«Странно, – проурчал Рэн, когда я спустилась вниз и поделилась с ним новостями. – Обычно Кай не срывается с места так внезапно – раньше о своих уходах он предупреждал заранее».
– Может, случилось что-то срочное? – предположила я, по обыкновению забираясь на могучую лапу, поближе к груди. – Родственник заболел? Кто-то родился или умер?
«Такие пустяки его не волнуют. Нет. В Доме действительно произошло что-то важное, что требует его внимания».
– Надеюсь, это ненадолго, – пробормотала я, блаженно прислоняясь к теплому боку. Хвала Творцу, Рэн накопил достаточно сил, чтобы не только забирать, но и при случае отдавать. – А то я только во вкус вошла…
Дракон, скосив зеленый глаз, хмыкнул.
«Что, понравилось чувствовать себя сильной?»
– Нет, – закрыла глаза я. – Не понравилось чувствовать себя беззащитной. Лорд Кай показал мне разницу. И я теперь ни за что от него не отстану, пока он не научит меня остальному.
«Почему ты уверена, что он будет учить тебя всему, что знает?»
– А мне не надо все. Я хочу увидеть и понять боевое применение «эрьи».
Рэн удивленно приподнял крылья.
«Вон ты куда замахнулась… А ничего, что это искусство доверяют лишь избранным? Только Дому Рогнар и тем, кому позволит учиться их Князь?»
– Откуда ты знаешь?
«Я много чего знаю. В том числе про Круол. Но не все это знание мне нравится».
– А что там, на Круоле? – заинтересованно подняла голову я. – Ты на нем когда-нибудь был?
«Я – призрак, – сухо напомнил дракон. – И уже очень давно не покидал этой картины».
– Но раньше ты ведь был живым, – возразила я. – Неужели ты все забыл?
«Нет, – странно изменился голос Рэна. – Я все прекрасно помню. Даже того, кто меня убил».
Я вздрогнула.
– Что?!
«У меня не было возможности это забыть, – отстраненно отозвался дракон и, прикрыв глаза, шумно вздохнул. – Я достаточно часто вижу Кая, чтобы его существование постоянно напоминало мне об ошибке».
У меня что-то противно заныло под ложечкой. Неужто лорд Эреной посмел убить дракона? Моего Рэна, который стал для меня чуть ли не ближе всех на свете?!
– Это он сделал? – севшим голосом спросила я, чувствуя, как мне снова стало холодно. И пусто. Будто умер во мне слабый росток недавно появившейся признательности и уважения к одному конкретному человеку.
«Да, – равнодушно бросил Рэн, и у меня что-то оборвалось внутри. – Сперва нашел, потом убил, а затем призвал обратно».
Я отчаянным жестом закусила губу. Творец… нет! Я просто отказываюсь в это верить!
– Но как? Это же… Рэн! Разве можно вот так легко убить дракона?
«Тебя ведь можно. Вот и я не бессмертен».
– Но нам говорили, что в Веере почти нет таких заклятий! Что из всего живого, что только существует, вы – самые неуязвимые и могущественные создания!
Он только вздохнул.
«Неправда. Мы достаточно уязвимы, особенно когда молоды. Он поймал меня именно на этом».
– И… что теперь?
«Ничего, – пожал плечами Рэн. – С тех пор мы, мягко говоря, не ладим. Кай, правда, все еще не теряет надежды меня подчинить, но я уже не тот молодой дракон, которого он случайно призвал. У него больше нет шансов».
– А я ему поверила, – с горечью призналась я, подтянув колени к груди и обхватив их руками. – Поверила, что ему не все равно… Дура!
«Тебя он не тронет, – спокойно отозвался дракон, кончиком хвоста погладив мои волосы. – Он убийца, но не подлец. Инкуб, но все-таки лорд. Поэтому понятие чести ему не чуждо».
– Какая честь? – простонала я. – Какая, к драконам, клятва? О чем ты говоришь… Он же тебя убил!
