Поняв, что мутант не собирается сбавлять ход, Захар и Никола бросились в сторону. Убегая, десятник продолжал стрелять в тушу, но быстро растратил последние патроны.
К счастью, уродливый мутант-конструктор оказался до жути нерасторопным существом; разогнавшись, он не смог резко сменить направление и последовать за Захаром и Николой – вместо этого его занесло, и он с размаху влетел прямо в стену, рядом с которой несколько мгновений назад стоял десятник с автоматом.
Дикий вой сотряс округу – туша жаловалась московской Зоне на боль.
– Ну так что это? – поймав взгляд Захара, уточнила девушка. – Ты раньше такое видел?
– Не видел, но слышал, – буркнул десятник, снова оборачиваясь к мутанту. – Их называют «тушами». Они состоят из ошметков людей… и почему-то не умирают, а существуют, как один организм. Сложная мутация.
– Это все, конечно, безумно интересно, – вклинился в беседу Сыч, – но как эту тварь вообще побеждать-то? Где у нее слабое место?
Захар на миг задумался, пытаясь вспомнить подробности филаретовского урока. Сердце всей этой дряни, этакий «мотор», благодаря которому туша двигается, вроде бы находился в самом центре жуткого комка из тел.
«И как туда продираться?»
– Эх, жаль, Варвара, у тебя больше тех чудесных бомб не осталось, которыми вы «Чинука» завалили… – со вздохом сказал Захар.
– А уж мне-то как жалко, – невесело усмехнулась Наездница.
Туша, похоже, снова сориентировалась в пространстве и с удвоенной прытью понеслась к дружинникам. Захар, понимая, что перезарядить автомат уже не успевает, проорал:
– Врассыпную!
И метнулся влево.
Краем глаза он успел заметить, что Никола и Варвара бросились в противоположную сторону. Свята и Сыча видно не было – наверное, притаились где-то в окрестных развалинах, понимая, что ничем не помогут собратьям в бою.
Пробежав несколько шагов, Захар обернулся через плечо и увидел, что туша на всех парах несется за дружинником и Наездницей. С каждой секундой она катилась все быстрей и быстрей, постепенно догоняя разведчика и северную воительницу.
Тихо выругавшись, десятник побежал в обратном направлении. На ходу он выбросил пустой рожок и, вытащив новый, полный, принялся его прилаживать на место.
Внезапно, когда казалось, что туша вот-вот догонит бедную Варвару, из дома рукокрылом выпорхнул Сыч. Его сабля замелькала в воздухе так быстро, что даже у многоопытного Захара голова закружилась; несколькими молниеносными взмахами агент Тайного Приказа отрубил твари несколько конечностей – явно лишних, учитывая их общее количество. Впрочем, туша снова отреагировала на это крайне вяло. Судя по всему, она бы и столкновение с достопамятной стеной пережила без воя, если б вибрация не отозвалась в самом «сердце» прожорливого мясного колобка.
Впрочем, Сыч, вероятно, и не рассчитывал убить треклятого мутанта, а всего лишь хотел выиграть немного времени для Наездницы и Николы. Туша отвлеклась на агента Тайного Приказа, рванула было к нему, но он ловко взлетел на подоконник и скрылся внутри – в общем, исчез так же грациозно, как и появился. Тут мутант от злости заверещал во весь голос и с утроенной прытью бросился в погоню за беглецами. Вскинув автомат, Захар снова открыл огонь, надеясь, что теперь-то его пули пробьют дорожку к сердцу твари, но свинец предательски вяз в гуще разномастных обрубков.
Внезапно Варвара споткнулась и упала навзничь. Десятник протяжно скрипнул зубами и воскликнул:
– Эй, тварь! Смотри сюда!
Затем кремлевский командир нажал на спусковой крючок и выпустил в мутанта новую очередь. Толку, как и следовало ожидать, это не принесло. Туша, обильно поливая кровью асфальт, со всех имеющихся ног мчалась к легкой добыче – к бедной Варваре, которая отчего-то не спешила встать. Возможно, ударилась головой или ногу подвернула. Десятнику с такого расстояния трудно было оценить, что случилось, но факт оставался фактом: убежать от жуткого монстра Наездница уже не смогла бы при всем желании.
Внезапно издали послышался странный скрежет, похожий на скрип несмазанного шарнира. Десятник повернул голову влево-вправо, но ничего не увидел – кроме Николы, который как раз сворачивал за угол.
«Только био нам сейчас и не хватало!» – мелькнуло в голове кремлевского командира.
Краем глаза Захар приметил Сыча, который снова вынырнул из окна и со всех ног побежал к упавшей воительнице. Десятник же, напротив, слегка сбавил шаг – не потому, что судьба Варвары была ему безразлична. Просто понял, что уже не успеет ничего предпринять.
«И чего это он так спешит? – наблюдая за бегом Сыча, с удивлением подумал Захар. – Прежде стоял в сторонке, не лез на рожон… Неужто проникся командным духом?»
Между тушей и Варварой, неподвижно лежащей на тротуаре, оставались считаные метры, когда из-за поворота неожиданно вынырнула огромная голова «Рекса». Тут Захар и вовсе в нерешительности замер.
А вот агент Тайного Приказа тормозить явно не собирался – как мчался к девушке, так и продолжил.
– Куда ты, Сыч? – окликнул его кремлевский командир.
Но тот ничего не ответил – слишком увлекся бегом.
Тем временем туша увидела «Рекса», и пыл ее тут же изрядно поугас. С трудом, очень неловко, она кое-как остановилась на месте, а потом стала пятиться, покачиваясь на неверных чужеродных ногах и лапах. Однако задом эта жуткая тварь шла куда медленней, чем передом, а потом био без труда дотянулся до нее своей зубастой пастью и беззастенчиво откусил от мясного колобка добрую половину.
Откуда-то из недр нижней половины раздался такой оглушительный вопль нескольких глоток, что Захар невольно втянул голову в плечи. Впрочем, долго мучения уцелевшей части туши не продлились: пару мгновений спустя «Рекс» проглотил и ее тоже.
