Вот она, аномалия! Я не видел ее, да ее и невозможно обнаружить обычным человеческим зрением, но организм мой реагировал однозначно, словно в нем был встроенный пеленгатор. И тут обожженной спине вдруг стало холодно. Очень холодно, словно позади возникла еще одна климатическая аномалия вроде той, что еще недавно окружала Боголюбовский монастырь. Но это была не аномалия: меня атаковал Измененный-фризер! Еще чуть-чуть, и…
Не додумывая эту пугающую мысль до конца, я просто прыгнул вперед. А потом – только холод, боль, головокружение, темнота и ощущение падения…
Москва. Десятый год метеоритного дождя
Звонок застал Анастасию Строганову за утренним кофе.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте. Кто вы?
– Мальцев Анатолий Сергеевич. Я слышал, вы меня искали.
– Правильно слышали. – Мозг Строгановой интенсивно заработал. Чертов экстрасенс! Выбрал же время! Отследить его звонок? Здесь, дома? Но как?
Не особо надеясь на ответ, она спросила:
– Где вы?
– Гамильтон, Бермуды. – Мальцев хихикнул. – Самое подходящее место, чтобы исчезнуть, вы не находите?
– Далеко же вы забрались!
– Если не верите, можете отследить мой звонок.
Показалось, или в голосе экстрасенса прозвучала издевка, словно он знал, что именно сейчас и здесь Анастасия этого сделать не может? Хотя… Строганова потянулась к ящику стола и достала оттуда свой «аварийный» телефон. Слава Богу, заряд в аккумуляторе еще оставался. По памяти набрала номер лейтенанта Андрея Байдачного и аккуратно отстучала ногтем СМС: «Срочно отследи текущий звонок на мой основной номер. Строганова». Ушло. Теперь главное – время тянуть.
– А что, в отслеживании есть необходимость?
– Только если ради вашего спокойствия. Про «исчезнуть» это была, разумеется, шутка. Надеюсь, вы поняли?
– Конечно.
– Я просто хотел от всего отдохнуть. Радикально сменить обстановку, так сказать. Это ведь не противозаконно?
– Пока нет. Как вы узнали, что мы вас ищем?
– Слухами земля полнится.
– Я серьезно.
– И я. Со мной полковник Одинцов связался.
– Как? Я вот не смогла.
– Есть у нас экстренный канал связи. Как раз на такой случай.
– Через информационное поле Земли? – не удержавшись, съязвила Строганова.
– Почти. – Собеседник шутки не принял. – Так зачем вы меня искали?
– Это не совсем телефонный разговор.
– Бросьте, товарищ капитан, на вашем телефоне же спецкодер стоит? И на моем тоже. Так что давайте либо так, либо ждите моего возвращения. У вас есть две лишние недели?
– Нет.
– Вот и я так думаю. А потому давайте к делу!
На экране «аварийного» телефона беззвучно выскочило сообщение Байдачного: «Гамильтон. Бермуды». Брови Строгановой чуть приподнялись – надо же, не соврал экстрасенс!
– Хорошо. Меня интересует вольный сталкер Олег Катаев, которого вы обследовали две с половиной недели назад.
– Да, обследовал.
– И дали рекомендацию для отправки его во Владимирскую Зону?
– Давайте будем точнее в формулировках! Никаких рекомендаций я не давал. Просто изложил руководству сектора свои заключения. А уж решение об отправке принимал полковник Одинцов.
– Может, изложите свои заключения, хотя бы вкратце?
– Охотно. Итак, имело место одно интересное совпадение. У Олега Катаева был восьмилетний зонный стаж. Он – участник краснотайгинских событий. После демобилизации два года был вне игры. Потом вернулся в качестве вольного сталкера. Я узнавал – все это время у него не было никаких экстрасенсорных способностей. Вернее, не проявлялось. А во время последней экспедиции в Зону в районе Мурома произошел некий инцидент, в результате которого эти способности в нем пробудились.
– Именно пробудились, а не появились? Вы уверены?
– Да. А вопрос вы задали правильный. Именно он меня в первую очередь и заинтересовал. На Земле хватает людей, чьи способности выходят за рамки того, что принято называть нормой. И у всех они врожденные. Это передается на генном уровне.
– Прямо-таки у всех? – усомнилась Строганова. – А как быть с теми, кто утверждает, что получил свои способности после удара молнии или клинической смерти?
– Опять путаница в терминологии. Все эти события лишь пробудили заложенные и дремлющие паранормальные таланты, послужили катализаторами произошедшей перемены. Повторяю: экстрасенсорные способности у людей – исключительно результат особой комбинации генов и ничего больше. А пробуждаются они либо сразу с юных лет, либо в результате какой-то сильной встряски организма.
– А как же Измененные?
– Я сказал «у людей». Измененные – уже не люди. Это новый биологический вид. В их случае мы имеем некую мутацию, изменение генетического кода. И происходит это в результате воздействия… Объектов. Как бы странно это ни звучало, их излучение способно менять генетический код. Изменение это бывает двух видов – чисто физическая мутация, сопровождающаяся потерей разума, что мы наблюдаем на примере так называемых истребителей, и более глубинные перемены, касающиеся сознания людей и меняющие их сочетание генов таким образом, чтобы в них возникли… да, тут уже именно возникли… некие необычные способности и умения.
– Вы так говорите, словно это направленные изменения и ими кто-то управляет.
– Мы ничего не можем знать точно, а потому гарантии того, что это именно так, а не иначе, вам никто не даст.
– Все это, конечно, очень интересно, но давайте вернемся к Катаеву.
– Как угодно. Так вот в его случае способности стали проявляться после события, произошедшего в Зоне и способного как послужить катализатором для пробуждения особых талантов, так и запустить изменение второго, «зонного» типа. Вот мне и нужно было выяснить, какой именно из этих двух вариантов развития событий реализовался у Катаева.
– И что же вам удалось выяснить?
– Первый вариант. Способности были врожденными, а инцидент на дороге просто пробудил их. Они не возникли в результате изменения, инициированного Зоной.
– Вы уверены?
– Да вы, никак, меня дилетантом считаете? – В голосе Мальцева прозвучали нотки обиды. – Я обследовал десятки Измененных и прекрасно знаю, как отличить одно от другого.
– Тогда главный вопрос. Был ли этот инцидент действительно встречей с сущностью Зоны?
– Не совсем понял, о чем вы.
– Могло ли быть так, что Катаев к моменту инцидента уже обладал активными псионическими способностями, но скрыл это и просто внушил своим спутникам, что они видели какого-то фантома-убийцу?
– Теоретически такое можно было бы допустить, если бы его обследовал не я. Достаточно опытный псионик может обмануть парочку сталкеров, которые с ним постоянно общаются, но не экстрасенса моего класса, копающегося у него в мозгах.
Да, от скромности он не умрет. Впрочем, Анастасия наводила справки: его высокая самооценка имела под собой почву.
– То есть сущность эта (Черный Сталкер или как ее там?) существует?
