Уж больно приметными были длинные, до плеч, седые космы и кудлатая борода.
«Но ведь это тоже, если вдуматься, дело вполне поправимое…»
Все еще колеблясь, Игорь опустился на корточки рядом с нарами Казимира и заговорщицким шепотом сказал:
– А что, если мы туда вдвоем поедем?
– Вдвоем? – удивленно воззрился на собеседника седовласый дружинник. – Ты что же, хочешь… втайне от воеводы ехать?
– Ну ты же сам сказал, что у тебя предчувствие нехорошее, – напомнил Игорь. – Так, может, лучше не испытывать судьбу?
– А ты не боишься наперекор воеводе и князю поступать? – выгнув бровь, спросил Казимир. – Этак тебя и в измене обвинить могут…
Внутри у светловолосого надзирателя похолодело. Он и сам понимал, что таким поступком обратит против себя большинство дружинников. Но разве мог Игорь в той ситуации думать о мнении товарищей по оружию? На кону стояла жизнь его отца, Бориса, которого он видел в последний раз еще будучи юнаком, и которого теперь мог спасти из плена шамов. Игорь отчаянно боялся, что батю убьют раньше, чем верхушка Кремля сподобится выслать в Митино отряд. И, в любом случае, любое промедление означало продолжение отцовских мук и издевательств со стороны обнаглевших кровососов.
– Я должен батю спасти, – угрюмо сказал Игорь. – Обязан просто. Я ради этого на все готов.
– А ты… ты в Зоне-то прежде вообще бывал? – смерив надзирателя оценивающим взглядом, спросил Казимир.
Парень хотел фыркнуть, но вовремя себя одернул: Казимир просто физически не мог знать о похождениях Игоря в Строгино и Тушино, а рассказывать ему об этом сейчас было как-то совсем глупо.
– Бывал, – ответил он просто.
И, подумав, добавил:
– И куда чаще, чем хотелось бы…
…Они покинули острог, когда на город уже черным одеялом опустилась ночь. Разжиться лишним клинком и парой фенакодусов оказалось несложно: дружинники Игоря хорошо знали и уважали за его подвиги. Поэтому никому и в голову не пришло перепроверять слова дважды героя, пережившего три тяжелейших рейда и не пасовавшего ни перед кио, ни перед маркитантами.
Ворота прошли тем же макаром: Игорь сослался на приказ воеводы, а остриженного и выбритого Казимира представил товарищем из дружины. Стрельцы даже не приглядывались особо. Спросили только, как нога, услышав, что терпимо, порадовались за героя и выпустили путников наружу.
– А ты, похоже, на хорошем счету, – заметил Казимир, когда они отъехали от крепости на почтительное расстояние. – Чем заслужил?
После нехитрых процедур он уже не напоминал почтенного старца: теперь это был хмурый морщинистый мужчина, которого жизнь неоднократно била под дых, но так и не сломала.
– Преданностью, – с грустной улыбкой ответил Игорь.
– И не страшно такое безграничное доверие терять?
– Ради отца – не страшно, – уверенно ответил дружинник.
Он не стал говорить, что надеется это доверие потом вернуть. В тот момент это показалось бы каким-то неуместным самоутешением, а светловолосый стрелец вовсе не хотел, чтобы Казимир считал его трусливым или, того хуже, жалким.
– Хороший ты сын, Игорь, – окинув спутника взглядом, сказал седовласый. – Смотрю на тебя, а вижу – Федота… Уверен, он бы тоже так за мной… если б не… эх…
Он запнулся и отвернулся. Игорь промолчал. Он знал, что испытываешь, когда теряешь близкого человека, и потому не лез. Мужчина должен переживать чувства в себе. Так, по крайней мере, учили Игоря с самого детства.
Московская Зона не терпит сантиментов.
Это место, где звенят мечи и свистят пули, а рот открываешь, только чтобы огласить окрестности боевым кличем.
* * *
– Агрх!
Грруб хотел жрать. В его голове и без того водилось не так много мыслей, но эта навещала крохотный мозг дикаря особенно часто. А поскольку жрать было нечего, Грруб, как и прочие его собраться, рычал от бессилия. Вот так:
– Аргх!..
– Чего рычите? – буркнул предводитель их шайки, угрюмый великан Баст.
