Потом – плен. Не физический – ментальный. Тела обоих путников разом очутились в плену у кровожадных шамов, которые сначала выдернули из здания Казимира, а затем и до его товарища добрались. Стрелец смутно помнил, как выбирался из окна и рысцой бежал к дому, практически след в след за старшим товарищем, ставшим такой же безвольной куклой, как и сам Игорь. А вот то, что случилось дальше, парень уже не помнил. Последняя сцена, которая отложилась в мозгу – открытая дверь и уродливый трехглазый шам, стоящий у порога и широко улыбающийся спешащим к нему хомо.
Далее – провал. Ничего. Пустота.
И, наконец, пробуждение в разрушенном доме.
«Ничего не понимаю…»
Тут снаружи раздался пронзительный вой, и стрелец рефлекторно потянулся к пистолю. Он успел только вытащить его из кармана, когда на пороге возникла крысособака, да не простая, а «прожженная» в Красном Поле Смерти. Игорь уже встречал подобных тварей и в Строгино, и в Тушино. Похожая тварь однажды едва Громобоя не укокошила – благо, у стрельца тогда был автомат, и он, быстро сориентировавшись в ситуации, прикончил кровожадную тварь раньше, чем та загрызла нейроманта.
И вот судьба вновь свела Игоря с подобным чудовищем. И на сей раз у него не автомат, а просто пистоль, которого, в общем-то, тоже вполне достаточно, чтобы раз и навсегда усмирить хищника… Единственное, стрелец до сих пор не знал, есть ли у него патроны в патроннике да и вообще в магазине? Что, если кто-то (условный старший шам) шутки ради оставил ему огнестрел без снарядов?
«Ну а почему бы и нет?»
Пока стрелец ломал себе голову, гигантская крысособака, раскрыв пасть, бросилась на него. Тут уж стало не до раздумий – подняв пистоль, стрелец нажал на спусковой крючок.
Грянул выстрел.
«Слава богу!»
Пуля, вылетев из черного ствола, угодила крысособаке прямо под правый глаз – точь-в-точь, как давешнему нео, который со своими уродливыми собратьями вздумал напасть на Игоря и его спутника, Казимира. Жалобно тявкнув, мутант издох практически моментально и, проехав оставшиеся три метра на грязном брюхе, замер в шаге от стрельца.
«Надо убираться, – глядя на покойную тварь, подумал Игорь, – пока другие не нагрянули».
Он спешно поднялся и огляделся по сторонам, ища достопамятную сумку с припасами. Не найдя, шагнул к мечу, поднял его и хотел уже вогнать в кольцо на поясе, но передумал – мало ли, какая напасть опять объявится? И пошел к дверному проему с клинком в одной руке и с пистолем в другой, морально готовый ко всему.
У самого порога стрелец остановился. Теперь он наконец понял, где оказался: впереди, буквально в километре от того места, где находился теперь Игорь, возвышалось логово ненавистных шамов.
«Но почему я все же не там? Как спасся?»
Вопрос остался без ответа. Подозревая недоброе, Игорь, однако, не собирался идти к кровопийцам за объяснениями – что он, совсем больной, что ли, в плен напрашиваться? Выглянув наружу и убедившись, что опасности поблизости нет, стрелец побрел к Куполу. Спохватившись, он спрятал пистолет в карман и полез за пазуху – проверить, там ли колбы, данные ему Казимиром. Склянки оказались на месте, причем обе, и у Игоря немного отлегло от сердца.
«Это значит, я смогу не только пройти в город, но и выйти из него, когда вернусь сюда вместе с подмогой!»
Он уже знал, как поступит: возвращаться в Кремль в гордом одиночестве было небезопасно да и, что греха таить, бессмысленно – ведь люди, как успел понять стрелец, ничего не могут противопоставить магии шамов.
Поэтому все надежды Игоря на спасение отца и других пленников отныне были связаны только с нейромантом Громобоем и его гигантским «Рексом» по прозвищу Щелкун.
Если кто-то и мог помочь стрельцу в этой ситуации, то только они.
* * *
Смотреть на Варвару, восседающую на фенакодусе Богдана, было странно. Только начинаешь забывать о случившемся в развалинах у погибшего «Чинука», потом видишь Наездницу верхом на скакуне и вспоминаешь, а внутри от этого аж все переворачивается…
По крайней мере, у Захара было именно так. Он снова винил в случившемся себя, и это треклятое чувство вины упрямо поедало его изнутри. То же самое было после смерти дружинника Михи по дороге на тушинский склад – опустошение и ощущение полной беспомощности, которое десятник давил лишь с превеликим трудом, просто для того, чтобы его рассеянность снова не вышла отряду боком.
