Властитель, тогда еще совсем юный мальчик, зачитал едва не до дыр это благословенное сочинение, и знания, почерпнутые из трактата, потом очень пригодились в его бурной сексуальной жизни. Жены и наложницы не были разочарованы…
– Не бойся, говори, – ласковым голосом приказал Властитель, легким движением руки отпуская телохранителя, можно сказать – отбрасывая его в сторону. – Тебя не тронут, но постарайся соблюдать правила приличия. Вам, дикарям, эти правила пока еще чужды, но каждый раз, как вы их нарушите, будете наказаны. Руководствуйся разумом и учти, что в любой момент, как только мне покажется, что ты обманываешь, что ты угрожаешь или оскорбляешь меня или моих приближенных, ты будешь казнен. Это касается всех рабов!
– Рабы! – фыркнул кто-то из соседей Зимина, и тут же заткнулся от толчка в бок, которым его наградил сосед, кавказец, заросший густой бородой:
– Молчи, дурак! Держи язык за зубами! А то все сдохнем! Проклятые кафиры… тупые свиньи…
Двое охранников двинулись в сторону нарушителей спокойствия, но Властитель остановил их, помотав головой:
– Он все верно сказал. Чем быстрее рабы поймут, как нужно правильно себя вести, тем будет лучше для них и для нас. Итак, раб, ответь на мои вопросы. Или ты уже забыл их?
– Помню. – Слюсарь хрипло выдохнул и выплюнул сгусток крови в сторону, стараясь попасть за ковер и не испачкать полотно. – Я прикусил язык. Мне трудно говорить!
Он с ненавистью уставился на стоявшего возле трона телохранителя, сохранявшего безмятежное выражение темного лица, а Властитель вдруг широко улыбнулся и повернулся к молодой женщине с закрытым вуалью лицом и почти полностью обнаженным торсом:
– Дорогая, я давно так не развлекался! Не зря мы сюда поехали, не правда ли? Что бы ты ответила этому рабу на его слова?
– То, что вообще без языка говорить ему будет гораздо сложнее! – мелодичным голосом почти пропела девушка.
– Ха-ха! – Властитель коротко хохотнул и повернулся к белому рабу. – Слышал, чужеземец? У вас женщины такие же умные?
– Всякие, – коротко ответил Слюсарь, спину которого жгло, будто раскаленным железом. – Есть умные, есть полные дуры, а есть такие, что и дуры, и умные одновременно.
– О! – приятно удивился Властитель. – Да ты философ?! Кем ты был в своем мире? Чем занимался?
– Я был… стражником! – нашел слова полковник. – Командовал отделением стражи, занимающейся поимкой преступников, воров, грабителей, убийц.
– Вот как? А как же ты попал в тюрьму? – Властитель поднял брови, искренне удивленный.
– Меня опоили зельем, и мне привиделось, будто вокруг меня страшные чудовища. И тогда я начал по ним стрелять. По людям. И убил пять человек и вдвое больше ранил. Меня обвинили в том, что я напился допьяна и стал развлекаться, стреляя по прохожим. Это был заговор против меня, но доказать я ничего не смог. Меня осудили на пожизненное.
– Мусор поганый! Сука легавая! – прошипел кто-то слева от Зимина, и, повернув голову, он увидел широкоплечего мужчину с тяжелым, нависшим над глазами лбом. Крепыш с ненавистью смотрел на Слюсаря, и в уголках его рта показались белые точки пены.
Охранники тут же бросились вперед, к говорившему, замелькали палки, и через несколько секунд нарушитель спокойствия уже лежал на земле без сознания, а из глубоких борозд на его спине и боках сочилась кровь. На кровь тут же слетелись мухи, очень похожие на земных собратьев, и Зимин с отвращением смотрел, как они окунают хоботок в раны, по краям которых висят лохмотья кожи. Через несколько часов, если оставить раненого без помощи, в ранах точно заведутся черви, которые съедят его заживо.
