, можно. — Бабуля выбивала спицами чечетку под недремлющим оком своей старой товарки.
— Что мы можем сделать, чтобы развоплотить ее? — по существу спросил старый маг.
— Ну, перво-наперво я изготовлю и развешу по замку уловители и блокаторы тонких энергетических структур, что не полностью, но изрядно затруднит сбор пищи для призрака. — Она отвлеклась, задумчиво разглядывая то нас, то свое детище. — Госпоже маршалу предстоят дежурства с пресечением всевозможных потуг призрака материализоваться, о деструктивных свойствах элементов, таких как железо хладное и каменная соль, думаю, все наслышаны, а уж в ордене бестиаров так еще и обучены.
Они кивнули друг дружке, каждая не без тени некоторого превосходства, вроде бы и одно дело делают, но по идее на разных фронтах и по разную сторону.
— Но это все лишь детский лепет, — хмыкнула она. — Я вам официально, с высоты всего своего опыта заявляю: эту вашу Белую Смерть истощением не остановить. И дело тут вот в чем…
Призраки бывают двух типов, с ее слов. Каждое проявление и материализация энергии оформляется и подчиняется той или иной заданной программой. То есть на самом деле это не думающая и не реальная когда-то личность, это не умерший человек, это его эмоция, оформленная программой действия с компонентом энергетических узлов, в которых, естественно, есть подпитка, материально-визуальная часть, ряд физических проявлений, допустим, толчок или понижение температуры, либо же какой-то звуковой эффект. Некромант вылавливает эмоцию, и здесь, как правило, самой сильной является предсмертная, и по своему вкусу свивает вокруг нее каркас, наделяя то самое последнее чувство ногами, руками, глазами и всем, что только его душе будет угодно. Почему эмоция? Да потому, что здесь не умеют еще писать заданные команды, процессором и катализатором призрака, его функцией будет жажда. Допустим, если человек умирал от обезвоживания, голод, ненависть, страх, боль, все то, что заставит выполнять каркас определенные команды. Из которых под подобными эмоциями проще всего выполнять команду «иди — убей», высоси его досуха, сожри его, заставь в страхе остановиться сердце. Вся эта структура из жгутов тонкой материи питается и привязывается, к определенному субъекту, которого необходимо убить, либо же к определенному месту, дабы его оградить от постороннего доступа, в общем, в зависимости от необходимости специалист делает либо убийцу, либо стража, ну или при определенных условиях и пойманных эмоциях ушедших людей возможен вариант создания слуги.
Подобные призраки именуются искусственными, в них есть даже какой-то минимальный объем знаний, оставленных давно умершим человеком, все это хоть и относится к высшей некромантии, вполне практикуется и по сей день, но вот к нашему случаю это не относится.
Бабуля тяжело вздохнула и поведала нам о высших материях, находящихся за пределами человеческих сил. Мы, маги, можем оперировать бесконечным движением материи вселенной, черпая из нее свои силы, мы можем по своему желанию вызывать жар или холод, даже сдвигать горы и управлять небесным океаном аэра. Те же некроманты способны улавливать тонкие токи, считывая эмоции тех, кого уже в помине нет, заглядывая за грань бытия, но есть еще что-то, о чем нам могут поведать лишь жрецы, есть что-то в этом мире, какая-то крупица, маленькая частичка от божественного. Не бозон Хиггса, а именно Частичка Бога, проявления чистого чуда, то, что невозможно объяснить, и элементом этого чуда как раз является Белая Смерть. Прямо чем не повод для радости?
— Дело в том что, этот призрак не привязка и не слуга некроманта. — Покряхтывая, Милана Хенгельман встала, наливая себе в чашечку порцию чая. — Это чистая эманация смерти, это настолько сильная эмоция, это настолько сильная боль, что она сама свила вокруг себя жгуты энергии, она сама себя вскормила и вернула в мир живых. Подобные случаи за тысячелетия можно на пальцах одной руки сосчитать. Это не магия, это расплата за грехи наши тяжкие, возмездие высших сил. Некромантам не подвластны подобные силы, когда-то давно, говорят, было направление малефиков, чистого учения, науки, которой не могли понять даже дьесальфы — отцы тонких структур, но, увы, к нашим дням трудов по этой практике почти не сохранилось. Это призрак естественного происхождения, я даже не берусь утверждать, эмоция ли это, я не знаю.