«Он сделал это по правилам, – невозмутимо ответил Рэн. – Это был поединок, который, кстати, я сам ему предложил. И не его вина, что я тогда проиграл».
– Что? – не веря своим ушам, вскинулась я.
«Это был честный бой, Хейли, – подтвердил Рэн. – Один на один. Но я не смог его выиграть. Поэтому, несмотря ни на что, я не ненавижу Кая. Тем более он все-таки дал мне второй шанс и помог найти тебя».
Я потрясла головой.
– Подожди-подожди… Ты хочешь сказать, что лорд Эреной ни к чему тебя не принуждает?
«Поначалу пытался. Но когда я потерял тело, давить на меня стало нечем. А Кай слишком поздно понял, что я больше не в его власти. И что меня теперь при всем желании нельзя принудить».
– А что ему от тебя нужно? – нахмурилась я. – Зачем ему вообще понадобился дракон?
«Кай хочет понять, что мы такое».
– Так он что, тебя изучает?!
«Пытается, – широко зевнул Рэн, продемонстрировав устрашающих размеров зубы и бездонное жерло глотки, куда, наверное, без труда поместилась бы пара взрослых быков. – Но без моего согласия сделать это затруднительно. Так что наши отношения уже довольно долгое время находятся в стабильном состоянии. Кай не может меня заставить, а я не могу уйти от него без разрешения – он, если так можно выразиться, меня создал и никогда не позволит умереть. Впрочем, и мне больше нет смысла стремиться к смерти – ради тебя я готов стерпеть очень многое. Я удовлетворил твое любопытство?»
Я не ответила, задумчиво водя пальцем по чешуе.
Вот теперь понятно, почему лорд-директор позволил мне надеть амулет. Оказывается, напрямую воздействовать на Рэна он больше не может – что сделается призраку, который и так мертв? Но вот через меня попробовать можно. Для этого всего лишь нужно привязать меня магической клятвой, сделать меня зависимой и пообещать не причинять вреда в обмен на одну небольшую услугу. Дракон тоже никуда не денется, а если ему при этом подарить видимость свободы и вернуть часть прежних сил…
– Кажется, у нашего лорда-директора большие таланты по части совмещения интересов, – мрачно заключила я, покрутив факты так и этак. – Похоже, он умудрился очень крепко привязать к себе нас обоих.
«Это правда, Кай – великолепный противник, – чуть ли не с гордостью согласился дракон. – Иметь такого – одно удовольствие, согласись?»
Я только фыркнула. Но на будущее решила запомнить, что с таким человеком надо просчитывать свои планы на два-три хода вперед. И желательно начинать это делать прямо сейчас, пока он не вернулся.
Поначалу я испытала что-то вроде облегчения, когда на следующее утро вспомнила, что больше никто не будет в меня ничем швыряться. И мне не придется смотреть в глаза человека, которого я за один-единственный день успела потерять, пожалеть, возненавидеть, а затем вообще усомнилась, что все эти чувства относились именно к нему.
На протяжении нескольких дней я ходила рассеянная, пытаясь в себе разобраться. Совершенно механически училась, так же механически ходила и ела. Вечерами по привычке забиралась на площадку и, поднимая с земли камешки, заставляла их кружиться по кругу, падать, разбиваться, затем снова подниматься… и так много раз подряд, пока не надоедало.
Затем я попыталась освоить что-то новое и захотела собрать разрушенные камни обратно, но, к своему удивлению, обнаружила, что сделать это гораздо сложнее, чем их уничтожать. Новая задача меня, как всегда, встряхнула, заставив шевелиться и заняться привычным делом. А мысли о лорде-директоре незаметно сошли на нет, потому что у меня вновь появился достойный повод усиленно заниматься.
Увлекшись поиском решения, я все свободное время убивала именно на это. Искала оставшиеся в осколках узлы, пробовала совместить их так и этак. Пыталась подобрать камни с похожими узлами и наконец со всей ясностью поняла, что для созидания и творения нужен совсем иной подход.