Уж кто-кто, а Зимин, не одну командировку отработавший в джунглях Южной Америки и Африки, знал, как это бывает. Опухшая, вздувшаяся, гноящаяся рана, в центре которой весело извиваются белые, жирные личинки. Заражение крови, и смерть через день-два, потому рану следует обработать сразу, не откладывая на минуты и тем более часы.
Но никакого желания сделать это он не испытывал. Если кто-то и заслуживал помощи, так это Слюсарь – может, он и правда тогда был опоен психотропными средствами? Ну какой нормальный человек сделает ТАКОЕ?! Без мотивации, глупо, на виду у всех! Полковник, начальник УВД!
Нет, тут дело точно нечисто. А то, что брал взятки, – да все менты берут. Для того туда, в ментовку, в общем-то и идут. А если идут по каким-то своим соображениям, ну, например – помогать людям, бороться с преступностью, осчастливить весь мир, сделав его чище, скоро понимают, что их глупые детские мечты не имеют никакого отношения к реальности. И сдаются, принимают правила игры.
Впрочем, наказания без вины не бывает, как сказал товарищ Жеглов. Если бы не брал взятки, если бы не забрался на верхний насест – кто бы стал пытаться его сбросить, интриговать против него? Нет – все заслуживают то, что получают от судьбы. Если покопаться, у каждого найдется что-то такое, за что он заслуживает наказания.
– Итак, расскажи мне о вашем оружии, – продолжил Властитель. – Скажи, из этого оружия ваши люди там, в крепости, сбили дракона? И как далеко оно бьет? На сколько полетов стрелы?
– Это оружие может убить даже здесь, если кто-то попытается выстрелить из крепости, – мрачно сказал Слюсарь, с трудом удерживаясь, чтобы не поднять глаза на Властителя. – А есть оружие, которое одним выстрелом уничтожило бы всех, кто тут находится.
– И такое есть в крепости? – Голос Властителя едва не дрогнул, он напрягся, наклонился вперед и вперился взглядом в раба. – Ты мне лжешь?! Придумываешь?
– Ничего не придумываю. Такого оружия, чтобы всех одним выстрелом, в крепости нет. А вот легкого оружия, которое может убить даже здесь, – сколько угодно. Да, из него и сбили вашего дракона. Я сам слышал, как охранница об этом говорила. Его сбили случайно, он пролетал над крепостью, и в него попали пули.
– Пули? Что такое пули? Неважно! Ты сможешь сделать такое оружие? Сколько его в крепости? Ты разбираешься в оружии?
– Разбираюсь, но… не совсем так уж сильно. И что касается изготовления оружия – никто не сможет здесь его сделать. Для того нужны целые заводы, специальные машины. Хотя… можно сделать гораздо более простое оружие. Тоже эффективное и дальнобойное. Но повторюсь – я не специалист. Вот мой товарищ, с которым мы сидели в одной камере, – он специалист. Военный. Он вам все расскажет про оружие и как им пользоваться!
– Военный? Специалист по оружию? – Властитель на пару секунд задумался, лицо его просветлело. – Кто он? Это вон тот, худолицый?
– Он! – кивнул полковник и добавил: – В крепости много оружия! Много патронов! Ни одна ваша броня не устоит против пуль этого оружия! Можно сбивать драконов! Одной пулей убить латника! С нашей помощью вы завоюете весь мир!
– Ты чего несешь?! – Зимин был спокоен, как и всегда, но глаза его враждебно щурились. – Ты дашь дикарям автоматы, а дальше что?!
Он говорил по-русски, и Властитель нахмурился:
– Прекратите говорить в моем присутствии на вашем дикарском языке! Переведи, что он сказал!
– Он сказал, что волнуется. Хочет знать, что мы получим от того, что поможем тебе, Властитель.
