Домашняя / Фантастика / Конь бледный Евгений Щепетнов читать онлайн

Конь бледный Евгений Щепетнов читать онлайн

– Что, и все части тела у него такие холодные? – не меняя выражения лица, пошутил Уонг, но девушка не поняла или не приняла иронии:
– Он горячий. И у него давно не было женщины. Я уверена в этом. А еще он отличный любовник, и мне с ним было хорошо. Так бывает очень редко…
– Даже со мной?! – в притворном гневе воскликнул Уонг, и девушка тут же рухнула на колени, лепеча:
– Что ты, что ты, господин! Ты самый лучший любовник за все годы, что я прожила на этом свете! После твоих объятий я несколько часов не могу успокоиться и хочу тебя снова и снова!
– Иди! – досадливо махнул рукой Уонг. – Да иди же, я пошутил! Ох уж мне эти люди, не понимающие юмора!
Девушка поспешно выбежала из палатки вельможи, и он остался один – если не считать краснозобой птички, сидящей в клетке.
Дарс Уонг подошел к клетке, медленно, аккуратно постучал пальцем по деревянным прутьям. Птичка встрепенулась, зачирикала и внезапно разразилась звонкой, пронзительной трелью, вонзившейся в уши вельможи. Уонг поморщился, покачал головой и вдруг яростно выругался, помянув Нечистого.
Уонг чувствовал, что от прибытия в этот мир чужаков ничего хорошего мир не увидит. Кровь, смерть, война – хрупкое равновесие, поддерживаемое в том числе и руками Уонга, скоро будет нарушено. Достаточно толкнуть, и хрупкий домик тут же развалится, похоронив под собой своих хозяев. И тогда неминуемо возникает вопрос: как сохранить свое жилище?
А если сохранить все-таки нельзя – как успеть вовремя выбежать из рушащегося здания?
* * *
Хелеана шла впереди, как и положено супруге Величайшего. Вообще-то женщинам не положено идти впереди мужчин, но Та, Которая Советует Величайшему, – выше всех правил и обычаев. По крайней мере, пока Величайший правит миллионами его подданных. Так-то да, можно сказать: «Госпожа Хелеана, пройди в конец отряда, как полагается воспитанной женщине!» И что потом? Хорошо еще, если Величайший пришлет на серебряном подносе записку с требованием удавиться на своем поясе! А если прикажет мастерам пыток продемонстрировать свое умение? Ох, как не хочется быть съеденным заживо личинками жуков-могильщиков, правда ведь!
Нет уж, правила, уложения и законы – это для низших, копошащихся у ног сильных мира сего. Величайшие живут по своим правилам, соблюдая лишь видимость приличий. И никто не может заставить их поступать так, как им не хочется.
Если только Создатель? Но он давно уже оставил этот несчастный мир, удалившись в свои небесные чертоги для размышлений и медитации. Оставив людей на волю демонов и самого Нечистого, придумывающего все новые и новые козни, играющего людьми, как камешками на игровой доске.
Впрочем, те, кто шел вместе с Хелеаной, ничего такого не думали. Чужеземцы, возвышающиеся над отрядом, как две штурмовые башни, были молчаливы, и на их лицах читались настороженность и ожидание неприятностей, латники из личной охраны Властителя (числом четыре), были бесстрастны и, как всегда, готовы к смерти за своего господина. На их каменных лицах не увидишь и тени сомнений – «Умереть? За своего Властителя! Готов! Прими мою душу, Создатель! За господина!»
И только Хелеана думала обо всем и сразу – в голову лезли мысли, совсем не относящиеся к происходящему, теснились картинки – прошлое, будущее, настоящее. Почему она пошла в крепость? Зачем настояла на том, чтобы подвергнуться смертельной опасности? Ради чего? Уж точно – не ради какого-то там мифического оружия, которое могут предоставить чужаки. Ну да, хорошая вещь и поможет удержать власть, сохранить в неприкосновенности границы Империи, но… так ли оно им нужно? Что, Величайший без него не смог бы удержать эту самую власть? Еще как смог! Тогда зачем?
