Скоро он возник в дверях кухни: с брызгами на лице, всклокоченными волосами и явной щетиной. Дмитрий инстинктивно потрогал и свой подбородок, затем успокоился: если дозорные наполнили холодильник, то парочка безопасных бритв у них в квартире точно найдется.
– Хайре! – Александр спохватился, наверное, осознал, на каком языке разговаривает.
Никакого серого балахона на Инквизиторе сейчас не было. Черная футболка, выгодно демонстрирующая мускулатуру – на зависть Колину Фарреллу в образе македонского царя, – джинсы и такие же босые ступни, как у Дмитрия.
– Доброе утро! – улыбнулась Анна.
Маугли не удостоил вниманием и этого посетителя.
– Разрешите вторгнуться на ваш семейный завтрак? – Александр перешел на русский.
– Присаживайтесь, Великий, – предложил Дреер. – Как спалось? Читали во сне древнегреческий разговорник?
– А не превратить ли мне тебя в зубочистку? – задумчиво произнес Инквизитор, присаживаясь рядом с Дреером, – стол был приставлен одним торцом к стене, и расположиться вокруг никак не вышло бы.
– Острая получится, – вдруг сказала Анна.
Дреер с Александром посмотрели на нее, переглянулись, и все трое расхохотались. Маугли удивленно завертел головой.
– Кофе есть в этой богадельне? – спросил Александр.
– Есть. Вон там в шкафчике. Растворимый, – показала Анна.
– С хозяйкой нам определенно повезло. – Инквизитор поднялся.
Молча доели овсянку. Маугли занялся печеньем, ломая его на мелкие части и кроша перед собой на столе. Дреер не задавал Александру больше никаких вопросов, но все-таки ждал ответов.
– У меня для вас, господа, пренеприятное известие, – наконец сказал Александр.
– Как ты хорошо знаешь русскую классику, Великий, – не мог не заметить Дреер.
Его совершенно не удивляло, что, несмотря на все сумеречные метаморфозы, Александр продолжал говорить по-русски на уровне носителя. При желании он наверняка мог бы аутентично воспроизвести окающий нижегородский говор или одесский суржик. Но вот общее понимание разных культурных кодов и элементарную начитанность нельзя было восполнить никакими специфическими заклятиями.
– По-твоему, я не читал «Ревизора»?
– Верю, – согласился Дмитрий.
А сам подумал: в конце концов, Александр мог прочесть ради цитаты про самого себя, уже помянутой сегодня наставником Дреером. Тоже ничего удивительного. Помнится, достопочтенный фехтмейстер дон Хуан де Тенорио признавался в особенном хобби – смотреть все театральные постановки о своих похождениях в бурной молодости.
– Так в чем же известие? – спросила Анна.
– Вы, наверное, продолжаете считать меня Александром Великим? Во-первых, я больше не Великий…
Он прервался, видимо, ожидая какой-либо реакции.
– Я в курсе, Ве… Старший, – сказал Дреер. – Вчера мне пришлось сканировать ауру, пока вы… пока ты был без сознания.
– Уровень какой определил?
– Шестой-пятый. Но потенциал огромный. На первый как минимум. Если не на вне категорий.
– Тогда ты и «во-вторых» должен знать. – Александр спокойно отхлебнул еще кофе из большой кружки с буквами «НД».
– Во-вторых, ты еще и не Александр. Тебе никак не тысячи лет. От силы сто пятьдесят.
– Двести или около того. Не помню год рождения. Я много чего не помню.
– А имя? – спросила Анна.
– Никос… кажется.
– А почему вы ничего не вспомнили тогда, в башне? – спохватилась Анна. – Ведь на вас подействовала эта книга…
– Потому что это было не то. Ты создала книгу «Фуаран», которая действовала наоборот.
– «Анти-Фуаран», – вставил Дреер.
– Я не создавала, – возразила Анна. – Я же не умею! И не умела…
– Ты ее пожелала, внучка старика Хоттабыча.
– А ты ее к этому подтолкнул, господин Инквизитор, – вставил Дреер.