— То есть, вы хотите сказать, что наш призрак самый что ни на есть призрак, а не чьих-то рук дело? — Я поддержал ее, так же встав и налив себе чая. — Но ведь есть способ борьбы с ним? Не можем же мы просто опустить руки?
— Нужен первоисточник. — Хенгельман села на место. — Первопричина, любые структуры подобных материй не могут жить без привязки, это может быть все что угодно, человек, может предмет, избавившись от которого, вы избавитесь от призрака.
— Я думаю, это юноша, он привязка для этого чудовища в этом мире. — Бывшая королева не любила ходить вокруг да около. — Только он остался жив из тех мастеров, что заделывали склеп!
— Не факт! — встал неожиданно на мою сторону Дако. — Там еще столяр был, что сейчас при них в комнатах слугой, он-то тоже живой.
— Он живой, потому что призраку наплевать на него! — фыркнула де Кервье. — Белая Смерть не последовала за ним, она осталась ждать, когда юноша останется один, чего собственно в итоге и дождалась.
— Думаю, графиня права, но не в том, что все закончится на юноше, а в том, что все началось с него, — подала голос леди Альва. — Он что-то сделал, и если мы первоначально все думали, что банально нанял какого-то специалиста, то теперь выясняется, что делал он это сам без чьей-либо помощи.
— Мог ли человек, не прошедший инициализации в маги, что-то сотворить, что бы смогло связать энергию? — адресовал я вопрос сразу Дако и Хенгельман.
— С моей стороны нет. — Покачал головой Дако.
— В некромантии также нет, — поддержала его старушка. — Но как я уже говорила, к некромантии данный случай не относится. Нужно расспрашивать его отца и того, кто остался в живых из тех работников. Вы знаете, как много среди разных родов есть наследственных семейных проклятий, считалочек-выручалочек, заветов и правил, а иногда тупых примет, что передаются из поколения в поколение? Да почти у каждого аристократического рода, с горем пополам переваливших за двести-триста лет истории. Не берусь утверждать, но возможно и в роду Рах было что-то? Может, от друидов или жрецов, может, амулет какой, любая мелочь могла склонить ту чашу весов, что стала ключом и дверью для призрака.
— Меня еще один вопрос беспокоит. — Альва Шернье поерзала в своем кресле. — Все ли здесь уверены, что Белая Смерть это та самая эльфийка Ладельерра?
— А что не так? — спросил я удивленно.
— Да в этой истории все не так, — недовольно выступила Вальери де Кервье. — Я уже говорила, и повторюсь еще раз, покойная Ладельерра в тех местах чуть ли не святая, а Белая Смерть мало того что убивает, так еще, судя по описанию, имеет ужасный лик.
— Ну, при первой нашей встрече так и было. — Я попытался припомнить детали. — А вот при второй не было никакой худобы и черепов, просто бледная и изможденная, вроде бы так.
— Возможно, это стадии. — Кивнули на пару бестиар и некромант. — Видимо, есть лик предсмертный и образ посмертный.
— О чем это может говорить? — Я погладил одного из спящих енотов.
— Похоже, смерть этой женщины была от истощения. — Пожала плечами Альва.
— Так же погибла и ваша святая, судя по историческому экскурсу. — Пришлось встать, чтоб долить еще чая. — Но оспаривать ваши сомнения не берусь, так как и сам прекрасно вижу, что не все в этой истории на виду, слишком много сокрыто, и единственный свидетель тех событий сейчас сам больше мертв, чем жив.
— Ему действительно невозможно помочь? — Сквайр Энтеми явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Может, нам нанять лекаря или, может, мага-менталиста? Я слышал, что подобные специалисты могут вытаскивать нужные знания из самых упрямых голов.