Она и сама не знала – зачем. Смутная тяга к чему-то новому, неизвестному, тому, что, возможно, перевернет саму жизнь! Вот казалось бы – что ей надо? У нее есть все, о чем может мечтать любая женщина! Все, кроме свободы.
Нет – она свободна, да. В пределах гарема. В пределах дворца, под внимательным оком наблюдателей, фиксирующих каждый ее шаг. Она не то что на брачном ложе не может остаться без наблюдения – даже когда моется… даже в туалете не остается одна! Рядом с ней всегда охранники, многочисленные служанки и слуги. Моют, вытирают… подтирают! Ни шагу сама, ничего своими руками!
Вначале это казалось не только нормальным, но и очень даже приятным делом – о тебе всегда, беспрерывно кто-то заботится, только получай удовольствие, наслаждайся тем, что ты родилась в правильное время, в правильном месте и вышла замуж за правильного мужчину. Кстати – очень умелого в постели и заботящегося о том, чтобы партнерша получала максимальное количество оргазмов. Но… проходит год, два, три… пять, и ты понимаешь, что так будет всегда и ничего не изменится – кроме внешности, конечно.
Родить ребенка? Даже это она не могла сделать без позволения мужа. Возможно, что ребенок решил бы ее проблемы, заставил бы смотреть на жизнь по-новому, внес в нее разнообразие. Но муж решил, что супруга должна максимально долго сохранить плоский живот, торчащие груди и узенькое отверстие, не разорванное прохождением наследника. И как она посмеет не оправдать его доверие?
Конечно, можно было бы тихонько снять заклятие, зачать, а потом поставить мужа в известность – вот, мол, заклятие каким-то образом слетело, непрочное оказалось, и у нас будет дитя. И что тогда? Нет, он не сошлет ее в провинцию за наглый обман (То, что это все вранье, – он догадается сразу. Еще никто не мог обмануть Величайшего. По крайней мере – дважды…). Но прежнего доверия не будет. И любви не будет. А то, что Величайший любит ее, – сомнений быть не может.
И кроме того, она, Хелеана, воспитана не так, как какая-нибудь глупая провинциальная худородная дурочка! У нее есть долг перед мужем, перед страной, ответственность, и умная жена не обманет мужа… так нагло. И глупо!
Нет уж – время еще есть. Лет пять-семь может потерпеть. Потихоньку, исподволь внедрит в голову мужа мысль о том, что без наследника от любимой жены он жить больше не может, что все те дети, что у него есть (одиннадцать, и большинство – девочки), – это совсем не то, что ему нужно. Величайший еще достаточно молод и просидит на троне самое меньшее лет тридцать, пока время не выпьет из его тренированного, красивого тела силу, красоту и саму жизнь. Потому Властитель пока не задумывается – кто же станет наследником после его смерти? А пора бы задуматься! Человек предполагает, а Создатель строит судьбу. Или Нечистый…
Высокие стены тюрьмы-крепости, стальные ворота – расточительно! Двери целиком из железа?! Это сколько можно было бы выковать мечей, лат?! Да, на самом деле в мире чужеземцев железо имеет не такую стоимость, как в мире Хелеаны! Не врут чужеземцы. Может, и насчет оружия не врут? Может, и правда – оно так разрушительно? В любом случае – проверить можно, только попав внутрь крепости.
Ворота заперты, на стене никого не видно. Нет охраны? Вряд ли… где-нибудь притаились. В будке над воротами?
– Кричи, требуй переговоров! – Хелеана обернулась к чужеземцу, тому, что с хитрым взглядом. – Требуй главного!
Слюсарь подошел к воротам, со всего размаха пнул, прислушиваясь к глухому гулу стальной пластины. Потом еще раз, еще, еще. Нога уже заболела, когда со стены раздался недовольный женский голос:
– Ну чего долбишь? Чего надо?