Он после недавнего попадания в Красное Поле стал куда крупней остальных. Грруб, давний противник Баста, все надеялся, что его старый неприятель сгинет в сжигающем пламени, но тот умудрился выбраться да еще и мышцами оброс… ну и, разумеется, жрать стал значительно больше, чем прежде.
– Мяса охота, – прорычал Грруб.
– Всем охота, – ответил ему Баст. – Терпите. Дичь будет – будет мясо.
Грруб только презрительно фыркнул. Ну да, будет дичь, как же!.. Уже два дня они слонялись вдоль прозрачной стены Купола да так и не встретили ни хомо, ни крысособак… Вообще никого. Впрочем, в этих районах дичи испокон веков не водилось; а то, что Баст именно сюда шайку потащил, говорит лишь о его непроходимой тупости. Казалось, после Красного Поля мозгов у него должно прибавиться… но, видимо, так изначально все было слишком плохо.
Но Басту Грруб об этом не говорил: он просто слишком хорошо помнил, как их нынешний вожак легко разорвал надвое вожака предыдущего. Это было действительно устрашающе. И повторять судьбу несчастного собрата Грруб не хотел. Он мечтал, что однажды тоже наберется храбрости и шагнет в Красное Поле. Но пока этот день не настал, предпочитал не спорить с тупым, но сильным предводителем.
– Мясо! – рявкнул вдруг направляющий.
Нео невольно вытянули шеи, пытаясь рассмотреть, что там разглядел идущий в голове собрат. А спереди действительно было мясо – несколько крысособак копошились в груде хлама, пытаясь наковырять там что-то себе на обед.
– Охотимся! – зычно воскликнул Баст.
Вышло до того громко, что крысособаки тут же встрепенулись и, увидев нео, споро бросились наутек.
– Дебил… – тихо прорычал Грруб себе под нос и, подняв допотопный арбалет, принялся торопливо его заряжать.
Но к тому моменту, как стрела оттянула тетиву, муты уже скрылись за углом ближайшего здания. Грруб опустил самострел; хотелось со всей силы обрушить его на тупую голову Баста, но дикарь сдержался.
– За ними! – не придумав ничего лучше воскликнул непутевый вожак и ринулся в погоню.
Судя по торопливости бугая, жрать ему хотелось куда больше, чем любому из его подопечных. Скрипя зубами, остальные нео устремились вперед за вожаком. Грруб старался не отставать от прочих, но не очень-то и усердствовал: он, в отличие от большинства собратьев, понимал, что крысособак уже и след простыл. Что они, такие же тупые, как Баст – будут за углом стоять и дожидаться, пока нео уйдут?
– Мясо! – снова возвестил направляющий.
Тут Грруб окончательно растерялся. Выглянув из-за плеча впереди бегущего товарища, он с удивлением обнаружил, что стая мелких мутов действительно находится прямо за углом, буквально в пяти-семи метрах.
– Охотимся! – снова завопил Баст.
Некоторых жизнь ничему не учит. Крысособаки снова пустились в бег, увлекая за собой отряд дикарей. Нео потрясали дубинами, а предводитель размахивал старым ржавым мечом, который достался ему в наследство от прежнего командира – этакий символ власти, как держава в руке у князя. В крысособак полетели первые стрелы, но Грруб стрелять на бегу поостерегся – не хотелось прикончить кого-то из своих товарищей.
Один из нео упал на землю и тут же оказался растоптан ватагой оголодавших собратьев, что только подтвердило опасения не в меру умного дикаря.
Вот крысособаки достигли следующего угла и свернули за него. Нео старались не отставать, благо, ногами обладали сильными, потому что никогда не ездили верхом и вообще фенакодусов побаивались: мутировавшие скакуны туповатых дикарей отчего-то на дух не переваривали и били-грызли их, едва завидев.
Казалось, дни этих незадачливых крысособак сочтены. Баст обогнал направляющего и первым скрылся за углом…
…а пару мгновений спустя оттуда донесся его истошный крик.
Грруб попытался притормозить, но задние не дали – чтоб не разделить судьбу затоптанного товарища, ему пришлось пройти еще несколько шагов, пока до его собратьев не дошло: впереди – смерть.