– Не извольте сомневаться. Только с одним уточнением: существовала. Она уничтожена.
– Кем?
– Полагаю, Катаевым или Томаховской. Незадолго до коллапса самой Кочевницы.
– Полагаете?
– Да. Достоверных фактов не так много. Сообщения о темном фантоме с невероятной психосилой (Черном Сталкере) стали поступать через некоторое время после возникновения странствующей аномалии – Кочевницы. Видимо, эти два события связаны. А вот связать Черного Сталкера и Катаева факты не позволяют. Когда я был в голове нашего фигуранта, я видел фантома его глазами. Подделать такой зрительный образ невозможно. Фантом реально напал на него и его спутников. Черный Сталкер существовал до происшествия с Катаевым, и список его жертв довольно обширен. Наиболее достоверно предположение, что он, как и многие другие, был создан Кочевницей. После коллапса этой аномалии о Черном Сталкере больше упоминаний нет.
– Но ваш начальник считает Черного Сталкера мифом.
– Полковник Одинцов – умный человек. Но в этом он заблуждается. Даже мне не удалось его переубедить.
– А мог Катаев в дальнейшем, изменившись, начать убивать, маскируя свои деяния под Черного Сталкера? Ну, знаете, как убийцы-имитаторы, работающие под своих знаменитых предшественников-психопатов?
– Скажем так: у меня нет фактов, подтверждающих, что это невозможно. Но я так не думаю.
– Почему? Катаев выглядит фигурой весьма подозрительной. Судите сами: он сталкивается в Зоне с Черным Сталкером, но выживает. Один из его спутников мертв, второй – тяжело ранен. Вопрос первый: почему фантом отпустил живым Катаева? Вопрос второй: почему именно после столкновения с фантомом в Катаеве очень удачно пробуждаются пси-способности? Вопрос третий: Катаев – преступник, пойманный на весьма серьезном деле. Торговля кровью Измененных – не шутка. Почему полковник Одинцов не только отпускает его, но и отправляет (пусть негласно) в Зону? Как можно доверять такому?
– Ответы на все ваши вопросы лежат поблизости друг от друга. Катаев был одним из немногих выживших в Краснотайгинске. Насколько мне удалось понять из его воспоминаний об инциденте, часть сущности Черного Сталкера создана на основе сущности Вадима Низовцева, который был в Краснотайгинске вместе с Катаевым, но погиб. Это может быть одной из причин. У Катаева – стойкость к излучению Объектов, иначе бы он изменился уже в Краснотайгинске. Он мог заинтересовать Кочевницу, а коль скоро Черный Сталкер – ее креатура, фантом мог получить указание отпустить Катаева.
– Для чего он был нужен Кочевнице?
– Боюсь, этого мы уже никогда не узнаем. Но, полагаю, ее интерес вызывают все выжившие в краснотайгинском аду. Таких не много.
– Вы знаете кого-то еще из выживших?
– Не лично. Вместе с Катаевым были трое…
– Вадим Низовцев, Марина Дробкова и Михаил Стрельцов.
– Вот видите – вы сами все знаете.
– К сожалению, эти имена мне ничего не дают. Все они, кроме Катаева, мертвы.
– Как все? – Удивление Мальцева казалось очень искренним. – Про Дробкову и Низовцева я знаю, но Стрельцов выжил.
– Выжил тогда. Но я наводила справки. Он числится погибшим. В прошлом году был убит Измененными.
– Вот, значит, как…
– Поэтому я спрашиваю: вы знаете о ком-то еще из уцелевших?
– Увы…
– Жаль. Вы говорили, у вас есть ответы и на другие заданные мной вопросы?
– Да. Пробуждение у Катаева способностей после столкновения с фантомом – не совпадение. Он подвергся мощной пси-атаке Черного Сталкера. А это встряска, сопоставимая с ударом молнии или клинической смертью. Она вполне могла стать катализатором. Кроме того, полагаю, полковник объяснил свои мотивы для отправки Катаева в Зону на поиск экспедиции АПБР?
– Да. Он упоминал о связи Катаева с одной из научниц – Агнешкой Томаховской. И о пси-контакте с кем-то из членов экспедиции.
– Не с кем-то, а с той же Агнешкой Томаховской, в дальнейшем подобравшейся к Кочевнице ближе всех. После утраты связи с экспедицией это был шанс, какими не разбрасываются.
– Однако он обманул ваше доверие.
– Я в этом не столь уверен, как полковник Одинцов.
– Он упоминал свидетельские показания…
– Не склонен им доверять столь безоговорочно. В основном эти сведения поступали от еще одного научника экспедиции, Александра Костылева. Он оставался живым до самого конца, но, очевидно, погиб при коллапсе Кочевницы.
– Почему вы не доверяете ему?
– Скорее, сомневаюсь. Он долго был в Зоне, пусть даже и с пси-блокиратором. Но уверенности в том, что он не изменился, нет. А если так, его показания продиктованы Кочевницей.
– Костылев был единственным источником?
– Нет, но… нам уже доводилось видеть создаваемых Зоной фантомов, которые в отличие от Черного Сталкера не черные тени, а точные копии живых людей… Или недавно погибших людей. Эти свидетели вполне могли видеть фантома, а не Катаева. К сожалению, все они мертвы, и с ними не поговоришь. А вот…
– Что?
– Вы позволите дать вам совет?
– Я готова его выслушать.
– Отыщите его.
– Кого, Катаева? Если вы не в курсе, его тут много кто ищет, но что-то никто не нашел.
– У меня есть некоторые идеи, где он в принципе может быть. Только, если найдете, не стреляйте сразу и не наставляйте на него оружие, а просто поговорите.
– А если вы ошибаетесь, и Катаев – убийца, он мне мозг сожжет!
– Не сожжет, если вы отправитесь не с командой ФСБ или АПБР, в которых он увидит угрозу, а с кем-то из его знакомых, вольных сталкеров.
– И вы знаете, где их найти?
– Вы хотите, чтобы я сделал за вас всю работу? Нет, не знаю. Сталкеры – в оперативной разработке у АПБР, а может быть, и ФСБ. Вам и карты в руки как оперативнику. Я скину вам информацию о предположительном местонахождении Катаева, а дальше действуйте сами… Ох, простите, у меня тут батарея садится. Ждите моего сообщения. Удачи!
Строганова не успела произнести ни слова, как в трубке зазвучали гудки отбоя. Перезвонила, но услышала бесстрастное сообщение: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
Анастасия вздохнула. Слишком много противоречивой информации из источников, степень доверия к которым не стопроцентная. Она ведет расследование, в котором под подозрением все… Может, пора уже получать информацию из первых рук?
Строганова снова взялась за телефон и вызвала Байдачного.
– Андрей, добудь мне все, что у нас есть на так называемых вольных сталкеров. Это срочно. Через сорок минут буду в управлении. Надеюсь, к тому времени все материалы будут у меня на столе. Выполняй!
Екатеринбург. Девятый год метеоритного дождя
Густые разросшиеся клены и акации расступились, и передо мной будто призрак возникло мрачного вида серое пятиэтажное здание. Расположенное вроде бы на достаточно оживленном месте между клиническим госпиталем и дворцом спорта, оно было отгорожено от излюбленного места прогулок местного населения широкой полосой зеленых насаждений. Тополя, клены, акации, черемуха, яблони – этакий живописный хаос. Густые заросли, сквозь которые летом практически ничего не видно.
И дом. С богатой, должен заметить, историей. Когда-то это длинное здание было главным корпусом клинической больницы. Но воздвигались новые, более современные корпуса, и в конце концов состарившегося и обветшавшего заслуженного ветерана списали за ненадобностью. Больница разместилась в новых строениях, а это осталось пустым, заброшенным, мало-помалу превращаясь в руины. Долго стояло оно, мрачно глядя на мир слепыми окнами, становясь прибежищем для бомжей, бродячих собак и крыс. Постепенно приобретало репутацию места нехорошего, проблемного. Некоторые даже утверждали, что видели там привидения. Но дурная репутация стала брендом этого дома, и сюда стали стекаться как обычные хулиганистые подростки, так и любители экстрима. Прогнившие перекрытия на этажах забрали не одну жизнь, пополняя компанию призраков, населявших этот дом. А потом его облюбовали ролевики, устраивавшие там опасные игры по вселенным из жанра постапокалипсис… Знали бы они тогда, что скоро в такую игру в некоторых местах придется сыграть в реальности, без всяких условностей и на выживание… Но в то время об угрозе обломков метеоритов и порождаемых ими Зон никто еще и слыхом не слыхивал. До краснотайгинской бойни оставалось еще пять лет…
А вот когда все самое страшное уже случилось, пришли суровые ребята с большими деньгами и широкими полномочиями. Они выкупили дом, выгнали оттуда всех непрошеных жильцов, поставили ограду и охрану, нагнали несколько бригад строителей, и понеслась душа в рай. За считаные месяцы мрачный, дышащий на ладан инвалид полностью преобразился. Ему сделали полный капитальный ремонт с заменой проводки, канализации, перекрытий. Теперь он выглядел как новое, чуть ли не только что выстроенное современное здание с пластиковыми окнами и качественной внешней отделкой. Разве что выдержано было в прежних серых тонах и свою мрачную ауру нисколько не утратило. Конечно, самые серьезные изменения произошли внутри, однако это могли оценить лишь те, у кого был допуск высокого уровня, а именно – сотрудники организации, которая его, собственно, и приобрела.
Так в жизни этого многострадального дома начался третий период – когда в нем разместилось екатеринбургское отделение АПБР.
Предъявив охране пропуск, я попал в «свой» сектор здания уже через автоматический турникет с двухуровневой аутентификацией – отпечаток пальца и сетчатка глаза. Кому-то такие меры безопасности могут показаться параноидальными, на что я могу ответить лишь одно – вы просто никогда не работали в АПБР, и этим все сказано.
Шефа я нашел в его официальном кабинете на втором этаже (а был и еще один, тайный, для особых случаев). Его секретарша Нина Сергеевна – дама бальзаковского возраста, славившаяся «приветливостью» медвежьего капкана, но питавшая ко мне определенную слабость.
– Добрый день, Нина Сергеевна! – В беседах с ней я всегда старался быть безукоризненно вежливым, не позволяя себе, однако, ни малейшей фамильярности. – Шеф у себя?
– Здравствуй, Михаил! Аркадий Семенович приказал, как только ты появишься, сразу идти к нему…
– Тут наши с ним желания совпадают, – с кривой улыбкой отозвался я и направился к двери.
– Только у него сейчас посетитель. Подожди немного. Думаю, он скоро закончит.
Я пожал плечами и сел в кресло. Ладно, подожду.
Ждать действительно пришлось недолго. Минут через пять из его кабинета вышла незнакомая высокая белокурая женщина лет тридцати пяти, бросила на меня короткий взгляд и стремительно удалилась. Я проводил ее глазами, прикидывая про себя, кем бы она могла быть, поднялся и зашел в кабинет.
При моем появлении шеф откинулся в кресле, глянул на меня своим особым взглядом из-под полуприкрытых век и жестом предложил садиться.
– Рад, что ты вернулся целым, Михаил…
– Зачем вы меня отозвали, Аркадий Семенович? – Я был в сильно расстроенных чувствах и только поэтому позволил себе перебить шефа. – Пока след не остыл, был шанс…
Выражение неземной доброты не покинуло мутноватых, вечно казавшихся нетрезвыми глаз шефа. Впечатление нетрезвости было обманчивым, ибо шеф выпивал крайне редко и очень понемногу. Зато это самое выражение часто заставляло тех, кто его плохо знал, расслабляться и переставать принимать его всерьез, что, как легко догадаться, было большой ошибкой. Но я-то шефа знал хорошо и недовольство его почувствовал достаточно явственно, хотя он ни голос в ответ не повысил, ни мимикой ничего не показал.
– Извини, Михаил, я не могу позволить своим агентам, рискуя жизнью, гоняться за химерами.
Я горько усмехнулся.
– Значит, оставлять своего агента одного, без поддержки, в городе, где действуют как минимум трое Новых, – это позволительно, а как преследовать убийцу и террориста, так сразу «химеры». Морон – не химера, шеф, и вы это прекрасно знаете!
Взгляд Аркадия Семеновича стал жестким.
– В первую очередь, Морон – это вендетта, Михаил. Твоя личная месть. Ты – очень хороший агент, и тот риск, за который ты упрекаешь меня, был оправдан, ибо на кону стоял весь Верхнеобск, с которым, если бы не ты, эти трое могли бы сотворить неизвестно что. Но ставить свою жизнь на кон ради сведения счетов…
Шеф покачал головой.
– Морон – один из опаснейших террористов НМП, – возразил я. – И если бы мне удалось его уничтожить, все бы от этого только выиграли. И кто бы потом заморачивался, были у меня к нему личные счеты или нет?!
Аркадий Семенович скривил губы, что для него являлось едва ли не высшим проявлением недовольства.
– Аполитично рассуждаешь, Михаил. Но я могу тебя понять: в Верхнеобске ты испытал сильный стресс, и над тобой по-прежнему довлеют эмоции. Но ты сделал большое дело. Оставь ты в покое этих Измененных, ожидая подкрепления, вполне возможно, нашу команду встречал бы уже не один десяток Новых, из которых Морон сколотил бы боевую бригаду. А ты ему помешал.
– А знаете, какой ценой? – мрачно уронил я.
– Знаю. Твой отчет аналитику записан и прослушан мной самым тщательным образом. Но можешь мне поверить, эта бойня на улице – меньшее зло. В противном случае жертв наверняка было бы намного больше.