– Переговоры! У нас есть предложение к вашему главнюку! – осклабился Слюсарь, опасливо поглядывая на автомат в руках грудастой охранницы. Оружие она держала вполне уверенно, и полковник не сомневался – в случае чего дамочка перережет его очередью и ни на секунду не задумается, надо ли это делать.
– У кого это – у нас? – Охранница скорчила презрительную физиономию и ловко сплюнула за парапет, целясь в макушку Слюсаря. Плевок рассыпался в воздухе, но несколько капель прилипло к щеке полковника, что не доставило ему радости.
– Мы с зэками переговоров не ведем! Пошел нахрен отсюда, пока башку не разнесла! – Охранница передернула затвор и демонстративно шевельнула стволом. – Пошел отсюда!
– Это любимая жена здешнего императора, его советница. – Слюсарь про себя молился о том, чтобы Бог дал разума тупоголовой девке и она не начала стрелять. – У императора есть к вам выгодное предложение, и он хочет, чтобы ваш главный его выслушал! Открой ворота и давай сюда главного!
– Любимая жена? – хохотнула охранница, но ствол опустила. – Прямо кино какое-то! Комедия!
– Ага! – с ожесточением вполголоса констатировал Слюсарь. – Щас обхохочусь, как смешно! Правда, Коля?
Зимин не ответил. Он автоматически прикидывал – как можно было бы взять штурмом крепость. По первым прикидкам – это сделать можно, и довольно-таки несложно. Если учесть, что защитников крепости не так уж и много, а протяженность стены сотни метров. И в том случае, если штурмующие не будут бояться умереть, потому что потери у них превысят обычное соотношение атакующих к обороняющимся. Тут три к одному никак не обойдешься. Скорее – десять к одному, если не больше.
Тут же быстро сделал расчеты по защите периметра: вот здесь поставить пулеметы, тут – снайперов, выбивать командиров. Только есть ли у них снайперы? Это же просто женщины, которых едва научили держать в руках автоматы! Регулярные стрельбы? Ну палят они в сторону мишени, так и что? Палить – одно, а попадать – другое.
Захватить оружие, перестрелять охранниц – это было бы не очень сложно. Только не по душе. Совсем не по душе. Одно дело – убивать злодеев, и другое дело – своих… землян. Хотя… женщины ничего ему не сделали, а вот надзирателей… этих – рука бы не дрогнула. Нет, не дрогнула! Особенно одного прапорщика. Любитель поглумиться…
У Зимина заныли ребра, будто вспомнив дубинку-«демократизатор», он нахмурился, и Слюсарь понял это по-своему:
– Ага! Ничего смешного! Дура дурой, сидит за стеной и не представляет, что тут делается!
– А что тут делается? – хмуро спросил Зимин, внимательно следя за стеной, за будкой над воротами – не раздастся ли автоматная очередь. От женщин всего можно ожидать. Если им сказали, что всех непрошеных гостей надо встречать автоматной очередью, – она выполнит это, не раздумывая. Женщины всегда отличались исполнительностью до идиотизма. Сказано сделать – значит, делай! И не задумывайся – зачем! Впрочем, возможно, в нем сейчас говорит мужской шовинизм, Зимин подсознательно не допускает, что женщина может принять верное решение в критической ситуации. Война не женское дело.
Ждать пришлось недолго. Прошло менее пяти минут, когда на стене появился мужчина в камуфляже с майорскими погонами – крепкий, можно сказать, могучий, с цепким взглядом темных глаз под нависшими дугами надбровий.
– Я майор Конкин, комендант крепости. Кто передо мной?
– Что он говорит? – спросила Хелеана, разглядывая чужака. Ее глаза щурились на солнце, сегодня на ней была самая прозрачная из всех ее вуалей, практически не мешающая смотреть.
Слюсарь перевел, и Хелеана ответила:
– Я супруга Властителя, его советник, мое имя Хелеана. Властитель предлагает провести переговоры, у него есть к вам выгодное предложение. Я уполномочена его озвучить.
Слюсарь снова перевел.