Добравшись до этой мысли, я, недолго поколебавшись, все-таки влезла в кабинет лорда-директора и пошуровала на книжных полках. Но, как он и говорил, насчет «эрья» в его книгах не оказалось ни единого слова. Правда, в них нашлось много чего не менее интересного, поэтому, потеряв всякий страх, я почти каждый день заглядывала туда в поисках особенно редких экземпляров. Обнаружила к своей радости полный справочник по мирам Веера, которого мне так не хватало на занятиях с господином Ирхоном. Отыскала где-то в углу запылившийся трактат «О свойствах разума», оставивший после беглого прочтения весьма смешанные впечатления. Перечитала его. Подумала. Через несколько дней вернулась к нему снова. А потом утащила к себе в комнату насовсем, чтобы разобраться до конца.
Меня заинтересовало предположение автора о том, что, несмотря на внешние различия рас, основные свойства разума все-таки остаются неизменными. В качестве эталона он приводил драконов как существ высокоорганизованных, с безупречной логикой и четко выстроенной линией поведения, которой порой не хватало гибкости. А затем сравнивал с ними представителей других рас и пытался доказать, что по сути мы ничем друг от друга не отличаемся. Ну разве что степенью структурирования и сложности мышления. Тем не менее основные способности, которые есть у большинства рас, к примеру, умение общаться мысленно, чисто теоретически возможны и у других. И вот это уже было интересно.
Насчет того, откуда у автора взялись достоверные сведения о способностях дракона, книга, правда, умалчивала, однако остальное выглядело правдоподобным. Поэтому я несколько раз перечитала ее от корки до корки и в конце концов пришла к выводу, что информация может быть принята за правдивую. Что подтверждалось, в частности, наличием на полях многочисленных пометок, сделанных, судя по всему, твердой рукой лорда Эреноя.
Еще на несколько похожих книг других авторов я наткнулась чуть позже, когда полезла выяснять, какова же все-таки природа магии и почему у одних людей она есть, а другие о ней могут лишь мечтать. Конкретных ответов на свой вопрос, правда, не нашла, но несколько спорных мест, на которых задержался взгляд и перо лорда Кая, мысленно выделила.
Потом, устав и от чтения, и от однообразных занятий, я отправилась исследовать Школу, твердо решив хотя бы в отсутствие начальства изучить все доступные уголки. Пользуясь картой и ТУСами самого директора, по очереди влезла во все кабинеты, залы, лаборатории и даже в библиотеку, которая, к слову сказать, оказалась не такой уж большой. Насчет содержимого не скажу – полки был запечатаны таким же заклинанием, как стеллажи у лорда Эреноя, поэтому попасть внутрь я не смогла. Зато надписи на корешках книг прочитать сумела, но в них, увы, не нашлось ничего, что могло бы мне понадобиться.
Быть может, только в оружейной комнате обстановка была несколько разнообразней, но сама комната, как и другие помещения, оказалась пуста. В том смысле, что никого, кроме меня, там не было. И, судя по тонкому слою пыли на полу, уже очень давно. Как никто не ходил по пустынным коридорам школы, не брал в руки колбы и реторты, не смотрел на живые картины и не рисовал на однообразных серых стенах забавные рожицы.
У меня после этих путешествий вообще сложилось впечатление, что когда-то учеников в Школе было гораздо больше. А теперь все эти кабинеты оказались просто не востребованными. Да и некому было их посещать – нас ведь всего пятеро. И, возможно, только у меня появилась возможность гулять здесь без всяких препон.
– Вы совершенно правы, арре, – спокойно ответил на осторожно заданный вопрос арре Оркон, закончив принимать у меня очередной зачет. На этот раз по грамматике основных языков Троемирья. – Когда-то в нашей Школе действительно училось гораздо больше учеников, чем теперь. Но с приходом лорда Эреноя отбор кандидатов серьезно ужесточился. Сюда перестали попадать случайные люди. И те, для кого учеба здесь являлась лишь вопросом престижа.
– Вы имеете в виду аристократов, арре?
