«Интересно, почему такие твари никогда не совались в Кремль? – задумался вдруг десятник. – Есть ощущение, что при большом желании они бы без проблем проломили стену и вошли внутрь…»
Вопрос, на который нет ответа. Захар не единожды слышал, как более опытные дружинники или даже Мастера размышляли, а что же случится с крепостью, если, допустим, те же шамы и био заключат временное перемирие и одновременно ударят по Кремлю? Наверное, все закончится очень быстро, и о «последнем оплоте человечества» на просторах столицы будут напоминать только рассказы маркитантов, прежде торговавших с князем и его людьми.
«Не думай ты об этом, – мысленно сказал себе Захар. – Твоя проблема сейчас – догнать и вразумить побратима, а о судьбе крепости пусть у князя с воеводой головы болят. Свои задачи решай, которых у тебя и без того выше крыши».
Хуже всего, что пока «Аконкагуа» преграждает им дальнейший путь, Игорь и Казимир медленно, но верно продолжают двигаться в направлении Митино. Очень вряд ли, что они вот так же прячутся в заброшенном доме от некоей громадной напасти.
Хотя Захару, конечно, безумно хотелось в это верить.
– А вот и то место, о котором я тебе говорил, – сказал Казимир, оглядываясь на спутника. – Поле Полей.
Перед ними было некое подобие площади на перекрестке двух широких улиц. Вероятно, давным-давно, еще до Последней Войны по этому асфальту прогуливались разномастные мирные жители, богатые, бедные… разные. Теперь же здесь находились только чудовищные порождения московской Зоны – Поля Смерти разных цветов и форм. Игорь сразу вспомнил их путешествие в Тушино; это место стало серьезным испытанием на пути к заветному складу беглого маркитанта Вадима.
– Мы уже были здесь однажды, – выдавил стрелец, глядя на могучую спину Казимира. – Совсем недавно.
– И как? Без потерь?
– Один погиб, Радимир, – с неохотой ответил Игорь: вспоминать о случившейся трагедии было больно.
– Сам напоролся? – не обратив внимания на интонацию спутника, безжалостно уточнил седовласый дружинник.
– Нет, – скрипнув зубами, ответил стрелец. – Между блуждающими Полями не успел проскочить, в итоге сожрали они его, вместе с фенакодусом.
– Я, когда шел из Митино в Кремль, – прочистив горло, сказал Казимир, – тоже едва не попался. Но пешим, сказать по правде, немного проще, чем верхами. Так ты только своим телом командуешь, а так от скакуна своего зависишь. А если взбрыкнет, животина-то? И поминай как звали…
– Ну да, верхами опасней, – согласился Игорь. – Но не бросать же фенакодусов?
– Бросать жалко, не спорю, – признал седовласый дружинник. – Но они нам вряд ли пригодятся. Не поедем же мы на них к самому логову шамов?
Стрелец живо представил, как они скачут к пристанищу вампиров, паля в небо изо всех пистолетов и криками вызывая мутантов на бой. Пожалуй, Казимир прав, и с фенакодусами придется расстаться так или иначе, вопрос только – когда? Игорь снова вспомнил о беде, приключившейся с Радимиром. А ведь у кого-то еще тогда скакун взбрыкнул… Поля Смерти, как не раз подчеркивал отец Филарет, очень любят воздействовать на подсознание людей и мутантов, на их психику, создают галлюцинации разные, обычно – звуковые, реже – визуальные. Но повод ли это отказываться от верного скакуна, который, вдобавок, еще и спас Игоря от смерти в недавней битве с нео?
«Но и привязывать где-то – тоже не выход, – подумал светловолосый стрелец, рефлекторно гладя фенакодуса по голове. – Так хоть сбежать сможет, ежели беда какая произойдет. Да и сколько мы будем у шамов, опять же, неизвестно. Может, вообще не вернемся, а фенакодусы так и будут торчать где-то, не в силах ни обратно, в Кремль, пойти, ни поймать себе что-то на прокорм… Что же мы, живодеры? Нет, конечно же…»
– Что решаем? – спросил Казимир.