– Сейчас это уже не важно, господин Инквизитор, – ответил Александр. – Ее подтолкнул не совсем я. Это как раз был тот самый Александр Великий, которого ты якобы разоблачил. Даже телефоном махал с фото скульптуры Лисиппа. Только эта ваша «Анти-Фуаран» всего лишь отнимала способности.
– Отматывала по времени назад, до момента инициации. Я тоже на себе пробовал, – напомнил Дреер.
– Вот именно. Если же какие-то чары были наложены до инициации, заклинание их не трогало. Вот в чем секрет. А наш малыш легким движением руки убрал и это. Как будто без штанов оставил, маленький паразит…
Анна посмотрела на Александра с явным осуждением, но ничего не сказала.
Мальчик продолжал ломать печенье.
– Тебе не приходило в голову, что настоящий Александр Македонский после всего, что вы сделали, стер бы вас обоих в сумеречный порошок? Может, не прямо в той башне, но уж потом – точно?
– Приходило, если честно, – ответил Дреер. – Он был воспитан в другую эпоху. Моральные нормы тысячи лет назад очень отличались от современных.
– Зато в политике отличий как не было, так и нет, – сказал Инквизитор. – Оправдать интересами дела можно что угодно. Только он и оправдывать бы не стал, просто сделал. Человек действия, не отнимешь. Обрати внимание, даже чертовски крутой наставник сильно его характер не исправил. Так что роль воспитания сильно преувеличена… Инквизиция это как никто понимает.
– Что тогда тебя… его удержало?
– Не что, а кто. Мы вот тут с тобой про Каспара Хаузера толковали по дороге. Дело в том, что я и есть Каспар Хаузер.
Александр посмотрел на собравшихся на кухне. Взрослые напряглись. Самый юный, как всегда, не слушал.
– То Македонский, то Хаузер… – нарушил молчание Дмитрий. – Я, конечно, ничему не удивлюсь. Мне и с Мерлином приходилось общаться, и с Гамельнским Крысоловом… – Он перехватил еще более заинтересованный взгляд Анны. – Потом как-нибудь расскажу.
Он мог бы добавить, что и сам является в некотором роде Дон Жуаном. Впрочем, генетическая экспертиза много лет назад подтвердила, что физически словесник все же Дмитрий Дреер, а не ушедший в Сумрак фехтмейстер.
– Конечно, не тот самый, – сказал Александр. – Но я кто-то вроде. Я за эти сутки кое-что вспомнил благодаря нашему Маугли. У меня вот тут, – он дотронулся до густой шевелюры, – был шрам. Получил ранение в голову. Мне было лет двадцать, я воевал. Тогда была война с турками. За независимость. Меня нашел и выходил один из Великих. Морис де Робино, он потом стал Великим Инквизитором Франции. Светлые, как всегда, имели интерес в той войне, Инквизиция следила. Скорее всего Морис и провел внушение, а только потом инициировал. Сложные раны в голову тогда и Иные не умели толком лечить. Меня убедили в том, что я и есть тот самый Александр, только много веков скрывался и жил как обычный грек.
– …И внедрили глубоко в низы, – продолжил Дмитрий.
– Да, в Российскую империю. А что до вас десять лет назад, то мнения тогда разделились. Кармадон очень хотел получить книгу «Фуаран». А Морис считал, что это будет вредно. Его голос в коллегии весит не меньше, чем голос Дункеля. Потому с молчаливого согласия почти половины Великих Инквизиторов я позволил вам меня обмануть. Как новичка. И потому никому ничего особенно серьезного не было. Ни тебе, ни твоим ребятам.
– А что же Дункель?
– Ты знаешь, что отличает самых Великих Иных? – вместо ответа спросил Александр.
– Нет, – покачал головой Дреер.
– Они хотят жить как обычные люди. Человеческая жизнь – единственное, что им недоступно. Потому маги вне категорий имеют склонность время от времени пропадать на века. Они просто растворяются среди людей. Потому я и сам так легко поверил в то, что был Александром.
– Кто угодно бы поверил… – поддакнул Дмитрий, прислушиваясь к себе.