– Захар, – послышалось сзади.
Десятник вздрогнул от неожиданности и затравленно оглянулся через плечо: это был Никола. Шмыгнув длинным носом, он сказал:
– Опять себя коришь? Может, не надо?
– Да не могу я к этому привыкнуть, – буркнул кремлевский командир. – Когда вчерашний юнак погибает в первом же рейде, как-то смиряешься, убеждаешь себя, что это – Зона, и что молодые тут дохнут, как гнус в обители болотника. Но когда товарища теряешь, с которым уже в полудюжине рейдов был, тогда никакими убеждениями себя не успокоишь.
– Понимаю, – угрюмо кивнул Никола. – У самого на душе погано так, что хоть крысособакой вой.
– Ладно, – шумно выдохнув, сказал Захар. – Самое главное, что я после Тушино усвоил: сделанного все равно не воротишь, а если на нем зацикливаться, другим может боком выйти. Поэтому давай условимся, что больше никто не умрет, добро?
– Ну, дык, это мы с радостью, – неуверенно хмыкнул носатый дружинник. – Но дело ж, сам понимаешь, не в нас, а в Зоне…
– Да понятно, что в ней… – пробормотал десятник.
Буквально пять минут назад они приметили на месте одного из домов широченный Провал, заметили и удочки хитрого Удильщика, обитающего на его дне. К счастью, обнаружить ловушку удалось еще издали, а потому никто в западню не угодил – просто взяли немного правей и по широкой дуге обошли опасное место.
«Так бы и дальше идти – без жертв…» – подумал десятник, оглядываясь на Сыча.
Фенакодус агента Тайного Приказа замыкал их процессию, отставая метра на три от скакуна Любима. Захар непроизвольно скрипнул зубами. Чем дольше они находились в пути, тем больше раздражал командира скрытный и молчаливый «стервятник».
«И с чего он так не хотел Варвару с собой брать? – подумал десятник. – Лишняя обуза? Ну с его точки зрения – возможно. Хотя, учитывая гибель Богдана, нам еще один меч ох как не повредит…»
Впрочем, после выступления в разрушенном доме Сыч больше не протестовал в открытую. Так, раз сцепился с Наездницей, из-за пустяка, Мрак заступился, а Захар развел всех по углам, и на том конфликт умер, не успев толком начаться. Поэтому, решив не забивать себе голову всякой ерундой, вроде недовольства «стервятника», кремлевский командир сосредоточился на дороге.
Ехать решили в объезд, памятуя о пресловутом Поле Полей, которое раскинулось посредине проспекта. В прошлый раз отряд решил пойти напрямик, и без смертей тогда не обошлось. Теперь же Захар рисковать не хотел. У него и без того в расположении было вдвое меньше людей, чем обычно, чтобы так бездумно соваться в скопление Полей.
«И Игорь хорошо помнит о случившемся в тот раз, – думал Захар. – Поэтому, вероятно, тоже предпочтет обойти…»
Увы, такая мысль мало успокоила десятника. То, что они до сих пор не догнали двух беглецов, вряд ли могло считаться хорошим знаком. По всему выходило, что Казимир и Игорь уже достигли Купола, может, и границу его пересекли, а, значит, отряду Захара тоже придется идти в Митино. И вот тут-то и появлялась главная проблема: колба-то у кремлевских была всего одна. И хоть Захар не знал, как и на сколько на самом деле открывается Проход, но здравый смысл подсказывал, что вряд ли он существует слишком уж долго.
«Получается, если мы выйдем за пределы Москвы, пути назад уже не будет… Разве что у Казимира найдется еще одна колба с таким же раствором… но будет ли он там, этот Казимир?»
Думать о плохом не хотелось – в том числе и потому, что иных бед хватало, – но все чаще в голову лезла мысль, что беглецы могут стать жертвами шамов еще до того, как отряд Захара их отыщет. Возможно, пока они делают этот крюк, обходя Поле Полей, Казимир и Игорь уже подставляют шеи для укусов кровопийц?