Ему явно не терпелось продолжить путь, и, судя по всему, брать с собой фенакодусов он был не намерен.
«Он не хочет, я в сомнении… По всему получается, что надо отпускать».
– Давай дальше пешком, – с трудом выдавил Игорь.
– Правильно решение, – кивнул Казимир и спрыгнул на асфальт.
Завидуя легкости, с которой он это проделал, светловолосый стрелец медленно сполз вниз и поморщился, когда приземлился на пятки несколько резче, чем хотел. По примеру старшего товарища Игорь избавил фенакодуса от сбруи и, еще раз проведя рукой по мутантской морде, хлопнул его по крупу – иди, мол. Но скакуны сильно далеко не пошли – буквально пару-тройку шагов сделали и остановились, в нерешительности, явно недоумевая, чего от них хотят хозяева.
– А если за нами пойдут? – спросил Игорь, покосившись в сторону седовласого дружинника.
– Значит, судьба такая, – пожал плечами Казимир. – Жалко, конечно, но что тут поделаешь? Главное, о себе думай, чтобы мы с тобой не сгинули. Потому что фенакодусы твоего батю точно из плена не спасут.
Упоминание отца мигом отрезвило Игоря. Ему даже стыдно стало – как можно о судьбе скакунов беспокоиться, когда на кону жизнь пропавшего родителя? И все же… все же он не мог так просто махнуть рукой на существо, преданно глядящее ему в глаза и, кажется, искренне не понимающее, что происходит.
«Ну же, беги уже прочь, – подумал стрелец, злясь. – Не стой тут, не мозоль глаза».
– Можно, конечно, пристрелить их, – неожиданно сказал Казимир. Голос его при этом звучал спокойно, даже равнодушно. – Тогда мы, по крайней мере, будем уверены, что они не погибнут в мучениях.
Игорь оторопело уставился на спутника.
– Ты это сейчас серьезно?
– Ну а что такого? – пожал плечами седовласый дружинник. – Это милосердней, чем отпускать их в Зону. Разве нет?
– У меня рука не поднимется, – покачал головой стрелец.
– Тогда пошли, – сказал Казимир, окинув фенакодусов хмурым взглядом. – Теперь они свободны, а дальше – не наша головная боль.
С этими словами он развернулся и первым побрел в направлении Поля Полей. Игорь, пожевав нижнюю губу, еще раз посмотрел на верного скакуна, потом – на фенакодуса Казимира, шумно выдохнул и устремился следом за седовласым дружинником. Сердце его обливалось кровью. Разумеется, потеря скакуна не могла сравниться с потерей соратника, да и Игорь, что греха таить, уже не одного фенакодуса в московской Зоне похоронил. Но вот так, добровольно, отпускать животное на все четыре стороны, находясь в шаге от Купола, который сам по себе несет смерть, было невыносимо трудно.
Впрочем, когда они с Казимиром вплотную приблизились к Полю Полей, стало не до грусти. Разноцветные полусферы, срезами лежащие на асфальте, полностью завладели вниманием путников. Каждая из них таила в себе если не мучительную погибель, то уж точно непредсказуемую деформацию. Тот же маркитант Вадим изначально был чудовищен только внутри, но после того, как побывал в Красном Поле, стал монстром еще и снаружи. Беглый стаббер Гром и его жена также выжили после «визита» в алую полусферу, однако все эти случаи были лишь счастливыми исключениями, крайне редкими в условиях московской Зоны. На самом же деле в Красном Поле сгорали девять из десяти попавших туда существ – просто потому, что не успевали или не находили в себе сил его вовремя покинуть.
Но еще более коварным были блуждающие Белые Поля, одно из которых в свое время и угробило кремлевского дружинника Радимира.