А он это понял сразу, едва Баст завопил: отчаяние, которое преисполняло крик их ретивого, но бестолкового вожака, было красноречивей любых слов.
Первыми развернулись и бросились наутек те, кто бежал в первом ряду. Мчались они, не разбирая дороги, сталкиваясь со своими, отталкивая их, спотыкаясь об упавших и падая сами… В общем, в проулке очень быстро образовалась настоящая куча-мала.
Грруб попятился назад, боясь, что его тоже повалят с ног.
А мгновением позже из-за угла вдруг вынырнула огромная морда кровожадного «Рекса» и откусила от этой кучи лохматых тел жалкий кусочек. Самую малость – правда, малость только по меркам био. Нео же истошно заорали – за один укус гигантский робот разом прикончил троих и изувечил еще пятеро.
Развернувшись, Грруб оттолкнул стоящего перед ним собрата и устремился прочь, ничем и никем не сдерживаемый.
Позади вопили товарищи и скрипуче клацал челюстями злобный «Рекс», но убегающий дикарь не обращал на эти звуки никакого внимания: если его родичи настолько тупы, что признали Баста вожаком, то туда им и дорога. А Грруб прибьется к какой-нибудь другой шайке, потерпит малость, а потом, глядишь, и в вожаки найдет способ выползти – чай, не совсем идиот, как большинство прочих нео.
Достигнув угла дома, он свернул, но не в ту сторону, откуда они пришли, а в противоположную. Крики и стальное клацанье стали потише, и это подарило Гррубу робкую надежду, что у него все-таки получится сбежать… однако уже в следующий миг он услышал, как что-то позади громко щелкнуло, и незнакомый голос спросил:
– Далеко собрался, лохматый?
Дикарю хватило ума замереть на месте. Голос явно принадлежал хомо, а щелчок… щелкать могло оружие. Например, пистоли, которыми любили пользоваться хомо. А, значит, одолеть говорящего можно и не пытаться – пристрелит раньше, чем успеешь шаг в его направлении сделать.
Именно поэтому Грруб подумал, что надо попытаться договориться. И начал медленно разворачиваться к хомо. Он хотел сказать, что не собирался причинить никому вреда и всего-то хотел перекусить, потому что в животе с самого утра даже лапки паука-мясоеда не было…
Но тут грянул выстрел, и Грруб, как был, с приоткрытой пастью и выпученными от страха глазами, рухнул на асфальт, поливая его кровью вперемешку с мозгами.
Бородатый мужчина в потертом черном плаще до колен и с кучей шрамов на морщинистом лице, сжимая в каждой руке по пистолету, подступил к нео, склонился над ним и тихо констатировал:
– Мертв.
Больше всего этот бродяга напоминал обыкновенного ворма, и только чересчур осмысленный взгляд выдавал в нем человека. Выпрямившись, мужчина вскинул левую руку с пистолетом и, сосчитав до трех, спустил курок. Пуля со свистом рассекла воздух и угодила в голову нео, который только-только появился из-за угла. Бородач тихо ухмыльнулся и пошел к очередному поверженному врагу. Выходя из-за дома, он поднял правую руку и пристрелил дикаря, который несся прочь от разъяренного «Рекса», жадно поедающего самых нерасторопных мутов. Очередная пуля угодила нео прямо в лоб, и он, неуклюже плюхнувшись на колени, подкатился к самым ногам бородача и там замер.
Бродяга повернулся лицом к пирующему био и, уперев руки в бока, уставился на него. Больше никто к нему не бежал – те, кому откусили головы, просто не задумывались об этом, а тем, которые еще задумывались, для бега уже не доставало ног. Несколько мгновений спустя крики и рыки смолкли; осталось только клацанье челюстей – это «Рекс» дожевывал последнего нео. Тут взгляд био упал на застывшего вдалеке человека, и он, продолжая клацать челюстями, устремился к бородачу.
Наглый хомо, однако, даже бровью не повел – как стоял, так и продолжил, даже позы не изменил, а на бредущего к нему монстра смотрел спокойно, будто совершенно не боялся.
«Рекс», видно, рассвирепев от такого неуважения, ускорился и понесся вперед. Стены проулка ему немного жали; кирпичная крошка летела во все стороны, а на потрепанных боках появился буро-красный след, но монстр, кажется, не обратил на это никакого внимания.