«Что за жуть…»
Десятник на миг зажмурился. Он, если можно так выразиться, искренне любил «простые» рейды – короткие вылазки в ближайшие к Кремлю районы, которые не занимали более одного дня и не преследовали каких-то глобальных целей. Все, что требовалось от отряда – исследовать местность, выявить, где находится противник, не готовит ли какой-нибудь неприятный сюрприз для Кремля. Или, допустим, надо выменять какой-то груз у честного, проверенного маркитанта – который не обманет и не подставит. Подобные задачи Захару нравились, и справлялся он с ними «на ура». Но когда от него требовали сделать нечто грандиозное, что-то, что прежде, возможно, не делал никто, десятник попросту терялся. Он был хорошим командиром, но не героем.
В отличие от Игоря.
Именно Игорь после засады нео, унесшей жизни восьмерых разведчиков, подружился с нейромантом Громобоем, вместе с ним нашел пропавшего Захара и отбил груз боеприпасов, предназначенных для крепости. Именно Игорь под надзором маркитантских прихвостней и нео отправился в Кремль, дабы выкрасть для кио странную машинку Книжника и обменять ее на свободу для собратьев. И именно Игорь в результате победил «искусственных людей» и примкнувшего к ним подлеца Вадима, который, в общем-то, и был главным виновником всех бед дружины в Строгино и Тушино. Победил, едва не расставшись с собственной жизнью…
И практически наверняка расстался с карьерой разведчика.
«А что, если мы не можем их догнать только потому, что догонять уже некого? – вдруг подумал Захар. – Вдруг его спина подвела, и какой-нибудь не в меру прыткий нео размозжил ему голову своей дубиной?»
Десятник шумно выдохнул и открыл глаза.
К лешему все эти мысли. Как там говорят Мастера? Переживания – это все эмоциональная шелуха. Изначально любая задача проста: от тебя требуются какие-то конкретные вещи, а вот эти всякие «если», которые в твоей голове периодически зарождаются, только сбивают с толку. «Если» может возникнуть уже возле самого Купола, когда придется решать – идти в Митино, искать Игоря в Тушино или возвращаться назад? А пока до Купола не дошли, надо не голову себе ломать, а к шуму вокруг прислушиваться: вдруг тебя уже какие-нибудь муты приметили и теперь идут за тобой по пятам, надеясь улучить подходящий момент, дабы напасть и полакомиться твоим мясом?
Захар напряг слух.
Кажется, ничего необычного. Хотя…
«Как будто скребет что-то».
Он снова с тоской покосился в сторону фенакодуса, на котором гарцевала Наездница Варвара.
«Вот у Богдана слух был! Все ребята в Корпусе дружины завидовали».
Захар на свой тоже не жаловался, но спорить с очевидным было глупо: погибший дружинник и впрямь заметно превосходил его в этом «навыке».
Скрежет, меж тем, становился все громче, и уже отпали последние сомнения, что некая металлическая тварь (вероятно, очередной био) медленно, но верно приближается к бредущему по асфальту отряду. Взор десятника беспокойным рукокрылом заметался по ближайшим к дороге зданиям: какое же из них выбрать? В принципе, без разницы: оба выглядели давно заброшенными, оба «звучали» практически одинаково, никаким особым шумом не нарушая привычный фон московской Зоны.
– Био идет! – оглянувшись, сообщил дружинникам Захар. – Прячемся в правом здании! Я – впереди, Никола – со мной, остальные – в вольном порядке!
Никто не спорил – даже Варвара с Сычом остались немы, хотя десятник ждал от них каких-то неуместных возражений или предложений.
«Оно и к лучшему».
Остановив фенакодуса у входа в здание, кремлевский командир спешился и с автоматом в руках побрел к дверному проему. Никола устремился за ним, на ходу вытаскивая меч. Переведя автомат на стрельбу очередями, Захар подступил к порогу и осторожно заглянул внутрь…
…и тут же наткнулся на хмурый взор дежурящего в здании дампа.
И кто сказал, что мысли имеют свойство материализоваться?
Бродяга выкрикнул что-то неразборчивое и вскинул арбалет, однако десятник уже попятился.
– Дампы! – громогласно возвестил он, пятясь от входа. – В соседнее здание, живо!
Дважды повторять не пришлось: развернув скакунов, дружинники, Сыч и Варвара устремились к дому напротив. Остался только Мрак, который придерживал поводья захаровского и николинского фенакодусов. Носатый дружинник взлетел в седло, точно бабочка-падальщик, и, сжав животному бока, бросился вдогонку за остальными.
– Захар! Давай же! – воскликнул смуглый разведчик.