– Иди за мной след в след, – велел Казимир. – Если подниму руку – замри и не шевелись даже, пока не опущу. Все ясно?
– Все, – отозвался Игорь.
Седовласый дружинник удовлетворенно кивнул.
– Тогда пошли.
И первым шагнул в направлении узкой тропки, которая пролегала между двумя Полями Смерти, Черным и Красным. Выглядывая из-за его плеча, Игорь невольно задумался, проехали бы они здесь верхом, или для наездника эта дорожка слишком узка? Похоже, не зря Казимир настоял на том, чтобы идти на своих двоих. Рисков уж точно меньше – где-то, возможно, и боком придется протискиваться, а на фенакодусе, конечно, такой трюк не провернешь…
Они уже практически миновали первый опасный участок между Красным и Черным Полями, как вдруг сзади донесся оглушительный визг. Резко обернувшись, Игорь обнаружил, что фенакодусы, выпучив глаза, несутся к ним.
– За мной! – скомандовал Казимир, тоже увидев обезумевших мутантов. – Живо!
Дважды повторять не пришлось: меньше всего Игорь хотел оставаться на пути у разогнавшегося тяжеленного фенакодуса, который нео затаптывал с той же легкостью, с какой хомо мог разве что лысого ежа сапогом растоптать. Развернувшись, стрелец бросился следом за несущимся вперед седовласым дружинником. Лоб Игоря моментально покрылся испариной, но не столько от бега, сколько от волнения: парень боялся, что Казимир неожиданно остановится, а он врежется в него и случайно втолкнет соратника в одно из Полей, угрожающе переливающихся на солнце. Ну и, вдобавок, каждый проклятый шаг отдавался в позвоночнике очередным болезненным уколом невидимой иглы.
А разъяренные фенакодусы, меж тем, стремительно приближались.
И вот, когда казалось, что муты вот-вот их нагонят, Казимир резко повернулся и, схватив парня за плечи, вместе с ним метнулся в сторону. У стрельца перехватило дух. Поток воздуха огладил взъерошенные волосы на затылке – это фенакодусы пронеслись мимо. Кажется, один из мутантов даже зацепил его сумку, переброшенную через плечо; по крайней мере, она ощутимо содрогнулась.
– Не шевелись, – прошипел Казимир Игорю в лицо.
Их носы находились до того близко друг к другу, что едва ли не соприкасались, однако стрелец послушно замер, понимая, что седовласый разведчик именно о его жизни печется. И даже когда справа послышался душераздирающий визг одного из фенакодусов, Игорь остался недвижим.
Секунды текли раздражающе медленно, словно капли воска по свечке. Казалось, они стоят так год, а то и два, но стрелец не сомневался, что прошло не больше пяти-десяти секунд. Визг не смолкал, и эта агония длиною в вечность сводила с ума.
Воображение Игоря успело нарисовать с десяток различных картин, одна ужасней другой, прежде чем Казимир наконец промолвил:
– Лучше б пристрелили.
И разжал пальцы. Игорь рефлекторно оправил вздыбившуюся на рукавах рубаху и, сгорая от любопытства, повернул голову вправо, дабы взглянуть, что же стало с фенакодусами.
Но в той стороне были только Поля Смерти – Белое и отливающее синевой – да узкая дорожка между ними. Все. Никаких намеков на скакунов. Сгинули, как их и не было.
– А как же… Ты же сказал… – пробормотал стрелец. – Куда они делись?