Все присутствующие с недоумением уставились на него, каждый находя отклик понимания в его словах, но заставляя смущаться от такого внимания этого скромного мужчину. Я сам должен был его осмотреть, да я уже видел его, но ведь мельком, лишь взглянул бегло, а может быть, и вправду есть шанс? Да и Дако должен был догадаться о менталисте, впрочем, нам, возможно, и вызывать никого не надо. Граф Десмос — папочка вампиров, с его же слов сам вполне может неплохо прочитать открытый разум. Он, конечно, не высокого ранга специалист в этой области магии, но в эмпатии я его не раз уличал, да и много ли надо, чтобы проникнуть в спящий разум совершенно безвольного человека?
— Господин Энтеми! — Я подскочил на кресле. — Вы гений чистой воды, если бы не ваша борода, я бы расцеловал вас!
В комнате раздались смешки, от чего сквайр еще больше засмущался, наливаясь краской. Больше обсуждений в тот день не было. Да мне и некогда было, оставшийся день я провел в комнате Рахов, отгоняя путающегося под ногами отца, всячески пытаясь прощупать, прослушать, а иной раз чего отковырнуть или резануть по телу его сына. Было печально, во-первых, то, что я не мог выполнить простейшие анализы, а во-вторых, общая запущенность больного.
Промучившись еще какое-то время, пришлось несолоно хлебавши покинуть покои, так сказать, пациента, направляя свой путь в замковое подземелье, что стало вотчиной и апартаментами, а также домом для моего старого знакомца графа Десмоса. Граф он или нет на самом деле, мне без разницы, сейчас для меня главное, что этот морф является самым старым вампиром в моем клане. И пусть он не в лучшей своей форме после проведения боевых действий, но меж тем вполне разумная личность, не обделенная рядом так нужных мне в данный момент свойств.
— Вечер добрый, граф! — поприветствовал я его с порога.
— Надеюсь, господин барон, надеюсь! — Он был в сознании, лишь изредка впадая в сон, пищей же ему служила свиная кровь, доставляемая в избытке. Культи рук и ног белели свежими бинтами, медленно, но верно его организм восстанавливал отсеченные в битве конечности, от чего можно было впасть в прострацию. Это было потрясающе, росла не только мышечная, но и костная ткань! Вообще интересные они тварюшки, эти вампиры, их бы по уму разложить по косточкам да разобрать по пробирочкам, им же цены бы не было. Ну да все еще впереди, может, я еще поработаю с их материалом, мне бы только оборудования для работы побольше, а то стыдно признать, до сих пор не то что микроскопа, подзорной трубы не имею.
— Зная вас, могу предположить, что вам вновь понадобился ваш преданный слуга, ну или то, что от него осталось. — По красивому лицу этого брюнета расплылась улыбка. — Надеюсь, того, что осталось, вам хватит?
— Ах бросьте, граф, останься от вас одна голова, и того было бы достаточно, зная вас и ваш проницательный ум. — Рассмеялся я.
— Вроде как и приятно, но с другой стороны, внушает опасения, рядом с вами и вправду можно превратиться в кочан капусты, навсегда распрощавшись со всем остальным телом. — Он вновь улыбнулся. — Где будем воевать, мой друг?
— Здесь. — Я постучал пальцем себя по голове. — Нам предстоит залезть в голову к одному юноше.
— Это непросто. — Он стал серьезен. — Очень непросто переломить чужую волю, проникая в сокровенное и потаенное человека.
— Воли нет. — Печально вздохнул я. — Есть только тело, но вот человека в нем, боюсь, уже нет.
— Но он жив? А то с мертвым материалом я не работаю. — Граф вскинул бровь.
— Он жив. — За меня ответила, входя в подвал, Альва Шернье, маршал бестиаров, в своем темном облегающем костюме с двумя маленькими пистолетными арбалетами в взведенном состоянии. — А вот вы под большим вопросом, вам ведь известно, господин барон, что любые отношения с вампирами чреваты незамедлительной карой? Закон недвусмысленно говорит о подобном.
— Что там такое, девочка? — Из-за ее спины показалась щупленькая фигурка Хенгельман. — А-а! Ты застала нашего юношу за общением с разными бяками вторично? М-да уж, господин Рингмар не по годам у нас прыток.
Тьфу ты черт! Вроде же Мак пробивал следилкой мои тылы, однако все равно выследили, и ладно бы некромантка, она сама вне закона, но бестиар это уже серьезно, это оплот местного фронта по борьбе с нечистью.