– Ха-ха-ха! – расхохотался Величайший, и глаза его сузились, будто он увидел перед собой что-то мерзкое, ядовитое. – Ты должен быть счастлив, что Властитель пользуется твоими услугами! А ты выставляешь какие-то условия?! Ты наглец! А наглецы заканчивают свою жизнь очень плохо! И скоро я тебе это продемонстрирую!
– Милый, а мы не могли бы выслушать условия этого чужеземца? Рабов у нас более чем достаточно, а вот иномирян…
– Хм-м… – Властитель запнулся, окаменел лицом, но через секунду уже расслабился. – Ты, как всегда, права, дорогая. Итак, изложи, как ты видишь ситуацию. Ну!
– Мы поможем вам захватить тюрьму. Николай – военный, он все знает о нашем оружии. В арсенале тюрьмы – десятки смертоносных автоматов, сотни тысяч патронов к ним. А еще гранаты, пулеметы, пистолеты и много чего еще. С этим оружием ты сможешь захватить соседние государства, и они ничего не смогут с тобой поделать. А когда патроны кончатся, мы расскажем кузнецам, как сделать простые ружья, и они будут пробивать латы не хуже, чем автоматы!
– Ты чего несешь?! – не удержался Зимин и тут же получил удар палкой по спине. – Твою мать! Против своих пойдешь?!
– Какие они мне, нахрен, свои?! Что, по ребрам не получал дубинкой?! Враскоряку не ходил с задранными руками в наручниках?! Что тебе эти вертухаи?! Чего жалеешь?!
– Бабы-то ни при чем! Их в рабы?!
– Не в рабы, а в рабыни! – скривился Слюсарь. – Хватит ныть, а то огребем по полной! Мы выжить должны, и если для этого нужно грохнуть вертухаев – да черт бы с ними!
Полковник вдруг обнаружил, что говорит с Зиминым на местном языке, и тут же опасливо покосился на Властителя, внимательно прислушивающегося к разговору. Когда Слюсарь замолчал, Властитель усмехнулся и, приглашающе оглянувшись на любимую жену, предложил:
– Расскажи-ка, что ты хочешь получить за помощь в захвате замка? Как ты видишь свою жизнь после того, как я получу оружие чужеземцев?
– Свободу! – не задумываясь, ответил полковник. – Свободу мне и моему приятелю (он кивнул на Зимина). Не пожалеете! Мы сделаем все, чтобы у вас было смертоносное оружие!
– Ха-ха-ха… я так и знал! – искренне рассмеялся Властитель, и тут же тон стал холодным, серьезным. – Я дам вам больше. Я дам вам жизнь! Смотрите!
Властитель подал знак стоявшему наготове человеку, и тот открыл крышку небольшого ящика, который держал в руках. Потом запустил туда правую руку и достал огромного черного жука размером с ладонь. Жук отчаянно шевелил мохнатыми ножками, пытаясь убежать, и в воздухе вдруг раздался отчетливый скрип, будто кто-то водил по стеклу острым куском железа. Слуга (если это был именно слуга, а не палач) подошел к привязанному за руки Маларчуку и остановился в ожидании.
Все вокруг замерли. Чужаки – потому что не понимали сути происходящего, но догадывались, что перед ними происходит нечто странное и страшное. Придворные и слуги – потому что очень хорошо все понимали и ждали, вытянув шеи, широко раскрыв жадные глаза.
К слуге подошел человек в темном костюме, расшитом золотыми узорами, и, сделав несколько пассов руками, начал читать что-то непонятное – нараспев, заунывно, закатывая глаза. Потом коснулся жука рукой, и тот задергался, зашевелил лапами еще активнее, будто его тела коснулось раскаленное железо.
Того, что произошло потом, не ожидал никто из землян. Слуга вдруг протянул руку и посадил жука на тело преступника. Несколько секунд ничего не происходило – жук сидел ровно, не двигаясь, расправляя хитиновые крылья, а потом вдруг как-то странно задергался, завибрировал, заскрипел, и… кожа Маларчука лопнула под напором мощных жвал! Жук почти мгновенно, за секунду, наполовину погрузился в тело землянина и еще через секунду исчез под кожей, оставив для взглядов наблюдателей лишь шевелящийся бугорок, исчезнувший через две секунды. Из раны в подреберье бывшего заключенного сочилась кровь, на которую тут же со счастливым жужжанием слетелись несколько зеленых мух, с наслаждением погрузив в разверстую рану острые жадные хоботки.