Но на лице бородача не дрогнул ни единый мускул. Он даже пистолет на приближающегося робота не направил.
И вот, когда казалось, что жить бродяге осталось считаные секунды, «Рекс» прыгнул. На несколько секунд тень накрыла бородача, и он, задрав голову, уставился на био, проносящегося над ним. Это были по-настоящему волнительные мгновения – казалось, что в любой момент тяжеленная груда железа может плюхнуться на него сверху и попросту обратить в лепешку. Но, судя по всему, бородач не счел это достойным поводом, чтобы спастись бегством.
– Все дурачишься? – услышал мужчина вдруг.
Он резко повернул голову и с глумливой улыбкой уставился на окно первого этажа. В нем сидела, свесив ноги, стройная девушка в черной полумаске, скрывающей нижнюю часть лица.
– Всего лишь устроил нашему Щелкуну небольшую разминку, – пожал плечами бродяга.
В следующий миг асфальт вокруг ощутимо содрогнулся: это многотонный «Рекс» приземлился после своего жуткого прыжка.
– Жирок сгоняем, – добавил бородач.
– Мне иногда кажется, что ты просто втайне скучаешь по всем этим… потасовкам, в которых участвовал после моего исчезновения, – заметила девушка.
– Ни о чем я не скучаю, – поморщившись, сказал мужчина. – Мне главное наш район защитить от всех этих тварей. Видит Бог, я терпел два дня, думал, они сами уйдут…
Она чему-то усмехнулась.
– Что? – неуверенно улыбнулся бородач.
– Все в порядке. Просто никак не привыкну, что мой муж, стаббер Гром, поминает не Великого Механика, а Бога, – сказала девушка.
Он не видел ее губ, но чудесные зеленые глаза смеялись. В такие моменты Гром вспоминал, почему сбежал от прежней жизни в Зоне Трех Заводов, ради кого оставил карьеру стаббера и навсегда потерял покой. Некогда рабыня под порядковым номером «шестьдесят», которую он ласково прозвал Бо, изменила всю его жизнь. Их любовь была трагична: сначала они бежали от своих же, которые не принимали их отношений, шли к мечте, а потом – потерялись. Судьба похитила Бо, изменила их обоих, безжалостно забросив в «духовку» Красного Поля Смерти, но снова свела, обновленных не только внешне, но и внутренне, чтобы они поняли, насколько сильна возникшая между ними любовь.
– Иногда ты такая язва, малыш, – совершенно беззлобно сказал беглый стаббер.
– Я тоже тебя люблю, милый, – сказала Бо.
К ней, свесив языки набок, подбежали крысособаки, принялись лизать покрытые шрамами руки.
– Везет тебе, – хмыкнул Гром.
– Почему? – не поняла девушка.
– Если я попрошу Щелкуна вот так об меня потереться, от меня только мокрое место останется, – хохотнул бородач.
Бо тоже тихонько рассмеялась.
Их тандем был уникален: он – нейромант, способный мысленно управлять био, она – вообще непонятная кудесница, которую слушались все мелкое зверье и мутировавшие растения-деревья. Дружинник Игорь, боевой товарищ Грома, не раз и не два звал беглого стаббера в Кремль, прекрасно понимая, какую пользу может принести крепости такой союзник. Но нейроманта не интересовали вечные сражения с одичалыми тварями Зоны. Он мечтал, чтобы никто не мешал им с любимой наслаждаться друг другом. Это была его единственная греза…
Которая, судя по всему, не сбудется никогда.
Москва двадцать третьего века была ужасным местом, где спать можно только с пистолетом в руках, а передвигаться – лишь мелкими перебежками. И хуже всего, что город вовсе не собирался меняться. Уж точно не завтра, не послезавтра. Не раньше, чем вымрут все муты и прочие «наследники» Последней Войны, практически уничтожившей столицу два века назад. А они, как назло, вымирать не собирались, и даже хуже того – стремительно плодились и размножались, мешая обычным людям спокойно жить.