– Хелеана? – переспросил Конкин, будто вспоминая это имя, помолчал, махнул рукой. – Входите.
Через минуту калитка в тяжелых воротах открылась, Хелеана махнула рукой, и делегация, слегка уже поджарившаяся на солнцепеке, медленно потопала к ожидающей в дверях молодой женщине, смотревшей на гостей серьезно, нахмурив брови. Ее «калашников» был снят с предохранителя (Зимин заметил), а палец лежал на спусковом крючке. Одно неловкое движение – и все полягут, распоротые смертоносной очередью. Не дай бог…
– Ты палец-то сними со спуска! – не выдержал Слюсарь, проходя мимо девушки. – Споткнешься, нажмешь, и что нам тогда?
– Кишки собирать! – мрачно бросила девица, с невольным интересом рассматривая предводительницу делегации. Взгляд охранницы ощупал Хелеану снизу доверху, и похоже, что девушка осталась чем-то недовольна. Чем? Может, легкомысленным нарядом? На самом деле супруга Властителя выглядела так, будто собралась не на важные переговоры, а на вечеринку с сексуальным уклоном. Почти прозрачные шальвары, под которыми никакого нижнего белья, стандартный топик, облегающий грудь, и много, очень много браслетов, цепочек, драгоценных камней – даже в пупке огромный красный камень, то ли рубин, то ли алмаз. По виду – ну вылитая куртизанка, если только не брать в расчет, что драгоценностей, имеющихся на теле красавицы, хватит любой куртизанке, чтобы безбедно прожить три, а то и пять жизней. Одни только бриллианты, сверкающие в височных подвесках, стоят немыслимых денег. По крайней мере – на Земле.
Когда Зимин пересекал линию ворот, по его коже невольно побежали мурашки. С этим зданием, с этой тюрьмой у него связаны очень плохие воспоминания. Его воля – он бы превратил тюрьму в пыль, чтобы и следа не осталось на этом месте! И солью еще посыпать – чтобы не росло ничего! Как в старину якобы делали. Брехня, конечно, – соль тогда была очень дорога, но… красиво придумано!
Двор был чист, и только темные пятна на булыжной мостовой говорили о том, что здесь несколько дней назад работал крылатый «огнемет». В остальном практически ничего не изменилось – двор, угрюмые здания, которые покраска в белый цвет не сделала празднично выглядящими. Запах хлорки, запах нечистот – это и понятно, канализация ведь не работает, а куда деваться, если хочется? В парашу и за стену. А на такой жаре, ясное дело, запах на всю округу.
Их ждали. Трое мужчин – с автоматами наперевес, в центре – тот, кто представился Конкиным. Но не это было главным. Рядом с Конкиным, справа от него, – местный. Сразу видно – на голову ниже, смуглый и одет как все местные: широкие штаны-юбка, вроде самурайских, цветастая рубаха, поверх нее кольчуга-безрукавка. На голове – то ли золотой, то ли позолоченный обруч, в центре которого сверкающий камешек наподобие тех, что висели на подвеске Хелеаны.
Слева – двадцать человек. Тоже местные и тоже вооруженные – длинные узкие мечи, кинжалы, у троих – причудливо изогнутые луки, стрелы на тетиве. Натянуть – и через секунду стрела уже у тебя в груди. Ни тебе предохранителя, ни тебе досыла патрона в патронник – быстро и не менее эффективно, чем «макаров» или «ТТ».
Калитка позади делегации грохнула, отрезая ее от внешнего мира и от жизни. Охранники Хелеаны тут же обступили ее с боков, мгновенно обнажив мечи, а Слюсарь тихо присвистнул:
– Фью-ю-ю… писец! Попали! Чуешь, чем пахнет?!
– Чую… – Зимин подобрался, готовый к бою. Не зря его мучили плохие предчувствия, ох, не зря! Только куда ему было деваться? Что он мог сделать? Сказать: «Я не пойду»?
