Лошадь всадника продолжала стоять на задних ногах. Самого кавалериста Дмитрий все же успел рассмотреть – они подъехали достаточно.
Бледный длинноволосый человек, не слишком молодой и не старый. Костюм действительно походил на рыцарский, только без шлема и тяжелых лат.
– Время рыцарей прошло. Дуем назад в будущее! – Дреер резко взял с места, одновременно выводя машину с первого слоя и растрачивая еще один заряд.
Все равно этот… жокей одинаков что здесь, что там.
А вот дорога при всех российских недостатках явно лучше и ровнее.
– Он за нами, – сообщила Анна, как будто словесник и сам не видел, как рыцарь пустил коня в погоню.
– Угу. Посмотрим, как он двести в час… – процедил Дмитрий, вцепившись в руль.
Автогонщик из Дреера вышел бы не лучше, чем, скажем, пианист-виртуоз. Однако для таких вот не особо одаренных и существовали костыли в виде наведенных обучающих заклинаний. Как и всякие костыли, эти были применимы не всегда и обладали побочными эффектами. Но выучить иностранный язык, поднять в воздух самолет или просто лихо прокатиться на мотоцикле, если до того не знал даже, как его завести, – помогало. А машина все же не самолет.
Неуч Дреер не сразу и увидел, что гонит назад по встречной. Рыскать по дороге при таком разгоне было опасно, да и чувствовал словесник – никто не выскочит «в лоб». И наверняка таинственный всадник имеет к этому отношение. Недаром дорога была столь пуста и безмятежна.
До переезда оставалось не очень далеко. Дмитрий решил, что потратит еще один заряд, чтобы проскочить в Сумраке. Он интуитивно сообразил, что главное сейчас – выбраться к людям. А потом… Потом можно будет пристроиться в хвост какому-нибудь рейсовому автобусу. Или дать хорошего крюка.
Скачущий начал отставать.
– Добро пожаловать в новый век!.. – злорадно сказал Дреер в зеркало заднего вида.
Удивительно только, что отставал преследователь все же медленно. Ведь не гепарда же оседлал. Да если бы и гепарда, тот ведь бегун лишь на короткие дистанции!
А потому Дмитрий активировал простейшую штуку, о которой ему сообщил мыслеобраз Ярова на кристалле-брелоке.
Позади вылилась вода из плоской канистры, спрятанной под днищем. Вылилась и тут же замерзла от капли волшебства.
– На дорогах гололедица, – вслух прокомментировал Дмитрий. – Будьте осторожны.
А мысленно поставил себе плюс. Видно, не так плохо выучили его на инквизиторских курсах. Жесткое правило: при столкновении с неизвестным использовать по возможности механические средства обороны и нападения. Хоть стреляй, хоть прокалывай шины, хоть бросай гранаты, если есть. Это надежнее, чем бить магией непонятно во что. Встроенных пулеметов в машине Ярова вроде бы не имелось, и не масло он предпочитал разливать, но и лед под копытами несущегося во весь опор по меньшей мере неприятен.
Машину вдруг сильно ударило в бок. Тоже не магией – словно налетел шквальный порыв ветра. Анна рядом взвизгнула. Они едва не вылетели в кювет, но Дреер все-таки удержался на дороге. Скорее всего потому, что Яров заранее поработал и над вероятностями, так что машине просто повезло.
Дреер сбросил скорость. Второй удар, в противоположный бок, чуть не перевернул автомобиль. Но и сейчас тот устоял.
Кругом сделалось вдруг намного темнее. Словно тучи сгустились именно над тем участком, где сейчас развернулась погоня. Впереди по обочинам дороги выстроились деревья, как солдаты под ружьем. И эти солдаты начали стрелять. Желтые и красные листья срывало с ветвей и направленным порывом бросало на машину.
Только звук от их ударов о борта был таков, словно листья были железными. Или медными, или бронзовыми – не важно, Дреер не знал, как звучат удары меди по стальным доспехам.
Багряный кленовый лист, как острое метательное орудие, стукнул в лобовое стекло. Там появилась трещина.