– И их в том числе. Милорд поставил очень жесткие условия, которые подходят только избранному числу учеников. И, пожалуй, первый за всю историю Школы вынудил императора запретить принимать всех без разбора. А сюда стремились многие, арре. Стать Всадником почти так же почетно, как оказать империи ценную услугу. Звание Всадника настолько значимо, что ради самого шанса его получить многие семьи Табарра и не только его готовы были платить в казну баснословные суммы. Но лорд Эреной сделал обучение для кандидатов бесплатным, и все, кто раньше попадал сюда с помощью денег, были вынуждены отступить.
– Наверное, у милорда появилось много врагов на Табарре? – задумчиво предположила я.
Преподаватель только усмехнулся.
– Очень много, арре. И не только в столице империи. Некоторые до сих пор спят и видят, как бы нашего директора помучительнее расчленить, а потом желательно сжечь, чтобы не воскрес. Хотя за полвека даже самые буйные должны были успокоиться и понять, что лорд Эреной от своего не отступит.
– А почему император согласился с его условиями?
– Возможность официально курировать Школу, а значит, обладать некоторым, пусть даже косвенным, влиянием на ее выпускников, дорогого стоит, арре. За такую возможность император позволит директору еще и не такое.
– Хотите сказать, количество кандидатов, которые действительно становятся Всадниками, после прихода лорда Эреноя возросло?
Арре Оркон торжественно кивнул.
– Более чем в четыре раза, арре. И это – невероятный результат.
– Те маяки, которые находят потенциальных Всадников в других мирах, тоже его рук дело?
– Нет. Аналоги были изобретены довольно давно. Но круольцам удалось продвинуться в этом направлении дальше всех, поэтому, когда Дом Амстер предложил эту разработку, восторгу его величества не было предела.
Я задумчиво заправила за ухо непослушную (эх, когда-нибудь ее точно остригу!) прядку.
– Выходит, верховному Дому это тоже чем-то выгодно?
Угу. И, кажется, я даже знаю чем.
– Все, что происходит, кому-то выгодно, – с некоторым удивлением посмотрел на меня учитель. – Это аксиома. И не только для нашей Школы.
– Спасибо, я поняла, – так же задумчиво откликнулась я и, поднявшись со своего места, покинула класс…
В начале второй седмицы, когда я окончательно убедилась, что склеить вместе разбитые камни не получается, интерес к этой проблеме заметно угас. Исчерпав все свои возможности и испробовав абсолютно все, даже самые безумные идеи, пришлось признать, что задача мне не по зубам. Куда двигаться дальше, я не знала. Поэтому бесцельно бродила по площадке, разбрасывая и заново собирая раскатившиеся валуны, без особого энтузиазма поднимала их в воздух. Какие-то прямо в полете дробила на более мелкие, заставляя их тоже включаться в хоровод, а потом складывала получившиеся обломки во всевозможные картинки. То дракона нарисую, то волка, то кролика. То слово какое в воздухе напишу или громадную фигу из них составлю. Мне было скучно и как-то пусто без постоянного, утомительного, но все-таки бодрящего напряжения настоящих занятий.
А потом я вдруг поймала себя на мысли, что мне… не хватает наставника. Его ровного голоса, спокойно указывающего на мои ошибки. Его скупых советов, помогающих понять, где я оступилась. Его загадок, заставляющих с головой зарываться в книги в поисках ответов. И даже его молчаливой фигуры, просто стоящей где-то у стены и внимательно наблюдающей за моими успехами.
В какой-то миг я поняла, что он слишком долго был центром моего мира. Хорошим или плохим, жестоким или не очень. Требовательным, суровым и не без недостатков, как водится, но все-таки был. И, лишившись его, я как-то неожиданно потерялась, будто с уходом лорда Эреноя из моей жизни исчезло что-то очень важное. Причем очевидно это стало только тогда, когда все мало-мальски значимые циклы утратили новизну, сами занятия приелись, и у меня появилось время для сравнения.