Обогнув пирующего стального ящера, Сыч подбежал к Варваре, без лишних сантиментов перекинул ее через плечо и бросился к Захару, удивленно наблюдающему за происходящим со стороны. «Рекс» повернул голову и внимательно уставился… на десятника. Кремлевский командир шумно сглотнул: светящиеся красные глаза обычно не сулили хомо ничего хорошего.
Однако стальной «ящер» почему-то не спешил нападать на Захара, да и за Сычом с Варварой тоже не гнался.
«И что теперь делать? – мелькнула в голове шальная мысль. – Бежать? Да от такого разве сбежишь…»
Похоже, это был финал их странного путешествия. Сейчас их слопают, одного за другим…
«Хотя постой-ка… – вдруг задумался кремлевский командир. – А это часом не…»
«Рекс» неожиданно оторвал хвост от земли и помахал им в воздухе – будто здороваясь с Захаром.
«Щелкун!»
Тут из-за угла показался сияющий Никола вместе с…
«Да ладно!..»
– Ну привет, командир! – приложив руку ко рту на манер рупора, проорал Громобой.
Глядя на него, Захар, подобно своему побратиму Игорю, отметил, что нейромант совсем не изменился со времен их последней встречи. И так же, как старый друг, подумал, что на самом деле в этом нет ничего удивительного, ведь они распрощались каких-то два месяца назад. Впрочем, те, кто на собственной шкуре ощущал бешеный ритм московской Зоны, знали, что тут можно проснуться молодым и здоровым, а к вечеру поседеть и состариться.
– Свои, Сыч! – окликнул бегущего агента десятник, и тот, остановившись, недоверчиво покосился на командира – видимо, не очень хорошо представлял себе, как гигантский био с горящими красными глазами может быть «своим».
Но десятник на Сыча уже не смотрел. Повернувшись к нейроманту, он расплылся в приветливой улыбке и проорал:
– Здравствуй и ты, Громобой! Какими судьбами?
– Думаю, ты сам прекрасно знаешь, какими, – мигом посерьезнев, сказал бородач.
– Ты про Игоря? – осторожно уточнил Захар. – Ты что… его видел?
Огонек надежды с новой силой вспыхнул у десятника в душе. Неужели, неужели им наконец-то повезло?
Впрочем, никакая удача не могла оправдать потерю трех дружинников. Как бы Захар ни любил своего нареченного брата, как бы ни хотел уберечь его от смерти, но одна его жизнь с точки зрения Кремля не перевешивала три. Пожалуй, только теперь командир понял, почему воевода не позволил взять с собой целый десяток. Правда, оставался еще один вопрос…
«Зачем он вообще нас отправлял?»
Наверное, все дело в том, кем Игорь стал для Кремля – не просто меч, но один из славных героев. И хоть подвиги его лишь с большой натяжкой можно сравнивать с тем, что совершил Данила, но светловолосого дружинника в крепости знали, о нем говорили, на него равнялись. И воевода явно очень не хотел, чтобы в столь трудное время один из символов чести и доблести прослыл в среде собратьев по оружию изменником. Хватит с них предателя Ратмира – его вскрывшаяся подлость общий боевой дух, конечно, пошатнула знатно.
– Это еще кто? – подойдя к десятнику, негромко спросил Сыч.
Следом за Громобоем, Щелкуном и Николой стали один за другим появляться люди в рваных лохмотьях. Внешне вновь прибывшие мало чем отличались от самых обычных вормов. Единственное, что эти угрюмые мужчины, в отличие от мутов, имели в своих нарядах весьма странные детали – вроде бус из болтов, обвивающих их могучие шеи, или гаек, заменяющих им сережки в чумазых ушах и носах.
– Дети Механизмов, – ответил Захар.
Один вид этих необычных людей заставил десятника вспомнить легендарный штурм местного склада, где держали пленных дружинников. Увы, Захару не довелось видеть начало той битвы, но зато он на своих руках выносил раненого Игоря из того здания, когда туда ворвались подчиненные Бо твари и разъяренный Щелкун.
– А этот, бородатый?
– Их божество.
Повернувшись к Сычу, Захар многозначительно посмотрел агенту Тайного Приказа прямо в глаза.
– По совместительству – друг Игоря, нейромант Громобой. Он умеет управлять био с помощью… мозговых команд. Это, кстати, его ручной робот, зовут Щелкун.
Сыч со смесью любопытства и страха окинул «Рекса» еще одним взглядом.
– То есть обычный человек управляет… таким вот био? – осторожно уточнил агент Тайного Приказа.
– Ну, насчет обычного это ты, конечно, погорячился, – усмехнулся Громобой, подходя к воинам. – Но в общем и целом – да, я ему команды даю, а он их выполняет. А что тебя так удивляет?
– Ну, просто… – Сыч неуверенно пожал плечами: впервые на памяти Захара он был настолько растерян. – Необычно… все это.
– Необычно? – переспросил нейромант. – У-у, парень!.. Это ты еще мою жену не видел. Она крысособаками рулила, турами, фенакодусами. Рукокрылы ей подчинялись… пчелы, муравьи… в общем, любая полоумная мелюзга. Кроме нео.
Сыч ничего не сказал, но его взгляд был красноречивей любых слов.
«Что за странная семейка?» – вопрошал взор агента Тайного Приказа.
– Ладно, на долгие разговоры времени нет, – снова убрав с лица улыбку, сказал Громобой.
Повернувшись к Захару, он сказал:
– Игорь и Бо у шамов в Митино.
Внутри у десятника тут же похолодело. Конечно, он ждал подобного развития событий, но морально к такому, увы, никак не подготовишься.
«Худшие опасения сбылись…»
– Откуда ты знаешь? – на всякий случай уточнил Захар.