Маларчук кричал. Нет – даже не кричал, а вопил, утробно выл, как пойманный в капкан волк! Он извивался, подтягивался на руках в тщетных попытках облегчить боль, спастись, сделать хоть что-то, чтобы прекратить ЭТО.
А потом затих, бессмысленно глядя на толпу бывших заключенных, на придворных Властителя, жадно наблюдавших за происходящим, на самого Властителя, смотревшего на казнимого с непроницаемым выражением лица.
– Смотрите внимательно, – бесстрастно бросил Величайший, глядя поверх голов тех, кто не заслуживал его взгляда. – Это жук-скрипун, известный падальщик. У него мощные жвала, и он в считаные секунды прогрызает в трупе очень уютные норки, в которых потом откладывает яйца, развивающиеся в считаные часы во взрослую особь. Наши маги всего лишь ускорили процессы в его организме. И к чему все привело – вы сейчас увидите.
Увидели. Человек пять землян не смогли удержаться – их вырвало. Зимин почувствовал, что и у него к горлу подкатывает тошнота, и он отвернулся, чтобы не видеть происходящего. За что и был наказан – телохранитель сильно, с оттягом ударил его по спине гибкой палкой, и Зимин дернулся, употребив всю свою выдержку, чтобы не убить мучителя на месте. Темнокожий, похоже, это заметил и ударил еще раз, улыбаясь бесшабашной белозубой улыбкой. Потом сунул в рот испачканный кровью Зимина палец в рот и демонстративно его облизал, изображая, как наслаждается вкусом.
– Гиях, на место! – поморщился Властитель. – А ты смотри, как тебе приказали. И не будешь наказан. Смотри!
А смотреть, собственно, уже было и не на что. Личинки, которые образовались из отложенных жуком яиц и прорвали кожу, превратив ее в подобие дуршлага, оставили на месте живого человека едва прикрытый лохмотьями мяса скелет, быстро очищающийся, как если бы его обрабатывали скальпелем и скребком. Личинки, потемневшие, затвердевшие, ставшие из белых толстых гусениц не менее толстыми жуками-скрипунами, доели последние лохмотья кожи, волосы, содержимое черепа и попадали на землю, расползаясь в разные стороны в поисках пищи. Часть из них поползла к группе землян, и те невольно отшатнулись назад, опасаясь, что смертельно опасные твари доберутся и до них.
Придворные засмеялись. Они знали, что будет дальше, и страх чужеземцев их развеселил.
А дальше жуки начали умирать. Они застывали на месте или опрокидывались на спину, замирая с поджатыми к брюху лапами, и через минуту вместо копошащейся массы насекомых на подмостках этого страшного «театра» остались только окоченевшие трупы прожорливых гадов. Часть из них были раздавлены ногами телохранителей Властителя и валялись на коврах, источая резкий, неприятный запах, присущий многим насекомым.
Скорее всего они еще и ядовиты, подумалось Зимину.
Дикари! Проклятые дикари! Из огня да в полымя…
– Итак, что ты понял из увиденного? – мягко спросил Властитель, с удовольствием поглядывая на ошеломленных чужеземцев. – Да, именно ты!
Он указал на Зимина, и телохранители дернулись, будто собаки, собиравшиеся броситься на указанную хозяином добычу. Зимин посмотрел на лощеного человечка тяжелым взглядом, пряча в глазах жгучую ненависть, и бесстрастно, выбирая слова, ответил:
– Я думаю, ты хотел показать, что можешь сделать с нами все, что захочешь. И что наша жизнь в твоих руках.