– Но Морон…
– Морон ушел оттуда несолоно хлебавши, – спокойно произнес шеф, хотя в тоне его уже начали проскальзывать нотки, похожие на раздражение. – И рано или поздно мы его поймаем. Мы, а не ты, тебе ясно? Те агенты, в ком ненависть не заглушает здравый смысл и инстинкт самосохранения, а также способность к хладнокровным размышлениям. И не возражай! – Он даже чуть повысил голос, что для Аркадия Семеновича и вовсе было делом почти неслыханным. Похоже, мое упрямство действительно не на шутку вывело его из себя. – Ты хорошо сработал в Верхнеобске, но слегка надломился психологически. Тебе нужен отдых. Пара недель, к примеру. Я ведь тебе, кажется, два отпуска задолжал…
– Вообще-то, три, – счел возможным уточнить я.
– Тем более, – непонятно чему обрадовался он. – Погуляешь три недели и, как говорится, с новыми силами…
Угу. Три недели вместо трех месяцев – просто круто! Однако для моего шефа и это было неслыханной щедростью. Поэтому единственно правильным образом действий с моей стороны было заткнуться и брать, что дают. Тем более идея, как провести эти три недели, уже сама собой всплыла в моем мозгу. Две идеи. Первая, напрашивающаяся сама собой, – устроить в отпуске охоту на пироманта. Но шеф тоже не вчера родился. Видя мой настрой, он вполне может захотеть подстраховаться от моих весьма возможных опрометчивых поступков. Не исключено, что отправит кого-нибудь приглядеть за мной. Кого-нибудь, кого я не знаю. Это плохо – есть в моей жизни вещи, о которых Аркадию Семеновичу лучше не знать. Вторая идея – действительно отдохнуть, навестить Свету во Владимире. Тем более след Морона уже наверняка остыл. Пойди найди беглого пироманта на просторах великой и необъятной…
– Разрешите идти? – поднялся я.
– Подожди ты, торопыга! Успеешь в свой отпуск – от получаса ничего с тобой не сделается, – тормознул меня АС (так мы осторожно и за глаза называли шефа по его инициалам – вполне ему подходило, кстати). – У тебя ведь, кажется, есть домик в Шелеховском?
– Есть. Там мой двоюродный брат живет.
– Хорошо. Ты слышал историю о профессоре Воскобойникове?
То, как шеф молниеносно менял темы разговора, частенько ставило меня в тупик.
– Ну… краем уха…
– Краем уха, говоришь? Ну ладно, напомню. Профессор Воскобойников – видный ученый-палеонтолог. Также имеет работы по геологии, химии, генетике и биологии. Обломки метеоритов и все, что с ними связано, он начал изучать сразу же после Краснотайгинска. Мы его пытались вербовать в АПБР, да куда там. Он работает один. Этакий современный отшельник, обожающий свободу. Соглашался только на обмен информацией. Кстати, в стане и антинове его немалая заслуга. Но несколько лет назад он исчез, и с тех пор его никак не могли найти… Ходили слухи, что его убрали боевики НМП, но такой организации, как наша, слухами кормиться не пристало. Мы предприняли активный розыск, подключив даже «лояльных».
О-па! Интересно!
– Шеф, когда я ждал в приемной, от вас…
– Ты догадлив, – перебил меня АС. – Она – «лояльная»-кинетик. Одна из наших информаторов.
– Ясно. Так что им удалось нарыть?
– Они наткнулись на следы некоего пожилого человека, выбравшего в качестве места обитания старую помещичью усадьбу в пяти километрах от Шелеховского. Согласно их информации, там есть вход в бункер времен холодной войны… Впрочем, что я тебе рассказываю? Ты ж местный, сам, наверное, знаешь…
– Да какой я местный?! Не шибко, знаете ли, люблю природу. Особенно со времен Краснотайгинска. Большие города мне больше по душе. Домик в Шелеховском я получил в наследство от родителей. Продать его не смог, а двоюродному брату Паше жить было негде. Вот я ему и предложил поселиться там и дом охранять. Бывал у него с тех пор не чаще раза в год. Проведаю и обратно. Про усадьбу, правда, что-то слышал, но без подробностей. А где она там находится, знать не знал – охота была по лесам шататься!
– Теперь охота будет! – жестко сказал шеф. – Профессора надо найти и выяснить, что же заставило его удалиться от мира. Сдается мне, он что-то узнал. Что-то серьезное. Это должны знать и мы. Задание понятно?
– Но как же отпуск, шеф? – вякнул было я.
– Так это и есть отпуск, – даже удивился АС. – Сменишь обстановку, развеешься, свежим воздухом подышишь. С братом двоюродным, опять же, повидаешься… А попутно выполнишь это маленькое поручение. Да, кстати, вот тебе кое-что в дорогу.
Он протянул мне сложенный вчетверо листок бумаги и связку ключей.
– Что это?
– План бункера. Наш человек в Минобороны расстарался. Есть и второй вход – замаскированный люк где-то в лесу, но насчет него наш осведомитель не в курсе, а найти этот вход пока не удалось. А на главном дверь с кодом, разумеется. Сообщу его тебе позже, когда сам узнаю. Короче, почти вся подготовительная работа проделана. Тебе осталась лишь завершающая фаза – проникнуть внутрь и найти профессора.
– А почему те, кто проделал подготовительную работу, не довели операцию до конца? – рискнул спросить я.
– Потому что им я не доверяю так, как тебе, ясно?
– Ясно, – упавшим голосом произнес я. – Разрешите отбыть?
– Вали. – АС уткнулся было в бумаги, белыми сугробами покрывавшие его стол, но, вспомнив о чем-то, снова поднял на меня глаза. – Кстати, официально ты в отпуске. Я и бумаги соответствующие прикажу оформить. О том, что ты на задании, а тем более на каком задании, не должен знать вообще никто. Включая наших.
Я напрягся.
– Думаете, среди нас «крот»?
– Это слишком сильно сказано. Не гипотеза, не подозрение, а скорее, смутные опасения. Кроме того, ставки в этом деле высоки как никогда, и рисковать мы не имеем права.
– Понял, шеф.
– И еще одно, Михаил. Ты на меня, пожалуйста, не обижайся, что в отпуск я тебя снова отправляю в «автономку». Просто ты лучший из всех, кто имеется в моем распоряжении. И в этот раз, если мы сработаем оперативно и предельно осторожно, история с Верхнеобском повториться не должна.
– Ясно. Кто будет моим аналитиком?
– Я.
Несмотря на все самообладание, отточенное годами тренировки, мои брови неудержимо полезли вверх от удивления.
– Даже так?
– Именно так. Учти, чем быстрее и грамотнее ты сработаешь в Шелеховском, тем раньше начнешь настоящий отпуск. Я своего обещания не отменяю. Так что дерзай! И удачи!
Я вышел, пытаясь улыбаться, как подобает отпускнику. Надеюсь, получилось. Хотя настроение было – не ах. Знаю я эти «маленькие поручения» шефа! Частенько они бывают сопряжены с большими неприятностями. А интуиция подсказывала мне, что это задание – как раз такой случай.