– Игорь пришел к нам с Бо, – угрюмо ответил нейромант. – Все рассказал. Попросил помочь ему спасти отца, мы, разумеется, согласились. А потом Бо и Игорь словно с ума сошли. Она на меня мутантов натравила, а он с мечом кинулся, едва пополам не разрубил.
– Что, Игорь?
– Угу.
– А почему ты решил, что им шамы завладели?
– Ну а кто еще? Аспид мог бы с Игорем справиться, но против Бо бы он не потянул. Так что это шамы, да. Больше некому.
– А чем, интересно, им не понравился твой разум? – недоуменно пробормотал десятник.
– Думаю, они просто не смогли. Других причин не вижу. Думаю, человек с моими… способностями, – Громобой мотнул головой в сторону Щелкуна, – им бы в качестве марионетки ох как пригодился. Так что, видимо, в моей голове все же какой-то блок имеется, который защищает мозги от проникновения извне. Так мне, по крайней мере, кажется.
– Выходит, ты, если что, под их контроль не попадешь? – заметно обрадовался кремлевский командир. – Хорошие новости!
– Угу. Надеюсь, никто не пострадает, – сказал Громобой.
– Ты о чем? – нахмурился Захар.
Их взгляды встретились.
– Когда мы окажемся в Митино, – терпеливо пояснил нейромант, – шамы наверняка попытаются взять моих людей под контроль, чтобы они не дали мне прорваться в логово кровососов. Я, конечно же, идти по телам своих не хочу, но Бог знает, как все повернется? Буду увиливать до последнего, но, сам понимаешь, убить себя я им, загипнотизированным, позволить не могу – иначе кто тогда бросит вызов шамам?
– Почему ты говоришь о нас в третьем лице? – спросил десятник.
– Потому что нет никаких «вас», – сухо произнес Громобой. – Я иду с Детьми Механизмов. Вы же можете подождать нас здесь. Но в Митино с нами идти – не надо.
Сказать, что Захар от этих слов нейроманта опешил, значило, не сказать ровным счетом ничего.
– Об этом не может быть и речи! – возмутился кремлевский командир. – Мы не собираемся отсиживаться здесь, пока ты там рискуешь жизнью!
– И чем вы мне поможете? – спросил Громобой, скептически глядя на собеседника. – Вас шамы в два счета подчинят, только мешаться будете!
– А Детей Механизмов ты зачем тогда с собой берешь? – Захар махнул рукой в сторону одетых в лохмотья дикарей.
– Чтобы они шамов отвлекали, – понизив голос, ответил нейромант.
– То есть их тебе не жалко, а нас ты бережешь?
– Да! Тебя берегу, конкретно, потому что ты Игорю дорог! – разозлившись, в сердцах рявкнул Громобой.
Возникла неловкая пауза. Захар удивленно смотрел на собеседника, а тот стоял, хмуро глядя на десятника, и шумно дышал через нос в отчаянной попытке успокоиться. Услышанное не укладывалось у кремлевского командира в голове.
– Я все равно пойду, Громобой, – шумно выдохнув, сказал десятник. – Я не могу отступить.
– Но он прав, Захар, – вдруг подал голос Сыч.
Варвара по-прежнему безжизненно висела на его плече, но теперь, по крайней мере, было видно, что она дышит, что она жива.
– Ты намекаешь, что нам не следует идти в Митино? – одарив агента гневным взглядом, осведомился Захар.
– Мы ему против шамов ничем не поможем, – покачал головой Сыч.
– Может, и так, – огрызнулся десятник. – А, может, и нет.
– Скорей всего.
– Но это мой побратим! Мы с детства дружим! Я ему должен, в конце концов!
– Это бессмысленно, Захар.
– А бежать за тушей и Варварой было не бессмысленно? – сверкнув глазами, спросил десятник.
Даже несмотря на капюшон, скрывающий добрую половину лица, было заметно, как Сыч сначала растерялся, а потом и вовсе смущенно опустил голову. Судя по всему, с недавних пор в его душе появилось новое чувство, которое мешало ему мыслить так же трезво, как прежде. И если до сего момента Сыч мнил, что ничего не изменилось, то теперь, после слов Захара, воин Тайного Приказа наконец осознал: как раньше уже не будет.
– Ты прав, – глухо сказал агент. – Я поступил опрометчиво.
– Не говори глупостей, – поморщился Захар. – Ты все сделал правильно. Просто не мешай мне поступить так же.
Десятник снова повернулся к Громобою и сказал, тихо, но твердо:
– Мы идем с вами. Игорь мой брат, и я обязан ему жизнью, так что должен хотя бы попытаться его спасти.
Нейромант открыл рот для ответа, когда Варвара вдруг зашевелилась и, не понимая, где находится, попыталась высвободиться из объятий Сыча. Агент, смутившись, тут же ее отпустил.
– Чего это ты творишь? – спросила воительница, едва подошвы ее сапог коснулись земли.
При этом Наездница смотрела на Сыча так хмуро, что он смутился вновь.
Судя по всему, это был не самый лучший день в его жизни.
– Он тебя от туши спас, – пришел на выручку Захар.
Варвара недоверчиво оглянулась на десятника, потом снова уставилась на агента Тайного Приказа.
– Это правда? – осведомилась девушка.
– Не совсем, но… – пробормотал Сыч.
– Правда, – сказал Захар.
– Спасибо, что ли, – тут же потупившись, сказала воительница.
– Не за что, – неуверенно ответил агент Тайного Приказа.
Их общение заметно изменилось. Если поначалу они в выражениях не стеснялись, то теперь осторожничали и старались лишний раз не цеплять друг друга без веского повода.
«А всего-то стоило немного проехаться на одном фенакодусе…»
– Черт с вами, Захар, – вздохнув, сдался Громобой. – Если хотите рисковать жизнями, едем вместе.
– А это еще кто? – удивленно посмотрев на нейроманта, тихо спросила Варвара у Сыча.
– Нейромант, – в тон ей ответил агент Тайного Приказа. – Он друг сбежавшего Игоря и Захара.
Из развалин вышел Свят. Вздрогнув при виде «Рекса», он спешно побрел к друзьям; подойдя, молча кивнул Громобою и встал за плечом у Захара.
– Только помни, что я тебя предупреждал, – глядя на десятника, докончил начатую фразу нейромант.
– Я помню, Громобой, – кивнул Захар. – Я помню.
Он повернулся к Куполу, попутно нащупывая в кармане склянку Казимира.
«Пора спасать тебя, брат».
…Они стояли на том самом месте, где десятник нашел осколки, оставшиеся, как будто, от колбы беглецов. По дороге сюда нейромант вкратце пересказал Захару историю Игоря, и теперь все вроде бы встало на свои места.
– Здесь они впервые прошли через Купол, – пробормотал кремлевский командир. – Потом Игорь вернулся к Громобою… и вместе с шамами и Бо снова покинул Зону.
– Как думаешь, мы быстро найдем их логово? – спросил Никола.
– Сложно сказать, – помедлив, ответил десятник. – На самом деле, оно может быть в любой части Митино. По крайней мере, воеводе Казимир о точном его расположении не рассказывал. Верно ведь, Сыч?
Агент Тайного Приказа чинно кивнул.
– Ладно, давай уже проход открывать, – сказал Громобой. – Ты это делал прежде?
Захар покачал головой.
– Надо же, – хмыкнул нейромант. – И я не делал. Но принцип ведь знаешь?
– Ну да, Казимир рассказывал. Надо, значит, в купол кинуть эту колбу, и тогда в ней на какое-то время дыра появится, через которую можно пройти наружу… ну и обратно.
– Ну что ж, звучит… нормально, – произнес Громобой.
Он окинул задумчивым взглядом их разношерстное воинство. Дети Механизмов, как обычно, подобострастно смотрели на своего бога, с нетерпением ожидая его новых приказов, тогда как спутники Захара стояли чуть в сторонке и хмуро взирали на Купол. Все, кроме диковатых фанатиков, понимали, что их ждет путешествие в неизвестность, и морально готовились к самому худшему.
– Только вот колба у меня всего одна, – сказал Захар. – Неясно, как потом возвращаться.
– Об этом не переживай, – покачал головой нейромант.
Сунув руку в карман, он вытащил оттуда склянку, полученную от Игоря, и протянул ее десятнику.
– Ну, теперь я спокоен, – с некоторым облегчением произнес кремлевский командир, принимая дар из рук Громобоя.
Он смерил взглядом стену Купола, а потом, пожав плечами, со всего размаху залепил в мутную стену полученным от нейроманта стеклянным «снарядом». Когда колба со звоном разлетелась на осколки, все замерли в предвкушении. Никто, совершенно никто из присутствующих не знал, что именно за этим последует.
Однако воздушным потокам не свезло застать путников врасплох: на ногах устояли все. Пока ветер трепал их наряды, выдувая из них дорожную пыль, они завороженно смотрели через открывшийся Проход на чужой район, совершенно незнакомый и оттого пугающий. Где-то там, за странной стеной, находилось логово шамов, в котором проклятые кровопийцы содержали несчастных пленников всех мастей – от кремлевских дружинников до сестер Варвары, Наездниц.
Сделавшись высотой в два человеческих роста, Проход расти перестал.
– Вперед! – зычно прокричал Захар.
И воинство спешно хлынуло в Митино. Идти старались условно в колонну по два, чтобы ненароком не задеть края стены. Кроме того, шагали быстро, даже близко не представляя, сколько просуществует этот странный изъян на безупречном теле Купола.
Громобой и Захар стояли по обеим сторонам от Прохода и подгоняли своих людей. Сердца обоих командиров бешено колотились; оба были крайне взволнованы.
Вот последний человек, исключая нейроманта с десятником, успешно перешел из Тушино в Митино. Настал через Щелкуна пересечь эту черту…
Но, подойдя к Проходу, био замер в нерешительности.
– Вот ведь… – одними губами произнес Громобой, растерянно глядя то на стального «ящера», то на Проход.
– Не пройдет? – понял Захар.
– Ага, – воскликнул нейромант. – С ума сойти… Пришла беда, откуда не ждали…
Он снова уставился на Проход.
– А нельзя его как-то… расширить? – осторожно спросил Громобой.
– И как ты себе это представляешь? – невесело хмыкнул Захар.
Воцарилась неловкая пауза. Если бы десятник стоял к нейроманту поближе, вероятно, он бы услышал, как лихорадочно шевелятся шестеренки в лохматой голове бородача.
– Иди вперед, я сейчас, – наконец выдавил Громобой.
Голос его непривычно дрожал, и Захар без лишних вопросов выскользнул за пределы Купола.
Нейромант тем временем мысленно велел Щелкуну опустить морду на асфальт. Коснувшись горячего металла ладонью, Громобой посмотрел в глаза «питомца», горящие красным, и тихо сказал:
– Что же, вот так, неожиданно, пришло нам время прощаться, мой друг… Ты ведь меня вряд ли дождешься. Да и не в праве я от тебя этого требовать – ты и так мне очень помог. Уж точно без тебя ничего бы этого не было. Ни Бо, ни Игоря… ни желания жить. Помнишь, как я хотел умереть поначалу? И только в последний момент позволял тебе меня спасти… Видишь, все это оказалось не зря. У меня снова есть цель, снова есть смысл жить. Спасибо тебе за это. И прощай, Щелкун.
Он убрал руку и, задержав взгляд на стальной морде, будто в попытке получше ее запомнить, побрел к Проходу. Шаги давались тяжело; Громобой спиной чувствовал взгляд био. Он не понимал, что хочет сказать ему робот. Может быть, нейромант сам подспудно велит ему смотреть себе вслед? Желания хозяина и его «питомца» давно смешались в лохматой голове беглого стаббера, и теперь не так-то просто было отделить одно от другого.
Уже миновав границу Купола, нейромант оглянулся в последний раз. Щелкун стоял на прежнем месте. Гигантским усилием воли Громобой заставил себя разорвать ментальные нити, связующие их разумы, и очень вовремя: Проход уже начал стремительно закрываться.