«Может, действительно в Кремль податься? – Нейромант повернул голову туда, где находилась крепость. – Там, по крайней мере, в твой дом не заявятся нео. Не то, как здесь…»
Он покосился на Бо и тут же прогнал эту мысль прочь. Нет, там, в Кремле, им своими, увы, не стать. Будут болтаться, как два чудика, полезных, но чужих, пришлых, которых будут сторониться и вечно обсуждать за спиной. Ну и насчет Щелкуна у Грома определенные сомнения имелись: вдруг био выйдет из-под контроля? Это ведь как мясо жарить на пороховом складе – может, обойдется, а, может, и рванет, жди и верь, а лучше вообще не занимайся подобными опасными делами…
«Да и Игорь не факт, что жив», – мелькнула в лохматой голове мысль.
Когда они расставались в последний раз, светловолосый дружинник имел в своем теле на пять отверстий больше положенного – прихвостни мерзостного маркитанта Вадима расстарались. Самого торгаша Игорь, по счастью, успел прикончить, но что с дружинником стало в итоге, Гром до сих пор не знал, и это угнетало его несказанно.
– Ты о нем думаешь? – спросила Бо.
Гром вздрогнул, повернулся к жене и буркнул:
– Ну да…
– Мы могли бы наведаться в Кремль, повидать его…
– Не могли бы, – резко перебил ее нейромант.
Она умолкла и отвернулась.
– Прости, – куда спокойней и тише добавил Гром. – Но я… мы не должны больше подвергать свои жизни опасности. Мы и так нашлись с таким трудом… Не думаю, что нам стоит снова испытывать судьбу. Сейчас у нас хотя бы есть тихое место…
– Тихое? – нервно усмехнулась Бо.
– Ну, насколько это вообще возможно, – тут же оговорился нейромант. – Я просто не думаю, что в каком-то другом районе Москвы нам будет лучше, иначе бы уже давно отправился туда.
– Я понимаю, – сказала девушка.
Она спрыгнула вниз с подоконника и побрела к мужу. Крысособаки устремились за ней, хмуро косясь на Грома и тихо рыча: они терпели его из-за привязанности хозяйки, но втайне мечтали перегрызть ему глотку… как, впрочем, и остальным представителям рода людского.
И стоит признать, это чувство было совершенно взаимно.
Бо приблизилась к нейроманту вплотную и обняла его. Под ее руками он слегка обмяк; по крайней мере, уже не напоминал один напряженный комок нервов.
– Успокойся, – мягко произнесла девушка. – Я счастлива, потому что ты рядом. Мне больше ничего не надо.
– Я хочу полноценную семью, – помедлив, сказал беглый стаббер.
И тут же почувствовал, как она вздрогнула.
– Гром… – пробормотала девушка.
– Знаю, знаю. Но, раз уж мы заговорили, я вспомнил…
– Пожалуйста, не надо.
Он закусил губу. Делать вид, что ничего не случилось, было тяжело, но он прекрасно понимал, что Бо еще больней, чем ему самому. В конце концов, девушка винит в случившемся именно себя – ведь это она носила их ребенка, а, значит, с нее и спрос. Гром не раз говорил, что это полная чушь и что виноват во всем только он, но если Бо во что-то уперлась, ее уже не переубедишь. Именно поэтому они старались не затрагивать тему прошлого.
– Все обязательно придет в норму, слышишь? – прошептал нейромант.
– Все уже пришло в норму, – с нажимом сказала девушка, одарив его красноречивым взглядом исподлобья.
– Ладно, как скажешь, – вздохнув, сдался Гром.
Это было чертовски тяжело – он мог устроить хорошую взбучку нео, мог с помощью Щелкуна прищучить даже био, но всегда пасовал в споре с собственной женой. Есть в женщинах все-таки какая-то странная необъяснимая сила, природу которой мужчинам попросту не дано понять.
Бо благодарно улыбнулась ему, и обида Грома улетучилась, как ее и не было.
– Что будем делать? – спросила жена.
– Пойдем домой, – предложил он, мотнув головой.
– Пойдем, – легко согласилась Бо.
И они устремились к развалинам, в которых устроили себе скромное гнездышко.
* * *
Воевода сидел в кресле и читал бумаги за авторством Книжника, когда в дверь постучали.
– Входите! – зычно воскликнул хозяин покоев.