Но десятник пятился, боясь подставить коварному дампу с арбалетом беззащитную спину. Лязг металла, меж тем, стал практически оглушительным; био явно был на подходе.
«Ну же, тварь! – думал командир, вплотную приближаясь к оставленному фенакодусу. – Покажись!»
И дамп действительно показался – будто мысли прочел: возник в дверном проеме и потянулся к спусковому крючку корявым черным пальцем, но Захар его опередил. Рой пуль в мгновение ока изрешетил уродливое тело бродяги, и лоскутный мутант, издав предсмертный вопль, рухнул на землю. Попутно он все же спустил тетиву, но стрела улетела куда-то в сторону, не причинив дружиннику с десятником и их скакунам никакого вреда.
– Давай же, в седло! – снова подал голос Мрак.
Перекинув автомат через плечо, десятник схватился за поводья и забрался на спину верного фенакодуса. Рядом с телом погибшего дампа тем временем уже ошивались двое лоскутных бродяг; пока что убитый Захаром собрат интересовал их больше, чем беглецы, но это, что называется, был вопрос времени.
– «Спайдер», – вдруг негромко сказал смуглый дружинник.
Десятник резко обернулся и обомлел: из-за угла того здания, куда он велел скакать товарищам по отряду, шустро выползал громадный стальной паук. Захару уже доводилось однажды встретиться с подобной тварью – тогда она появилась в самый разгар сражения с многочисленной стаей нео и принялась кромсать и своих, и чужих, чем вынудила дикарей отступить, прихватив с собой плененного кремлевского командира. «Спайдер» был могуч, необычайно проворен для своих внушительных габаритов и прожорлив сверх всякой меры.
«Если мы сейчас отступим в здание, он наверняка заметит и тоже туда ломиться начнет, – мелькнула шальная мысль. – И тогда нам всем конец. Эх, Варвара, что ж ты все бомбы-то свои чудесные на «Чинука» перевела?.. Сейчас бы ох как они нам пригодились…»
– Давай к нашим, а я его отвлеку, – вдруг сказал Мрак.
И, прежде чем Захар успел сказать что-то ему наперекор, смуглый дружинник сжал фенакодусу бока и устремился навстречу смерти, сегодня принявшей облик гигантского стального паука.
– Мрак! Стой! – выкрикнул десятник ему в спину. – Не смей! Это приказ!
Но все было тщетно: смуглый разведчик явно не думал разворачиваться.
Первой мыслью было броситься вдогонку, сгрести в охапку и утащить прочь от чудовищного «Спайдера», но Захар быстро отказался от этой затеи: спастись вдвоем они уже не могли, а вот умереть – запросто. И на кого тогда останется отряд? Нет, по всему получалось, что десятнику надо бежать к остальным и как должное принимать тот факт, что вслед за Богданом они потеряют его смуглого друга.
Скрипя зубами, десятник развернул фенакодуса и направил его к дверному проему, из которого с тревогой выглядывал Никола. Сзади послышались недовольные крики дампов, которые, однако, быстро стихли – видно, мутанты увидели наконец-то «Спайдера» и решили схорониться, дабы робот их не сожрал.
А Мрак тем временем несся к стальному пауку, размахивая мечом и крича:
– Эй! Сюда! Сюда!
Био охотно повернулся к нему. По счастью, все свои снаряды он, похоже, давным-давно расстрелял, иначе уже снес бы дружиннику его смуглую голову метким выстрелом из мощного аркебуза, установленного на могучей, обшитой железом спине. Впрочем, в ближнем бою «Спайдер» был не менее, а, вероятно, даже более опасен, чем в дальнем. Угрожающе клацая жвалами, он бросился на храброго разведчика.
Но Мрак, разумеется, не собирался нападать на био. Убедившись, что робот обратил на него внимание, смуглый дружинник резко развернул фенакодуса и понесся прочь – в том направлении, откуда пришел отряд.
«Что он делает?» – недоуменно подумал Захар, спешиваясь и заводя напуганного скакуна внутрь.
– Чего Мрак творит? – будто прочтя мысли командира, спросил Никола.
– Хотел бы я знать, – буркнул десятник.
Он передал носатому дружиннику поводья и сказал:
– Веди его прочь, я тут останусь.
– Ты же не собираешься… – начал было Никола, но десятник перебил его:
– Не собираюсь. Выполняй!
Носатый дружинник отрывисто кивнул и торопливо повел двух фенакодусов в глубь здания, а Захар, прижавшись к стене, осторожно выглянул наружу.