– Ты как? – осторожно спросил Захар.
– Нормально, – проходя мимо него, бросил нейромант. – Идем.
И первым устремился прочь от Купола, за которым остался брошенный Щелкун.

* * *
– А это еще кто? – прищурившись, спросил Громобой.
По Митино путники старались пробираться окольными тропами, шли через здания, понимая, что мутанты, которых они могут там встретить, даже близко не сравнятся со старшими шамами. В одном из самых первых домов обнаружился зашуганный «серв», которого нейромант безо всякого труда подчинил своей воле. Сыч, Варвара и Свят с опаской поглядывали на примкнувшего к отряду робота, памятуя о том, что подобный металлический «паук» сделал с их товарищем, Богданом; Захар и Никола реагировали поспокойней, но тоже переживали. Впрочем, Громобой выглядел совершенно невозмутимым, и это, в общем-то, было совершенно логично – после того, как он управлялся с таким гигантом, как Щелкун, разве могли у нейроманта возникнуть проблемы с мелюзгой, вроде «серва»? Дети Механизмов, судя по их равнодушно-блаженным лицам, и вовсе ни о чем не беспокоились. Их бог шел рядом – о чем еще они могли мечтать?
И вот, шагая через очередное заброшенное здание, нейромант внезапно увидел через окно бегущего по улице мужчину. Одетый в жуткие лохмотья, с кудлатой седой бородой, он, однако, был достаточно аккуратно стрижен.
– Откуда он тут взялся? – продолжал недоумевать Громобой.
– Не знаю, – пробормотал Захар, недоуменно глядя на мужчину.
Он поудобней перехватил автомат, а нейромант полез в карманы за пистолями.
– Да это, похоже, Казимир, – вдруг сказал Сыч.
Взгляды спутников тут же обратились к нему.
– Ты его, получается, уже видел раньше? – уточнил десятник.
– Пока вас из Корпуса дружины ждал, расспросил стрельцов, которые на воротах дежурили, – ответил агент Тайного Приказа. – Они, как могли, беглецов мне описали – и Игоря, и Казимира.
– А Прокофий говорил, Казимир лохматый был, – заметил Никола.
– С дороги – да, – кивнул Сыч. – Потом его переодели в чистое, а Игорь постриг и выбрил – видно, чтобы на воротах не узнали.
– Эй! – внезапно донеслось снаружи.
Снова повернувшись к окну, Захар увидел, что беглец спешит к ним. Мужчина выглядел напуганным и постоянно оглядывался – будто боялся, что за ним может быть погоня.
– И что он, интересно, тут делает? – спросил десятник, покосившись в сторону Громобоя. – Игорь про него что-нибудь говорил?
– Говорил, что был с ним, а потом пропал, – отозвался нейромант, хмуро наблюдая за бегом седого мужчины. – И что-то мне подсказывает, что пропал не по своей воле.
– Думаешь, его тоже шамы ведут?
– Ну а, по-твоему, он опять сбежал? Сомневаюсь…
– Да все может быть, – пожал плечами десятник. – На марионетку он, по крайней мере, не похож.
– Игорь тоже был не похож. Однако в нужный момент они вынудили его схватиться за меч. И Бо пленили.
– В любом случае, он всего один, – мотнув головой в сторону Казимира, сказал кремлевский командир. – И нам никак не навредит. Так что давай сначала хотя бы выслушаем его.
– Ну давай, – легко согласился нейромант. – Почему нет?
Сыч положил ладонь на рукоять сабли, Варвара и дружинники последовали его примеру. Кем бы ни был спешащий к ним мужчина, другом или врагом, лишняя осторожность еще никому не вредила.
– Ну слава Богу, – сказал беглец, наконец добравшись до здания.
Остановившись у подоконника, он тут же оперся на него обеими руками и задышал, тяжело, с хрипотцой.
– Ты кто такой будешь? – на правах командира осведомился у вновь прибывшего Захар.
– Так дружинник я, Казимир! – охотно ответил седовласый. – А вы ж тоже, молодцы? Смотрю, одеты похоже… Вы ведь из Кремля, верно? Вы нас спасать прибыли?
Он говорил так быстро, что слова его Захар разбирал только с большим трудом. Все, что он в итоге понял – что перед ними Казимир и что Казимир опознал в них дружинников.
– Где Игорь и остальные пленники? – сухо осведомился Громобой.
– Они у шамов, – почему-то понизив голос, сообщил седовласый дружинник. – В камерах заперты.
– А где логово кровопийц? – спросил Захар.
– Да вот буквально в квартале отсюда, – прикинув, ответил Казимир. – Только напрямик идти нельзя, иначе шамы сразу нас поймают. Я тайную дорожку покажу, сам по ней шел, идемте…
– Погодь-ка, – сказал нейромант.
Седовласый дружинник послушно замер и недоуменно уставился на Громобоя, а тот, нахмурившись, смерил Казимира взглядом. Судя по всему, он беглецу совершенно не доверял.
– Давай-ка отойдем, Захар, – продолжая сверлить Казимира взглядом, сказал нейромант. – А ты там стой. Мы быстро.
– Да поскорей бы… – заметил седовласый дружинник. – Чем дольше тут стоим, тем выше риск, что…
– Стой и жди, – перебил его Громобой и, переведя взгляд на десятника, мотнул головой в сторону – пошли, мол.
Захар не спорил. Мнение нейроманта было ему интересно и важно.
– Что думаешь? – первым делом спросил Громобой, когда они отошли на достаточное расстояние.
– Думаю, стоит ему довериться, – нехотя признался Захар.
– Вот как? – удивился нейромант. – И с чего, интересно, у тебя такая странная мысль возникла?
– Да просто я выхода другого не вижу. Если он сбежал и хочет помочь – нам это на руку. Если он врет и пришел от них, чтобы в ловушку нас заманить – значит, мы уже все равно раскрыты.
– Что ж, идите, – сказал Громобой.
– В смысле? А ты не с нами пойдешь?
– Нет, ты что? С вами мне не по пути, – покачал головой нейромант. – Я печенкой чую, что это – западня. Да и ты чуешь, как я понял? И зачем тогда нам всем идти в западню? Одного «серва» и моих пистолей против трех шамов и толпы марионеток мне все равно не хватит. Так и поляжем, в трех шагах от моей жены и Игоря. Так что давай так: вы – с ним, а я попробую другой… подход найти. Может, и получится чего.
Сыч, отделившись от толпы ожидающих, направился к секретничающим вожакам. Подойдя, сказал:
– Я с тобой, Громобой.
Нейромант и десятник оторопело уставились на агента Тайного Приказа.
– Ты чего… по губам прочитал, о чем я говорил? – догадался нейромант.
– Да, и на том закончим, – ответил Сыч. – Громобой прав, дело явно нечисто. И чем дольше мы стоим, тем больше шансов, что шамы что-то заподозрят.
– Так и есть, – кивнул беглый стаббер. – Если идти, то сейчас.
– Тогда вперед, – шумно выдохнув, сказал Захар.
– Варя с нами, – быстро добавил Сыч.
– Ради Бога. Только дружину мою не забирай, – неуверенно хмыкнул Захар. – А ты, Громобой, своим же скажи…
– Сейчас, – буркнул нейромант и быстрым шагом устремился к Детям Механизмов.
– Ну чего? Решили? – облизав пересохшие губы, нетерпеливо осведомился Казимир. – Идти надо… пока шамы сюда не нагрянули.
– Идем-идем, – буркнул Захар.
Он спиной почувствовал на себе подобострастные взгляды Детей Механизмов и сразу понял, что Громобой уже отдал им приказ «шагать за этим парнем в кольчуге, словно он – мое новое воплощение». Захару отчего-то стало не по себе. Он невольно представил, как их всех обращают в марионеток и стравливают друг с другом…
Мотнув головой, дабы отогнать этот чудовищный «морок», десятник оглянулся через плечо и воскликнул:
– За мной!
И, первым шагнув вперед, вытянул руку в окно. Казимир не сразу понял, чего от него хочет кремлевский командир, однако, спохватившись, сжал его ладонь в своей и помог Захару выбраться наружу. Остальные побрели кто куда: одни – через дверь, другие – следом за предводителем, через оконный проем…
– Веди! – хлопнув беглеца по плечу, воскликнул Захар.
Казимир скользнул взглядом по рядам людей, затем через окно заглянул внутрь – видимо, искал Громобоя. Однако здание к тому моменту уже фактически опустело; последние два дикаря вышли из его дверей с полминуты назад.
– Ну? Чего застыл? – поторопил беглеца десятник. – Сам же говорил – время не ждет!
– Да-да, иду, – буркнул Казимир и, хмурясь, с явной неохотой устремился вперед.
Десятник хотел пойти следом, но тут Никола внезапно ухватил его за локоть и, притянув к себе, спросил:
– В чем дело, Захар? Куда Сыч с Варварой и Громобоем пошли?
– Так надо, – буркнул десятник. – Не переживай. С нами им идти без толку.
– Ну, тебе видней, – сказал Никола, разжимая пальцы.
Он выглядел обеспокоенным. Впрочем, Захару тоже было не слишком приятно находиться в компании Детей Механизмов – кто знает, что на самом деле происходит в головах этих религиозных фанатиков?
Но другой компании не было. Три дружинника, орава странных дикарей и седовласый разведчик – то ли предатель, то ли послушная марионетка шамов. Таким составом шли в логово кровопийц, прекрасно понимая, что их там ждет.
«Наверное, это тоже своего рода подвиг, – думал Захар, шагая за Казимиром по пятам. – Отвлечь на себя основной удар противника, чтобы твои лучшие бойцы смогли сокрушить его оборону и обеспечить триумф…»
Слова из конспекта, надиктованного отцом Филаретом. Один из уроков, посвященных стратегии. На бумаге все выглядело просто и логично, казалось, работать должно четко, как механизмы свежесобранного био…
Но на деле судьба всегда вносит свои коррективы, и потому десятник боялся что-то загадывать наперед.
Вот они миновали одно здание, и Казимир поднял руку, призывая спутников остановиться. Те послушно замерли.
«И чего он дурью мается? – со злостью подумал Захар. – Будто мы не понимаем, куда он нас ведет!.. Или это шамы так над нами издеваются? Играют с нами через свою послушную куклу?»
– Вперед, – оглянувшись, сказал седовласый дружинник и первым устремился по узкому проулку, истерзанному Последней Войной.
Захар успел сделать шага четыре, прежде чем в голове раздался паскуднейший голос:
«Ну здравствуй, хомо!»
Десятник хотел обернуться к своим, но не смог: шею будто парализовало.
«Убирайся из моей головы, проклятый шам…» – мысленно прошипел кремлевский командир.
«А если не уберусь, что будет?» – хохотнул кровопийца.
Правда, его веселье улетучилось уже в следующий миг.
«Где нейромант?» – процедил ненавистный голос в голове Захара.
«Был с нами».
«Врешь!» – рявкнул шам.
«Не вру».
«Отвечай, или настанет боль!» – пригрозил мутант.
«Был с нами», – упрямо подумал Захар.
В позвоночник его будто гигантскую иглу вогнали. Из глаз десятника аж слезы брызнули – до того острой оказалась эта внезапная боль. Незримые пальцы сжали его губы, и крик не вырвался наружу, а взорвался внутри его рта, отозвавшись во всех концах страдающего тела.
«Отвечай!»
«Я ответил», – снова заупрямился кремлевский командир.
Новый приступ. Новый крик.
«Шагай!»
Ноги Захара сами собой зашевелились и понесли его вперед, к виднеющемуся на горизонте странному зданию, верхние этажи которого, судя по всему, сплошь состояли из окон.