Дверь отворилась, и внутрь заглянул перекошенный стрелец. Лицо показалось воеводе знакомым, но имени он, конечно же, не помнил – столько повидал воинов на своем веку, что всех выучить не было никакой возможности.
– Разрешите обратиться? – спросил вновь прибывший. – Мне сотник велел к вам напрямую… идти.
«Сотник?»
Похоже, дело было действительно важное.
Воевода отложил в сторону бумагу с текстом и, сплетя пальцы рук перед собой, сказал:
– Обращайся. Что стряслось?
– Сбежали, – шумно сглотнув, ответил стрелец.
– Кто сбежал? – не понял воевода.
– Заключенный, который в остроге был… и Игорь.
– Постой-ка… Игорь – это который дружинник бывший? Которого в Тушино кио ранили, и мы его к вам в Корпус перевели?
– Ага, – энергично кивнул стрелец.
– Так а… он что, с острога куда-то ушел? Вместе с пленником? Или что?
– И с острога… и с крепости тоже.
– То есть как – с крепости?
– Я – Игоря сменщик, – терпеливо объяснил незваный гость. – Вчера он разменяться попросил, две смены подряд взял, ну я, не будь дурак, согласился. Пришел его сегодня менять – нету. Ну, думаю, мало ли… прикорнул, может, где-то в закутке? Кинулся – а пленника нет. Я к десятнику. Подняли бучу. Тут до ребят на воротах дошли, а они говорят – был такой, выехал наружу вместе с мужиком каким-то, верхами. Сказал, ваш, воеводы то есть, приказ.
Хозяин покоев слушал и не мог поверить своим ушам. То, что Игоря так запросто выпустили из города, его удивляло не особо: парня в крепости знали, как героя, поэтому и доверяли, как себе. А вот почему герой вдруг выкрал старого дружинника и вывез его из Кремля, для воеводы оказалось загадкой.
«Должна быть какая-то причина, – подумал воевода. – Не мог вчерашний герой просто взять и крепость покинуть… Видно, ему Казимир что-то наплел…»
Утренняя встреча с седовласым дружинником прошла странно. С одной стороны, воевода был рад видеть старого товарища. С другой стороны, его появление через девять лет выглядело, мягко говоря, подозрительно.
– И как же ты тогда умудрился вернуться, если старшие шамы вас всех там контролировали? – резонно осведомился воевода.
Казимир в ответ на это сказал, что на время ночного сна шамы ослабевали контроль над пленниками, и однажды он, воспользовавшись случаем, сбежал из камеры через дыру в стене, которую шамы отчего-то не заделали.
– Она была ужасно узкая, но я так хотел выбраться, что протиснулся даже в нее, – объяснил седовласый дружинник и в качестве доказательства продемонстрировал ободранные плечи и ноги.
Объяснение показалось воеводе не очень убедительным, и он взял паузу, чтобы еще раз все обдумать… но, как выяснилось, она оказалась чересчур велика.
«А Захар, интересно, не с ними?» – осенило вдруг воеводу.
Захар был побратимом сбежавшего Игоря и самым преданным другом. А с друзьями ведь обычно делятся своими планами…
«Чем черт не шутит?..»
– Найдите мне десятника Захара! – велел хозяин покоев.
– Будет сделано, воевода, – отрывисто кивнул стрелец и вышел, хлопнув дверью.
Воцарилась тишина. Главнокомандующий крепостных войск смотрел в стену перед собой и размышлял о случившемся.
«Может быть, было бы лучше, если б Казимир не возвращался…» – подумал он.
Правда, тут же прогнал эту мысль прочь. Все-таки Казимир был своим, но сама перспектива отправлять людей за Купол, да еще в логово старших шамов, которым человека подчинить проще, чем пальцами щелкнуть, выглядела не самой радужной. С тем же успехом можно было отряд за отрядом слать в Провал, Удильщика ловить – совершенно идентичное по безнадежности занятие.
«И тем не менее своих бросать в плену не дело. Тем более что из них там еще мерзкие шамы кровь попивают время от времени… Бр-р!»
Воевода откинулся на спинку.
«А ведь отец Игоря тоже был в отряде Казимира, – вдруг осенило воеводу. – Неужто тоже выжил? Вот этим он, наверное, парню голову и задурил…»