– Лишь некоторые с каким-либо пунктиком играют в игры Дозоров. По-крупному играют, на уровне стран и народов. А еще кое-кто с другими пунктиками играет в игру «Инквизиция над Дозорами». Кармадон вот из таких. Он невероятно хитер и опытен, но в одном предсказуем. Если что-то можно превратить в стратегическое оружие и убрать в схрон до Судного дня – он постарается это заполучить. А ты дал ему нечто большее, чем еще одну магическую книгу, – Александр кивнул на Анну.
– Да уж… – Словесник мгновенно и во всех подробностях вспомнил, как передавал Совиной Голове пузырек, в который Анна поместила свою джиннову ипостась за неимением традиционного кувшина. Вроде бы этот пузырек был от борного спирта. Или от лака для ногтей.
– С тех пор у вас нет большего защитника, чем Кармадон. Девочку можно превратить обратно в джинна. Ты ее любимый учитель, тот, ради кого она сделает все что угодно.
– Вот это вряд ли! – Словесник посмотрел на Анну.
У Голубевой заалели щеки.
– Не все, так многое! – охотно уточнил Александр. – Ты управляем, она управляема, чего еще желать?
Было в высшей степени странно: сидеть на кухне на последнем этаже высотного дома в провинциальном городе и слушать, как о живых, об Александре Македонском, Великих магах, джиннах и вскрывать заговоры.
А если повернуть голову и взглянуть в окно через плечо Анны, можно увидеть еще теплое осеннее солнце, и мельтешение машин на близком шоссе, и верхушки леса.
– Вот, получается, каким образом тебя опять так быстро подняли до Высшего, – попытался сменить тему Дреер. – Резервуар опустел, но его всего лишь надо наполнить.
– Именно этим мы и займемся, – сказал Александр. – Моим наполнением.
– Как, скажи на милость?
– Отправимся за покупками. Аня, думаю, малышу не помешают обновки? Да и тебе нужно что-нибудь прикупить – неизвестно, сколько нам еще мотаться. Полчаса всем на сборы и макияж!
– Я не пользуюсь почти. – Анна встала и начала собирать тарелки, чтобы сгрузить в посудомоечную машину.
– Умница. – Александр тоже встал. – Кстати, счета оплачивает наставник Дреер. А что, я сюда даже без карточки примчался, – перехватил он возмущение словесника. – Ты же хотел быстрого реагирования?!
* * *
– Торговые центры? – не поверил Дреер, когда услышал план впервые.
– Эксперимент Темных в самом начале нулевых. Дело в том, что в свое время Светлые продвинули идею сосредоточить в городе несколько крупных вузов. Им позволили: всех интересовало, как изменится соотношение сил, если, так сказать, увеличить степень образованности.
– И как?
– Никак! Процент тот же, соотношение такое же, колебания в пределах просчитанной статистической погрешности. Но у Темных было право на ответный ход. Они предложили свой проект, мы одобрили. Накопители Силы в местах покупательской активности. От этой Силы периодически заряжаются артефакты. Применение все равно строго по лицензии, здесь ничего не изменилось. Чтобы соблюсти баланс, Светлым тоже позволили разместить свои.
– Где там стоят эти накопители?
– В том-то и дело – везде. Кристаллы встроены по схеме во всем здании при строительстве или при ремонте. Там же почти все из фабрик старых перестраивалось. Они уже не работали.
– Помню эти времена, – сказал Дмитрий. – Только почему не в Москве? Там народу больше, моллов разных полно. И проходимость выше.
– Чудак! – сказал Александр. – Во-первых, у московского Дневного таких прав не было. Во-вторых, это все равно что атомную станцию строить. Если инферно возникнет, оно же всю Силу к себе перетянет и дополнительно подпитается. А воронка инферно над Москвой уже была в девяносто восьмом, еле погасили. Кто бы разрешил?
– Угу, – согласился Дреер. – Экспериментируем на тех, кого не жалко. Очень по-инквизиторски.
– Если бы этого не было, – спокойно ответил Александр, – мы бы сейчас оказались в еще более глубокой за… – он посмотрел на Маугли с Анной, – …засаде. Свои кристаллы я почти все израсходовал. Оружия у нас мало, да оно и не на крупного зверя. А уровни у нас четвертый, пятый и никакой.