«Но шамы ведь терпеть не могут солнце?» – удивился Захар про себя.
«Старшие шамы при необходимости могут приспособиться даже к солнечному свету», – тут же высокомерно произнес кровопийца в голове десятника.
Осознавать то, что их нынешние противники настолько сильны, было неприятно, но Захар моментально убил зреющий в душе страх. В конце концов, они знали, на что шли. А ведь Громобой сразу предупреждал, что люди с гипнозом шамов ничего поделать не смогут…
«Может, нам действительно не следовало соваться в Митино?..»
«Поздно горевать, – прошипел шам. – Вы пришли… И теперь собой закроете нас от вашего проклятого нейроманта и его био…»
Отчаянно сопротивляясь ментальным оковам кровопийц, дружинники и Дети Механизмов брели к логову шамов. Когда до покосившихся ворот оставалось метров десять, Захар, все это время отчаянно пытавшийся вернуть себе контроль над телом, вдруг почувствовал, что может шевелить левой кистью. Скосив глаза, кремлевский командир убедился, что ему не показалось: пальцы слушались, да и рука в запястье проворачивалась так, как хотел десятник.
«Что это значит? – озадаченно подумал он. – Выдыхаются?»
«Не дождешься!»
Левая рука снова одеревенела, но зато десятник наконец смог повернуть голову и посмотреть на спутников.
К его радости, подавляющее большинство его «солдат» шевелили, кто чем – руками, головами, иные даже умудрялись упираться одной «освобожденной» ногой. Шамы воспитывали их болью, били невидимыми плетками по спинам, но люди уже поняли, что шанс на спасение есть, и потому продолжали отчаянно биться за свои тела.
«Уж точно пока мы сопротивляемся их воле, у них не хватит сил помешать Громобою!»
Несмотря на любые попытки отсрочить финал, шамы упрямо вели пленников в свое логово.
До ворот оставалось метров пять, когда до ушей Захара донесся характерный металлический скрип.
«Био?» – мелькнула шальная мысль.
И – прямо следом за первой – вторая:
«Громобой?»
Двух секунд не прошло, а из-за угла здания по соседству вынырнул гигантский «Скорпион». Споро перебирая конечностями и угрожающе размахивая мощным хвостом, био стремительно приближался к логову шамов.
Вот он подмял под себя забор и пополз к Дому Множества Окон.
Сомнений в том, что этой металлической тварью управляет Громобой, практически не осталось.
Вот чудовищный хвост со всего размаха врезался в здание, и тысячи осколков, в которые обратились оконные стекла, звенящим дождем обрушились на землю.
Показалось, или в этот самый момент с хвоста внутрь запрыгнула фигура в черном?
«Сыч?»
В этот момент Захар снова обрел свое тело – не частично, а целиком и полностью. Обрадовавшись, он бросился вперед, к логову шамов, которое самозабвенно крушил «Скорпион»…
…Сыч приземлился на пол, перекатился через плечо и, выйдя из кувырка, бросился к трем шамам, восседающим в креслах. Точней, в тот момент они уже были на ногах и рассерженно верещали. Агента Тайного Приказа они в суматохе приметили не сразу, и потому воин, изловчившись, успел полоснуть саблей по горлу ближайшей к нему твари. Кровь брызнула из раны фонтаном, и шам, закатив все три глаза, замертво рухнул на пол. Но, к сожалению, развить успех Сычу не дали. Обездвижив его, разозленные шамы велели ненавистному хомо развернуть саблю к себе и вогнать ее в собственный живот по рукоятку. Агент Тайного Приказа выпучил глаза, но шамам было наплевать. Следующим ментальным ударом воина отбросило к дальней стене.
– Сыч! – воскликнула Варвара, которая проникла на третий этаж следом за агентом.
Наездница помчалась было к кровопийцам, но даже меч выхватить не успела – и это, вероятно, спасло ей жизнь: не мудрствуя лукаво, шамы просто швырнули ее в ту же стену. Больно стукнувшись затылком, она рухнула на пол рядом с умирающим воином.
– Варя… – прошептал он, с трудом нашаривая ладонь девушки и зажимая ее в своей. – Варя…
– Сыч… – прошептала Наездница.
– Не Сыч… – с трудом выдавил агент. – Петя…
Сказав это, он закрыл глаза, и дыхание его стихло – уже навсегда.
– Петя… – эхом отозвалась девушка и потеряла сознание.
Странная пара застыла на полу. Руки Варвары и Пети были по-прежнему сцеплены в отчаянной попытке остаться вместе.
– Ах вы мрази… – процедил Громобой.
Он приземлился последним, на обе ноги, после чего медленно поднялся. Ветер ожесточенно трепал полы его видавшего виды плаща, но нейромант не обращал на это никакого внимания. В каждой руке у Громобоя было по пистолю, а в глазах застыла ярость – первозданная, дикарская. Глухо рыча, точно загнанный в угол нео, бородач вскинул оба пистоля и одновременно нажал на спусковые крючки.
Первая пуля нашла свою цель, и правый шам, вздрогнув, мешком рухнул на пол. А вот его товарищ оказался куда более находчивым и вовремя прикрылся ментальным щитом. Срикошетив от стены, вторая пуля улетела в серое преддождевое небо через разбитое окно.
Громобой зарычал еще громче и принялся палить с двух рук. Он стрелял до тех пор, пока в магазинах не осталось патронов, но последний шам оказался на редкость живуч и по-прежнему упрямо держал ментальный щит. Тогда нейромант швырнул в мутанта бесполезными пистолями и, оглушительно заорав, бросился к нему, дабы прикончить в ближнем бою.
Однако когда до цели было уже рукой подать, сзади послышался до боли знакомый голос:
– Стой, или я ее прикончу!
Громобой, вздрогнув, так и замер. Медленно, дабы неосторожным движением не спровоцировать невидимку, он повернулся и хмуро уставился на Казимира. Опальный дружинник, обнимая Бо за талию, прижимал к ее горлу острую кромку ножа.