Но еще хуже – трещинами стала покрываться дорога впереди. Листья втыкались в асфальт и торчали, ожидая колеса. Дмитрий стукнул по панели под магнитолой. Открылся еще один тайничок. В углублении расположилась мозаика из разноцветных стеклышек. По крайней мере такой она показалась бы человеку, не способному чувствовать энергию. А Дмитрий не просто чувствовал, он знал, в какое стеклышко (на деле – драгоценный камень) ткнуть. Вот только не знал зачем. Но все же ткнул в малиновый.
Машину уже затрясло на свежих, только что возникших трещинах, и колеса вот-вот должны были располосовать усеявшие дорогу «сюрикены», как вдруг ход стал неожиданно плавным. Умопомрачительно плавным, если знать, по какой территории едешь. Даже в Европе Дмитрий такого не испытывал. Потому что это был не ход, а кратковременное заклинание левитации. Сколько энергии вбухал в его зарядку Яров, оставалось только гадать.
На машине нельзя летать, как в кино. То есть ничего невозможного в этом, разумеется, нет, просто все настолько затратно, что и портал – решение получше. Недаром и ведьмы не поднимались в воздух ни на чем тяжелее хлебной лопаты. Но одно дело – парить в небе, другое – проскользить несколько десятков метров над трудным участком дороги или перепрыгнуть провал. Для того и вмонтировал сюда эту штуку Яров.
На более-менее сносное полотно дороги внедорожник опустился жестковато. Впереди уже виднелся знакомый железнодорожный переезд.
– Он не… – произнесла Анна.
– Вижу! – Дмитрий отчетливо увидел в зеркале все ту же темную фигуру на лошади.
Вокруг фигуры клубилось облако… или стая птиц. Секунду спустя Дреер понял, что это опадающие листья. Острые, как бритвы, и прочные, как метательные ножи. А еще свирепые, как рой растревоженных ос. Только осы не умеют нападать по приказу, а эти умели.
Дмитрий опять сунул руку назад. Как хорошо иногда нарушать стандарты. Чемоданчик Ярова надлежало убрать в потайное отделение багажника. Но в присутствии Анны Дмитрий этого делать не стал, а отводить ей глаза не захотел. Кейс он положил временно на заднее сиденье, собираясь убрать, как только девушка отлучится… ну, по какой-нибудь вполне понятной надобности.
Рука не доставала. Давешняя сумка со сладостями была куда ближе.
– Чемодан сзади! Быстрее! – рыкнул Дреер.
Анна юркнула между креслами, выдернула кейс. Открыть его она, конечно, не могла.
Дреер не глядя коснулся рукой нужного места, снял защиту.
– Открывай!
Переезд стал ближе, но и погоня вместе с ним.
Этот листопад разнесет там будку к чертовой матери, а в будке наверняка обходчик, да и строения кругом.
Дмитрий увидел то, что надо, – блестящий гребень для волос, испещренный иероглифами и, как водилось, инкрустированный парой цветных камушков. Схватил его и почувствовал толчок энергии. Есть активация.
– Теперь возьми это и брось назад! Точно на дорогу!
Анна, ничего не говоря, схватила гребень, захлопнула кейс, одновременно нажала кнопку опускания стекла. Дреер взял чуть левее, девушка далеко высунулась, даже неудобно уперлась ему в колено каблуками – и снова упала на сиденье.
– Всё!
Дреер сбрасывал скорость. Он даже не смотрел в зеркало заднего вида. Зато Анна обернулась.
– Скачет… Пропал! Листья рассыпались!
– А то! – Дмитрий припоминал, где идёт объездная дорога. Но сначала – позвонить в Прагу, а тут сигнал должен хорошо ловиться, не то что в лесополосе.
– Как вы его так?
– Сказок не помнишь?
За переездом Дреер все же остановился на обочине. На всякий случай под тревожным взглядом Анны вытащил из кейса пистолет. Прикрывая оружие полой пиджака, вылез из машины, посмотрел назад. На дороге ни души.
Мимо проехала старенькая «девятка» и устремилась туда, где еще недавно осенние листья впивались в асфальт. Дмитрий был уверен, что колесам теперь ничего не угрожало.