– Плюс еще один непонятный. – Дмитрий кивнул на Маугли, снова бессмысленно и безучастно занятого игрушкой.
– Он может быть даже Абсолютным, – задумчиво сказал Александр. – В этом и проблема. Его нельзя теперь в Москву.
– Почему?
– Потому что единственный в мире Абсолютный маг живет в Москве. Это Светлая девочка, ей сейчас лет пятнадцать. Ты ведь знаешь о Зеркалах, проходил на курсах по крайней мере? А вдруг этот наш малыш и есть очередное Зеркало? У него же чистая аура, он может качнуться куда угодно. Но к Свету он точно не качнется, место занято. Он будет Зеркало Тьмы. Ты только представь себе Абсолютного Темного с разумом аутиста!
– Что ты предлагаешь?
– Ты и я берем в ближайшем накопителе столько Силы, сколько можем унести. Потом я открываю портал…
– В Прагу?
– Нам нельзя в Прагу. Они боятся мальчика. Все боятся, даже Кармадон. Они не понимают, что он такое, потому действуют чужими руками. Твоими, моими. Они могут решить его убить. На всякий случай.
– Убьешь его, как же… – Дмитрий, похоже, сам себе не верил.
– Магией, может, и нет. Но без нее это обычный ребенок, еще и с дефектом. Каспара Хаузера убили простым ножом, ты сам рассказывал.
– С чего ты стал такой щепетильный?
– А если ты сам поймешь, что тебе врали с инициации? Будешь продолжать действовать в интересах того, кто врал?
– Ладно, дальше что? Если не в Прагу, то куда?
– У каждого Великого, – усмехнулся Александр, – есть укромные места, где его никто не найдет. И где не надо пользоваться магией, потому, собственно, и не найдут. Отправимся в один такой схрон, потом сменим местоположение раньше, чем кто-то отследит. Не спрашивай, где это, не скажу – вдруг тебе кто-то в голову залезет.
– Эти… сумеречные… нас точно отследят в магазине.
– Значит, нужно действовать очень быстро.
– А если пацан заупрямится? Его же силой в портал не затащишь! И «фризом» не оглушишь.
– Снотворного дадим. Купим в аптеке и вставим в шоколадку. Или бросим его игрушку сквозь портал, чтобы видел ее на том конце. Сам пройдет с Аней за руку и не заметит. В общем, придумаем что-нибудь по ходу.
…Несмотря на будни, в торговом центре было достаточно многолюдно. Дреер от имени Инквизиции заранее сообщил Дозорам, что будет проводиться проверка накопителей (он едва не ляпнул «счетчиков»). А потому лишнюю публику желательно мягко удалить. Но, видимо, указание еще не начали выполнять.
В месте, где сходились потоки Силы от кристаллов-накопителей, Темные держали ювелирный магазинчик. Весьма и весьма дорогой – его цены отваживали покупателей одними своими размерами, и праведное негодование служило только лишним бонусом. Наверняка временами сюда наведывались и какие-нибудь местные нувориши, для которых цифры, похожие на длинные коды, служили рекламой и элементом престижа. В таком случае пополнялся и бюджет местного Дневного Дозора. В основном же бутик на бойком месте пустовал, сам по себе напоминая холодный кристалл со множеством золотых вкраплений. Артефакты спокойно заряжались на витринах.
Светлые, играя в этой игре вторые роли, держали скромный лоток с бижутерией этажом выше, по соседству с ксерокопированием и каким-то хенд-мэйдом. Вид у представленных украшений был невзрачный, потому у прилавка никто не задерживался. Дежурный изображал безучастного продавца, не поднимающего голову от смартфона.
– Нужно разделиться, – сказал Александр еще до того, как все четверо ступили на эскалатор: Маугли тоже шел сам, держа Анну за руку.
Дреер согласился с тем, что показывать дозорным малыша не стоило. Хотя оставлять девушку вдвоем с Маугли все равно не хотелось. Александр галантно подкатил к юной работнице инфоцентра, мгновенно выяснил, где ближайший «Детский мир», и отправил Аню туда, заставив Дреера отдать ей кредитку.