Он замолчал, и Властитель поощрительно кивнул:
– Продолжай. Ты уловил основное в моем посыле. Но это не все.
– А что еще? – Зимин поднял взгляд, и тут же опустил его, как перед смертельно опасным зверем, от которого не знаешь, чего ожидать, и который может воспринять прямой взгляд как вызов, как нападение.
– Что еще? – усмехнулся Властитель, забавлявшийся разговором с ничтожным из ничтожных – рабом. Для него рабы всегда были чем-то неодушевленным, и беседовать с ними было так же глупо, как разговаривать с ночным горшком. Но тут совсем другое… интересно! Чужой мир, чужая цивилизация, чужие люди! – Что еще… – повторил он, задумчиво глядя в пространство. – А еще в моих руках и ваша смерть. Она может быть такой, что ты ужаснешься. И то, что увидел, покажется детскими играми. Потому вы все должны исполнять мои приказы и не просить ни о чем, кроме милости. И если служите хорошо – я вас милую. Вы будете сыты, здоровы, радостны. Вам предоставят женщин и вино – все, как порядочным рабам. Ложь наказывается, хорошая служба поощряется. Все просто, все – как всегда!
Властитель подумал, помолчал с минуту, будто дожидаясь, когда стихнет ропот вокруг, и негромко, вполголоса, спросил:
– Ты на самом деле специалист по вашему оружию? Говори правду – у нас есть возможность узнать, не лжешь ли ты.
– Да, я специалист по оружию, – мрачно ответил Зимин. – Я бывший военный.
– А за что тебя приговорили к пожизненному заключению? – вдруг поинтересовался Властитель. – Ты устраивал заговоры? Ограбил кого-то?
– Я убил пятьдесят человек – не из числа врагов моей страны. Моих личных врагов. – Зимин чувствовал, как взгляд Властителя прожигает его затылок. – А у нас этого делать нельзя. Только по решению суда или по приказу командира. Потому меня и осудили.
– У нас этого делать тоже нельзя, – улыбнулся Властитель. – Только у нас за это не сажают в тюрьму пожизненно. Глупо содержать заключенных всю их жизнь! Кормить, поить! Есть много способов убрать их из этого мира, и тот, что применяют у вас, – далеко не самый эффективный. Но да ладно. Перейдем к нашим делам. Скажи, среди твоих товарищей много таких, как ты, – специалистов по оружию?
– Они мне не товарищи! – скривился Зимин. – Грабители, убийцы, насильники! Я воин, а не падальщик, как эти! – Позади него что-то зашептали бывшие заключенные, поглядывая на Зимина прищуренными глазами. – Что же касается их умений – не знаю. Мне до них дела нет. Они живут в своем мире, я в своем, и мы не соприкасаемся.
– Я знаю! – вмешался Слюсарь. – Я был стражником, о многих слышал, у меня отличная память! Кроме меня и Зимина, нет тут приличных людей! И знатоков оружия нет! Так, бандиты, а нас с ним учили владеть разными видами оружия и ремонтировать его! Я, можно сказать, тоже военный и на войне был! Воевал!
– Он не врет, – подтвердил Глава гильдии магов, стоявший рядом со Слюсарем. – По крайней мере, он верит, что именно так все и было.
– Значит, так, да? – с непонятной интонацией протянул Властитель. – Тогда они нам не нужны. Товарищи ваши. Полторы сотни тупых разбойников, которые того и гляди нападут на хозяина! Не лучше ли сразу отсечь им головы? А может, отправить их на гребные суда? Большие, сильные – пусть зарабатывают на кусок лепешки!
Властитель обернулся к супруге, улыбнулся:
– А ты что думаешь, дорогая? Как использовать этот бесполезный рабский товар? Они опасны, эти убийцы и насильники. И вообще – если кто-то их осудил за плохие дела, почему мы должны оспаривать решение судей? Может, снова посадить их в темницу, и пусть подыхают? Ненавижу тех, кто нарушает законы. Я голову ломаю – как бы придумать закон, который пойдет на пользу государству, а какая-то подлая тварь берет и его нарушает! Не-ет… так нельзя.