– Белое Поле их сожрало, – буркнул Казимир, покосившись в сторону бледной полусферы, покачивающейся на тонких, едва видимых глазу ложноножках. – Они в него целенаправленно влетели – сначала первый, затем второй. Видать, оно их заманило как-то, галлюцинациями там или чем-то еще…
Он неожиданно встрепенулся и удивленно посмотрел на Белое Поле. Игорь хотел было спросить, что случилось, как вдруг услышал мужской голос:
– Сынок… Помоги…
Сердце замерло, а к горлу подкатил комок. Это был голос его отца, Бориса. Уже который раз Игорь поражался странному свойству здешнего Белого Поля: заставлять человека слышать то, что он хочет слышать. Как объяснял ему отец Филарет после триумфального возвращения из Тушино, бледное порождение московской Зоны не само производит эти звуки, а просто одурманивает находящееся вблизи существо, а его разум просто довершает начатое безобразие.
Повернувшись, Игорь увидел, что Казимир заметно побледнел.
– Ты тоже голос слышишь? – с пониманием спросил стрелец.
– Да, – прочистив горло, ответил седовласый дружинник. – Нас тоже… заманивает.
– Со мной отцовским говорит, – признался Игорь. – А тебя?
Казимир отчего-то вздрогнул и, быстро покосившись в сторону молодого спутника, буркнул:
– Сына… Федота…
– Соболезную, – совершенно искренне ответил стрелец. – Хороший он был парень.
Спутник вздрогнул снова и сказал:
– Пойдем уже, пока Поля не сомкнулись. А то сейчас и этой тропинки не останется. Знаешь ведь, что нельзя подолгу на Поле Полей торчать?
– Да тут дураку понятно, – неуверенно ухмыльнулся Игорь.
– Понятно-то понятно, а мы стоим, как вкопанные, – проворчал седовласый дружинник. – Идем по старой схеме: я направляющий, ты – сразу за мной.
– Помню, – кивнул стрелец.
– Хорошо, – сказал Казимир и, не говоря больше ни слова, пошел вперед, к тропинке, которая вела к западной границе Поля Полей.
– Сынок… ну что же ты… отца бросаешь… – снова запел в голове батин голос.
Но Игорь не обратил на эти мольбы никакого внимания. Он брел следом за седовласым дружинником и думал, что обрел нового побратима Смерти. Впервые это случилось еще в детстве, когда Захар спас его от паука; после Игоря не единожды спасал Громобой со своим верным стальным ящером Щелкуном, и вот сегодня выручил Казимир. Причем выручил тогда, когда, казалось, смерть уже дышит парню в затылок. Сам бы Игорь вряд ли успел сойти с тропинки, по которой во весь опор скакали фенакодусы, сведенные с ума Белым Полем.
Впрочем, стрелец практически не сомневался, что грядущая вылазка в логово шамов позволит ему вернуть Долг Жизни седовласому дружиннику. Когда, как не во время подобных штурмов квитаться с побратимами, прикрывая их собой от вражеской стрелы, пули или меча?
«Хоть бы получилось спасти тамошних пленников! – мысленно вздохнул Игорь. – Иначе все это – зря. Зря сбежал, зря свое имя и имя Казимира очернил… зря потерял фенакодусов и рубился с нео, невзирая на боль…»
При этом стрелец не питал иллюзий насчет их неуловимости. Шамы, которые в течение нескольких лет удерживали в плену несколько десятков людей, наверняка были крайне сильны и вполне могли позволить себе «захомутать» еще парочку приблудившихся хомо. Поэтому Игорь собирался действовать по ситуации: получится отца выдернуть сразу – отлично, не получится – надо будет хотя бы осмотреться и вернуться в Кремль с информацией о логове кровососов. А там уж пусть князь с воеводой решают, как с Игорем поступить: либо отправить стрельца в тот же самый острог, который он еще совсем недавно охранял, либо вовсе изгнать из крепости без права возвращения.
«Интересно, а кого-то за мной отправили? Захар бы, наверное, рвался в погоню – не чтоб покарать, а чтоб образумить… но смысл порядочных дружинников гробить, чтобы одного… ну пусть даже двух смутьянов поймать?»