Мимо здания как раз пронесся Мрак. Он больше не размахивал мечом. Прижавшись к холке скакуна, смуглый дружинник гнал его во весь опор в направлении…
«Провал! Он едет к Провалу!»
Захар наконец понял, что замыслил его сумасбродный воин: заманить стального паука к обители Удильщика, чтобы прожорливый мутант утащил био на дно.
А «Спайдер» между тем спешил за Мраком, шустро перебирая ногами. Он явно завелся; да как смеет этот жалкий хомо дразнить его, могучего био?! Захар, не желая попадаться роботу на глаза, спрятался за стену весь, однако стальной паук по сторонам не особо и смотрел – его взор застилала пелена гнева.
С замиранием сердца Захар наблюдал за тем, как Мрак и его металлический преследователь стремительно приближаются к Провалу. Десятник видел эту черную дыру, саму по себе похожую на раскрытую пасть некоего чудовища, видел удочки, которые безжизненными плетями лежали на асфальте. Захар прекрасно знал, что это впечатление обманчиво. Стоит кому-то подойти к ним достаточно близко, и они тут же оживут, схватят и потянут незадачливую жертву вниз. Хватит ли у Удильщика сил, чтобы затащить внутрь целого «Спайдера»? Бог его знает. Но то, что это, как минимум, на время задержит прожорливого робота, было очевидно.
«И мы должны этим воспользоваться, – подумал десятник, не в силах отвести взгляд. – Просто обязаны. Иначе жертва Мрака окажется напрасной».
Усилием воли он заставил себя отклеиться от стены и броситься к своему отряду, который дожидался его в задней части здания.
– Уходим, живо! – рявкнул Захар, едва завидел спутников.
Он рывком выдернул поводья из руки Николы и повел фенакодуса к выходу.
– Все слышали? – донесся из-за спины зычный возглас носатого дружинника. – Уходим!
Сзади послышались шаги многих ног; как успел убедиться Захар за годы службы, слова вроде «живо» и «быстрей» добавляли командам предводителя эффективности – как правило, понимая, что на споры и протесты нет времени, подчиненные молча следовали за десятником. Так же вышло и сейчас.
Приблизившись к дверному проему, десятник остановился и поднял свободную руку – мол, пока стоим. Выглянув наружу, он увидел, что Мрак и «Спайдер» уже фактически приблизились к Провалу. Захар инстинктивно повернул голову и посмотрел на дом, где прятались не в меру агрессивные дампы – судя по всему, мутанты уже ретировались, прихватив с собой тело погибшего собрата.
– Пусть свободен! – воскликнул кремлевский командир. – Вперед!
И первым вышел наружу.
Там он мигом взлетел в седло и направил фенакодуса вперед по улице, подальше от Пролома и «Спайдера» да поближе к злополучному Куполу. Поначалу он ехал впереди отряда в гордом одиночестве, но через несколько мгновений его нагнал скакун Николы. Командир ожидал какого-то вопроса, однако носатый дружинник хранил гробовое молчание. Оно, в общем-то, и понятно: о чем-то сейчас говорить – только душу бередить понапрасну.
Вдруг позади раздался страшный визг, а прямо следом за ним – оглушительный металлический скрежет.
– Скачите дальше! – рявкнул Захар. – Не оглядывайтесь!
Сам он, однако, фенакодуса придержал и, убедившись, что все проехали, обернулся. Десятник увидел, как Мрак спрыгнул со спины фенакодуса буквально за миг до того, как удочка резким движением утянула в Провал верещащее животное. Кувыркнувшись, смуглый дружинник тут же взвился на ноги и бросился от обители Удильщика прочь.
Огонек надежды зажегся в душе Захара. Неужели сбежит? Неужели спасется?
Рядом с Провалом вовсю пыхтел «Спайдер»; упираясь ногами в потрескавшийся асфальт, стальной паук пытался удержаться на самом краю чудовищной ямы.
Казалось, ему не до Мрака совершенно.
Но, к сожалению, так только казалось.
Смуглый дружинник успел сделать шагов десять, от силы – дюжину, когда передняя лапа «Спайдера» метнулась к нему, вонзилась беглецу в спину, прошила его насквозь и показалась наружу из груди. Мрак вздрогнул и, медленно опустив голову, уставился на окровавленную железяку. Даже с такого расстояния Захар видел, насколько удивлен разведчик.