– Дорогой, зачем в темницу? – Упругие небольшие груди приподнялись, когда женщина слегка потянулась, и едва не выскочили из-под узкой полоски, сделанной из тонкого, почти прозрачного шелка. – Можно придумать множество веселых развлечений! Иногда во дворце так скучно… Придворные дамы надоели, кавалеры похожи на тупых гусаков, пьесы комедиантов вызывают зевоту, музыканты и те разленились – дудят в свои флейты так, будто их месяц не кормили! Тоска! А давай обучим их биться нашим оружием и пусть сражаются! Между собой. А кто останется в живых – будет биться с нашими бойцами. Разве не забавно?
– Хм-м… а что, интересная идея! – Властитель тонко улыбнулся. – И развлечениями мы надолго обеспечены. Молодец! Сделаем. А теперь к насущному. Как нам взять оружие из крепости? Как ее захватить?
– А если пообещать чужеземцам в крепости множество благ? В обмен на то, что они передадут нам часть оружия? Например – можно им пообещать, что они останутся жить на нашей земле, получат статус шестого Великого Дома, будут служить Империи, своему Властелину. Им деваться-то некуда! Уверена, они выгнали заключенных потому, что им не на что их содержать, ты абсолютно прав. Как и всегда. Так что если глава тюрьмы – разумный человек и смотрит в будущее, он пойдет на соглашение, откроет ворота. Ну а когда откроет… там уже видно будет, как с ними поступить.
Властелин покосился на прислушивающихся к разговору Слюсаря и Зимина и легонько кивнул на них:
– Мы с тобой потом поговорим. Наедине.
– Неважно, – слегка улыбнулась Хелеана. – Заключенные понимают, что сейчас их жизнь зависит от нас – в любом отношении. Мы вправе их убить или миловать, и я уверена – не испытывают никаких теплых чувств к своим надзирателям. Давай спросим мнения у этих двоих? Ну, например, у… стражника!
Она ткнула пальцем в Слюсаря, и он, боковым зрением уловив ее жест, поднял голову.
– Эй, ты… стражник! Ты все слышал. Как думаешь, пойдут надзиратели из тюрьмы на соглашение? И еще – как ты относишься к этим надзирателям?
– Как отношусь… – хмыкнул Слюсарь, страдающий от боли в разбитой спине. – Примерно так же, как вон к тому животному! – Он указал на темнокожего, сверкающего белозубой улыбкой. – Ууу… тварь! Убил бы!
– Ну вот видишь, милый… я тебе говорила! А ты… воин, любишь своих надзирателей?
– Там женщины, охранницы. Они ни при чем. – Зимин поднял взгляд на супругу Властителя, лицо которой было скрыто за вуалью, но эта вуаль очень, очень прозрачна. А вот грудь… Нет – мужику, который три года не видел никого, кроме мордатого соседа, видеть эту грудь, практически обнаженную, едва прикрытую полоской прозрачной ткани, совсем не рекомендуется. Сбивает с мыслей. Вернее – наводит на мысли. На смертельно опасные мысли…
– Ты пожалел женщин? – явно удивилась супруга Властителя. – Почему? Что в них такого? Хм-м… они что, брали тебя, чтобы ты их удовлетворял?
– Кхм-м-м… – Зимин поперхнулся, не найдясь, что сказать, помотал головой. – Исключено. Вы просто не знаете режима содержания. Мы ходили, только согнувшись крючком, с задранными вверх руками в оковах. Какие там женщины? И да – к надзирателям никакой жалости.
– Ну а если тебе прикажем взять тюрьму штурмом – ты будешь убивать этих женщин? – продолжала выпытывать Хелеана, и Властитель все не мог понять, к чему она клонит.
– Если на весах будет моя жизнь и жизнь этих женщин, моя перевесит, – равнодушно пожал плечами Зимин. – Они знали, куда идут служить. Но если возможно – я бы хотел все-таки договориться, пусть живут.