– Давай, наверное, как пройдем Поле Полей, остановимся подкрепиться, – бросил Казимир через плечо. – А то я чего-то проголодался прям от этой нервотрепки…
Игорю, напротив, после такой встряски обычно кусок в горло не лез, но он решил поддержать своего спасителя и, пожав плечами, сказал:
– Ну, давай. Почему нет?
– Значит, договорились, – сказал Казимир. – А теперь опять сосредоточились и пошли дальше.
И они снова побрели по узкой тропке, с опаской косясь в сторону Белого Поля и упрямо игнорируя голоса, которые из-за него возникали в их головах.
«Прости, папа», – на всякий случай подумал Игорь.
Купол был уже совсем близко.
* * *
– Ну? Что скажешь? – спросил усач Богдан.
Захар медлил. Фенакодус под ним нервно перетаптывался, а наездник, словно завороженный, взирал на огромную груду металла, некогда бывшую «Чинуком». Поверженный био валялся прямо посреди улицы и признаков жизни не подавал.
«А не «Аконкагуа» ли его так припечатал случайно? – подумал вдруг Захар. – Может, не поделили чего…»
Он попытался вспомнить, видел ли «Чинука» до того, как гигантский робот невольно вынудил их искать убежище. Да нет, не было там никого. А если «Чинук» появился там совсем недавно, значит, вполне возможно, еще не полностью отключился.
– Что-то не хочется мне мимо него идти, – наконец сказал десятник.
– Думаешь, может взбрыкнуть? – подал голос Мрак.
Богдан с Захаром встрепенулись и разом оглянулись на смуглого дружинника: его фенакодус подкрался к ним удивительно бесшумно.
– Не знаю, – ответил десятник. – Судя по всему, он там недавно валяется. Мало ли, будем идти, а у него там что-нибудь сработает, и он в нас выстрелит, не глядя? Давайте лучше через дом обойдем, от греха подальше.
– Ну, в доме тоже бед может быть изрядно, – заметил Мрак.
– Вряд ли они будут больше, чем этот проклятый био, – покачал головой Захар.
– Ну, с этим да, не поспоришь, – согласился смуглый наемник. – Так что, через какой дом идем – левый, правый?
Десятник с неохотой повернул голову в одну сторону, потом в другую. На первый взгляд, в придорожных зданиях не было ничего необычного, если, конечно, не считать необычными наполовину разрушенные стены и местами обвалившиеся перекрытия. В каждой из этих кирпичных коробок могут таиться десятки самых опасных мутов.
Но ни один мут не сравнится в убийственной мощи с «Чинуком», пусть даже и в таком плачевном состоянии.
«Знать бы, что он подох окончательно! – подумал Захар. – Да спокойно прошли бы, время не теряли и не лезли в эту дурацкую… неизвестность!»
– Через левый пойдем, – нехотя ответил Мраку командир. – Поехали к нашим.
Смуглый кивнул и, развернув фенакодуса, первым направил его к остальным воинам, которые остались чуть позади.
– Как поступаем, Захар? – спросил Никола, когда десятник приблизился.
– Идем через этот дом. – Командир махнул рукой в сторону выбранного здания. – Потому что «Чинук» свежий, не хочу рисковать. Возражений нет?
Все покачали головами. Сыч даже не шелохнулся и по традиции промолчал. Захар ненадолго задержал на опричнике Тайного Приказа недовольный взгляд, но ничего не сказал.
– Вперед!
Они медленно устремились к дверному проему. Московская Зона пела на разные лады, но, кажется, подавляющее большинство шумов доносилось издалека – а, значит, риск нарваться на неприятности был сравнительно невелик.
Хотя, конечно же, расслабляться не стоило. Очень может быть, что прямо сейчас какая-нибудь не в меру хитрая тварь сидит в здании, наблюдает за дружинниками и ждет, когда они подойдут достаточно близко, чтобы напасть и полакомиться свежим мясом. Впрочем, разведчики Кремля не зря с младых ногтей обучаются выживать – они к любым поворотам готовы, и удивить их – крайне, крайне трудно.