А если в ближайшее время по дороге проедет Иной – его ждет сюрприз. Потому нужно просигналить, чтобы кто-то из ближайших Дозоров приехал и забрал гребень, а затем передал с оказией в московский офис Бюро.
Ничего боевого в этой дорогой и красивой расческе, брошенной девичьей рукой, не существовало. Просто гребешок был накопителем. Очень мощным. Второго уровня силы как минимум. Чтобы активировать его, хватило и дрееровских способностей. А дальше…
Далеко не все даже очень могущественные Иные знают про такой эффект. Но Инквизиторы не знать не могут. Нельзя бесконечно в одной и той же точке запускать множество артефактов. Если в конкретном месте нет сумеречной аномалии, энергия его не бесконечна. Чем больше магии на квадратный метр пространства – тем дольше нужно будет этому квадрату восстанавливаться. Все равно что с поля каждый год подряд нельзя снимать одинаково богатый урожай.
Применив левитацию, Дмитрий и так подорвал небогатый местный сумеречный энергобаланс. Оставалось добить еще одним мощным зарядом. Гребень вполне и подходил, интенсивно высосав остатки.
Если посмотреть теперь от переезда через тень от ресниц, Сумрака не увидишь. Его там нет. И еще как минимум несколько часов не будет. Прореха в мироздании.
Дмитрий поставил пистолет на предохранитель, сунул за пояс и полез в карман за телефоном.
– Вот и приехали, – изрек Дреер.
Ворота перед машиной стояли богатые, кованые, даже с фигурной эмблемой наверху. На эмблеме присутствовали и змея, и чаша, но было еще множество деталек, которые наверняка имели смысл для посвященных. Однако неблагонадежный Инквизитор Дреер в их число явно не входил.
Специнтернат переделали из небольшого ведомственного санатория-профилактория, а среди людей он таковым и продолжил считаться.
Позади ворот, наполовину спрятанная за глухой забор в два с половиной человеческих роста, виднелась будка охранника. Дмитрий послал туда инквизиторскую печать.
Из будки показался широкоплечий крепыш с рацией. Под форменным кителем на груди тоже серебрился инквизиторский знак. Больше того, Дмитрий опознал оттенки личного подразделения Кармадона – уж в этом он хорошо разбирался.
Крепыш вручную открыл ворота и пропустил машину.
С обеих сторон выстроился частый ряд корабельных сосен, их верхушки – единственное, что виднелось над исполинским забором. Дмитрий осторожно поехал по неровной узкой дороге и подумал, что сосны эти – неспроста. Наверняка, если что, их стволы легко завалят небольшой проезд.
Хотя бы на пути темного всадника, если тот вздумает прискакать.
Вопреки ожиданиям, в Праге на доклад словесника отреагировали скептически.
– Конный рыцарь? Без ауры? Вы уверены? – спрашивал, подняв трубку, Стригаль.
– У меня есть свидетель. Я приложу ее снимок памяти к записи видеорегистратора.
– Пропал?
– Сгинул, как только выжгло Сумрак.
– Если у него нет ауры и если он исчез, а не выпал в реальность, – это не Иной.
– Скорее всего фантом. Отвлекал внимание. А Иной был где-то в другом месте. Сильный Иной.
– Хорошо. Выполняйте задание. В Сумрак не входите. Магией не пользуйтесь вообще, пока не будете на месте. Если какие-то артефакты работают – дезактивируйте. Поняли?
– Так точно.
Дреер снова поставил себе минус. Стригаль по нескольким фразам понял то, что он сам должен был осознать в первую очередь, имея кучу данных.
Все началось после того, как они с Анной въехали в Сумрак. Их засекли, как находят обычных людей по включенным мобильникам. Значит, нужно выключить.
До нужного места Дмитрий с Анной добрались часа через три. Словесник пользовался обычным навигатором в смартфоне и выбирал самые людные места. По дороге они очень мало разговаривали. Анне требовалось время, чтобы отойти, – хотя в совсем юные годы она с друзьями изрядно куролесила и в школе, и за пределами, но уже давно жила без приключений. Самое неприятное, что было в ее теперешней жизни, – укусы подопечных.