«Спайдер» победно взвыл и, видимо, немного расслабился, воодушевленный победой над дерзким хомо – потому как в следующий миг Удильщик предпринял неожиданный рывок, и био моментально скрылся в Провале вместе с нанизанным на лапу дружинником.
– Мрак… – ошарашенно пробормотал десятник.
Он прекрасно понимал, почему смуглый разведчик отважился на такой рискованный шаг: всему виной была смерть Богдана, старого друга. Жить не хотелось, уходить бесславно и банально – тоже, а потому Мрак решил пожертвовать собой, дабы отвлечь био от их отряда.
Иначе говоря, напоследок совершить подвиг.
Однако потом ему удалось спрыгнуть с фенакодуса, и это круто развернуло всю ситуацию. Адреналин во Мраке совершенно точно зашкаливал: смуглый дружинник проскочил по самой границе жизни и смерти и не погиб – казалось, удача на его стороне, и он еще может побороться с безносой. Вновь появилось желание продолжать, а не заканчивать… Но, как выяснилось через мгновение, это была лишь иллюзия: на самом деле он не избежал гибели, а лишь отсрочил ее.
– Захар! – проорал Никола.
Десятник вздрогнул и, обернувшись, рассеянно посмотрел на дружинника. Носатый разведчик, да и все остальные, стояли метрах в двадцати от него; скакуны под путниками нетерпеливо приплясывали – им больше прочих не терпелось убраться как можно дальше от пугающих био и злобных дампов.
– Еду я, еду! – откликнулся Захар, понимая, что товарищи ждут его ответа.
Развернув фенакодуса, он устремился к отряду.
– Достойная смерть, – тихо сказала Варвара, когда он приблизился.
Взгляд ее был направлен на далекий Провал, где уже никого не было – даже удочки спрятались, видимо, занимались тем, что лихорадочно раздирали добычу на части.
– И, надеюсь, не напрасная, – буркнул десятник. – Вперед, к Куполу. Надо найти беглецов.
Он несильно сжал фенакодусу бока, и тот медленно потащился по улице. Спешить теперь было бессмысленно и даже опасно, потому темп взяли невысокий – шли степенно, осторожно, прислушиваясь к московской Зоне и рассматривая ее в деталях.
«Интересно, что с Игорем будет, когда он узнает про Мрака и Богдана?»
Захар не знал ответа, но догадывался, что после этих вестей даже спасение родителя не уймет горечь от утраты верных друзей.
Впрочем, он, конечно же, вполне мог ошибаться.
* * *
Они все же настигли его.
Причем набросились на него не сразу – судя по всему, увидели, что стало с их вожаком, и потому благоразумно на рожон не лезли. Однако шли по пятам, выжидая момент и стараясь не показываться ему на глаза.
И вплоть до самого Купола им это вполне удавалось.
Только на подходе к полупрозрачной стене вокруг Москвы Игорь обратил внимание на звук, который прежде казался лишь частью окружающего монотонного шума – тихое рычание крысособак.
Он оглянулся и увидел, как одна из псин пятится в развалины. Поняв, что обнаружена, крысособака зарычала громче прежнего и даже залаяла – видно, созывая ненасытных сестриц, дабы поддержали ее в бою с хомо.

Медленно, один за другим, хищники выбирались из своих укрытий. На первый взгляд их было около десятка. В принципе, не так, чтобы очень много, но для одного дружинника, который еще и проблемами со спиной мучается – та еще проверка на прочность. Игорь потянулся к мечу, понимая, что на всех патронов у него не хватит. Да и, честно говоря, стрелять по крысособакам было глупо – уж больно изворотливые это твари: можно в одну трижды попасть, а на другую половину магазина потратить без толку.
«Ну что, стрелец, теперь ты сам по себе, – мелькнула пугающая мысль. – Покажи, чего стоишь, или умри».
Суть дела была проста: если Игорь не сможет даже стайку крысособак одолеть с мечом и пистолетом, то дальше идти ему и смысла особого нет, потому как другие враги, побольше да помаститей, от него и мокрого места не оставят.
Муты обступали его полукругом. Даже они, обладатели крохотных мозгов в маленьких вытянутых головах, прекрасно понимали, что битву с хомо переживут далеко не все. Но голод, судя по всему, был слишком силен.
«Без пистоля все же никак», – вертя головой из стороны в сторону, решил стрелец.
Меч был в правой руке, огнестрел в левой. Ждать – значит, давать врагу фору. Иными словами, непозволительная роскошь.
Вскинув руку с пистолем, Игорь выстрелил в самую левую тварь.