Затем они нагрянули в Темный ювелирный. Вход в магазинчик располагался со стороны просторного атриума.
Вперед Александр опять выставил Дреера. Свой балахон Инквизитор оставил в машине – смотрелся бы он тут довольно странно, а лишний раз использовать чары, чтобы отвести глаза публике, в планы не входило. Светлая же аура Александра неминуемо вызвала бы вопросы.
– Европейское Бюро Инквизиции! – для солидности представился Дмитрий, входя в ювелирный.
За прилавком стояла молодая колдунья шестого уровня. Скучать в торговой точке, проверяя, как медленно заряжаются амулеты, наверняка служило для дневных дозорных чем-то вроде наряда. Время от времени кто-то посильнее, видимо, являлся для проверки, в остальное же время – тоска.
– Здесь будут проводиться мероприятия Инквизиции, – весомо сказал Дреер. – Вам должны были позвонить. Немедленно покиньте здание и выведите как можно больше людей. Аккуратно, не вызывая паники. Ночной Дозор будет содействовать.
Ровно такую же тираду несколькими минутами ранее он произнес у прилавка точки Светлых.
Колдунья посмотрела на них со смесью недоверия и испуга, затем выпорхнула из магазина, доставая на ходу айфон. Ее коллега из Ночного вела себя более дисциплинированно. Она никуда не стала звонить, а тут же начала выпроваживать посетителей. Оставив Александра внутри, Дреер вышел к атриуму, положил руки на перила и посмотрел наверх. Было видно, как Светлая обходит торговые точки по периметру, и везде люди начинали торопиться к выходу.
Простые заклинания на самом деле. Человека преследует ощущение, что нужно куда-то в другое место, там он что-то забыл сделать или потерял. Центр сегодня здорово проиграет в выручке.
«Магазинчик артефактов» располагался на втором этаже. Дреер посмотрел вниз. В середине атриума было устроено нечто вроде маленькой площади, но сейчас она стремительно пустела. Уходили и посетители кафе, отрезанного от атриума живой стеной из разных деревьев в кадках. Официанты собрались у стойки – персонал не мог покинуть здание легко, но каждый прикидывал, как побыстрее улизнуть.
Дреер набрал Анну:
– Бери, что выбрала, и дуйте сюда. Мы начинаем.
Затем Дмитрий обернулся и встретился глазами с Александром. Они договорились не приступать к операции, пока не соберутся все вместе или по крайней мере пока Маугли не появится в зоне видимости.
Словесник еще раз оценил обстановку. Людей вокруг существенно убавилось, хотя многие все же сопротивлялись довольно мягкому воздействию. Светлая давно скрылась – пошла обрабатывать продуктовый гипермаркет на первом этаже.
Через несколько минут в атриуме показалась Анна с малышом. Девушка несла какой-то фирменный пакет, а на Маугли красовалась новая курточка.
Дреер выдохнул и кивнул Александру.
Наполнение внутреннего «резервуара» Силы от артефактов-накопителей – процесс не слишком быстрый. Александр занял место продавца за прилавком и начал по-хозяйски вынимать и рассматривать то одно украшение, то другое. Никакого магического смысла в этих движениях не было – он мог бы с таким же успехом сесть на пол в позу лотоса, замереть с отрешенным видом или уткнуться в соцсети. Видимо, Инквизитору просто нужно было занять руки, чтобы лучше сосредоточиться.
Дмитрий встал поближе к двери, чтобы отвадить случайных покупателей. Всплыло воспоминание из ранней, до-Иной молодости, проведенной в наружной рекламе. Тогда он узнал, что зевак, которые приходят просто поглазеть на витрины, продавцы между собой называли «оленями». Дмитрий подумал, что в большом торговом центре в роли «оленя» так или иначе окажешься поневоле: пришел-то ты за чем-нибудь одним, а вокруг столько всего…
Интересно, здесь есть книжный? Наверняка должен быть.
Дмитрий опять глянул на Александра. Было видно, как тот напряжен. Инициировали его как Светлого, а запасенная в украшениях энергия была Темной. Александр сейчас, наверное, едва ли не давился. Но слабенькие артефакты с лотка Светлых он уже в себя разрядил.