* * *
Поговорка гласит: «нищему собраться – только подпоясаться». Она в полной мере применима и к агентам АПБР. Мы – кочевники и крайне редко сидим на одном месте. Дом для нас – понятие расплывчатое и неопределенное, как поется в одной известной песне «Мой адрес – не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз!». В общем, все почти так, кроме Советского Союза. Наши кочевья в основном ограничиваются территорией России с редкими выездами за рубеж для контактов с представителями иностранных структур, аналогичных нашей. Понятно, что при таком раскладе вещами мы не обрастаем. Просто незачем – они бы так и пылились в пустующих квартирах, куда хозяева заглядывают крайне редко. Такой вот «домашний очаг». А поскольку хранительниц его мы тоже, как правило, выбираем из своих, из кочевников, ситуация со сменой семейного положения почти не меняется.
В списке (официальном) моей недвижимости значилось два объекта – уже упоминавшийся домик в Шелеховском, где живет мой двоюродный брат Павел, и двухкомнатная квартира в Екатеринбурге, которую я бесплатно сдаю еще одной родственнице – двоюродной племяннице Кристине, студентке УрФУ. Все, что я от нее прошу, – чтобы она оплачивала коммуналку и поддерживала жилье в нормальном состоянии. Ну и в комнату мою чтоб никого не пускала, поскольку ее хозяин, из дальних странствий возвратясь, может нагрянуть в любой момент, и ему (мне то есть) как минимум потребуется диван, на который можно рухнуть и уснуть. И чтоб никто меня не доставал.
Конечно, у меня был ключ, но из деликатности я позвонил – мало ли, вдруг у племяшки там гости? Кристина открыла быстро, увидела меня, и глаза ее вспыхнули.
– Дядя Миша! Живой?
– Нет, зомби, – мрачно сострил я.
– Тогда с тобой все понятно, – облегченно рассмеялась она, и мы обнялись.
Такие вот шутливые пикировки стали у нас уже чем-то вроде ритуала. Я зашел внутрь. Дом… милый дом… Раньше такого чувства при возвращении в эту квартиру у меня не возникало. Да и можно ли проникнуться чем-то подобным к жилью, в котором бываешь два-три раза в год по нескольку дней? Для того чтобы это стало домом, мало записи в документах, что эти квадратные метры принадлежат некоему Стрельцову Михаилу Андреевичу. Эта квартира не пропиталась моей аурой, и моих вещей здесь было едва ли не меньше, чем Кристинкиных. Мебель только мною была куплена, но и она выглядела бы чужой, если б не племяшка. Два года она снимает у меня эту квартиру, и теперь здесь действительно дом. Настоящий, теплый, уютный, с родной аурой.
– Ты надолго? – спросила Кристина, пока я разувался.
Я только тяжело вздохнул.
– Понятно, – помрачнела она. – На пару дней?
– Хуже. Завтра утром уезжаю.
– Командировка?
– Вроде того.
Все-таки молодец Кристинка – привыкла уже при общении со мной не задавать лишних вопросов. А голос ее выдавал искреннее огорчение, от чего на душе теплее делалось. Ведь вроде бы чего еще надо двадцатилетней девчонке – целая двухкомнатная квартира в ее полном распоряжении круглый год! Ан нет, скучает, выходит, по своему непутевому дядюшке. И я по ней тоже. Мало кто в этом мире так искренне радуется, когда на горизонте появляется Михаил Стрельцов. Издержки профессии… Мой светлый, солнечный человечек. Во всех смыслах солнечный, включая ее пышную огненно-рыжую шевелюру.
Я потянул носом – с кухни доносились аппетитные запахи.
– Есть будешь? – сразу поняла мое невысказанное желание Кристина.
– Не отказался бы.
– Я как раз макароны по-флотски готовлю.
– Ммм, обожаю! – расплылся в блаженной улыбке я.
– Как знала! – усмехнулась она. – Мой руки и проходи на кухню. Уже почти готово.
В кулинарии, особенно для юношеской возрастной категории, моя племяшка была крута неимоверно. А уж макароны по-флотски готовила просто божественно, о чем я ей искренне и сказал, с набитым животом откинувшись на спинку стула.
– Повезло тебе, – улыбнулась она, – что у меня интуиция космическая. Как стукнуло что-то в голову: а не приготовить ли сегодня любимое блюдо дяди Миши? Предупредить не мог, что приедешь?
– Еще вчера и сам не знал, – со вздохом ответил я. – А сегодня не был уверен, что вообще получится домой заскочить. С нашего начальства сталось бы встретить меня в аэропорту и отправить куда-нибудь в Норильск. Но, как видишь, повезло.
– Тоже мне «повезло»! – фыркнула Кристина. – Что за работа такая? У вас вообще отпуска бывают?
– Изредка, – улыбнулся я. – По особому распоряжению.
– Куда на этот раз? – начала она, но тут же осеклась. – Простите, Ваша Секретность, бес попутал! Забудь, что спросила.
На мгновение я заколебался. А может быть, взять ее с собой в Шелеховское? Развеется немного, поживет у Павла. Сменит обстановку. Да и я с племяшкой на хвосте буду выглядеть не так подозрительно – кто же родственников с собой на задание возит? С другой стороны, риск. Пусть шеф и говорит, что Новых там быть не должно, но чем черт не шутит? Нет уж, Кристину я под удар не подставлю. Ни в коем случае!
В этот момент подал сигнал мой смартфон. Я даже вздрогнул: кто бы это мог быть? Но едва взглянув на экран, тут же принял вызов.
– Слушаю вас.
Кристина же, взглянув на мое лицо, сделала движение в сторону двери, но я жестом остановил ее и покинул кухню сам.
– Это из клиники беспокоят, – произнес женский голос. – Вы просили сообщить, когда пациентка придет в себя.
– Как она?
– Для ее ранений на удивление неплохо. Завидное у нее здоровье! Состояние стабильное, но пока еще слаба.
– Хорошо. Спасибо вам. Подержите ее еще немного, пока не окрепнет. А потом дайте мне знать.
– Конечно.
– Еще раз спасибо! Заботьтесь о ней хорошенько! До свиданья!
– Всего доброго!
Когда я снова появился на кухне, мывшая в этот момент посуду Кристина встретила меня любопытным взглядом, но вопросов задавать не стала. Заговорил я сам:
– Кристина, у меня будет к тебе большая просьба.
– Все что угодно, дядя Миша!
– Есть один человек, в судьбе которого я… принимаю большое участие.
– Женщина? – деловито осведомилась племянница.
– Да.
– Давно пора! – вырвалось у Кристины.
– Ничего такого, о чем ты подумала. Она… коллега.
– Ну да, разумеется.
Тон Кристины говорил, что для себя она уже нарисовала картину, и теперь ее с этой версии танком не спихнешь, а доказывать ей что-то бесполезно.
– Она сейчас в больнице и скоро должна поправиться. Идти ей некуда. Через некоторое время я попрошу тебя забрать ее. Привези ее сюда и позаботься о ней, ладно?
– Что за вопрос, дядя Миша?! Все сделаю, конечно!
Я обнял ее, и она охотно прижалась к моей груди.
– Кристинка, ты – чудо!
– А то я не знаю!
Владимирская Зона. Окрестности Коврова. Десятый год метеоритного дождя
Тренировка – залог сноровки. Я не просто так сидел в Зоне эти две недели. Время помимо всего прочего тратилось и на саморазвитие – на то, что геймеры называют прокачиванием скиллов. Например, когда я только въезжал в Зону по Судогодскому шоссе, я не умел многого из того, что теперь уже получалось просто на автомате. Вот, скажем, перемещаться через пространственную аномалию и не терять при этом сознание мне раньше не удавалось. Теперь же это не представляло для меня особых проблем, благо во Владимире и окрестностях в подобных чудесах недостатка не было. Я же благодаря своему чутью находил их без труда. Тренируйся не хочу!
Вот и в этот раз после выхода были лишь остаточное головокружение, легкая слабость в коленях и помутнение в глазах. Но я даже на ногах удержался. Естественно, рванул сразу прочь – на всякий случай. Однако никто меня не преследовал. Как я и предполагал, Измененные не решились на погоню. Оставив между собой и аномалией приличное расстояние, я предпринял вторую попытку добыть себе транспорт. Она оказалась удачной. Это была «Тойота» в более-менее сносном состоянии и с работающим аккумулятором. Зона здесь пока всего три недели, а значит, у большинства авто они еще функционируют. У стоячих машин продержатся до зимы, и можно будет их менять, ездить на разных по очереди. Но к декабрю халява кончится – аккумуляторы разрядятся у всех брошенных тачек, а подзарядить их здесь нечем. А значит, если я до тех пор не переберусь на «чистые» территории, передвигаться мне придется исключительно на своих двоих… Впрочем, я так и так тут зимовать не собираюсь.
С тем, куда ехать, я определился достаточно быстро. Зарядить телефон в условиях Зоны невозможно, а связь мне нужна. Например, с «позитивом», хоть я и был далек от того, чтобы доверять экстрасенсу абсолютно. Да и нет теперь на свете никого, кому можно было бы довериться без оглядки. Он сказал, что сам займется поисками стрелка и того, кто меня подставил, но я был твердо намерен предпринять собственное расследование. Тем более что теперь, после столкновения с Измененными, у меня уже появились кое-какие зацепки. Точнее, одна зацепка – имя Михаила Стрельцова.
Сам он, насколько я знал, был из Екатеринбурга и теперь, очевидно, работал в тамошнем АПБР, но его сестра вышла замуж и переехала во Владимир. Адреса ее местного я не знал, как и ничего другого о ней, кроме имени. Впрочем, что проку в знании адреса? Пиромант сказал, что Миша ее убил. Видимо, он сделал это из самозащиты, когда она на него напала, изменившись. Сюда он скорее всего приехал, чтобы вытащить ее. Мог ли Миша быть тем самым стрелком? Теоретически – да. Когда наши пути разошлись, он меня, мягко говоря, недолюбливал. Настолько ли, чтобы пристрелить или подставить? Может, и настолько. И хотя в принципе он был хорошим, честным человеком, такие потери, как у него (сначала Марина, потом сестра), могут озлобить кого угодно. В любом случае, встретившись с ним, я найду ответы как минимум на часть своих вопросов.
Теперь дальше. Где его искать? В Екатеринбурге? Возможно. Далековато, конечно, но ничего, доберусь. Пусть меня все ищут, но я теперь кое-что умею. Прорвемся. Очень бы желательно добраться до базы данных АПБР и найти информацию о нем. Это, правда, гораздо легче сказать, чем сделать. Я, конечно, ни разу не хакер, зато много кого знаю. Смогу и на хакеров выйти. В конце концов, мои пси-возможности позволят заставить почти любого не только сохранить в тайне наш контакт, но и выполнить то, что я скажу. Большая часть моих знакомых теперь обретается в Москве и Нижнем. В Москву, даже при всей моей новообретенной крутости, я, пожалуй, сунуться не рискну, а вот в Нижний… Почему бы и нет? Помимо всего прочего там и отделение АПБР имеется.
Итак, Нижний. Туда можно добраться двумя путями – восточным, через Ковров, и южным, мимо Мурома. В южном направлении я уже совался: там все перекрыто наглухо, и апэбээровцы кишмя кишат – похоже, готовят большую операцию по консервации муромского Обломка. Тогда остается Ковров. Тем более благодаря охотничьим вылазкам моего альтер-эго я там худо-бедно ориентируюсь.
Машину я бросил у знака «Ковров 5», резонно предположив, что транспортное средство, движущееся со стороны Зоны, наверняка вызовет подозрение у охраны моста, с которого открывается далекая перспектива. А пеший вполне может пробраться среди брошенных домов, зарослей кустов и участков леса. Насколько я помнил, всего этого на подходе к мосту с западной стороны имелось в избытке.
Расположившись в ближайшей к мосту рощице, я потянулся сознанием к КПП, расположенному точно посередине пролета. Сейчас при такой разведке у меня уже сразу работал и визуальный канал восприятия. Очень удобно, не то что раньше. Однако увиденное меня не порадовало: на КПП стоял новейший БТР, оснащенный крупнокалиберным пулеметом, как минимум двое военных и трое апэбээровцев. Похоже, с момента последнего визита сюда Тени охрана была усилена.
Ладно, пятеро – это трудно, но я все равно попробую. Потянулся сознанием к солдату с автоматом. Крадущийся тигр, притаившийся дракон… Есть! Одного «зомбировали», очередь второго. Тот стоял рядом с апэбээровцем и о чем-то с ним лениво переговаривался. Плохо! Придется двоих сразу, причем… Черт! Так и есть – у оперативника АПБР за ухом прилепилась черная бусина пси-блокиратора. Значит, надо ломать. Этих необходимо брать одновременно, потому что они разговаривают. При таком раскладе «зомбирование» одного второй сразу же заметит. Ну, надеюсь, у меня хватит сил взломать эту штуку… Я начал осторожно наращивать пси-давление на сознание оперативника с блокиратором и вскоре ощутил, как искусственная ментальная броня аппарата стала поддаваться. Мне доводилось видеть, как это бывает – просто достигается предел отражения блокиратора, и никакого звукового сигнала о разрядке или какого-то иного признака, что прибор уже не выполняет свои функции. Для этого его надо снять и посмотреть на индикацию. Непрактично. Недоработка конструкторов, за которую я им теперь только благодарен. Оперативник так и не поймет, что остался беззащитен, и моя воля просто возьмет под контроль его сознание…
– Коля, а ты вообще в курсе, что тебя сейчас взламывают?
Черт! Как я не заметил научника с пси-детектором? Где этот гад скрывался?
– Что, взламывают?! Как ты…
– Всплеск пси-активности. – Научник указал на детектор и протянул оперативнику еще одну бусину. – Срочно надень запасной! И объяви тревогу – на той стороне псионик!
«Зомбированный» солдат шагнул было к научнику, но в этот момент его шеи коснулся электрошокер, и он рухнул как подкошенный. Я, находясь в полукилометре от моста, с проклятием пошатнулся и, облокотившись спиной о ближайшую сосну, чтобы не упасть, принялся энергично массировать виски, так как словил неслабый приступ мигрени. Надо было сматывать удочки – сегодня здесь не пройти и в ближайшее время тоже. Я им тут устроил хорошую проверку бдительности.
Я уходил рощей, потом деревней. Уходил не торопясь, осторожно, понимая, что главное – скрытность. Быстро облаву они не организуют: малыми силами на «зонный» берег соваться боязно – не угадаешь, на кого там напорешься. А вот снайпер, который вполне мог расположиться на любой из крыш, в том числе и на колокольне собора, если увидит меня в бинокль или прицел, снимет и фамилии не спросит: хороший человек по той стороне скрытно к КПП подбираться не станет.
За садовыми участками мне стало как-то поспокойнее – от города подальше, и так далеко они высматривать врага вряд ли станут. Но я все равно двигался с опаской. Вот войду в лес у железнодорожного моста, и можно будет немного расслабиться. Нет, железнодорожный мост, конечно, тоже охраняется тщательно. Поезда по нему уже три недели как не ходят, так что и его наверняка перегородили блокпостом… Да, так и есть – вон он стоит, невооруженным глазом виден. Но тут я уже не полезу – анекдот про чукчу и грабли мне инсценировать незачем. Сделаю по-другому…
На том берегу, в пойме Клязьмы, между рекой и городом расположились садовые участки. Только в отличие от тех, которые я только что миновал, жилые. Не все, конечно: значительная часть дачников сбежала – кому охота под боком у Зоны картошку растить? Но кое-кто остался. Вон люди между домов ходят, в огородах копошатся, урожай собирают. Может, соберут – и тоже от греха подальше… Впрочем, сейчас важнее то, что они вообще есть. Надо только выбрать «жертву»…
Я достал бинокль, которым разжился у тех же покойных фээсбэшников, и принялся рассматривать улицы… Так, вон тот высокий мужик в джинсах, штормовке, резиновых сапогах и с удочками в руках вполне подойдет. Почему я так решил? Просто рыбак, у которого есть дом рядом с рекой, вполне может иметь и лодку. Сады располагаются на полуострове, который благодаря заливу с одной стороны и старице с другой выглядит почти островом. Конечно, сейчас рыбалка на Клязьме, особенно с лодки, – занятие почти экстремальное, и он может ходить на залив и старицу, но ведь Зона тут совсем недавно, и еще месяц назад этот мужик мог активно пользоваться лодкой. Деревьев на полуострове хватает, а потому в некоторых местах русло Клязьмы не слишком-то хорошо просматривается с мостов. Почему бы, в конце концов, рыбаку не поработать для меня бесплатным перевозчиком?
Тут нельзя полностью брать его под контроль. Зомби, покорно выполняющий все мои команды, мне был не нужен. Скорее, помощник, который будет действовать сам, но в моих интересах. Я ведь понятия не имел, есть ли у него лодка (только предполагал), а если есть, то где она находится, где хранятся весла, уключины, ключи от цепи или чем там она привязана… Мне нужно лишь заронить в его голову определенные мысли и желания, к воплощению которых он отнесся бы так, как если бы они были его собственными. Раньше мне такого делать не приходилось, и вообще я не мастер-манипулятор и не получаю удовольствия, оказывая давление на чужое сознание. Можно было бы обойтись без этого – с удовольствием обошелся бы. Но сейчас мне надо на ту сторону. Просто до зарезу! А потому прости, мужик, ничего личного, но мне без твоей помощи никак, пусть даже добровольно-принудительной.
Я потянулся к нему на ментальном уровне… Ага, вот он… Осторожно коснуться его сознания и проникнуть в него, но не ломая волю, как бульдозер, а тихо, вкрадчиво, незаметно, исподволь подталкивая его мысли в нужном мне направлении… Мужика звали Геннадий, для друзей – Гена… Рыбачить он и правда любит, его хлебом не корми… Ну, это я и сам догадался… А лодка у него все-таки есть, только он ею уже месяц не пользовался – ловил с берега на старице… Ладно, подкинем пару идей…
«Надоело, блин, на старице рыбачить! Там мелочовка всякая идет – баловство одно! На Клязьму бы, да с лодкой!»
«Ага, на Клязьму! Твари с той стороны только и ждут, чтобы меня схарчить!»
«Да ну – твари там не так часто появляются. Да и вояк на мостах полно – нечего бояться».
«Так те же вояки, если что, меня и приголубят. Куда, скажут, с лодкой поперся, рехнулся, что ли?! И по шее надают для острастки, и лодку отберут на всякий случай, чтоб неповадно было!»
«Да я ж аккуратно – там можно тихохонько за островком пройти и ближе к тому берегу встать – за деревьями меня ни с того, ни с другого моста не увидать!»
«Ну, если только очень аккуратно…»
«Само собой, аккуратно! Просто уж очень порыбачить охота! Так, чтоб по-настоящему!»
В этом споре здравого смысла с «голосом искусителя» победил, естественно, последний. Геннадий быстро заскочил в дом, отыскал ключ от лодочного сарая и чуть ли не бегом направился к реке. Мне даже пришлось слегка умерить его пыл, чтобы не вызвать чьих-нибудь подозрений.
До лодочного сарая было пять минут хода. Геннадий бы и за три добежал, если б я его не притормаживал. Пожалуй, наведенное желание порыбачить было слишком сильным. Учту на будущее. Хотя вообще-то ну его на фиг! Лучше бы мне такой опыт никогда больше не пригодился!
От спешки и возбуждения пальцы Геннадия слегка подрагивали, когда он пытался открыть замок сарая, и это удалось не с первой попытки. И в этот момент его окликнули.
– Привет! Вот ты где! А я тебя везде ищу!
От неожиданности Геннадий вздрогнул, и замок выпал из его рук. Он обернулся, раздраженный и озадаченный – кто-то отвлек его от задуманного. Какого черта?! Обернулся и обомлел. Вернее, обомлел я. Естественно, Геннадий не узнал окликнувшего, потому что тот был ему не знако́м. Зато очень хорошо знако́м мне: угловатое лицо с выдающимися скулами, глубоко посаженные глаза, маленький шрам на переносице. Именно это лицо я вижу в зеркале, когда бреюсь. Перед нами (мной и злосчастным рыбаком) стоял Тень и улыбался. А в руке держал нож.
– Зря ты сюда пришел! – произнес он.
Я понимал, что это фантом, и, управляй я Геннадием полностью, мог бы даже попытаться справиться с ним. Но подселение в голову рыбака на правах консультанта не давало мне такой возможности. Я увидел удар. И даже среагировал. Я, но не Геннадий. Он только ощутил резкую боль внизу живота, куда фантом вонзил лезвие. А мне ничего не оставалось, как рвануть прочь из обреченного тела. Я успел сделать это за мгновение до того, как Тень ударил снова…
Шелеховское. Девятый год метеоритного дождя
Ветер дул с реки, и я, не доходя метров сто до нашей местной водной артерии, понял, что паводок закончился сравнительно недавно (а он тут, на севере Свердловской области, всегда был поздний): на меня пахнуло неповторимым по своей эпатирующей резкости и потрясающему «букету» запахом гниющей травы и водорослей. Это был верный признак того, что Лозьва решила наконец оставить в покое свои пойменные луга, и они, только что бывшие полноправной частью дна нашей маленькой, но гордой реки, превратились в малопривлекательные и весьма «ароматные» болота.
Подвесной мост располагался в том единственном месте, где пойменные болота ненадолго сменялись высоким, каменистым и обрывистым берегом. Сей обрыв Лозьва уже основательно подмыла во время весенних паводков, когда, переполнившись водой, буйствовала, недовольная тем, в какие жесткие рамки поставили ее здесь берега. Впрочем, обрывы выглядели еще весьма надежными… в отличие от моста.
Мост же был еще тот – мечта экстремала. Он состоял из провисших металлических направляющих и перил, а также досок, образующих, с позволения сказать, настил. Значительная часть этих досок прогнила, треснула или сломалась. А некоторые и вовсе отсутствовали, из-за чего в настиле зияли довольно широкие провалы, которые не особо длинноногим путникам приходилось попросту перепрыгивать, гадая, выдержат ли такую динамическую нагрузку доски, находящиеся по другую сторону. На перила тоже не было никакой надежды, ибо они насквозь проржавели. Отдельные секции частично сорвались с крепления, да и прочие давно уже держались на честном слове. Так что, опираясь на них, смельчак имел все шансы отправиться в рискованный полет вниз с восьмиметровой высоты. Добавьте к этому постоянный скрип и раскачивание этого сооружения и вы поймете, почему не только городские, но и местные жители предпочитали его избегать и делали крюк в несколько километров, чтобы пересечь Лозьву по автомобильному мосту на дороге, ведущей к трассе.
Но у меня как раз были причины отправиться на прогулку именно в этом направлении, поскольку где-то там, в лесах по ту сторону Лозьвы, и находилась усадьба помещика Копытова. Когда-то на месте этого подвесного недоразумения был нормальный мост, но Лозьва его давным-давно подмыла, и он отчасти был унесен паводком, а отчасти благополучно сгнил прямо здесь, на месте. Его остатки до сих пор, если присмотреться, еще виднелись внизу среди гниющей травы. К поместью этому, впрочем, когда-то вела вполне приличная дорога, ответвлявшаяся от трассы, – бункер-то надо было обслуживать, но он уже почти двадцать лет стоит без использования, так что и дорога изрядно заросла за ненадобностью.
Оно конечно, по ней даже пешком к усадьбе идти было бы попроще, чем через этот мост, но я выбрал именно этот путь не просто так. Во-первых, он был покороче, а во-вторых, тут можно было не опасаться встретить кого-либо из местных и таким образом избежать нежелательного любопытства. Дело в том, что помимо естественной опасности, исходившей от проржавевшего подвесного моста, это место пользовалось среди селян дурной славой. Говорят, многие грибники и охотники в последнее время тут сгинули, будто их нечистая сила унесла. Этой информацией поделился со мной Павел, когда мы после моего приезда пили чай на веранде.
В нечистую силу я не верил, но сейчас эти слухи были для меня весьма кстати. Что же до исчезновений, у них могла быть вполне естественная причина: от все того же проржавевшего моста до стаи волков или, скажем, парочки Новых, нашедших себе укрытие в шелеховских дебрях и ревниво оберегающих его от чужих глаз. Правда, последний вариант был крайне нежелательным и для меня, поскольку, во-первых, означал серьезные проблемы в моей миссии (в то, что Новые, коль скоро они тут уже давно, не нашли бункер Воскобойникова, верилось слабо), а во-вторых, вызывал вопросы к «лояльной» осведомительнице шефа. Могла ли она, проводя тут обстоятельную разведку, упустить такую «незначительную» мелочь, как присутствие Измененных? Впрочем, не рано ли я начал параноить? Новые были лишь одной из версий, причем далеко не самой вероятной, и делать далекоидущие выводы на основе смутных догадок – верх глупости.
Придя к такому заключению, я мотнул головой, словно пытаясь таким образом вытрясти из нее лишние подозрения, глубоко вздохнул и ступил наконец на мост. Та его часть, что примыкала к правому (моему) берегу Лозьвы, еще более или менее сохранилась. По крайней мере доски настила казались достаточно надежными, чтобы ступать на них, не опасаясь. Да и раскачивался мост поблизости от места подвеса еще не очень сильно. В общем, первые несколько метров я преодолел без проблем, а вот дальше…
Веселуха началась примерно на трети пути. И началась с того, что справа отсутствовал приличный кусок перил. Восьмиметровая пустота внизу как-то не вдохновляла, так что я инстинктивно сместился влево. Доски были скользкими (очевидно, от утреннего тумана), и нога у меня поехала. А я, стремясь сохранить равновесие, схватился за перила слева. Они, похоже, держались на соплях и честном слове, ожидая малейшего повода, чтобы сломаться. А когда я им его предоставил, тут же оторвались с мерзким скрежетом. Меня спасла реакция: успев отбросить перила, я бросил свое тело вперед, а для устойчивости упал на колени. К счастью, доски настила выдержали, позволив мне перевести дух.
Мысль о том, что отсутствие нежелательных сопровождающих, возможно, не стоило таких адреналиновых ванн, я раздраженно отогнал: пройден уже довольно приличный кусок, и возвращаться на правый берег несолоно хлебавши ужасно не хотелось. Обратно, так уж и быть, пройду другой дорогой, а сейчас я буду не я, если не одолею это чертово подобие моста!
Преодолев еще пару метров, я встретился с новым препятствием: в настиле зияла дыра почти полутораметровой ширины. Что ж, придется прыгать, причем с места: о том, чтобы разбегаться по скользким и ненадежным доскам моста, начавшего уже раскачиваться с довольно приличной амплитудой, не хотелось даже думать. Припомнив, что мой результат в прыжках в длину с места (правда, в более благоприятных условиях) составляет более двух метров, я слегка приободрился. Затем, набравшись храбрости, я отпустил перила, сделал мах руками и прыгнул. Провал-то я преодолел, а вот доски на той стороне не оправдали оказанного им высокого доверия и с хрустом сломались. Окажись перила и здесь столь же подлыми, лететь бы мне вниз с ускорением свободного падения. Но они не подвели, и я, вцепившись в них мертвой хваткой, принялся раскачиваться вправо и влево, пытаясь дотянуться ногами до настила впереди. Наконец мне это удалось, и, зацепившись за доски, я стал, перебирая руками по перилам, подтягивать свое тело вперед.