А Дреер держал ухо востро, сквозь Сумрак даже не смотрел и попутно анализировал. Кто знал, куда они едут? Яров, Стригаль, Кармадон… Кто еще? Ладно, зачем нападать на них посередине пути? Впрочем, никому не известно, какие подковерные войны идут в Бюро на самом верху. Кто-то наверняка мог придерживаться другой точки зрения, чем Дункель, на перспективу доставить непонятного и опасного ребенка в Европу. Но зачем вообще этот всадник-фантом с его листьями-сюрикенами? Задержать или совсем остановить машину можно куда менее экзотическим способом. Подсадить несколько «гремлинов», протаранить грузовиком, внушить всем постам по пути, что она объявлена в розыск… Наслать мощное проклятие, в конце концов! К чему все эти игры в Сонную Лощину?
Вопросов было много, а хороших ответов – как на внезапно объявленной контрольной.
…Они медленно подкатили к главному корпусу. Тот явно не был перестроенным домом помещика, как их собственный интернат. Его изначально проектировали и возводили как санаторий на берегу Волги.
За главным виднелась еще пара корпусов, соединенных переходами, и купол небольшого зимнего сада, выполненный из стекла и решетчатых конструкций. Вокруг раскинулся лиственный парк с альпийской горкой, арками, клумбами и даже парой декоративных прудов, через которые был перекинут мостик. Вдоль дорожек расставлены скамейки с округлыми узорчатыми спинками, на страже их замерли фонари старинного вида. На одном столбе под фонарем еще висели большие часы со стрелками, как на вокзалах начала прошлого века. По одну сторону от центральной дорожки Дмитрий заметил игровую площадку со сказочными героями, вырезанными из дерева. Сделаны те были толково, не похожие на обычные полуабстрактные скульптуры из детских городков, какими скорее пугать, чем развлекать. По другую сторону была площадка с брусьями, теннисными столами и единственным баскетбольным щитом. Несмотря на осень и опавшие листья, все выглядело непривычно ухоженным. Куда более ухоженным, чем в дрееровском интернате.
На углу главного здания был оборудован прозрачный «аквариум» для курящих, беспощадно выставляемых на улицу. Там Дмитрий заметил парня в белом халате. А на крыльце стояла молодая женщина – возраст где-то между Дреером и Анной. Она явно встречала приезжих.
Дмитрий впервые с момента звонка Стригалю посмотрел через Сумрак, проверяя сторону и уровень.
Аура была человеческой. Парень с сигаретой, косившийся на гостей, тоже не был Иным.
Прежде чем вылезти из машины, Дмитрий открыл кейс и передал спутнице тэйзер.
– Умеешь пользоваться?
– Нет. – Анна осторожно приняла оружие.
– Это вроде шокера. Видела в кино про полицейских? Убить не убьешь, но током дернет неслабо. Главное, направь, в кого надо, а потом дави на спуск.
– А мы что, стрелять будем?
– Нет, конечно. Но ты сама видела, что творится. Нужно всегда под рукой иметь… что-нибудь такое, что коня на скаку остановит. Так что убери в сумочку. Чует мое сердце…
Кейс Дреер взял с собой.
Его не инструктировали, что в интернате работают люди. Про что они знали – оставалось только гадать. Поэтому Дреер не стал рекомендоваться Иквизицией, а коротко сказал:
– Здравствуйте! Мы к заведующей.
– Из Бюро? Варвара Викторовна вас давно ждет, – приятно улыбнулась встречающая.
Дмитрий представился и назвал по имени-отчеству Голубеву.
Поднимаясь на второй этаж в кабинет заведующей, Дреер внимательно смотрел по сторонам. Заведение напоминало элитный детский сад. Множество зелени – подоконника голого нет, а в простенках – кадки с разной монстерой. Тонко сделанные стеновые росписи, причем умело имитирующие то Палех, то Гжель. Высокохудожественные фотографии пейзажей и репродукции Шишкина с Левитаном чуть ли не в натуральную величину. И ни единой решетки на окнах. Однако Дмитрий сквозь ресницы видел, как пробегают искорки заклинаний – даже в Праге он не сталкивался с такой хитро сплетенной сетью. Яров поработал на совесть. Магические привязи тут наверняка были крепче самых надежных решеток.