Анна с Маугли вошли в прозрачную кабину лифта на краю атриума и поднялись на второй этаж. Скоро они оказались рядом. Малыш опять был занят – на этот раз какой-то новой машинкой.
Девушка протянула Дмитрию карточку:
– Вот, возьмите.
– Оставь пока у себя. Мало ли чего.
Анна обернулась и посмотрела, как за стеклянной перегородкой мучается Александр. Спросила:
– Это долго?
– Не столько долго, сколько тяжело. Хуже горькой редьки.
– Бедный…
– Уже не бедный. Обогащенный. Как уран.
Девушка отвернулась. Маугли возил машинкой по перилам туда-сюда.
– А кто были все-таки те… из интерната? Рыцарь, эта женщина и мальчик?
– Не знаю, если честно, – ответил Дреер. – Это не люди и не Иные. И у тех, и у других бывает аура.
– Женщина… она была какая-то спокойная и радостная. Вы не заметили, наверное, вы же эмоции по ауре считываете.
– А ведь ты права… – сказал Дреер.
– Рыцарь, наоборот, все время печальный. Как будто он даже не хотел делать то, что делал.
– Как ты все замечаешь!
– Я тоже… женщина. – Анна смутилась.
У Дмитрия вдруг забрезжила догадка. Ощущение было такое, что вот он ловил-ловил – и поймал что-то важное, но только лишь за самый краешек.
– А пацан? Клетчатый? Он какой?
– Кажется, ему все было интересно. Он нисколько не боялся. Как будто в компьютерную игрушку играл. А почему вы спрашиваете?
Дмитрий посмотрел вниз. Люди, спеша, проходили атриум и старались не задерживаться. К стойке кофейни подошел респектабельный седовласый джентльмен – не поворачивался язык назвать его просто стариком – и что-то заказал. Скучающие официанты и бариста вяло стали исполнять заказ. Они все еще были под действием заклинания. Джентльмен огляделся в явной озабоченности – чары действовали и на него, – однако все же скрылся за живой изгородью, где располагались столики.
– Я был не прав, – сказал Дреер. – В смысле, когда думал, что кто-то из ушедших охотится за Маугли, чтобы воплотиться. Но Александр хорошо сказал – они и так прекрасно здесь разгуливают.
– Тогда кто это?
– Сумрак, ты должна помнить, впитывает человеческие эмоции. Где-то я читал, что изначальных, аутентичных эмоций на самом деле мало. Все сложные, вроде вины или стыда, называются рэкетными. Аутентичных всего четыре. Может, конечно, и больше, но в той книге было написано именно так. Это страх, радость, горе и гнев. Они присущи и животным. Самый базовый, биологический эмоциональный фон, который у нас есть. Сумрак же не только забирает эмоции, он все время с ними что-то делает. В нем всегда что-то трансформируется, идеальное переходит в материальное – вспомни наших оборотней из интерната, какие они здоровенные, когда перекинутся.
– Да уж!.. – Анна увела глаза в сторону, и Дмитрий был готов поспорить, что сейчас она вспоминала Гошу Буреева и других своих школьных друзей.
Но словесник не позволил ей долго предаваться ностальгии.
– А что, если Сумрак сотворил живое воплощение каждой такой изначальной эмоции? Креатуры. Он мог придать каждой облик ушедшего Иного, самого подходящего по душевному складу. Жил-был, к примеру, Темный в Средние века, заядлый мизантроп – у них такие через одного попадаются. В Сумрак первый раз вошел в приступе меланхолии – вот тебе и образ.
– Я, кажется, поняла, – сказала Анна. – Печальный рыцарь – это Горе…
– Угу. Горе-Злосчастие. Недаром про него еще в старину писали. Может, уже тогда он и приходил.
– Женщина, получается, – Радость.
– Похоже. Не иначе, ведьмой была. Недаром растениями управляет. Близость к природе никуда не денешь.
– Все-таки не сходится… Мальчик тогда должен был быть Гневом или Страхом. А он же другой.