– Дорогая, зачем эти вопросы? – не выдержал Властелин. – Какая разница, как они относятся к своим надсмотрщикам? Будет так, как мы им прикажем!
– О Властитель! – Хелеана церемонно поклонилась, хитро блеснув глазами. – Я хотела выяснить, что это за существа, можно ли на них рассчитывать. Всегда лучше договариваться, а не воевать! Представь, что мы не договорились с обитателями тюрьмы. Они отказались выдать нам оружие, открыть ворота. Что дальше? Если верить этим двум чужеземцам, их оружие обладает огромной убойной силой. Мы пошлем на стены нашу армию, и в конце концов они крепость возьмут. Но представь, сколько воинов погибнут, прежде чем мы достигнем цели! Сколько поляжет? Тысячи? Десятки тысяч? А дальше что? Мы ослабим армию, а также покажем, что есть некто, который может тебе противостоять, кто-то сильнее тебя! И ты ничего не можешь с ним сделать! Вспомни о Великих Домах. Вспомни, что бывает, когда нарушено равновесие!
– Но и оставлять эту крепость в тылу нельзя. Соперники могут договориться с чужеземцами, получить оружие, и…
Властитель не договорил, но все было и так ясно. И ему, и супруге.
– Итак, предлагаю попытаться. Отправить в крепость переговорщиков, которые сумеют убедить чужеземцев сделать правильный шаг, верный шаг.
– И кого же? – нахмурился Властитель. – Я имею в виду из нашего окружения. Как я понял – ты видишь двумя переговорщиками этих вот чужеземцев (он указал на Зимина и Слюсаря). А еще кто?
– Ну… дорогой…
– Нет! Никогда! Я тебя не отпущу!
– Приз слишком велик. А кто лучше меня сможет договориться с чужаками? Если уж я в гареме сумела навести порядок… – Властитель невольно улыбнулся. – И самое главное – кому еще ты можешь верить так, как мне? А вдруг переговорщик тебя обманет? Вдруг он окажется предателем? В общем – никого лучше меня ты не найдешь. И знаешь, милый… мне так хочется посмотреть на женщин, управляющихся с таким смертоносным оружием, у меня просто… хм-м… я даже возбудилась! Женщины с оружием! О-о-о-о-о…
– Перестань! – Властитель захохотал и с минуту сотрясался в приступах смеха. Когда, наконец, успокоился, вытер глаза, выдал слегка охрипшим голосом: – Теперь я знаю, как тебя возбудить! Дать тебе подержать меч – и ты готова!
– Я напомню тебе об этом, когда мы возляжем на брачное ложе, – глубоким грудным голосом ответила Хелеана и тоже захихикала, стараясь, чтобы смех не было слышно со стороны. Наконец, они оба успокоились и воззрились на двух чужеземцев, стоящих перед ними на коленях.
– Хорошо! – подытожил Властитель. – Пойдешь ты, эти двое и сопровождающие. Тебе предстоит за ночь выучить язык чужеземцев. Если они попытаются нас обмануть – ты раскроешь заговор. Если ты не сможешь договориться с этими гигантами – больше никто не сможет. И тогда придется брать крепость штурмом. Даже если придется уничтожить всех. Кстати, и штурм по большому счету не нужен – окружить их кордонами, отрезать от воды и пищи, и они сами сдадутся. Но это – время. А время работает против нас. А теперь пойдем… поговорим о мечах, об оружии и о возбуждающихся женщинах. Глава Сегнак – позаботьтесь, чтобы этих двух вылечили. Мне не нужно, чтобы они наутро свалились с лихорадкой. И выбери, кого из магов отправить на переговоры. Пусть он тоже выучит язык чужеземцев.
Хелеана не улыбнулась и сделала вид, что ничего не слышала. Умный Властитель не доверяет никому – даже своей жене. Жен много – властитель один. Женщинам доверять нельзя – это знает любой, и сами женщины тоже. Женщины руководствуются чувствами, а не умом. Все, кроме… таких, как Хелеана. Она – другая.
– С-с-сука! Козлина ты безрогий! – Крепыш, похожий на орангутанга, надвигался на Слюсаря, сжав пальцы в здоровенные кулачищи. – Мусор! Я вас, мусоров, давил и давить буду!
Зимин сидел на траве, привалившись спиной к дереву, и бесстрастно наблюдал за происходящим. На кой черт ему вмешиваться? Слюсарь ему не брат, не друг. Да и вряд ли хозяева допустят, чтобы рабы поубивали друг друга. Тем более – чтобы убили такого важного раба, как Слюсарь. Ведь он должен завтра идти в тюрьму, на переговоры!
Впрочем, логика может быть разной – то, что землянам кажется логичным, у местных жителей вызовет лишь смех. Например – попробуй, скажи им, что рабство – это нехорошо, что человек не может владеть другим человеком, и что услышишь в ответ?
Крепыш выбросил вперед ручищу с дынеобразным кулаком, Слюсарь принял ее в захват – резко крутанул, и «обезьян» подлетел в воздух, со всего размаха затем плюхнувшись оземь. Даже отсюда было слышно, как хакнул бандит, из груди которого вырвался воздух.
Не дав противнику одуматься, полковник добил его ударом в солнечное сплетение – сверху, всем весом, с криком, вложив в удар всю ярость ненавидящего преступников легавого.
Зимин отметил для себя, что сработал полковник достаточно грамотно. И если все прошло как следует, «орангутангу» жить осталось недолго – внутренние органы отбиты напрочь, возможны и разрывы. Вот только как на это отреагируют хозяева?
Поморщился – уже привык называть Властителя и иже с ним – «хозяева». Скажи года четыре назад, что он, Зимин, будет лежать на травке на берегу иномирной реки и у него будут «хозяева», – он бы рассмеялся в лицо глупому фантазеру.
Три года на пожизненном – это три года в рабстве. В гораздо худшем рабстве, чем живут обычные рабы. Пять-семь лет, и конец. Или туберкулез, или отбитые внутренности. Здешние рабы живут гораздо дольше. Если не рассердят хозяина, конечно. (Это им всем сразу же было объявлено, когда маги обучали местному языку.)
Маги! Вот же чертовщина! Антинаучно и даже глупо! Но эффективно. За ночь выучить язык – ну что, кроме магии, может в этом помочь? Волшебство! Даже не за ночь, а часа за три, не больше, какое-то снадобье, туман в голове, и через три часа ты уже знаешь местный язык. А от самого колдовства остались только смутные воспоминания о том, как в мозг впивается монотонный голос, повторяющий и повторяющий разные слова.
А еще картинки, вспыхивающие перед глазами. Картинки местной жизни. Эдакая лента из образов и слов, бегущая со скоростью взбесившегося конвейера.
– На, сука! На! На пацанов попер, мусорской?!
Зимин вышел из облака мыслей, открыл глаза и увидел, что Слюсарь отбивается от пятерых заключенных – ловко, умело, но время от времени пропуская удары.
Нападения следовало ожидать. Глупо сажать в один загон мента и тех, кого он сажал. Это верная смерть. Полторы сотни человек – задавят, как пить дать, задавят. Одной только массой, и никакие приемы не спасут. И если он, Зимин, сейчас вмешается – достанется и ему. Ночь они не переживут, это точно.
Посидев еще секунды три, Зимин поднялся, распрямившись, как пружина, и шагнул туда, где Слюсарь изображал из себя Евпатия Коловрата. Как известно, тот погиб, окруженный толпой завоевателей, когда те, не в силах одолеть богатыря, выкатили на прямую наводку камнеметные машины. Машин здесь не было, но камни имелись, и предостаточно, и Зимин заметил, как несколько бывших заключенных держат в руках очень даже пригодные для метания округлые булыжники.