В заведующей Дреер сразу определил Светлую и не преминул отметить следы консервации в ауре.
– Варвара Викторовна? – Словесник протянул руку и ощутил уверенное пожатие.
Такое имя отлично подошло бы ведьме. Дреер подумал, что за глаза персонал наверняка зовет директрису аббревиатурой ВВ.
– Дмитрий Леонидович? Мне сообщили, вы прибудете один.
– Я пригласил специалиста-дефектолога. Анна Сергеевна.
– Очень приятно, – скромно и с достоинством сказала девушка. Чувствовался опыт общения с начальницами постбальзаковского возраста.
– Не знала, что еще есть дефектологи-Иные. Думала, все уже работают у нас.
Директриса предложила присесть.
– Среди персонала много людей? – спросил Дреер.
– Больше половины.
– И все знают, где и с кем работают?
– Да. У них в трудовом договоре прописана чистка памяти при увольнении. Разумеется, вознаграждение все эти неудобства покрывает.
– Смело. Мы приехали из интерната, где Иные – все без исключения.
– Дмитрий Леонидович, а много вы найдете в России Иных, желающих и способных работать с такими детьми, как у нас?
– Согласен. А Темных у вас тоже много?…
– Мой заместитель – ведьма. – Заведующая вложила в последнее слово намного больше простой констатации. – Фармаколог. А я по совместительству главный врач. Невролог по первому образованию, пришлось получать второе. Не была бы магом – ни за что бы не справилась. Только нет у нас детских психиатров, специализирующихся на Иных. Их и в Европе-то всего один.
– А сколько сейчас детей в интернате?
– Двадцать три. Со всей России привозят. Но сами понимаете, к счастью, их и не может быть много. Хотя за последние два десятка лет процент увеличился.
– С чем это связано?
– Так ведь Иных тоже становится больше. И количество сбоев растет. Впрочем, тут слишком много факторов. Но мест у нас пока хватает.
– Одно мы вам сегодня, по-видимому, освободим.
– Да, вы за Маугли, я помню.
– Вы его так называете?
– По документам он у нас проходит как Глеб Юрьевич Рязанцев. Хотя ни имени, ни фамилии у мальчика, сами понимаете, не было. Ни Дозоры, ни Инквизиция пока не установили его личность. Фамилию ему записали по городу, где нашли, а имя и отчество – в честь тех, кто его спасал. Но мы уже привыкли звать его Маугли. Он даже отзывается… иногда.
– Отзывается?
– Поворачивает голову, идет на призыв. Большего от него пока никто не добился.
– Для аутистов это вроде бы нормально.
– Честно говоря, я не думаю, что у него аутизм. Скорее умеренная умственная отсталость. Вы его скоро увидите и сами поймете.
– Варвара Викторовна, а вам известны… обстоятельства, при которых нашли мальчика?
– Я знаю только, что его нашли прямо на улице в центре города. Его осмотрели тамошние штатные целители, потом вызвали Инквизиторов, те направили к нам. Он не Темный и не Светлый. Аура чистая, потенциальный уровень определить никто не смог. В Сумрак не входит. Мне известно, что единственное, на что он бурно реагирует, – это на попытки как-то на него через Сумрак воздействовать. Он это чувствует. Нам строго приказано, чтобы с ним работали только люди.
– В смысле?
– Кормили, переодевали, подмывали, осматривали.
– То есть чтобы Иные до него даже не дотрагивались?…
– Вы правильно поняли. Хотя, честно говоря, я нарушала. Это не для протокола… Я его лично осматривала, но ничего, кроме уже известного, не нашла. Думаю, он родился в обычной человеческой семье или у матери-одиночки с какой-нибудь зависимостью. Я в детских больницах, знаете ли, сорок пять лет проработала, причем не только в советских, и в Африке приходилось, и в Азии. Многого навидалась. Такой ребенок сам по себе для родителей может быть обузой, особенно если и родители-то не вполне адекватны. А если он еще спонтанно сделал какой-нибудь магический выплеск – они могли просто испугаться и захотеть избавиться от него. Оставили специально в людном месте. В прежние времена на паперть куда-нибудь привели бы.
– Его и нашли в некотором роде почти что на паперти. – Дмитрий вспомнил материалы дела.
– Мать никогда бы его не бросила! – вмешалась Анна.
– Это мог сделать отец или сожитель. В конце концов, одинокая мать могла умереть, и кто-то возжелал завладеть, например, ее жильем.
– Скажите, а пока он здесь, не было ничего необычного? – Спрашивая это, Дмитрий преднамеренно и открыто смотрел ауру директрисы. Та была сильнее его, второй уровень, – Дреер не смог бы определить, но так значилось в документах. Варвара Викторовна могла бы закрыться, но перед ней все же сидел Инквизитор. Ее наверняка интересовало, почему Инквизитор настолько слаб. Печать Анны главврач-совместитель тоже не могла не заметить. Но задавать вопросы было вне ее компетенции.
Отрицать она тоже не стала.
– Полагаю, вы интересуетесь на каком-то основании?
– Вы правы.
– Мы выписали одного мальчика. Цыганенок. Оборотень. Попал к нам, потому что не мог контролировать свои трансформации. Вы знаете, с такими обычно не церемонятся, но ему всего десять лет.
Дмитрий вспомнил историю, рассказанную Майлгуном.
– Но раз вы его выписали…
– Он полностью излечился.
– Что, теперь себя контролирует?
– Нет. Перестал быть оборотнем. Дневной Дозор по месту жительства потребовал компенсации, но Инквизиция отказала. Мальчику даже инвалидность не дали, вы знаете, какое здоровье у волкулаков.
– Да уж, на них все подряд заживает.
– Сейчас здоровье стало человеческим. Но, думаю, он познакомится с болезнями только в глубокой старости, если ничем не злоупотребит.
– Как вы, кстати, это провели по документам?
– Как спонтанную ремиссию. У него была наложена блокирующая печать. Но поскольку эмоциональная сфера ребенка всегда в динамике, реакция на длительную изоляцию от Сумрака вылилась в замыкание ауры. – Она чуть улыбнулась. – Видите, мы не все можем исцелить, но зато все можем обосновать.
– Этот паренек контактировал с Маугли?
– Другие дети его вообще-то сторонятся, но совсем их не изолируешь. Да, контактировал, видимо, пытался оттолкнуть или еще что. Маугли схватил его за руку.
– Укусил? – вырвалось у Дмитрия.
– Нет, подержал и засмеялся. Медбрат их немедленно разнял. Мы даже не сразу поняли, что случилось. Только на следующий день, при обходе. Мальчик к тому же плохо спал по ночам, а тут всю ночь сопел, не вставал.
Дрееру не надо было переспрашивать, какой из мальчиков имелся в виду.
– А к Маугли дети, надо полагать, вообще с тех пор не подходят?
– Стараются держаться подальше.
– Где он сейчас?
– В игровой комнате.
– Вы нас проводите?
* * *
Пока шли в игровую, Дмитрий еще раз посмотрел на хитрую яровскую вязь заклинаний в коридорах и на лестнице. И вспомнил про вопрос, который его волновал еще до выезда, но за всеми событиями как-то пропал из виду.
– Скажите, Варвара Владимировна, печати наложены всем детям?
– Всем, кроме Маугли. У меня есть предписание российского офиса Бюро, если вы об этом.
– Нет, о другом. Часто ли у вас другие… выписываются?
– Практически никогда. Тот случай – единственный. Как правило, таким детям нельзя помочь. Возможно лишь некоторое улучшение. А идти им некуда.
– Но почему их не могут вылечить целители?
Дмитрий подумал о Майлгуне. Кроме самого наставника Дреера, в Инквизиции не держали слабых волшебников. Слабых целителей – тоже.
– А вы знаете, насколько до сих пор изучен человеческий мозг?
– Нет. – Словесник даже остановился.
– На два процента. Даже во взрослой психиатрии еще очень много непонятного, а в детской мы имеем только крупицы. Чтобы излечить что-то – это нужно знать.
– На Востоке, я слышал, была практика, когда сильный Иной мог сделать из местного дурачка своего ученика – дэвону…