– О-о-о-о… сама госпожа Хелеана! – Человек с обручем шагнул вперед, и телохранители Хелеаны дернулись, встав в боевую позицию. – Неужели Величайший решился отправить во вражескую крепость любимую жену?! Главного советника?! Видишь, господин Конкин, эту даму? Знаешь, кто это такая? Нет, не знаешь! Это тот хвост, который вертит собакой! Это та сука, которая управляет Властителем, и значит – всей Империей!
– О как! – Конкин недоверчиво помотал головой. – Да не может быть! Чтобы такая… хм-м… сама пошла?! Ты ничего не путаешь?
– Я никогда ничего не путаю! – Человек с обручем презрительно выпятил губу. – Ничего и никогда! Это Хелеана, жена Властителя! И теперь у нас есть великолепный камешек на весах! Он ради нее сделает все, что угодно!
– И отречется от престола? – Конкин снова недоверчиво помотал головой. – Что-то не верится…
– Отречется – это нет, – не смутился человек с обручем. – А вот время потянуть – потянет! А тем временем мы сделаем так, чтобы вернуться ему было некуда! Работа уже идет.
– Ты ничего не говорил о заговоре! – нахмурился Конкин. – Мы как договорились? Забыл? Мы вливаемся в твою армию – с нашим оружием. И за это получаем то, о чем договорились. А теперь что? Бунт против правительства? Заговор? Как это понимать? Вообще-то я хочу вначале выслушать то, что нам скажет первый человек государства! Как я понял, история мутная, а потому…
– Им нельзя верить! – ясным, звонким голосом бросила Хелеана, делая шаг вперед. – Это Дом Синуа, вероломные твари! А мой Властитель предлагает вам стать шестым Домом! Великим Домом! Со всеми правами Домов!
– Врет! Врет, сука! – Человек с обручем тоже сделал шаг вперед и впился ненавидящим взглядом в скрытые вуалью глаза девушки. – Тварь! Иноземная тварь! Сдохнешь, тварь! Взять ее!
– Стой! – крикнул Конкин, но было уже поздно. Все закрутилось, завертелось, замелькало. Люди метались, подбадривая себя яростными криками, размахивали поблескивающими в лучах солнца клинками, и через несколько секунд делегация Хелеаны была прижата к стене. Один из телохранителей мешком лежит на мостовой, другой зажимает рану на повисшей плетью левой руке. Долго не протянет – красная струйка выбивается из-под сжатых пальцев, скоро он истечет кровью окончательно и рухнет бесполезной грудой мяса.
– Чо делать-то?! – Слюсарь беспомощно оглядывался по сторонам, белый как полотно. – Кранты нам, похоже на то!
– Похоже на то… – Зимин посмотрел вправо, на калитку в воротах – она была перекрыта. Десять человек. В броне, с мечами, копьями – очень неприятными копьями, с листовидными, острыми, как мечи, наконечниками. Двое с луками – тетивы натянуты, стрелки ждут команды. Никаких шансов. С этой стороны аборигены с мечами и копьями, с той – Конкин и его люди с автоматами. И самое главное – непонятно, где прокол? Как местные оказались здесь, в тюрьме?
– Стоять! – Очередь из автомата, визг отрикошетивших пуль. – Назад! Я сказал – назад! – Конкин перевел ствол автомата влево, направив его на толпу нападавших. – Отойдите от них! Это переговоры! Нельзя нападать на парламентеров!
Вж-ж-жик!
Стрела вонзилась в лоб капитана, стоявшего рядом с Конкиным, а со стены прямо ему под ноги свалилась женщина-охранница – тоже со стрелой. Только в груди.
– С-суки! – Конкин припал на колено и начал короткими очередями выносить всех, кто представлял собой хотя бы и потенциальную угрозу. Всех, кроме Хелеаны, ее охранников и двух бывших зэков, прижавшихся к стене.
Рожок опустел за считаные секунды, Конкин выщелкнул его из гнезда, перевернул, воткнул новый, привязанный к нему скотчем, и встретил огнем выбежавшую из-за здания новую волну нападавших. Их было много. Очень много. И майор понимал – ему конец. И яснее ясного это стало, когда с крыши корпуса А ударил снайперский выстрел и Василич, который прикрывал ему спину, забрызгал майора мозгами и кровью.
