Владимирская область. Окрестности Коврова. Десятый год метеоритного дождя
Периметр мы преодолели без малейших проблем на машине, доставшейся нам в наследство от злосчастной троицы сталкеров. Сработала магия фээсбэшного удостоверения моей спутницы и наручников на моих руках. А она молодец, не подвела, держалась спокойно, без нервов, даже несмотря на присутствие на контрольном пункте апэбээровца далеко не рядового уровня.
«Везу арестованного. Да, Катаев, а что? Спокойно, он под действием двойной дозы стана! Простите, но это мой арестованный. Он проходит по делу об исчезновении группы нашей службы во Владимире. Будьте так добры вернуть мне документы и дать нам проехать. Читать умеете? Разглядели мои полномочия? Мне в Москву звонить или не надо? Вот и отлично! Спасибо, хорошего вам дня!»
Контрольный пункт находился неподалеку от железнодорожной станции «Восход». Эта ветка вела на север. Через пару десятков километров ее пересекала М7. Самое оно бы сейчас на нее и в Нижний. Там у меня есть друзья, на которых можно положиться и которые помогут без всяких просьб. Но, во-первых, обстоятельства не позволяли мне брать такой тайм-аут, а во-вторых, в АПБР вряд ли просто так смирятся с тем, что я уплываю из их рук. С них станется отправить «лояльных» на перехват. А потом руками разведут: «Это все НМП! Совсем террористы проклятые обнаглели! Ну, ничего – прижмем мы их, дайте время!» Нет, надо сделать что-то, чего они не ждут. А для начала не помешает кое с кем связаться.
– Мне нужен телефон, – попросил я.
– Вообще-то вы мне должны, Катаев! – В голосе фээсбэшницы неожиданно проскользнули капризные нотки.
– А вы – мне, – парировал я. – Ну что, будем считать наши взаимные долги или дадите мне позвонить? Мне как арестованному положен один телефонный звонок.
– Кому вы собрались звонить? – с подозрением осведомилась она, не реагируя на мою шутку.
– Одному очень осведомленному человеку.
– Кому именно?
– А если мой ответ вам не понравится, не дадите телефон? – ехидно поинтересовался я.
Пока она колебалась с ответом, я высвободил руки из наручников.
– Ну, дайте позвонить, вам жалко, что ли?
– Как вы… – Она задохнулась – скорее, от возмущения, чем от удивления.
– Молча, – отрезал я, уже слегка раздраженный ее настроем. – Псионикой браслеты не откроешь. Гибкость запястий плюс тренировка. Что, раньше такого не видели? Сомневаюсь.
– Я хочу знать, кому вы будете звонить, – уперлась она.
– Хотите, значит? – Мой тон стал ядовито-гневным. – А не многого ли вы хотите за помощь в преодолении Периметра? Вы и так уже знаете больше, чем могли рассчитывать в начале вашего авантюрного похода. За ваше безрассудство заплатили жизнями трое хороших парней. Причем последнего, из самозащиты, пришлось убить мне. И вас еще спасать! Так что на большее вы пока не заработали. Мне, между прочим, ничего не стоит сейчас вырубить вас и взять ваш телефон в бессрочную и бесплатную аренду. Я не хочу этого делать, но ваше упрямство может заставить меня передумать.
– Не надо так со мной, Катаев! Я ведь вам могу еще очень пригодиться. Я – ваш единственный шанс на реабилитацию!
– Пока что вы, госпожа Единственный Шанс, в основном треплете мне нервы. Стоять здесь и препираться – самое глупое, что мы сейчас можем сделать. Мы взяли нахрапом тот КПП, но держу пари, апэбээровец уже позвонил куда надо, и там приняли меры.
– Думаете, они осмелятся напасть? – возмущенно вскинулась она.
– Почти не сомневаюсь. Причем нападут те и так, чтобы у вас (если вы выживете, что маловероятно) не будет ни малейших поводов обвинять АПБР. Уж поверьте – я знаю, о чем говорю!
Она дернула плечом, выражая несогласие, но смартфон мне протянула.
Номер «позитива» я набрал по памяти. Трубку он взял после третьего гудка и с ходу меня огорошил:
– Надо же, какой поворот! Здравствуйте, Олег Игоревич! Не ожидал, что вы позвоните с телефона капитана Строгановой… Она жива?
– Разумеется! – Возмущение в моем голосе было четко дозировано. Откуда там взяться праведному гневу или обиде? Если разобраться, вопрос вполне справедлив: люди вокруг меня уже третью неделю мрут как мухи. – За кого вы меня принимаете?!
– Ну-ну… – В голосе Анатолия Сергеевича мне почудились нотки иронии. – Рад это слышать. Она рядом с вами?
– Да.
– В таком случае говорите скупо, в основном слушайте. У меня для вас есть информация.
– Я весь внимание.
– Так вот, в верхушке АПБР нашлось несколько не в меру амбициозных личностей, которых категорически не устраивает их нынешнее положение в вертикали власти. По некоторым сведениям, в альянс с ними вступили также и некоторые высокие чины в ФСБ. Слышали такое высказывание: «Хаос – это лестница»? Не помню, кто это сказал, но так и есть, по большому счету. И эти амбициозные личности ухитрились в том хаосе, что происходит вокруг Зоны и в окружающей ее мгле неизвестности, увидеть ступеньки. Они сумели поставить на поток производство «лояльных».
– Но как? – не сдержал изумления я.
– Очень просто, Олег Игоревич, – с помощью крови Измененных. Часть они добывали своими силами, а часть поставляли им вы, вольные сталкеры.
– Не может быть!
– Еще как может. Кто-то вроде сталкера по фамилии Гринь, а по прозвищу Бакс сотрудничал с ними осознанно. Другие считали, что поставляют кровь частным клиентам, а те на самом деле были подставными лицами заговорщиков. Нет, бывали и реальные «частники», но тех прихватывали уже потом, когда они проходили через определенную стадию изменения. А вы и впрямь верили, что ваше сообщество – это что-то вроде берегового братства Тортуги? Что вы сами себе хозяева, никому не подконтрольны и ни от кого не зависите? Нет, вас все время держали под колпаком, но не трогали, потому что ваша деятельность была на руку заговорщикам.
Каждая фраза «позитива» вызывала у меня желание протестовать, но я молчал, не желая, чтобы стоящая рядом фээсбэшница услышала слишком много – у меня пока не было веских оснований доверять ей. Эта вынужденная сдержанность имела и положительный эффект: вместо того чтобы спорить, я думал и постепенно приходил к выводам, что слова Анатолия Сергеевича звучат логично и очень похожи на правду. Почти все… Одно противоречие я все же уловил.
– Но постойте! Нас же…
– Периодически арестовывали за кровь Измененных? Разумеется. А как иначе? Вы совершали вопиющие деяния, и если бы АПБР совсем закрывало на это глаза, возникли бы подозрения. Время от времени совершались рейды и показательные аресты. Вдобавок в АПБР хватало непосвященных. Они-то честно выполняли свою работу. Остальные пасли вас и снимали сливки с ваших тайных операций, пополняя свою армию «лояльных».