Когда вторая седмица подошла к концу, я забеспокоилась. Времени прошло уже много, а директор так и не вернулся. Нет, на Круоле у него не будет потребности в доноре, но все же столь длительное отсутствие наверняка не в его привычках.
«Да, – подтвердил заметно подросший и даже округлившийся в области живота Рэн, когда я поделилась своими сомнениями. – Для него это нетипично. Даже оставшись без донора, он никогда не покидал Атолл надолго».
– Все равно мы ничего не узнаем, пока он не вернется, – вздохнула я, забираясь на привычное место.
«Верно».
– И преподаватели нам ничего не скажут…
«Они сами не в курсе».
– Да и лорд Эреной необязательно сообщит о причинах, когда придет…
«Это уж точно. Кай всегда был довольно скрытным существом».
– Значит, все равно остается ждать и надеяться, что это будет недолго, – уныло заключила я и, прижавшись к теплому боку, умолкла.
«Как твой амулет?» – неожиданно вспомнил о важном Рэн и высунул нос из-под крыла.
Я поспешила достать из-под куртки тонкую цепочку и показала ему заметно потяжелевшего цвета черненого серебра дракончика.
– Потемнел. И уже давно.
«А шарик?»
Я ойкнула и потянулась к нагрудному карману.
– Творец… совсем забыла!
После чего выудила наружу небольшой артефакт и с беспокойством сжала его в руке.
– Два дня назад был красноватым и долго не хотел светлеть. Вчера я едва дождалась, когда он снова станет нормальным. А сегодня не проверяла. Забыла.
«Да? Сколько всего прошло времени? – со странным выражением спросил Рэн, когда я разжала руку и в панике уставилась на взбаламутившийся туман. – Полдня?»
– Творец… – пораженно прошептала я, глядя на шарик. – Что же это такое-то?
«Похоже, твой амулет переполнился, – кашлянул Рэн, следя за тем, как стремительно меняет цвет туман. Сперва стал красным, потом синим, после этого коричневым, желтым, снова красным… – И теперь энергия гуляет от него к тебе… и обратно».
– А как же ты? Ты ведь тоже оттуда берешь?
«Я брал твои силы, когда был истощен, – благодушно отозвался дракон. – А теперь мне столько не нужно, иначе ты не смогла бы находиться здесь так долго».
Я торопливо сжала шарик одной рукой, а второй вцепилась в заметно потеплевший амулет на груди. Ой-ой! А вот об этом я как-то не думала! Мне-то казалось, Рэн может забирать мои силы бесконечно. Как инкуб. А оказывается, это совсем не так. И он ни разу об этом не говорил!
– Надо подольше подержать, – пробормотала я, холодея от мысли, что могла что-то упустить. – Чтобы сработало получше…
«Сперва тебе надо вернуться, – резонно заметил дракон. – Здесь он может показывать неправильно».
– Точно, – спохватилась я и, хлопнув себя по лбу, вскочила на ноги. – Это же картина! Прости, Рэн, я должна посмотреть на него по-настоящему!
«Давай. Я подожду тут, – с ленцой отозвался он, а когда я кубарем скатилась на пол, снисходительно усмехнулся. Впрочем, ухмылка мгновенно слетела с его губ, когда я, метнувшись наружу, вернулась обратно, и он увидел мое побелевшее лицо. – Что? Хейли, что случилось?!»
Я молча разжала пальцы и продемонстрировала артефакт: туман внутри стал абсолютно черным.
Как я молилась, когда следующим утром взбиралась по крутой лестнице и благословляла тот миг, когда лорд-директор объявил предпоследний день цикла свободным от занятий, трудно описать словами. После того как Рэн накануне попытался вытащить мои жизненные силы и не смог изменить цвет тумана даже до спокойного красного, меня обуяла самая настоящая паника. Которая едва не превратилась в форменную истерику, когда поутру оказалось, что шарик снова почернел и на этот раз амулет даже за два часа не сумел ничего с этим сделать.
Рэн тоже больше не мог помочь – его потребности полностью покрывались за счет Пламени, и он не нуждался в другой подпитке. Более того, у него, как и у лорда-директора, не было возможности набраться сил про запас. Сколько есть – то его, а сверху уже не лезло. И когда это выяснилось, я испытала такой шок, какой не испытывала, наверное, никогда в жизни. А потом заметалась по комнате, лихорадочно соображая, что делать.
Творец! У меня есть всего один день, какие-то жалкие сутки перед тем, как арре Руок начнет новый цикл и случайно увидит мои переполненные резервы! Один день до провала. И это – всего после двух недель затишья, когда меня не защищал от этого проклятия вечно голодный инкуб!
Но разве могла я подумать, что, избавившись от его опасного общества, в какой-то миг пожалею? Могла ли я думать, что скорость восполнения моих резервов окажется так высока?
Амулет на груди был уже не просто тяжелым – он ощутимо тянул к земле. Словно камень на шее, с которым утопленницы в отчаянии прыгают в омут. Но если они могли скинуть это ярмо и отказаться от безумного поступка, то мне некому было помочь. Лорд-директор так и не вернулся. Другой защиты, кроме амулета, он мне не дал, а попытка Рэна исправить положение ни к чему не привела.
У меня остался один-единственный шанс хоть как-то уберечься от разоблачения. И, стоя на промозглом ветру, я с содроганием думала о том, что для этого придется сделать.
Однажды лорд Эреной сказал, что у моих резервов сумасшедшая скорость отдачи. Чем быстрее и больше я отдаю, тем быстрее мерзну. Но при этом, как заверил Рэн, верна и обратная истина: чем сильнее человек замерзает – обычным образом, по-настоящему, тем меньше у него оставалось жизненных сил. Тоже благодаря законам матушки-природы.
Верно ли это в моем случае, убедиться можно было лишь одним способом. И, торопливо сдирая с себя одежду, я отчаянно клацала зубами, очень надеясь, что метод окажется действенным. Не знаю, правда, куда и на что будут уходить мои силы, но хотелось бы верить, что природа сама возьмет сколько нужно и развеет это сомнительное богатство по ветру.
Сжав в кулаке артефакт, я разоблачилась до рубашки и, стремительно посинев, кинула на него умоляющий взгляд…
Работало. Как это ни странно, но это работало! Потому что всего за несколько секунд пугающий черный цвет тумана заметно поблек, а через несколько томительно долгих минут и вовсе сменился сперва на коричневый, а после на красный.
– Спасибо тебе, Творец! – исступленно прошептала я, стоя посреди жуткой метели. – Спасибо! Вовек не забуду, если выживу, конечно…
На крепком морозе меня колотило так, что сохранять равновесие вскоре стало проблематично. Но туман не спешил радовать переменами – красный цвет упорно не желал меняться на розовый. И даже просто зеленый или синий его не устраивал. За все то время, что я в одной тонкой рубашке прыгала по крыше, пугая горы устрашающим стуком зубов, он только слегка побледнел, и то крайне неохотно. Но лорд-директор как-то упомянул, что со мной такое вполне возможно. И что один и тот же цвет может сохранять одинаковую интенсивность очень долго. Даже если кто-то в этот момент будет пить меня дольше обычного.
Как я там не околела, наверное, одному Творцу известно. Меня проморозило почти насквозь, я уже ног не чувствовала, хотя сапоги снять не рискнула. Чтобы поменьше думать, я даже заставила себя войти в состояние внутреннего покоя, из которого вылетела еще накануне вечером, и это ненадолго позволило забыть о погоде. Однако вскоре и оно перестало помогать.
В какой-то момент яростный вой ветра превратился в настоящий звериный рык, и меня шатнуло от мощного рывка, заставив отступить почти к самому краю площадки. Потом ледяные руки обхватили меня со всех сторон, обжигающий холод навалился с новой силой, на зажмуренных до боли веках выпал настоящий иней, а сама я вдруг ощутила, что нахожусь в прочном коконе из невесть откуда-то взявшихся стен.