Щелкнул затвор, майор подхватил автомат Василича и бросился вперед, к выходу, стреляя одиночными выстрелами в тех, кто перекрывал отход группе Хелеаны. Они частично попадали, частью разбежались в стороны, и тогда Конкин завопил, указывая рукой на калитку:
– Хрен ли стоите?! Бегом, открывать! Наружу! Скорее!
Зимин сообразил первым. Схватил с мостовой меч, кинжал с пояса мертвого охранника и бросился к калитке, готовый к бою.
Нападавшие, надо отдать им должное, быстро опомнились, и на Зимина наскочили сразу двое – один с копьем, другой с мечом. Если бы не его годами отточенная реакция – тут бы ему и конец. Нападавшие были быстры, очень быстры. Почти так же быстры, как Зимин, и ко всему прочему – они были умелыми бойцами, и именно тем оружием, которое держали в руках. Зимин же никогда не сражался мечом – длинной железякой, совсем не похожей на боевые ножи спецназа. Его не учили сражаться мечом, но… саперная лопатка – это тоже оружие. И ей Зимин умел не только копать схроны.
Он уклонился от секущего удара в шею, поднырнул под руку и молниеносно вонзил меч в живот нападавшего, пробив им кольчугу, будто картонную обертку.
Кольчуга не предназначена держать колющие удары, это знает любой человек, мало-мальски разбирающийся в воинском деле. А еще всем известно, что кратчайший путь – это прямая линия. Колющий удар, нанесенный опытной, сильной рукой, можно только парировать либо поставить на пути клинка что-то вроде щита либо стальной пластины вроде рыцарских лат. Здесь лат не было. Только кольчуги, уберегающие от секущих ударов. И Зимин не собирался упражняться в фехтовании – только убивать. Некрасиво, грязно и эффективно.
Второго он достал снизу, с мостовой, прыгнув рыбкой вперед и вонзив кинжал в пах – кровь брызнула ручьем, противник отчаянно завопил, роняя копье, хватаясь за самое драгоценное, что есть у мужчины. Зимин же уже бежал дальше, туда, где выход перекрывали пятеро бойцов – эти были экипированы посерьезнее: на груди стальные пластины, в руках – меч и щит, головы в шлемах, закрывающих лицо почти до самого подбородка.
Зимин бежал на них, выбросив из головы все посторонние мысли, страх, все, что может воздействовать на твердость руки и точность удара. Выбора не было: или он завалит этих ублюдков, или умрет!
Двое вдруг упали, отброшенные назад. Их щиты, окованные сталью, грохнулись на мостовую – калибр 7.62 – это вам не стрела, застревающая в щите! Пуле «калашникова» нужно что-то посерьезнее, чтобы погасить энергию. Бронебойные пули 7.62 рельс пробивают, не то что какие-то там дикарские латы!
Трое других сомкнулись, плечо к плечу, и что им чужеземец, прикрытый лишь дурацкой черной одеждой? Латы есть латы, и пробить ряд латников может только другой ряд латников – с тяжелыми копьями, пробивающими, раскалывающими щиты, как бумажные, распарывающими стальную кольчугу!
И тут позади них грохнул взрыв! Вспышка, звук ударил по ушам – шумо-световая граната взрывается с мощностью в сто восемьдесят децибел, и тот, кто никогда не слышал, как взрывается этот бочонок, впадает в ступор, потрясенный, ошеломленный до состояния соляного столба.
Зимину повезло. Вспышка, которая могла лишить его зрения минимум на тридцать-сорок секунд, была ослаблена спиной одного из латников, и уже через пару секунд майор смог продолжить атаку – к несчастью для его противников, зарезанных, как три безвольных барана.
Дорога была свободна. Зимин рванул тяжеленные стальные запоры, закрывающие калитку, и порадовался тому, что в тюрьме не было электричества – иначе эти двери не открылись бы никакими усилиями. Они управлялись с центрального пульта охраны и только во время аварии могли открываться механическим способом.