Видимо, слушая «позитива», я, несмотря на свои навыки самоконтроля, все же менялся в лице, потому что взгляд внимательно наблюдавшей за мной Строгановой стал заинтересованным. Но мне было плевать – новости ошеломили меня. С одной стороны, конечно, это все были лишь слова, но они выстраивались в довольно логичную версию, очень многое объяснявшую. К тому же «позитив» пока что неизменно выступал на моей стороне и пару раз помог. Формально причин не верить ему у меня не было – работает он на АПБР, так с чего бы ему наговаривать на свою же организацию? А фактически у меня были причины не доверять вообще никому. Вот только совсем в одиночку, да еще никому не веря, против всех я не вытяну. Мне жизненно необходим хотя бы один союзник. И «позитив», на первый взгляд, вполне подходил на эту роль – ведь способен он был на многое и немало ценной информации мог добыть.
Между тем Анатолий Сергеевич продолжал:
– Я обещал выяснить, кто вас подставил. Что ж, я это сделал. Полковник Одинцов. Это была его идея. Он испугался того, что вы там узнали и на что стали способны. Посоветовался с другими заговорщиками и принял решение от вас избавиться, предварительно обвинив во всех смертных грехах.
– А что именно я узнал, ему самому и другим было неинтересно?
– Интересно. Но меньше. Актуальность дела Кочевницы после ее коллапса снизилась. Вновь была сделана ставка на «лояльных». А вы стали помехой.
– И что теперь со всем этим делать?
– Могу дать пару советов. Подержите пока при себе вашу спутницу из спецслужб. Потом она сможет оказать помощь в сушке вашей подмоченной репутации. А пока надо устранить источник угрозы.
– Вы имеете в виду…
– Осторожнее со словами, молодой человек! Помните, кто стоит рядом с вами! Что я имею в виду, расскажу сам. Есть активная группа верхушки заговорщиков, действующая в европейской части России. Помимо их общих нехороших затей в деле борьбы за власть именно они – вдохновители и координаторы охоты на вас. Уберете их – охота прекратится. Более того – в рядах их правящей клики начнется грызня, и всем резко станет не до вас.
– То есть?!
– Ну что вы как маленький, Олег Игоревич?! Вам что, не приходилось убивать людей?
– Приходилось. Но…
– Понимаю, то было из самозащиты. Но и тут то же самое, только на более высоком уровне. Пусть они лично не держат направленное на вас оружие, но зато отдают приказы на ваше уничтожение тем, кто это обязательно сделает. Не убьете их – весьма скоро убьют вас. Долго вы против такой силищи не продержитесь, я вас уверяю! A la guerre comme à la guerre, как говорится. Ну что, я вас убедил?
Аргументы у «позитива» были убойные. Один за другим он кидал на стол старшие козыри, и крыть мне было нечем. Да не очень-то и хотелось, честно говоря, очерствел я душой за последнее время: слишком через многое пришлось пройти. А тех, кто был в этом виноват, я ненавидел всем своим существом. В общем, какие тут возражения? Разве что совесть – немаловажная часть прежнего Олега Катаева, существенно утратившая влияние на Катаева нового, – ханжески вякала откуда-то из глубины души против расчетливого убийства себе подобных, какими бы сволочами они ни были.
– Убедили! – хрипло выдавил я наконец, заткнув эту зануду.
– Превосходно! Тогда слушайте дальше, Олег Игоревич, и запоминайте. Сейчас самая опасная точка в окрестностях Зоны – это Ковров… Вы-то сами где сейчас? Впрочем, это не важно. Вы в курсе, что Зона поднялась и бросила в наступление почти всю свою живую силу?
– Да.
– Так вот, вся эта орда идет на Ковров. Должна, по идее, уже туда подходить. Сдерживать ее практически нечем… кроме армии «лояльных». Как минимум трое из верхушки заговорщиков сейчас находятся там. А я думаю, что и больше. Битва в Коврове будет такая, что небу жарко станет. В этом хаосе, пожалуй, может возникнуть больше всего шансов подобраться к ним поближе и… сделать свое дело. А теперь я назову вам их имена…
Окрестности Екатеринбурга. Девятый год метеоритного дождя
Это был классический охотничий домик. Из тех, что в кино, как правило, используются не по назначению. В них обычно скрываются беглецы и разыгрываются различные коллизии – драматические и кровавые. Формально он был необитаем и принадлежал природному парку «Бажовских сказов дивные места». Фактически его снимали, хотя никаких документов или хотя бы записей об этом было не найти. Просто определенная сумма наличными приходила раз в месяц на имя одного из администраторов парка. Это никого не удивляло: он был уже в возрасте, а дочка его удачно вышла замуж и уехала в Москву. Вот и помогала время от времени престарелому отцу, чтобы он не бедствовал.
Почти весь год домик пустовал, и лишь изредка, очень нерегулярно, в его окнах загорались огни. Но это мало кто видел, так как домик расположился в самой глубине огромного парка и к тому же в стороне от обычных туристических маршрутов. А если кто-нибудь на него случайно и набредал, то предупреждающая табличка «Частная собственность! Посторонним вход воспрещен!» заставляла путника держаться подальше.
Однако группу из шести человек, которая топким берегом Малого Щучьего озера приближалась к охотничьему домику, эта грозная надпись ничуть не смутила. Да и на туристов они походили мало: четверо мужчин и две женщины в обычной цивильной одежде и универсальных кроссовках. Ни рюкзаков, ни котелков, ни прочей туристической амуниции. Окрестная природа их, похоже, не интересовала вовсе в отличие от окон домика, в которых, по случаю довольно позднего вечера, горел свет – выходит, в кои-то веки туда наведались обитатели.
Один из мужчин, одетый во все черное в тон к его угольного цвета волосам, подошел к державшимся особняком женщинам и тихо осведомился:
– Ну как?
Та из них, что пониже, коротко стриженная шатенка, после паузы отозвалась:
– Порядок. Они оба там.
Мужчина кивнул и перевел взгляд на вторую, высокую с рыжими волосами. Та поняла вопрос без слов:
– Все по плану. Я ее блокировала.
– Хорошо. – Мужчина в черном развернулся к остальным: – Действуем как намечено. Только наверняка!
Вдруг лицо шатенки застыло, и она тронула командира за локоть.
– Что такое?
– Стас, мы здесь не одни.
Его глаза потемнели.
– Кто?
– Я не уверена, но, по-моему, это Новые.
* * *
– Ну как? – поинтересовался крепко сбитый шатен в камуфляже, заряжая свою СВД-С.
Они сидели в темноте в дальней комнате дома с одним узким окном, смотрящим в сторону леса, и с единственной дверью, ведущей в гостиную. В щель под дверью пробивался зажженный в гостиной свет.
– Глухо, – отозвалась светловолосая женщина. – Не могу ничего почувствовать.
Его лицо чуть напряглось.
– Ясно. Это значит, что они уже здесь. «Лояльные» по крайней мере.
– Ты думаешь… Глушилка?
– А кто же еще? Они действуют по отработанной схеме. А это значит, их можно просчитать. Идут наверняка со стороны озера.
– Почему?
– Все просто. Они же Измененные, а не рейнджеры. По ямам да буреломам ползать – не их профиль. Кроме того, они считают, что мы их не ждем. Но перед домом наверняка постараются рассыпаться так, чтобы его окружить и не дать нам ни шанса. Но, думаю, мы это скоро услышим.
– В смысле?
– Должны сработать некоторые мои домашние заготовки.
Блондинка удивленно посмотрела на него.
– Тебе что, совсем не страшно?
– Страшно. Ничего не боятся только сумасшедшие и покойники. Но это не значит, что надо впадать в панику перед лицом превосходящих сил противника.
Она невольно улыбнулась.
– Ты прямо как полководец.
– В какой-то степени так оно и есть. И пусть вся моя армия – это я да ты, надо уметь воевать не только числом и силой, но и хитростью. Вот, например, в моем плане важную роль должна сыграть вторая вражеская армия. Надеюсь, они не опоздают.
Мужчина припал глазом к инфракрасному прицелу СВД-С и направил его в темноту за узким окном.
– Как раз вовремя!
Светловолосая вздрогнула и сжала кулаки.
– Черт! Так привыкла к своему дару, что без него ощущаю себя слепой и глухой.
– Ничего, это временно. А сейчас надо дождаться сигнала.
– Какого еще сигнала?
В следующий миг в лесу за левой стеной грохнул взрыв.
– Вот этого, – мужчина усмехнулся и, вновь припав глазом к прицелу, нажал на спуск, выстрелив прямо через стекло.
Одно из светящихся пятен, означающих подходящих со стороны леса врагов, дернулось и осело на землю. А через секунду послышался еще один взрыв. Уже с другой стороны.
– Я ж говорил – будут окружать! – пробормотал мужчина. – Не зря, выходит, растяжки ставил.
За вторым взрывом последовали третий, четвертый и пятый.
Мужчина нахмурился. Что-то шло не так. Затрещала и грохнула, слетая с петель, мощная входная дверь дома, и зазвенело разбитое вдребезги оконное стекло в гостиной. Женщину всю колотило.
– И что теперь?!
– Теперь пора!
И тут со стороны леса полыхнуло так, будто там целая рота огнеметчиков скрывалась. Дом со всех сторон вспыхнул, как политый бензином.
* * *
Когда взорвалась первая растяжка, командир на мгновение растерялся. А затем его лицо исказил гнев.
– Ах ты мразь! – пробормотал он себе под нос и закрыл глаза, сосредоточившись.
Сила кинетика волной прокатилась по окружающей дом территории, активируя все настороженные ловушки. После пятого взрыва командир открыл глаза и рявкнул:
– Вперед!
Сразу двое – кинетик и пневматик – обрушили удары на дом, а затем ринулись вперед. Они находились уже совсем рядом со входом, когда лесная сторожка превратилась в гигантский костер.
* * *
Новых было четверо – пиромант, два кинетика и поисковик. К дому двинулись трое боевых Измененных, когда оттуда раздался выстрел. Пуля просвистела совсем рядом с Мороном и поразила одного из кинетиков. Причем поразила качественно – в голову, наповал.
«Стрельцов!» – разрядом бешеной ненависти пронеслась мысль в мозгу пироманта, заставив забыть о намерении действовать четко, осторожно и наверняка. Раздавшаяся сразу следом серия взрывов не остановила Морона. Ненависть увеличила его и без того немалую огневую мощь, и все строение ярко вспыхнуло.
Нового охватило чувство невероятного, злобного ликования: наконец-то эта затянувшаяся погоня закончена, и его злой гений, попортивший пироманту столько крови, получил свой персональный крематорий! И то, что по другую сторону пылающего дома в этот момент находились враги – «лояльные» из АПБР, потеряло для Нового всякое значение. Сколько врагов – неизвестно. Исход схватки неясен. Можно отложить выяснение отношений с ними на потом. Главное, наконец раздавлен этот надоедливый шершень – Стрельцов.
И Морон махнул рукой своим, командуя отход.
* * *
Мужчина в черном не отрываясь смотрел на огонь. Казалось, отблески пламени пляшут в его глазах. Шатенка неслышно приблизилась, но он сразу повернул голову в ее сторону, встречая вопросительным взглядом.
– Новые уходят, командир!
– Хорошо. – Он кивнул. – Нашим легче.
Не худший исход. В конце концов, они здесь не затем, чтобы устраивать необязательные драки с террористами. Конечно, в случае боевого столкновения Глушилка дала бы преимущество «лояльным», но не факт, что ей бы удалось успешно заблокировать всех троих, особенно учитывая, кто ими командует. Могли быть потери. Пускай уходят – будет и другой случай с ними разобраться. А пока надо убедиться, что двое беглецов мертвы. Конечно, в таком пожаре вряд ли возможно выжить, но руководству понадобятся доказательства. Почему-то оно придавало смерти мятежного оперативника и предсказательницы особое значение.
Мужчина в черном подозвал к себе помощников и обратился к пневматику:
– Новые ушли – можно заняться домом. Ты сейчас подавишь пламя, и вы оба войдете внутрь. Ты, – переключился он на кинетика, – будешь страховать от возможных обрушений. Ваша задача – найти их трупы. И поосторожнее там! Одна потеря уже есть, и больше нам не нужно. Все ясно?
Оба «лояльных» кивнули.
– Тогда выполняйте.
Мужчина в черном на всякий случай сконцентрировался и катнул волну своей силы по самому дому. Она была четко дозирована, чтобы не вызвать обрушений, но активировать возможные скрытые ловушки. На сей раз ничего. Уже спокойно командир наблюдал, как действуют подчиненные.
А действовали они грамотно. Пневматик создал зону сильного разрежения вокруг горящего дома, и лишившийся питательной среды огонь постепенно угас. Затем «лояльные» подождали еще немного, чтобы воздух вернулся и они смогли нормально дышать. Пневматик двинулся внутрь первым, а кинетик его страховал.
Они сделали внутрь дома несколько шагов, когда все взорвалось. Взрывов было несколько – один большой и пяток поменьше. От грохота все на несколько секунд оглохли. Чудовищная мощь взрывной волны разметала недоеденную огнем злосчастную сторожку по бревнышку.
Мужчина в черном успел задействовать свою силу, защищая от ударной волны и летящих обломков себя и женщин, но даже он справился не вполне – их все-таки сбило с ног и отбросило на пару метров. Что-то круглое упало на грудь лежащей по правую руку от командира рыжеволосой Глушилки. Мужчина в черном глянул и едва сдержал рвотный позыв, а женщина пронзительно закричала, заглушая даже гудение вновь разыгравшегося пламени. Это была оторванная человеческая голова. Голова пневматика.
Владимирская область. Окрестности Коврова. Десятый год метеоритного дождя
Мы подъехали к Успенской церкви в Любце и остановились. За рулем теперь сидел я, а фээсбэшница мне даже ни одного вопроса не задала. Сейчас не задала. Все ее вопросы были заданы раньше. После моего телефонного разговора с «позитивом». И вот что, спрашивается, я должен был ей сказать, не раскрывая при этом карт? Срочно едем в Ковров, потому что там сейчас находятся несколько плохих парней, которых мне надобно грохнуть? Как же я устал! Устал никому не верить, везде и во всем подозревать подвох! А ведь живу в таком режиме какие-то жалкие три недели.
Вот поговорил я с «позитивом», узнал много всякого… И почему, собственно, ему я должен верить больше, чем фээсбэшнице? Почему должен действовать в соответствии с его указаниями, а от нее все до конца скрывать? Может, дела с доверием к ним должны обстоять как раз наоборот? «Позитив» далеко, а капитан Строганова – рядом. Мы с ней тесно связаны. Она фактически на данный момент моя напарница. Едем мы не просто в горячую точку, а можно сказать, раскаленную. Не исключено, что нам придется прикрывать друг другу спину. И что теперь – держать ее на голодном пайке в плане информации? И как тогда воевать вместе? О каком партнерстве вообще можно вести речь, если постоянно следить за своим языком, дабы ненароком не сболтнуть лишнего? Неприемлемая ситуация!
Короче, я не выдержал. И рассказал ей почти все, опустив лишь некоторые детали. Но насчет заговора в АПБР выдал все, что знал. Первой ее реакцией было ошеломление и неверие, второй – глубокая задумчивость. Похоже, она прикладывала в уме те кусочки пазла, что выдал ей я, к имеющимся у нее, и картинка срасталась. Потом был долгий разговор, временами переходящий в перепалку. Ей нужен был источник моей информации и доказательства. Она хотела арестовать заговорщиков. Смешная, право! Какой арест с такими людьми? Даже если удастся их задержать, сколько они просидят под стражей? Час, два? Вряд ли больше, учитывая, сколько «лояльных» на них работает. А уж о суде и речи нет. Мой суд проще, эффективнее и без лишних проволочек. Источник? Черта с два! Имена в таких делах нельзя произносить вслух: среди «лояльных» есть такие, что умеют подслушивать на больших расстояниях. Сколько тогда проживет мой источник? Доказательства? Они есть, только получены таким способом, что ни один суд их не примет. Тут я приврал, конечно, но мне надо было продавить свою точку зрения. И я ее продавил. Не то чтобы капитан Строганова согласилась с моим правом вершить суд Линча, но по крайней мере возражать перестала и на остаток дороги впала в угрюмое молчание…
Так, о чем бишь я? Ах да, церковь. Сейчас она не действовала, но трехсотлетняя история делала ее весьма подходящим для меня объектом. Нет, мне правда было стыдно, что приходится столь утилитарно подходить к церквам, но с этим я справлялся – висели на моей шее гирями и другие, куда более тяжкие грехи. Помимо энергетической подзарядки мне был важен и еще один аспект – у этого храма имелась довольно высокая колокольня, с которой, вероятно, должна была открыться хорошая перспектива Коврова и окрестностей. За отсутствием высоких холмов и других пунктов, подходящих для наблюдения, альтернативы Успенской церкви практически не было. Для меня не составило труда сделать так, чтобы нас со Строгановой никто не заметил. Подзаряжаясь попутно энергией храма, я в сопровождении фээсбэшницы поднялся на колокольню. К счастью, мои предположения оправдались: оттуда Ковров, Клязьма и оба моста через нее были видны как на ладони. Мы приложили к глазам бинокли. От картины, которая открылась моему взгляду благодаря сильной оптике, мне поплохело. Это напарница моя уже видела идущую в наступление орду истребителей. Я же обо всем знал только с ее слов и со слов «позитива». Теперь увидел сам. Проняло.
По ту сторону Клязьмы, казалось, шевелилась сама земля – столько их там было. Живая прибойная волна, накатывающаяся на город. Хотя нет, не прибойная. Цунами. И откатываться назад она не собиралась. Там были не только истребители. Прыгуны тоже. В соотношении примерно пятьдесят на пятьдесят.
«Эх, сюда бы хоть парочку “Градов”!» – мелькнула в голове тоскливая мысль. Но нет их – ни парочки, ни даже одного. Не подтянули, не успели. Слишком внезапным и стремительным был удар. Другой вопрос – почему вообще на Периметре не держали тяжелого вооружения? Легкомыслие? Недооценка противника? Да, Зона до сих пор еще не наносила столь массированных ударов, но ведь все когда-то бывает впервые! Была, например, Кочевница, но это другое. Бесплотное, нематериальное зло, против которого, пока оно не обрело материальную оболочку, бессильно было все оружие мира. Но орду истребителей это самое оружие остановить могло. И даже уничтожить. А сейчас… Что могут четыре «бэтээра» против сотен тысяч мутантов?
Пушки и пулеметы «бэтээров» заговорили, когда орава врагов хлынула на мосты. Узкое пространство заставило их скучиться еще больше, что увеличило эффективность огня. Но ненадолго – волна из многих тысяч живых тел достаточно быстро докатилась до спрятавшейся за баррикадами техники и буквально захлестнула ее. Силой истребителей Зона не обидела. Они голыми руками вырывали с корнем люки и вытаскивали оттуда вопящих и отчаянно отбивающихся солдат. Огонь прекратился. Вот и все – первая линия обороны прорвана. Интересно, а вторая и третья есть? Или я слишком хорошо думаю об армии и АПБР?
А ведь нет, не слишком! Следующие минуты показали, что по крайней мере армия кое-какие сюрпризы для мутантов припасла. Послышался громкий стрекот, и из-за северных холмов вылетело пять «Аллигаторов». И еще пять появилось с востока, из-за города. Не самая новая техника, зато надежная и проверенная. Выстроившаяся клином пятерка северных направилась к пешеходно-автомобильному мосту, а восточные – к железнодорожному.
Намерения их были предельно ясны: взорвать к чертям оба моста вместе с заполонившими их мутантами. Вот только зачем на мостах оставили этих бедолаг на «бэтээрах»? Сыр в мышеловке? Боялись, что враги, не увидев на мостах обычной охраны, на них не полезут? Бред – это же не обычная армия, а туча безмозглых кровожадных тварей, которых гонит вперед разум Зоны. Точнее – эгрегора Источника. Страх и осторожность им неведомы, и на мосты они полезли бы при любых обстоятельствах. Тогда к чему эта жертва? Или вертолеты тупо опоздали?
Между тем события развивались стремительно. Северная пятерка первой подобралась к своей цели на расстояние эффективного удара и жахнула ракетами «воздух-земля». Длинный серый мост, битком набитый тварями, сразу в нескольких местах расцвел огромными огненными цветами. Второй залп – и новые взрывы. И только тогда мост стал рушиться. И то не весь, а всего пара ближайших к восточному берегу пролетов. Прочно был сделан, на века! «Аллигаторы» начали разворачиваться для нового захода на цель, и в этот момент ударили восточные. Но результаты заставили меня рот раскрыть от изумления, а фээсбэшницу – и вовсе испустить удивленный возглас. Мутантов ракеты не достали. Вокруг них, а заодно и моста, возникло что-то вроде незримого купола, о который и разбились смертоносные гостинцы «Аллигаторов».
И тут я понял: истребители и прыгуны – это далеко не все, что бросила на Ковров Зона. Измененные – вот козырь из ее рукава! Лучшее, что есть у эгрегора Источника, элита. И пусть этой элиты намного меньше, чем мутантов, но их боевые способности – именно то, что можно противопоставить техническому превосходству людей. Правда, до сих пор мне не приходилось видеть Измененных, способных отражать реактивные снаряды, но сейчас, похоже, их презентация. Зона прогрессирует, все время создает что-то новое и вот теперь, в битве за Ковров, демонстрирует свои достижения. Очень впечатляюще демонстрирует. Повторный залп восточной группы также разбился о невидимый щит. Не больше эффекта дал и новый заход на цель северных… А затем Измененные контратаковали.
Я даже не понял, что произошло с одним из «Аллигаторов» северной группы. Сначала его винты резко замедлили вращение, а затем две из четырех верхних лопастей вдруг изогнулись под немыслимым углом и отломились. Несколькими секундами позже отломился и хвостовой винт. Это доконало вертолет, и он, резко клюнув носом, рыбкой нырнул в Клязьму.
У меня же второй раз за короткое время отвалилась челюсть. Такое мог бы сотворить сильный кинетик или пневматик, но у всех способностей Измененных имеется ограничение по расстоянию. На мостах находились только мутанты, а с западного берега до вертолетов, пусть и летящих на небольшой высоте, было куда дальше, чем способны достать Новые… Или были способны достать. Это что – новый апгрейд? Но прежде чем эта неприятная мысль успела окончательно оформиться в моей голове, еще один вертолет, только на этот раз из восточной группы, взорвался в воздухе. Это уже пиромант поработал. Новое поколение, версия 1.1. Или бери выше?
«Аллигаторы» намек поняли и, выпустив для очистки совести еще несколько оказавшихся бесполезными ракет, развернулись и дали деру. И я мог их понять – кому охота погибать просто так, не имея возможности даже урон врагу нанести?
Между тем автомобильный мост лишился еще одного пролета, обрушившегося в реку. Образовался довольно широкий провал между оставшимся полотном и берегом. Но мутантов он не смутил. Ничтоже сумняшеся они кидались в воду и плыли к берегу. Их примеру стали следовать и многие из тех, кто еще только приблизился к реке. Один целый мост, по которому тек кажущийся нескончаемым поток мутантов, оказался слишком узок для рвущейся в Ковров орды. И вскоре в Клязьме стало не видно воды – вместо нее были только многочисленные и разнокалиберные головы истребителей и прыгунов.
Если «Аллигаторы» – это все, что могла предложить армия, городу конец. Где же чертовы заговорщики со своими «лояльными»?! Я могу даже немного подождать со своим правосудием, только пусть орду остановят! Стоп, могу? Разве? Хаос битвы – единственный шанс достать этих гадов! Другого может и не представиться – они всегда начеку и под охраной своей армии сверхлюдей. А я хоть и круче каждого Измененного в отдельности (уточню – пока круче, поскольку после только что виденного сражения ни в чем нельзя быть уверенным), но два недавних столкновения с группами подобных противников как-то не внушают оптимизма. В первый раз я «отскочил», выпустив Тень (чего никогда больше не сделаю), а во второй меня спас неизвестный снайпер. Впрочем, чего уж там – Михаил Стрельцов это был, больше некому! Кстати, вот бы кто сейчас очень пригодился со своими снайперскими навыками! Он еще на срочке с СВД творил что-то невероятное, а сейчас его мастерство, похоже, еще выросло. Но его со мной нет, и где он – неизвестно. Выходит, решать проблему заговорщиков мне придется практически одному – в то, что от фээсбэшницы будет реальный толк в драке с Измененными, я не верил абсолютно.
А раз так, пора действовать. Как ни жаль покидать столь удобный наблюдательный пункт, но роскоши остаться зрителем разворачивающегося грандиозного батального полотна я себе позволить не мог. Не мог ждать, пока «лояльные» победят Измененных Зоны (что не факт, кстати) и остановят наступление мутантов. Враг моего врага не всегда мой друг. Не в данном случае. Уж очень высоки тут ставки. Возможно, даже выше, чем существование одного конкретного города. Не только ведь затем я охочусь на этих будущих «тайных властителей мира», чтобы самому избавиться от преследования! Ведь сколько всего они могут натворить с такими-то возможностями! Может, я слишком легко поверил в эту информацию «позитива», потому что она устраивала меня лично? А ведь похоже, так и есть. Мне нужно было верить в это, чтобы не мучиться совестью в момент, когда я ударю в спину тем, кто пытается защитить Ковров. Точнее, «наверное, попытается» – пока-то они не мычат и не телятся. Но смогу ли я их потом заменить? Вряд ли. Какой может быть толк от меня одного против армии Зоны? А если так, то я своими действиями принесу в жертву целый город ради того, во что вдруг ни с того ни с сего поверил.
Кстати, а ведь действительно вопрос: с чего вдруг эти заговорщики (со всех сторон, откуда на них ни глянь, – плохие парни) вздумали со своими «лояльными» изображать из себя 28 панфиловцев или 300 спартанцев (кому что больше нравится)? И вопрос вовсе даже не праздный, как могло бы показаться на первый взгляд: понять мотивы действий врага – значит наполовину победить. Лжет ли «позитив», обвиняя заговорщиков во всех смертных грехах? Могут ли они на самом деле быть патриотами своей страны и человечества вообще, готовыми на все, чтобы защитить его от чужой угрозы? Ой, вряд ли! Может, я стал излишне циничным, но поверить в добрые намерения тех, кто втайне собирает армию «лояльных», мне сложно. А если эти гаврики – действительно злодеи, необходимо понять, почему вдруг для них свет клином сошелся на Коврове? Стратегически важный город? В обычной, классической позиционной войне, с ее линиями фронта, окопами, укрепрайонами, – возможно. Но война с Зоной – не такая. У нее совсем иные принципы. В такой войне целью воюющих сторон не может стать ни река, ни господствующая высота, ни даже город с оборонными заводами, как я подумал раньше. А Зона, то бишь эгрегор Источника?! Она-то, со своей нечеловеческой логикой, зачем обрушилась всей мощью на Ковров? Для этого должна быть важная причина, и, похоже, раз уж две столь могучие силы тут схлестнулись, причина одна и та же.
Что может быть принципиально одновременно и для чужого эгрегора, и для людей-заговорщиков? Для последних нет ничего важнее основы их силы – «лояльных». Но не самих по себе, а способа их производства. Лаборатория по производству антиновы со спецприсадками? Нет, вряд ли, ее можно было бы и подальше от Зоны расположить – на всякий случай. Тогда центр подготовки «лояльных»? Это больше похоже на правду, поскольку кровь Измененных в основном добывается здесь, в Муромско-Владимирской Зоне, а транспортировать ее – занятие хлопотное и чреватое потерей ценного препарата. Ладно, возьмем это за рабочую гипотезу. А где в Коврове может располагаться подобный секретный объект? На базе какой-нибудь больницы? Сомневаюсь. Там, где ходят гражданские, сложно устроить режимный объект и не возбудить ни в ком подозрений. Тогда там, где режим уже и так есть? Например, на заводе имени Дегтярева? Территория у него вроде приличная. Арендовать парочку корпусов, сделать свою проходную… С возможностями АПБР провернуть такое дело ничего не стоит. И все же, все же… Центр города, периодические визиты представителей Минобороны и других силовых структур, то есть тех, кому особенно не стоит знать, чем там занимаются апэбээровцы. Таким людям, если они вдруг лишнее увидят, придется затыкать рот, и не исключено, что самым радикальным способом. А это лишний, ненужный шум. Оно заговорщикам надо?
Тогда какие еще варианты? Стоп, а что это я один голову ломаю? Вон рядом со мной стоит и с тревогой смотрит в бинокль на разворачивающееся сражение персона, куда более осведомленная, чем я. Не пора ли и ей подключиться к анализу ситуации?
Я еще раз бросил взгляд на город. Там дела обстояли хуже некуда: полчища мутантов, прорвавшиеся по железнодорожному мосту, столь же плотной толпой, не рассеиваясь по окрестностям, двигались вдоль рельсов в направлении завода имени Дегтярева. Эгрегор Источника тоже полагает, что искомый объект там? Не факт. Еще одна армия мутантов, форсировав Клязьму вплавь, ворвалась в город и сейчас двигалась через сады, Комсомольский парк и по улице Федорова мимо Спасо-Преображенского собора. Именно мимо: волна смертоносных тварей по какой-то причине церковь проигнорировала. По какой, интересно? Получила соответствующие указания от эгрегора? Значит ли это, что среди пришедших сюда Измененных есть те, кто подобно мне умеет подпитываться энергией старых церквей? Я попытался вспомнить все, что знал о ковровском Спасо-Преображенском соборе. Он, конечно, не столь стар, как храмы во Владимире и Суздале, но полтора века ему, кажется, уже исполнилось. Вполне солидный возраст для церкви по нынешним временам.
То есть нельзя исключить, что храм оставили в качестве аккумулятора для этих уникумов, а может, эгрегор просто гнал свое воинство вперед, к только ему одному известной цели, не давая отвлекаться ни на что. Но для этого управляющий сигнал эгрегора должен быть невероятно мощным: держать в узде такую орду диких убийц очень непросто. На основных улицах я сумел рассмотреть (в бинокль, разумеется) несколько наспех сооруженных баррикад, за которыми отстреливались солдаты, поддерживаемые кое-какой легкой техникой. Но было совершенно ясно, что эти меры сродни попытке остановить селевой поток плотиной из песка.
Где же «лояльные»? Неужели «позитив» ошибся или солгал насчет того, что боссы заговорщиков здесь? Или их армия еще не так велика, и они готовят оборону в непосредственной близости от своего объекта? В любом случае, чем быстрее я пойму, что это такое и где находится, тем лучше.
– Товарищ капитан, – обратился я к своей напарнице. – Мне нужна от вас кое-какая информация…
* * * Ковров
Хорошая все-таки штука – навигатор! Без него нам пришлось бы плохо. Мы проложили максимально безопасный маршрут, но все равно время от времени приходилось его резко менять, поскольку чудовищно многочисленные мутанты заполняли город с удивительной скоростью. Хотя почему с удивительной? Сил для их сдерживания категорически не хватало, и если на главных улицах оборона была еще худо-бедно выстроена, то по боковым кривым переулкам истребители и прыгуны перемещались практически свободно. Жители (те, что не успели сбежать) запирались в своих домах, кто молясь, а кто и просто трясясь от ужаса.
Мы несколько раз напарывались на авангарды мутантов, толпами высыпавших нам наперерез из дворов и маленьких улиц, и вынуждены были совершать рискованные маневры. Водительская дверь, заднее и боковые стекла машины были уже в нескольких местах прожжены ядовитой и химически активной дрянью, которой плюются оранжевоглазые вожаки истребителей.
Ехали мы под постоянный аккомпанемент взрывов и очередей. То глухих, далеких, то тревожно близких. Когда эти звуки начинали оглушать, мы меняли маршрут, уходя в сторону, – не с руки нам было ввязываться в боевые действия. Да и чем мы, по большому счету, могли помочь? Даже я, со всеми моими пси-способностями, не говоря уже про фээсбэшницу. Нет, нам надо добраться до цели, на которую навела меня как раз она – капитан Строганова, оправдав тем самым свое присутствие рядом. Поселок санатория Абельмана, к северо-востоку от города. Санаторий закрыли и превратили в секретный объект АПБР. Да, напарница мне попалась весьма осведомленная, с допуском по высшей категории. Разумеется, она не знала, что творится внутри бывшего санатория, но сам факт говорил о многом. Если это не искомый объект, то я готов съесть свои «берцы». Других вариантов просто не оставалось.
План был такой: по Маяковского, затем по Ранжева, Муромской, на Социалистическую. Там, возле завода имени Дегтярева, – самое опасное место, потому что мутанты его никак не минуют. Их центральная группировка, насколько я понял, как раз по Социалистической и ломится. Но объехать ее – никак. Ленина уже перерезана, а с востока не обогнешь, потому как никакой внедорожник через насыпь железки не переберется. А переезд тут один – на Социалистической. Ну а дальше надо объехать Старое кладбище, свернуть на проселок, проехать по нему на север через лесную зону до Ново-Белинского, а там уже дорога одна – не заблудимся. Как проникнуть на объект, я еще не решил, но сориентируюсь по обстановке. Лучше всего дождаться, пока туда доберется армия Зоны. Вот начнется бой, и тогда…
Напарницу свою я намеревался ближе к делу вырубить и оставить в машине. Сам встряну – ладно, а ей-то к чему зазря пропадать? Мыслей моих крамольных да идей воинственных она не разделяет, но поделать ничего не может, будучи в положении полузаложницы. Даже про объект АПБР она мне не совсем по доброй воле рассказала: тонкое ментальное воздействие, развязывающее язык и делающее невозможным всякое запирательство. Этакая псионическая «сыворотка правды». Если у нас ничего не получится, за капитаном Строгановой, по сути, криминала, с точки зрения заговорщиков, никакого. А вот если ее рядом с объектом увидят – пиши пропало. Заодно уж и уберут, чисто на всякий случай. По моей вине погибли многие, но ее я из этого списка исключу.
Почему не отцепить ее от моей самоубийственной экспедиции прямо здесь и сейчас? Потому что для меня важнее всего – добраться туда, а для этого не помешает штурман и вообще – вторая пара глаз. Потому что… теперь Тень во мне, а ему чихать, если кто-то еще умрет? Возможно. Отдельно от меня Тень был психом и убийцей, а сейчас, после слияния, он избавил меня от лишней сентиментальности… Лишней? В моем случае – да. Потому что я, Олег Катаев, уже не могу себе позволить быть просто человеком…
По-крупному мы впервые встряли на перекрестке Маяковского и Грибоедова, когда навстречу нам вывалила неведомо откуда взявшаяся орава прыгунов. Слишком большая, чтобы ее можно было продавить массой нашей машины: не на танке же едем, в самом деле! Я резко затормозил, и две твари успели заскочить на капот. Напарница не подкачала, выстрелив в оказавшегося напротив нее прыгуна прямо через лобовое стекло. Не промахнулась – мутант кубарем слетел вниз, под колеса. «Своему» я нанес пси-удар, раздражающий центры боли, и он тоже слетел, когда я стал разворачиваться.
То, что разворот удался, можно считать чудом: практически без скорости мы не увязли в этой живой массе. Спасибо высокому клиренсу – просто подпрыгнули, переезжая через несколько подвернувшихся под колеса тел, и… Тварь атаковала внезапно, буквально пробив собой стекло водительской двери, в котором и так уже зияла дыра, прожженная плевком истребителя. Челюсти прыгуна клацнули совсем рядом с моим лицом, но, к счастью, целиком просочиться внутрь ему не удалось – застрял. Я сам не понял, что сделал. Обычно мои удары не оказывали прямого физического воздействия – я ж не кинетик все-таки. Но тут прыгуна будто метлой смело с дверцы, и под его удаляющееся дикое верещание я дал по газам.
Глухие удары сзади подсказали, однако, что радоваться преждевременно: еще две твари успели вскочить на крышу нашего «Патриота». Ладно, вы сами этого хотели! Следующим ударом я накрыл обоих. Это воздействие было иного толка – оно вызвало в них агрессивное безумие, и твари накинулись друг на друга. Вывод: управляющий сигнал эгрегора, безусловно, силен, но он общий, а когда рядом оказывается такой, как я, и воздействует на конкретных особей, мое влияние этот сигнал перебивает. Короче, два прыгуна так, сцепившись, и слетели с крыши на резком повороте.
А я только через некоторое время сообразил, куда еду: навигатор подсказал, что по Грибоедова на север мимо парка Дегтярева. То есть как раз туда, куда мне сильно не надо, – в самую горячую точку боевых действий, о чем мне сообщила рявкнувшая впереди танковая пушка. Я еще удивился: ничего себе, нашлась, значит, техника! Только если он один, толку от него немного.
Однако надо сворачивать: там, у завода, меня либо солдаты под горячую руку покрошат, либо мутанты порвут (а их там должно быть немерено). Я снова посмотрел на экран навигатора, чтобы отыскать место съезда… и краем глаза заметил неожиданное и быстрое движение. Слишком неожиданное, но все же недостаточно быстрое для меня.
Мои давно закрепленные боевые рефлексы сработали раньше, чем сравнительно недавно приобретенные рефлексы псионика. Резкий удар правой – и дуло пистолета в руке моей спутницы дернулось вверх. Пуля прошила крышу кузова, а в следующий момент я, отпустив руль, кроссом с левой отправил фээсбэшницу в беспамятство.
– Что за… – ругательство так и не успело сорваться с моих губ, а руки снова схватиться за руль, когда на мое сознание обрушилась пси-атака.
Ковров
– Пожалуйста, скажи, зачем мы это делаем? – Светловолосая женщина пыталась поймать взгляд своего спутника, но, поймав, внутренне сжалась. – Разве он уже не достаточно заплатил?
Мужчина, казалось, удивился.
– Да при чем здесь он и наши с ним счеты? Они закрыты, и сам по себе этот сталкер меня совершенно не интересует.
– Тогда почему…
– Он хороший живец – вертлявый, бойкий. На такого щука охотно идет.
– Ты хочешь сделать его приманкой?
– Разумеется. Есть те, к кому у меня намного более серьезный счет. И я устал бегать за ними по всей стране.
Глаза светловолосой стали печальными.
– Ты слишком изменился. Тот, кто… Кого я…
Он отвернулся.
– Не надо. Не договаривай! Того человека больше нет. Даже само слово «человек» под вопросом.
Ее лицо исказилось.
– Почему ты не дал мне ввести себе антинову?!
Этот вопрос был негромким, но прозвучал почти криком.
– Потому что так надо.
– Ты ничего мне не объясняешь…
– А это необходимо? Ты же читаешь…
Она покачала головой.
– Уже нет. Не тебя. Почему-то с тобой мои способности пасуют.
Мужчина улыбнулся.
– Значит, я все делаю правильно.
– Да что правильно-то?! – Светловолосая готова была уже закричать в голос.
– То, о чем говорил профессор.
– Воскобойников?
– Он самый.
– А…
Мужчина поднял руку, останавливая еще не прозвучавший вопрос, и поднес к глазам бинокль.
– Постой-ка. Похоже, начинается.
Ковров
Не знаю, как мы не перевернулись. Попытка была, и серьезная. Когда твое сознание атакуют одновременно три псионика, концентрироваться на вождении очень сложно. Я и не смог. «Патриот» слетел с дороги, не успев миновать парк. На обочине его, кажется, развернуло и с размаху ударило о дерево многострадальной водительской дверцей, еще и вмяв ее внутрь. Останься там стекло, мне бы все лицо изрезало осколками, а если бы я не был пристегнут и окажись удар хоть отчасти лобовым, когда машина резко остановилась, мог бы вполне пробить собой и переднее стекло. Но мне повезло и в том, и в другом. Кажется…
Почему «кажется»? Потому что я плохо запомнил момент аварии, так как вел ожесточенное сражение в ментальном пространстве сразу с тремя противниками. Да, меня таки спалили – засекли, видимо, когда я прыгунам пси-оплеухи раздавал, надеясь, что в общем хаосе это останется незамеченным. Зря надеялся – не осталось. Пасли меня качественно. Наверное, денно и нощно «эфир слушали». Мне пока не удавалось определить, кто на меня напал – Новые или «лояльные». Впрочем, для меня разницы не было. Почти не было. Потому что вторые просто убьют, а первые еще и пытать будут. Но хрен редьки не особо слаще. Так что и с теми, и с другими буду биться насмерть.
Кто-то из них взял под контроль фээсбэшницу, и она попыталась меня убить… Или не убить? Движение-то ее странным было – слишком размашистым. Если хочешь выстрелить, так рукой двигать не станешь. Можно ее и вообще не поднимать, а просто в бок выстрелить скрытно из подмышки… И тут же руль перехватить. Я бы, во всяком случае, так и сделал. На подобное не среагируешь, и тогда за рулем сидел бы уже мой труп. Но она, похоже, меня оглушить пыталась. И преуспела бы, не повернись я в этот момент в ее сторону. Выходит, Новые…
Мне было больно. Очень. Частично придавленный к сиденью промятой дверцей и с нещадно ноющими от удара о руль ребрами, я тем не менее дрался с яростью берсерка. Просчитались они, понадеявшись, что я вырублюсь от удара. Тогда бы меня можно было подходить и брать тепленьким… или холодненьким, если бы удар оказался слишком сильным. Но вышло иначе. Впрочем, то, что я еще сопротивлялся, принципиально ничего не меняло. Даже если Новые-псионики прошли апгрейд Зоны, вряд ли они теперь способны воздействовать на расстоянии в километры. Значит, находятся где-то рядом. И остальные, вероятно, с ними. Пока они меня держат, сковывая ментальной схваткой, я даже из машины выбраться не смогу. А остальные как раз и подбегут… Финал так и так незавидный…
И вдруг время на мгновение замирает, чтобы тут же понестись вскачь. А внутри меня будто что-то взрывается, как заполнивший комнату газ от электрической искры. Опять ярость. Моя или Тени? Впрочем, не все ли равно – ведь сейчас мы с ним едины. Оборонительный бой сразу переходит в наступательный. Похоже, противники не ожидали от меня такой прыти и такой боевой тактики. Это не просто пси-удар и не ментальное давление типа «пресс», которое применяли ко мне они. Нет, это нечто новое, позаимствованное у Тени, то, чему мой внутренний убийца научился, гуляя на свободе. Такую атаку можно назвать волной безумия. Воплощенный хаос, дикий и агрессивный, с которым очень сложно справиться именно Измененным, как существам новой формации с упорядоченным до предела сознанием и почти лишенным эмоций, по сути – высокоорганизованным биороботам.
Теперь им приходится бороться сразу с двумя в одном теле, а попутно стараться сохранить целостность собственного сознания, которое от запущенной нами волны готово рассыпаться на части. Давление на меня слабеет, и мне удается (сжав зубы, чтоб не заорать от боли) вытащить зажатую дверью ногу. И удивиться. Это что, физические возможности тоже увеличились?
Но больше ничего я сделать не успеваю. Из-за деревьев появляются трое. Один из них – уже знакомый мне пиромант, а двое других… Аххх! Как меня сплющило невидимой силой! Все ясно, кинетики…
Я бы им сейчас… Но псионики пока продолжают меня сковывать, мешая спустить на остальных всех ментальных собак. А так хочется! Спустить, сказать «фас!», чтобы вгрызлись в их полумертвое «Я», разнесли там все в клочья, чтобы сознание вопило от дикого, безысходного ужаса, пытаясь себя собрать и справиться с накатывающим безумием… Да, теперь я все это могу, и мне нужно только чуть-чуть времени, чтобы превратить мозги трех псиоников в гниющую компостную кучу, а затем сделать то же с остальными…
Но мне не дают. Пиромант, приближавшийся стремительными шагами и заметно опередивший своих помощников, что-то выхватывает из кармана, поднимает и стреляет. Трижды. Удар в грудь… Фиг тебе! Там бронежилет! А два других в шею… Больно! Сознание расплывается… Не могу сосредоточиться… Расфокусируется зрение, ярость утекает, как вода сквозь пальцы, где-то внутри бессильно и отчаянно беснуется Тень: он в том же плачевном состоянии.
А пиромант уже совсем рядом. Он внимательно смотрит мне в лицо и торжествующе усмехается. В глазах ненависть – да, ненавидеть они не разучились.
– Что, нравится? Это стан, ублюдок! Впервые от вашей дряни и нам какая-то польза есть. А теперь поговорим.
– О чем?
Плыву, норовя соскользнуть в омут беспамятства, но держусь – нельзя. Да и не дадут мне – допрашивать же собрались. Паршиво мне, однако, – два становых дротика сказываются. Интересно, как стан на человека действует? Впрочем, какой я, к черту, человек? Измененный уже, только другого типа. Надеюсь, я от него не скопычусь…
От пощечины пироманта мою голову резко мотает в сторону: видимо, туманящиеся глаза мои натолкнули Измененного на правильные выводы.
– А ну не отключаться! – орет он. – Не прикидывайся – ты прекрасно знаешь, что, а точнее, кто меня интересует. И все расскажешь как миленький!
А ведь не исключено, что расскажу! Хреново мне настолько, что хоть в гроб ложись. Чертов стан, ударная доза которого попала в мой организм в момент ментальной схватки, кажется, еще и волю мою почти подавил. Побочный эффект, так сказать. Безнадега: кинетики своей силой тело сковывают, а псионики сейчас сознание вскроют, как консервную банку, и язык развяжут. Только что рассказывать-то? Я б Стрельцова, может быть, и сдал, по зрелом-то размышлении: поступил он со мной по-скотски, да только не знаю я ничего. Обидно даже: и хотел бы откупиться, да нечем…
Странное ощущение, однако: куда-то девается давление псиоников. Или просто мой мозг, одурманенный станом, перестает его воспринимать? И тело. До сих пор его перегибало чуть ли не до боли, а теперь несколько отпускает. Или тоже все онемело и утратило чувствительность?
Удар! Еще одна пощечина – и голова мотается в другую сторону. Шея кажется резиновой.
– Не отключайся, сволочь! – бешено орет пиромант. – Говори, где Стрельцов! Он здесь, в Коврове?!
– Да здесь я, Морон, здесь… – слышится неожиданно знакомый голос.
Михаил?! Или глюки от стана? Да нет, пиромант, кажется, тоже слышит, пытается развернуться… Он довольно быстр и почти успевает. Но дергается от попаданий. Выстрелов не слышно, значит, либо пистолет с глушителем, либо стан. Слегка приподнимаюсь, с удивлением ощущая исчезновение давления силы кинетиков, и смотрю. Да, стан: вон из оседающего тела пироманта торчат дротики. Взгляд в сторону – там, за спиной Михаила, лежат два кинетика с кровавыми улыбками на горле, нарисованными лезвием ножа, что в левой руке Стрельцова. Наверное, псионики тоже где-то недалеко валяются, такие же красивые…
Михаил не обращает на меня внимания. Опасности я не представляю: стан сделал меня почти беспомощным – ни физических сил, ни ментальных. Сколько такое состояние продлится? Полчаса, не меньше. А скорее, больше: доза-то двойная. Взгляд Стрельцова направлен на пироманта. В нем черная ненависть. Хорошо, что направлена она не на меня. Новый же сидит, судорожно пытаясь не отключиться, и отвечает Михаилу не менее ненавидящим взглядом.
– Нравится, ублюдок? – почти цитирует пироманта Михаил. – Это стан. Полезная штука. Мог бы я тебя издалека снять, но так неинтересно. Если в глаза не посмотреть, половина удовольствия теряется.
– Достал меня, да? Ну, давай, режь! Телку твою я в Краснотайгинске смачно поджарил! Ооооаауу!!!
Зря он это. Нельзя так с Михаилом. Чревато. Новый только успел договорить, как захлебнулся воплем дикой боли. Черт, я что, моргнул длинно? Даже не заметил движения Стрельцова. Только что он стоял в полутора метрах от Морона – и вот уже вплотную, а живот Измененного вскрыт острым лезвием, как у пойманной рыбы перед готовкой. А Михаил еще и отпрянуть успевает, чтобы хлещущая потоком кровь одежду не испортила. Как он это сделал? Крутой стал. Даже слишком… Знать бы еще, что он со мной делать собирается.
Я пытаюсь подкопить силы, выжимая из каждой единицы объема своего тела максимум энергии. Не успею. Если Михаил по-прежнему на меня зол, тут и прикончит. С таким, какой он сейчас, я и в нормальном состоянии не справлюсь. Эх, пси-возможности, как вы не вовремя свалили!
Стрельцов поворачивается ко мне, и вдруг его лицо напрягается, а я с запозданием слышу шаги.
– Браво, Михаил, вы меня впечатлили! – произносит за спиной голос «позитива». – Наконец-то нам удалось встретиться!
Стрельцов криво улыбается.
– Красиво сделали – мои поздравления! Засада на засаду, да? Впрочем, внезапности не добились: я вас ждал. Сид, если не ошибаюсь? Уж простите, что не желаю здравствовать!
И вот тут мне приходится чуть ли не руками ловить нижнюю челюсть – она так и норовит отвалиться.
* * *
Итак, Сид… О, я хорошо знаю, кто это! Пугало для гражданских и главный враг для АПБР и ФСБ. Неуловимый, могущественный и безжалостный глава НМП. Террорист номер один, по сравнению с которым бородатые исламисты прошлого, взрывавшие небоскребы, – сущие дети! И он сумел пролезть в самое сердце АПБР? Однако! Это кажется невероятным, но если кто и мог сотворить подобное, то именно он. Неужели меня опять развели, как лоха? Сколько можно-то, в самом деле?! Верить не хочется ужасно, но «позитив», кажется, и не думает отрицать. Выходит, правда…
– Какая информированность, господин Стрельцов! – усмехается Сид. – Вижу, я вас недооценил. Вы очень шустрый. Слишком шустрый, даже для сувайвора.
Стрельцов морщится:
– Сувайвор… Откуда эти англицизмы? Вы же русский вроде по происхождению.
– Да при чем здесь происхождение? – удивляется глава НМП. – Я уже слишком давно вне человечества, так что мерить меня этими вашими национальными мерками нелепо. А сувайвор – это вполне конкретный термин, принятый в наших кругах. И он означает не просто выжившего, а того, кто побывал возле Источника в Краснотайгинске и уцелел. Таких было всего трое, и двоих мне удалось собрать здесь… Впрочем, третий – Воскобойников, – свою роль уже сыграл. Он стар, но много знает, а потому для нас – помеха. Думаю, ваша информация, господин Стрельцов, во многом от него, я прав?
Михаил молчит, хладнокровно рассматривая врага. Как-то он слишком спокоен. Сид, насколько я знаю, ужасно крут. Может, Кочевнице он и уступает, но не намного. Как Стрельцов один собирается с ним сражаться? Эх, как же не вовремя я словил эти два становых дротика! Тут, возможно, драться придется не на жизнь, а на смерть, а от меня сейчас толку, как от слепого в соревнованиях по стрельбе. Я пытаюсь пробудить свою ментальную силу. Могу же, хоть и по мелочи, управлять реальностью, а собственным организмом слабо́? Выжечь эту химическую заразу внутри себя! Она же против Измененных заточена, а я – не типичный Измененный. Моя сила в основном не от Зоны, а от себя самого. Значит, я смогу с этим справиться! Ну-ка, ну-ка…