– Чего ты добиваешься? – спросил нейромант. – Зачем выслуживаешься?
Седовласый предатель вздрогнул, и взгляд его на несколько мгновений остекленел.
– Ну же! Отвечай! – видя, что он колеблется, подначил Громобой.
– Сын мой, Федот, у них, – нехотя буркнул Казимир. – Я из-за него-то и в Кремль пошел… Они сказали, что отпустят его, если я приведу им других… из крепости…
Глаза предателя заблестели от слез.
– Ну так а сейчас? – воскликнул нейромант. – Сейчас – зачем? Он один остался, его не будет – всех освободим! И сына твоего, и прочих! Зачем ты жене моей к горлу нож приставил?
Внезапно что-то врезалось Громобою в грудь, выбило воздух из легких и отшвырнуло беднягу к стене.
Приподнявшись на локтях, нейромант увидел, что шам, злобно шипя, поднимается над полом. Тогда бородач искоса взглянул на Казимира и с удовлетворением отметил, что тот, растерявшись, опустил руку с ножом.
«Пора!»
«Серв» возник на этаже так неожиданно, что даже у Громобоя дух перехватило. Шам появления стального «паука» не заметил, и тот, в считаные секунды преодолев расстояние до рассерженного вампира, легко проткнул его со спины одной из своих лап.
Вздрогнув, шам медленно опустил голову и ошарашенно уставился на острую железку, торчащую из его хилой груди. Дух быстро покинул тщедушное тело мутанта, и злодей повис на лапе безжизненной куклой.
Навроде тех, которыми прежде управлял.
– Ну что? – повернувшись к Казимиру, громко воскликнул нейромант. – Сбылась твоя мечта. Они мертвы! Твой сын спасен! Бросай нож и вали к чертям собачьим!
Дружинник задрожал всем телом и, выронив клинок, медленно попятился назад. Несколько секунд он так и шел, спиной, после чего, не утерпев, резко развернулся и бросился к лестнице, ведущей вниз, к камерам с пленниками. Предателю явно не терпелось поскорей обнять сына.
А вот Бо как стояла, так и продолжила, неотрывно глядя на «серва», который по дозволению нейроманта споро поедал убитого шама.
– Иди сюда, малыш… – пробормотал Громобой, спешно поднимаясь на ноги.
Он бросился к жене, обнял ее и прижал к себе. Она мелко дрожала, но не сопротивлялась.
– Все будет хорошо, моя милая, – шептал нейромант, гладя Бо по голове. – Теперь все будет хорошо… Шамов больше нет…
– Громобой! – воскликнул Захар, появляясь в дверном проеме.
Бородач скрипнул зубами от неудовольствия, но вид у десятника был до того встревоженный, что нейромант все-таки откликнулся:
– Ну чего еще?
– Игоря нигде нет.
Тут Бо содрогнулась всем телом и, повернувшись к кремлевскому командиру, пролепетала:
– Они его съели. Съели…
Ее глаза моментально наполнились слезами, и она, уткнувшись носом в могучую грудь супруга, громко зарыдала.
– Как съели? – оторопело пробормотал Громобой.
Захар стоял, точно громом пораженный, и невидящим взглядом смотрел сквозь беглого стаббера и его любимую жену.
– Нас охотиться заставляли, – сквозь всхлипы пробормотала Бо. – На мутантов, которые в окрестностях бродят. Так, забавы ради, интересно им было хомо с тварями разными стравливать… Так вот Игорь ушел на охоту, а назад его тащили силком, уже мертвого. Подняли наверх… тут у них… вроде столовой… и сожрали, на моих глазах… специально, потому что я… я его знаю…
В воцарившейся тишине было хорошо слышно, как «серв» шустро пожирает убитых шамов.
Петю Сыча похоронили внизу, у самых ворот, одна из створок которых болталась на ветру. Обложили тело камнями, помолчали, прикрыв глаза, пожелали землю пухом… Словом, все, как полагается.
– Ты как? – спросил Громобой, подойдя к сидящему на небольшом пригорке Захару.
– Никак, – безразлично ответил десятник.
Он рассеянно смотрел на Варвару, которая, уткнувшись лбом в плечо одной из спасенных сестер, содрогалась в беззвучном плаче.
Нейромант постоял чуток, а потом, охнув, присел рядом с десятником. Подумав, опустил руку на плечо Захара и сказал:
– Держись, парень. Когда Бо канула в Красном Поле, я думал, застрелюсь. Даже несколько раз ствол пистоля в рот засовывал, гладил пальцем спусковой крючок… но так и не решился. И в итоге нашел, ради чего жить.
– Это все же не то, Громобой, – шумно выдохнув, заметил десятник. – Твоя жена была жива, хоть ты об этом и не знал…
– Жена – это отдельный разговор, – мягко сказал нейромант. – Но смысл жизни я снова обрел немного раньше – когда впервые встретил твоего побратима.
Захар недоверчиво покосился на собеседника.
– Именно он невольно показал мне, что нельзя опускать руки. Что надо бороться до последнего вздоха, до последней капли крови. Тебе сейчас трудно это осознать, ты видишь только смерть Игоря, видишь смерти других твоих ребят, Сыча того же… Но попробуй – просто попробуй! – взглянуть на ситуацию с другой стороны. Посмотри, скольких людей вы спасли из плена шамов. Две дюжины, Захар. И это только те, кто у них уже был. А представь, скольких еще они могли подчинить? Скольких могли выпить, убить или съесть?
Десятник с задумчивым видом закивал. Люди, изможденные, худющие, с неизменными следами укусов на шеях, бродили вокруг и улыбались. Они искренне наслаждались тем, что давно утратили, но вновь обрели.
Свободой.
– Ну и насчет отца, которого Игорь так хотел найти… – Громобой, кряхтя, поднялся на ноги. – Может, и хорошо, что он никогда не узнает об обмане Казимира? Может, прямо сейчас Игорь там, наверху, наконец встретил своего погибшего родителя?
– Хочется верить, что так и есть.