Вот и дверной проем. Спешившись, Захар передал поводья Николе, Богдан проделал то же самое, и вместе они побрели к дому. Десятник на ходу переставил предохранитель на стрельбу очередями; усач же за неимением альтернатив обнажил меч. Остальные тоже потянулись к оружию, готовые поддержать командира и Богдана, если того потребует ситуация.
Водя автоматом из стороны в сторону, Захар медленно вошел внутрь. Никого. Памятуя о недавней встрече с земляными пчелами, он тщательно осмотрел пол, но ничего не увидел.
– Можешь мне горюн-травой посветить? – попросил десятник, оглянувшись через плечо.
Богдан послушно вогнал меч обратно в кольцо на поясе и полез за травой и огнивом. Достав пучок, он поджег его и поднял руку с миниатюрным «факелом» над головой, чтобы светил дальше. В общем-то, ничего нового Захар не увидел. Однако тушить горюн-траву он не спешил.
– Входите по одному! – велел он, повернувшись к дверному проему. – Любим, останься с фенакодусами снаружи, мы тебя позовем. А мы с тобой, Богдан, пойдем вперед, посмотрим, что тут.
Усач кивнул.
Они поднялись по короткой лестнице и замерли рядом с очередным дверным проемом, хмуро глядя внутрь. Там обнаружился довольно узкий коридор, который заканчивался проломом в стене. За проломом царила непроглядная тьма.
На первый взгляд отверстие было достаточно большое, чтобы через него прошли не только люди, но и фенакодусы. Это несколько облегчало путникам задачу.
«Вот только непонятно, что там, впереди… и стоит ли туда вообще соваться!»
Дружинник и десятник переглянулись и медленно пошли к зияющей в стене дыре. Захар держал автомат наготове; воображение, по старой доброй традиции, рисовало ужасающие картины – то муты на них из пролома бросались, то био, а то и вовсе люди, просто враждебно настроенные и тоже с огнестрелами.
Вообще, конечно, десятникам не пристало идти впереди своих подчиненных. Но Захар был в корне не согласен с традициями. Он считал, что отвечает за людей головой. А это очень трудно делать, если сидишь за спинами тех, кто вверил тебе свою жизнь. Да и потом, человек с огнестрелом в руках, идущий позади всех – это априори проигрышная стратегия, ведь от такого никакой пользы: не будет же он стрелять во врага из-за спин верных соратников? Вот и получалось, что десятнику место во главе.
Медленно Богдан и Захар приблизились к пролому на расстояние вытянутой руки. Свет от горюн-травы разогнал мрак, но, как выяснилось, тьма не хранила в себе ничего опасного. По крайней мере, ближайшие к пролому несколько метров были девственно пусты.
Судя по воздушным потокам, которые обдували стоящих у дыры в стене дружинников, коридор заканчивался выходом наружу. Захар навострил уши.
Почудилось, или в темноте звякнуло что-то металлическое?
Оглянувшись на дружинников, командир приложил указательный палец к губам – мол, не шумите. Воины замедлились и теперь ступали еще осторожней, чем прежде. Мечи они по-прежнему держали в руках. Единственным, кто до сих пор не обнажил клинок, был Сыч; его бледные пальцы лежали на резной рукояти его кривой сабли.
«И даже оружие у стервятников не такое, как у нормальных людей, – брезгливо подумал десятник. – Сабля… И почему, спрашивается, с обычным мечом не ездить?»
Тут скрежет повторился, и Захар мигом позабыл об их молчаливом надзирателе. Начинало казаться, что путь мимо почившего «Чинука» был все-таки гораздо безопасней, чем выбранный десятником.
«Но не возвращаться же теперь? – подумал он. – Пойдем, посмотрим, что там копошится?»