Распахнув калитку, Зимин оглянулся назад и увидел, что Хелеана стоит на месте, закрыв уши руками. Ее глаза, просвечивающие сквозь вуаль, беспомощно хлопали, и майор понял – она ничего не видит! Ослепла!
И тогда Зимин бросился вперед, в несколько прыжков добежал до замершей девушки, схватил ее, перебросил через плечо и, будто не чувствуя веса, помчался к калитке. Следом топали ноги Конкина, чуть дальше – пошатываясь, матерясь сквозь зубы, бежал Слюсарь, еще более бледный, чем в начале нападения. Двое оставшихся в живых охранников Хелеаны стояли, покачиваясь, как на ветру, и когда Слюсарь побежал к калитке, он умудрился на ходу дать пинка одному и врезать кулаком по шлему другому, после чего те быстро опомнились и побежали следом, ускорившись, как только разглядели Хелеану, куклой висящую на плече Зимина.
Уже когда отбежали от крепости шагов на сто, в спину беглецам со стен ударили автоматы – пули свистели мимо, рикошетили от камней, брызгая в лицо горячими осколками. Две пули распороли кожу Зимина – на плече и на бедре, а еще две толкнулись в тело Хелеаны – одна пробила ей ногу, на излете застряв в спинной мышце майора Зимина, другая вошла женщине в бок, выйдя из живота и по дороге порвав несколько витков кишок.
До лагеря Властителя добежали не все – один из охранников был убит по дороге, и Зимин подозревал, что из снайперской винтовки. (Видел, как взорвалась голова, разлетевшись на части.)
Когда навстречу шатающимся участникам делегации прибежали охранники Величайшего – среди спутников Хелеаны не осталось ни одного нераненого человека. Слюсарь был ранен дважды – пуля пробила ему плечо, другая разорвала ухо, и он был весь залит кровью.
Оставшийся на ногах охранник получил три пули и упал на руки встречавших на последнем издыхании.
Майор Конкин хрипел, получив пулю в легкие, и на его губах вздувались розовые пузыри, если в ближайшее время не оказать помощь – ему конец. Только вот умеют ли местные лекари лечить пробитые легкие, сумеют ли извлечь пулю? Зимину очень хотелось узнать, что же там, в тюрьме, случилось, откуда взялись в ней местные и какое отношение к ним имел этот самый Конкин! Никто, кроме коменданта, не сможет это рассказать. Пока – никто.
Но все это потом. Если Хелеана погибнет – им всем конец. Властитель не простит гибели любимой женщины, и плевать ему, что они – Зимин и другие – в этом не виноваты. Кто-то ведь должен ответить за ее смерть! И в первую очередь те, кто не сумел ее уберечь. И среди них первыми казненными будут чужестранцы – коварные, подлые, и вообще – посланцы Нечистого, душам которых гореть в аду!
– Это то самое оружие? – Властитель бесстрастно посмотрел на простертого ниц Уонга и взял в руки тяжелый, странной формы предмет. – И оно убивает?
– Еще как убивает, Величайший! – в ковер промычал советник Властителя, и тот слегка поморщился:
– Встань! Мне неудобно разговаривать, когда ты в этой позе. Здесь никого нет, чего устраиваешь представление, Дарс?
– Властитель, я заслуживаю смерти! Это моя непростительная ошибка! Прикажи, и я удавлюсь на собственном поясе!
– И я останусь один на один с тремя Домами-предателями?! Ты хорошо придумал, да! Встать, я приказываю!
Властитель впервые за время аудиенции повысил голос, и Уонг едва не вздрогнул – чтобы Величайший ТАК разозлился, нужно было хорошо постараться. Очень хорошо!