Одна из них прислонилась к моей груди – так близко, что задубевшая рубаха прижалась к самой коже. Сквозь мерзлую ткань я хорошо ощущала эту стену, больше похожую на крепость из стальных пластин. Еще одна стена прижалась к спине – не целиком, а лишь вдоль позвоночника. Накрепко обхватив мой затылок и запустив каменные пальцы в заметно отросшие волосы. Но самое плохое было то, что бешено рычащий вечер перестал биться только снаружи – теперь он рвался внутрь, пытался пробраться сквозь намертво сомкнутые губы. И стоило мне только вдохнуть, с неистовой жадностью устремился вперед.
Обжигающий холод стал настолько силен, что сил сохранять спокойствие уже не осталось. Жалобно застонав, я с усилием вырвалась из накатывающего оцепенения, разомкнула смерзшиеся веки, хотела было дернуться, чтобы посмотреть, что стало с артефактом… но с ужасом обнаружила, что тело мне больше не повинуется. И не может не то что сдвинуться с места, а даже просто пошевелиться. Потому что его властно обхватили чьи-то очень твердые руки, до боли сдавив в железных объятиях.
В самый первый миг я даже подумала, что брежу – ведь его не могло быть на этой крыше. Но бешено кружащая вьюга, неистово треплющая его белые волосы и таким же белым покрывалом укрывающая широкие плечи, говорила иное. Да и твердые губы, прижавшиеся к моим, были совсем как настоящие. Как жесткие пальцы, требовательно придерживающие мой затылок, и вторая рука, властно обхватившая меня со спины.
Он пил меня жадно, быстро, огромными торопливыми глотками, словно вырвавшийся из пустыни и увидевший колодец дикарь. Закрыв глаза и утробно рыча, словно голодный зверь, он в клочья разрывал мои заледеневшие губы. Давил на затылок, заставляя прижиматься все теснее и теснее. Я едва не задохнулась, когда он, почувствовав вялое сопротивление, сомкнул руки еще сильнее. И едва не умерла от отчаяния, когда ощутила, что с каждым мгновением из меня уходят не только силы, но и жизнь.
Собрать в кулак остатки воли оказалось намного сложнее, чем я думала. Но все же привитые за месяцы упорных занятий навыки не пропали даром. Потому что, когда мои закоченевшие пальцы на мгновение прижались к груди убивающего меня мужчины, он, будто ощутив неладное, с раздраженным рыком все-таки дернулся. Инстинктивно подался назад. На одно-единственное мгновение. Но этого вполне хватило, чтобы слегка ожить, с трудом сформировать мысленный посыл и, коснувшись пылающего от переизбытка энергии амулета, беззвучно прошептать:
– Рэн… помоги…
Все остальное случилось мгновенно – лорд Эреной отшатнулся, распахнув глаза и впервые взглянув на меня осмысленно. Его белое, как снег, лицо жутковато исказилось. Из горла снова вырвался глухой рык, а скрючившиеся, будто когти, пальцы неохотно разжались, выпуская мою рубашку из рук. Впрочем, он все равно сделал это слишком поздно – проснувшийся, полный до краев амулет уже раскрылся, выпуская наружу разъяренного дракона. Который, с силой толкнув меня в грудь, без колебаний устремился навстречу давнему врагу.
Жаль только, я не увидела, как Рэн, торжествуя, расправляет свои могучие крылья. И не услышала, как от его победного рева содрогаются небеса. Но еще больше жаль, что именно в этот момент силы мои внезапно закончились. Одеревеневшее тело, которое больше некому было поддержать, начало медленно заваливаться навзничь. Низенькие перила, отделяющие меня от пропасти, как-то очень уж быстро приблизились. И я, не удержавшись на скользком краю, без вскрика упала вниз. В темноту. Где все так же злобно завывала вьюга и терпеливо дожидались далекие, острозубые, равнодушные ко всему скалы.
Раньше я думала, что падать – это больно.