В принципе, это могла быть пристяжь «Чинука», которая, не зная, куда деваться после смерти «хозяина», в страхе спряталась в развалинах. В принципе, «сервы» трусливы и при виде отряда дружинников, скорей всего, не нападут, а поспешат скрыться с глаз. Для верности можно даже немного «подогнать» их очередью из автомата.
Но это только в том случае, если там, во тьме, именно «сервы». Если же кто-то другой – могут и атаковать путников.
«Но ведь био сюда не поместится? Тут же потолок в полтора человеческих роста. Даже для «Раптора» низковато…»
– Слышишь что-нибудь? – шепотом спросил Захар.
– Скрежет какой-то, – помедлив, ответил Богдан. – И, кажется, голос чей-то…
– Голос? – хмурясь, переспросил десятник.
Он прислушался… и наконец услышал.
«Женщина?» – оторопело подумал десятник.
Это казалось немыслимым. Откуда здесь могла взяться женщина?
«А что, если это – кио? Как Данилина Настя?»
Внезапная догадка показалась притянутой за уши, но как еще могли сочетаться приглушенный женский голос и скрежет металла?
«И, что самое интересное, как теперь поступать?»
Если поначалу Захар всерьез подумывал пальнуть в темноту из автомата, то теперь, с новым открытием, этот вариант отпал: что, если там, внутри, некую женщину прижала к стене шайка «сервов»?
– Надо туда что-нибудь бросить, – медленно произнес десятник.
Он огляделся по сторонам, ища какой-нибудь камень или нечто подобное, и, конечно же, очень быстро нашел серый обломок – уж этого добра в развалинах хватало. Подобрав находку, Захар взвесил ее в ладони, после чего оглянулся и тихо сказал:
– Выйдите наружу, а то вдруг изнутри выстрелят или в ответ чем-то бросят.
Дважды повторять не пришлось: все, даже угрюмый опричник Тайного ордена, вернулись из коридора наружу и практически тут же скрылись из виду. Только длинный нос Николы выглядывал из-за стены.
– А ты, – Захар вновь обратился к Богдану. – Прильни к стене.
Соратник подчинился.
Конечно, если бы их кто-то жаждал убить, он мог это сделать и раньше, едва заметил горящий «факел» в руке дружинника. А поскольку обошлось, там либо ничего опасного все-таки нет, либо это опасное не имеет огнестрела, что уже делает это неизвестное менее опасным.
Захар, размахнувшись, швырнул свой снаряд и тут же метнулся вправо, дабы укрыться за уцелевшим куском стены. Он прижался к кладке спиной еще до того, как кирпич упал на бетонный пол. Когда же это случилось, звук удара эхом разнесся по зданию, и снова заскрежетало, на сей раз – куда громче, чем прежде. Женский голос, однако, остался на прежнем уровне и практически полностью потонул в шуме металла.
– А швырни-ка подожженный пучок внутрь, – сказал Захар, покосившись на товарища. – А я посмотрю, что там. Иначе тут год можно торчать и так ничего и не увидеть.
И снова Богдан не спорил: размахнувшись, он бросил «факел» внутрь, а Захар, резко повернувшись лицом к провалу, направил туда ствол автомата.
«Факел» покатился по полу и замер в метре от небольшого ржавого био, который тут же попятился назад. Как и предполагал десятник, это был «серв», жутко старый, но не утративший еще ни одного своего манипулятора. Захар хотел пальнуть в био, но неведомая сила внезапно грубо выдрала автомат из его рук, да так, что едва пальцы не переломала. Сориентировался командир быстро – метнувшись в сторону, он, возможно, избежал смерти.
– «Сервы»! – рявкнул он, рывком выхватывая клинок.
Богдан тоже схватился за рукоять меча, однако охамевший металлический паук, выбросив из темноты свой ржавый манипулятор, буквально впечатал дружинника в стену и принялся изо всех сил давить на его грудную клетку. Красный от натуги, разведчик обеими руками вцепился в треклятую лапу стального паука, но сил отодвинуть ее от себя не хватало.