Телохранители Властителя, застывшие справа и слева от походного трона, остались стоять на месте, безмолвные, как каменные статуи. И такие же смертоносные – если обрушатся на неловкого посетителя. Когда Властитель говорил, что в шатре никого нет, – конечно, он имел в виду тех, до чьих ушей не должны дойти никакие слова Властителя, предназначенные лишь для самого ближнего круга. Телохранители – никто. Даже не люди. По первому знаку господина они убьют любого независимо от его пола и возраста. Или покончат с собой – если Властитель прикажет. Это их служба, это их судьба. И Уонг – такой же телохранитель, только с гораздо большими полномочиями и возможностью двигать фигурки на игровой доске жизни. Технически двигать. Игрок здесь один – Властитель, и сейчас он играет свою партию, в конце которой не денежный выигрыш, не щелбан, а жизнь или смерть. Для всех, кто сейчас рядом с ним.
Уонг медленно поднялся, подошел к трону, опустился на колени. Так, снизу вверх, посмотрел в хмурое, как туча, лицо Властителя:
– Я здесь, мой господин! Приказывай! – Старая формула, пришедшая из глубины тысячелетий. Так рабы показывают своему господину, что готовы на все ради его прихоти, к его вящему удовольствию. Ведь раз Создатель назначил им такую судьбу – быть рабом, значит, в следующей жизни он обязательно возвысится, пренепременно. Ведь ниже падать уже некуда. Теперь только подниматься. Если, конечно, ты следуешь законам предков и чтишь своего господина. В противном случае – новый срок в рабском теле.
Уонг нарочно выбрал такую форму обращения, чтобы показать, насколько он предан своему Властителю, подтвердить свою готовность ко всему, что тот ему прикажет. А что еще оставалось? Величайший мудр, но он Властитель, и если решит, что Уонг каким-то боком замешан в заговоре, – тут ему и конец. Не сейчас, возможно, через какое-то время, но все равно конец. Властитель не прощает предателей. Ни своих, ни чужих.
– Итак, мой верный советник, – Властитель никак не показал своего отношения к слову «верный» применимо к Уонгу, – расскажи мне, как ты так не сумел разглядеть заговора прямо у тебя под носом? Как допустил, чтобы солдаты Домов просочились в крепость? Я не думаю, что ты меня предал, значит – ты либо поглупел, либо… занимаешь не ту должность. Такой грубой ошибки я от тебя еще не видел.
Секунды две царила тишина, потом Уонг слегка охрипшим от волнения голосом ответил:
– Господин мой! Враги купили одного из командиров оцепления, и он приказал своим солдатам перейти на сторону врага. Ночью он со своим отрядом вошел в крепость, предварительно пропустив в нее некоторое количество заговорщиков. Какое именно – выясняется.
– Ты послал за его семьей? – бесстрастно спросил Властитель, глядя над головой советника.
– Да, мой господин. Сразу же, как выяснил, кто виноват в проникновении врага. Но он успел спрятать семью. Мои агенты сейчас ищут их, как только найдут – доставят сюда.
– И это не успели сделать… – бросил Властитель, метнув в советника тяжелый, как бронебойная стрела, взгляд, – еще чем порадуешь, мой Дарс?
– Я заткнул дыру в оцеплении, заговорщики в крепости сидят крепко, уйти оттуда нет никакой возможности. Если только по воздуху. Но все драконы принадлежат тебе, господин! Так что на самом деле порадую. Кроме того, верные тебе гвардейцы отбили атаку на твой дворец. Заговорщики отступили в поместье Дома Синуа, как и предполагалось. В заговоре участвуют три Великих Дома и десяток Малых Домов. Тех, что с ними в родстве. Численность армии заговорщиков приблизительно пять тысяч человек. Точнее сказать пока не могу, но скоро будут точные данные – лазутчики уже работают. Три тысячи осадили дворец, две тысячи идут сюда из Камиллаха и прибудут примерно завтра к полудню.

Посмотрите также

Сергей Чмутенко – Сборник рассказов

Сергей Чмутенко – сборник коротких фантастических рассказов О авторе   НА ОСИ СПИРАЛИ Сергей Чмутенко ...

Добавить комментарий

Войти с помощью: 

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *