– Микеле, ты можешь посодействовать скорейшему появлению грумантцев в Университете? На владельца гостиницы нажми, в конце концов. А то к началу учебного года опоздали на целый месяц, так ещё и на учёбу не торопятся. Это неприлично!
– Молодёжь развлекается, Джованни, а ты хочешь запереть их в университетском общежитии на целый год. Если бы меня… да пропади она пропадом, эта магическая наука! По мне, так от фехтования пользы больше, чем от магии.
– Вот и дуэлируют.
– Ну и что? Заметь, ещё ни один поединок не закончился чьей-нибудь смертью.
– Лицемерие и притворство! Не верю в миролюбие грумантского дворянства! После гномьего бунта любой бы на их месте ожесточился и постарался выместить злобу на первой попавшейся жертве. Если они не убивают на поединке, то есть причина, по которой это делается. Уж не злоумышляют ли против особы Его Императорского Величества?
– Вряд ли. – Полусотник опрокинул в себя ещё один стаканчик ячменной вытяжки, отчего его движения стали плавными и осторожными, а речь приобрела торжественность. – Насмотрелся я в своё время и на злоумышленников, и на заговорщиков… Не похожи.
Статс-секретарь тяжело вздохнул и выложил на стол несколько приятно звякнувших мешочков:
– Здесь половина твоей доли, Микеле. Остальное получишь, когда выполнишь своё обещание. Как можно быстрее выполнишь, понял?
– Разве я что-то обещал?
– Ты должен приложить все силы, чтобы грумантцы уже завтра появились в Университете. Послезавтра – крайний срок.
– Уже помню, – кивнул полусотник и в очередной раз потянулся к графину. – Раз Микеле Адольфус что-то обещал, то он это сделает. Выпьем?
* * *
В это же самое время в гостинице «Свинья и апельсин» происходила подготовка к очередному поединку – норвайский рикс получил вызов сразу от двоих дворян и решил объединить обе дуэли в одну.
– И что они к тебе липнут? – с лёгкой завистью бормотал риттер фон Тетюш, подавая северному варвару его верную секиру. – Сколько мечей уже продал?
– Деньги лишними не бывают. Тем более выручку за коней я вкладываю в общую кассу.
– Добытчик, ага. Я надеюсь, ты этих дворянчиков убивать не собираешься?
– Зачем? – удивился норваец. – Разве можно убивать баранов, с которых регулярно стрижёшь шерсть? Эх, Серёга, нет в тебе коммерческой жилки.
Потом последовала обязательная процедура составления дуэльного протокола и утрясание списка переходящих к победителю трофеев. Противники норвайца оказались людьми небогатыми, поэтому потребовали от рикса указать всё, что на нём было в тот момент, включая давно нестиранные, но очень ценные портянки из синийского шёлка. Ну а так как северный варвар носил сапоги сорок девятого размера, то заматывал свои лапищи в эквивалент годового дохода с небольшой деревеньки.
– Крохоборы, – ругался Вова. – За грош удавятся, а за три на ослице женятся.
Но вот наконец с бюрократическими формальностями покончили, и распорядитель скомандовал:
– Начинайте, господа!
Первым, точнее правым, противником норвайца оказался имперский барон Лиордан де Конкур, невысокий худощавый юноша с цепким взглядом профессионального бретёра. Слева крутил восьмёрки мечом шевалье Альфонсо ди Памплон, являющийся почти полной противоположностью своего приятеля и напарника. Рослый, с распирающими потёртый камзол мышцами – этакий эталон истинного арийца с наивными глазами новорождённого телёнка.
Удивительно, но инициатором приведшей к поединку ссоры стал именно шевалье, не далее как два часа назад плюнувший Вове в кружку с пивом. Это он, вытирая с лица перемешанную с кровью обильную пену, прокричал формулу вызова. Решивший успокоить товарища имперский барон получил в ухо тарелкой с мочёным горохом и был вынужден присоединиться к требованиям дать удовлетворение.
– Что же вы медлите, господа? – норваец приглашающее взмахнул секирой. – Только что кое-кто собирался порубить меня на куски, а как дошло до дела, так исполнять обещанное не слишком торопится.
Попытка вывести противников из равновесия не увенчалась успехом. Они и в самом деле никуда не торопились, наслышанные об опыте предшественников, чьими действиями руководили эмоции, а не разум. Наконец барон сделал выпад, выглядевший скорее для обозначения намерения драться, а не попыткой нанести удар, и в это же время шевалье с удивительной лёгкостью скользнул норвайцу за спину.
Вова не глядя отмахнулся назад секирой и с удивлением услышал сдавленный крик. Бросив мимолётный взгляд, он увидел ди Памплона, прижимающего левую руку к рёбрам.
– Не ожидал от вас такой невнимательности, шевалье!
Тут же пригнулся, пропуская над головой меч атаковавшего барона, и с силой пробил обухом в колено противника. Хруст если и был, то его заглушил дикий рёв, в котором слышались нотки скорее недоумения и ярости, чем боли.
– Пардон, мусью, но в нашем нелюбовном треугольнике именно вы оказались лишним. Вам одолжить костыли за символическую плату?
– Бейся честно, варвар! – барон вовсе не собирался сдаваться.
– Биться честно? – удивился норваец? – Господа, неужели я похож на идиота? Правилами поединка предусмотрено отсутствие всяких правил, так что…
Блямс… отбитый лезвием секиры метательный нож запрыгал по выложенной тёсаным камнем площадке.
* * *
Рыжая ведьма наблюдала за поединком с небольшого балкончика, специально сделанного на случай зрительского интереса к дуэли, и рассеянно обмахивалась новеньким синским боевым веером, неизвестно какими путями попавшим в столицу империи. Какая-то ненормальность происходящего не давала ей покоя, только никак не получалось определить, в чём именно эта ненормальность заключается. Ведьминские способности, вопреки расхожему мнению усилившиеся после замужества, а не пропавшие, кричали об опасности. Даже вопили об опасности, но, к сожалению, не указывали на её источник.
Ирка повернула голову к мужу, сидевшему рядом и читавшему потрёпанную книгу:
– Ванечка, ты не видишь ничего странного?
Оклендхайм-младший, не отрываясь от увлекательного занятия, усмехнулся:
– Да тут всё странное, дорогая моя. Начиная от самого мира, в который мы попали, и заканчивая количеством желающих отправить нас на тот свет с соблюдением ритуалов и приличий.
– Я про дуэль спрашиваю.
Иван глянул вниз, где Вова гонял по площадке скачущего на одной ноге имперского барона, ничего подозрительного не обнаружил, но на всякий случай запустил на воображаемом компьютере программу полного сканирования местности. Буквально за пару секунд невидимые боты собрали информацию, и магия с техническо-милитаристским уклоном выдала результат:
«Обнаружена попытка ментального воздействия на дружественный объект «Варвар». Рекомендуется устранить источник угрозы. Выберите способ устранения:
1. Подрыв при помощи коробки конфет.
2. Самовозгорание.
3. Имитация самоубийства.
4. Попадание метеорита.
5. Отравление угарным газом.
6. Дорожно-транспортное происшествие».
– Вот только метеоритов здесь и не хватает, – хмыкнул Иван, мысленно нажимая кнопку «Отложить и напомнить позднее». – Ира, там нашего Вову заколдовать пытаются.
– Чушь собачья, – ответила рыжая. – Демоны магическому воздействию не поддаются, и все попытки приведут к мощному откату, сравнимому по ощущениям с похмельем после недельного запоя.
Виконт с подозрением покосился на жену, вдруг показавшую странные познания, и забил в командную строчку магического компа:
«Определить характер угрозы и рассчитать вероятность нанесения ущерба объекту «Варвар».
Тут же выскочил ответ:
«Осуществляется попытка взлома защитных функций объекта «Варвар» с целью переподчинить управление на стороннего оператора. Вероятность причинения ущерба объекту «Варвар» – 0,57 %. Вероятность причинения ущерба объекту «Мент поганый» – 96 %. Вероятность причинения ущерба объекту «Солнце моё» – 90 %. Вероятность причинения ущерба объекту «Виконт» – 82 %. Рекомендуется ликвидировать угрозу. Список вариантов прилагается».
– Чёртова неведома железяка! – вслух выругался Джонни. – Нельзя попроще объяснить? Чтоб ёжику понятно было?
«Могу и проще, – охотно откликнулся невидимый магический компьютер. – Сейчас вон тот тощий козёл зазомбирует Вована, и Вова вам всем секир-башка устроит. Кончать этого хмыря надо, Ваня, и как можно скорее!»
– Ира, солнышко, долбани в того дрища проклятием помощнее.
Виконту Оклендхайму досталась замечательная жена – в отличие от подавляющего большинства женщин, она не стала устраивать расспросы и выяснять причину просьбы. Если мужу нужно проклясть барона Лиордана де Конкура, то… получи, фашист, гранату!
* * *
А на площадке для поединков всё шло своим чередом – шевалье ди Памплона лежал в теньке и дожидался лекарей, а Вова изо всех сил старался превратить схватку в весёлый балаган. А как ещё назвать те пляски, сопровождаемые матерными частушками на норвайском языке и размахиванием секирой? Размахивание, правда, смертельно опасное – его противник несколько раз только чудом избежал встречи с сияющим лезвием древнего оружия, и вообще барон Конкур выглядел неважно. Красное, залитое потом лицо, хриплое дыхание, дрожащие от усталости колени… И отчаяние пополам с разочарованием во взгляде.
Если бы тот взгляд мог поймать человек знающий, то он бы увидел в глазах сэра Лиордана крушение мироздания и потрясение основ бытия. Но на дуэльной площадке гостиницы «Свинья и апельсин» не нашлось такого человека, так что барону приходилось справляться с неприятностями без свидетелей и мучительно размышлять о странной неуязвимости проклятого Небесными Богами норвайца. Ведь в Университете говорили, что от заклинания подчинения чужой воли нет защиты и что северного варвара выбрали в качестве жертвы не просто так. Всем известно – норвайцы глупы, заносчивы, злонравны, агрессивны. В наличии все те качества, что идеально подходят для создания послушной куклы.
Шевалье тоже подвёл, не продержался и нескольких мгновений. Может быть, из-за этого и заклинание не действует? Проклятый ди Памплон должен был отвлечь рикса на себя, давая барону время на подготовку магического удара. Стоит сообщить о нерасторопности напарника декану тайного факультета. В боевой магии нет места растяпам и слабакам.
Де Конкур подпрыгнул, пропуская свистнувшую на уровне лодыжек секиру, и успел заметить затуманившийся взгляд и некоторую скованность движений норвайца. Получается? Небесные Боги, заклинание начинает действовать! Теперь стоит усилить атаки, сосредоточив потоки энергии на кончике клинка, и хотя бы чуть-чуть царапнуть северного варвара. Малейшей раны хватит для того, чтобы магический конструкт вступил во взаимодействие с кровью жертвы, и тогда риксом можно будет управлять словно куклой на ниточках в уличном театре.
Вот она, невидимая для непосвящённых великая Сила! Стекает с небес упругими светящимися струями, выходит из земли толстыми искрящимися жгутами, пронизывает всё тело, собирается где-то внутри и мощным потоком устремляется к кончику меча. Ещё чуть-чуть…
И в этот момент барон почувствовал себя попавшей в мёд мухой. Перестали слушаться руки, надёжный клинок выпал из ослабевшей ладони, и колени не выдержали веса вдруг налившегося свинцовой тяжестью тела. Де Конкур упал лицом вперёд, и грубо отёсанные камни площадки окрасились хлынувшей горлом кровью.
Распорядитель поединков бросился вперёд, ошибочно полагая, будто норваец захочет добить противника:
– Ваша победа, сэр Вован! Поздравляю с очередным блистательным завершением дуэли! Трофеи, как обычно, доставить в вашу комнату?
– Ага, как обычно, – кивнул Вова и привычно пошутил: – Только коней туда не заводи, а то на кровать нагадят. Сам знаешь, как я этого не люблю.
Риттер фон Тетюш подошёл с предусмотрительно прихваченным кувшином:
– По пивку?
– Ты мои мысли читаешь, Серёжа! И это здорово, хотя и немного пугает, – норваец сдул пену, за пару глотков осушил половину ёмкости и расцвёл в довольной улыбке. – Хорошо-то как!
Товарищ восторгов не разделял и строгим голосом сделал замечание:
– Почему так долго возился? Барон мог достать тебя восемь раз! Доиграешься когда-нибудь, Вова. Выпустят кишки, что делать будешь?
– Засуну их обратно и выпью побольше сливовицы для дезинфекции. Демоны теоретически бессмертны, и меня невозможно убить оружием этого мира. Так что можешь не беспокоиться.
– А тело норвайского рикса тоже бессмертно?
– Разумеется. Даже если голову отрубят, всё равно жив останусь. Правда, потом недели две придётся новую отращивать.
– А кушать всё это время анусом будешь?
– Чистой энергией стану питаться, неуч!
– Угу, – согласился фон Тетюш, – я неуч. Но занятия боксом в своё время фатально отразились на твоём мозге. Хиросима от атомной бомбы и то меньше пострадала.
– Что за намёки? – обиделся Вова. – Чем тебе бокс не угодил?
– Мне на него наплевать. А вот как ты объяснишь людям приживление отрубленной головы или излечение смертельной раны? Тут только новый облик поможет, но он уже не будет норвайским риксом.
Вова почесал переносицу обухом секиры и совсем собрался что-то возразить, но тут послышался голос виконта Оклендхайма:
– Господа благородные герои и завзятые дуэлянты, нам нужно обсудить важную проблему.
– Обсуждайте, я не против, – отмахнулся норваец.
– Всем вместе обсудить.
– Ирка обновками будет хвастаться? – вздохнул Вова и неторопливо пошёл к двери в гостиницу, волоча за собой звякающую по камням секиру. – Ох уж эти женщины…
* * *
Обычно такие совещания проводили вечером за ужином, но в свете открывшихся обстоятельств Иван решил совместить обсуждение с обедом. Тем более в общем зале трактира скопилось множество привлечённого ежедневными поединками народа, и гул голосов легко маскировал негромкий разговор. К сожалению, присутствие полковника Гржимека делало невозможным использование русского языка, а то бы подслушивания вообще бы не пришлось опасаться.
– Итак, благородные доны… – начал виконт.
– Как он нас обозвал? – тихонько спросил полковник у фон Тетюша. – Это очень обидно?
– Дон, это что-то вроде сэра, но гораздо круче, – пояснил риттер. – В империи, кстати, они иногда попадаются. И не мешай слушать умного человека, Карл.
– Я попросил собраться, – продолжал Оклендхайм-младший, – чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. Сегодня мы узнали о существовании в империи специалистов по древним разделам магии, считавшихся позабытыми сотни лет назад. В Груманте вообще уверены в невозможности появления магов-менталистов, ведь последний такой маг был убит именно в Лютеции и не оставил после себя ни учеников, ни записей.
– Нам что с того? – проворчал норваец и кивнул в сторону фон Тетюша. – Менталист у нас свой есть. Менталисты бывшими не бывают.
– Не устраивай цирк, – нахмурился Иван. – Если бы Ира не швырнула в твоего противника проклятием… Каким, кстати?
– Туберкулёз в последней стадии плюс отложенная проказа. Она же лепра, – улыбнулась ведьма. – Три дня в коме, а через неделю похороны. А мы как бы и не при делах.
– Понятно. Ну так вот… если бы не это проклятие, то кое-кого зазомбировали бы к чертям собачьим, и этот кое-кто начал бы бросаться со своим топором на друзей.
– Фигня, – пренебрежительно отмахнулся норваец. – На демонов подобная хрень не действует. От слова «абсолютно»!
Карл Гримек опять склонился к риттеру фон Тетюшу и шёпотом спросил:
– Сэр Вован является демоном?
– Да, и уже давно. Тебя это нервирует?
– Нисколько. Просто раньше не знал.
– Теперь знаешь. Что, легче стало?
– Пожалуй, нет, не легче.
– Вот и я про то. Толку-то в таком знании?
Ну а Оклендхайм-младший насмешливо посмотрел на наивного северного варвара:
– На твоём месте я бы не расслаблялся. Заклинание подчинения воли не действует на демонов, вызванных с помощью магического ритуала, а ты, если мне память не изменяет, появился тут добровольно.
– И что?
– И ничего! В следующий раз хренакнут чем-нибудь помощнее, и понесётся душа в рай.
– Меня туда не пустят, это во-первых. А во-вторых, местные религии рая не подразумевают.
– Значит, псу под хвост понесётся. Этого хочешь?
– Нет, не хочу.
– Тогда прекращаем вольное казакование с походами за зипунами и с завтрашнего утра начинаем учёбу. То есть отправляемся в Университет. Первый курс, как известно, живёт в общежитии почти на казарменном положении с увольнениями в город раз в неделю, и там, надеюсь, мы будем в большей безопасности.
– Я опасностей не боюсь, – самодовольно заявил норваец. – Они меня бодрят!
Виконт постучал столовым ножом по бокалу, требуя заткнуться и не перебивать:
– Рано нам на неприятности нарываться, Вова. Вот обживёмся, пообвыкнемся, прикинем х… хм… к носу, и вот тогда сами устроим их кому угодно. Ты не забыл напутственные слова Его Величества?
– Лаврентия Борисовича?
– Короля Джеронимо Первого Ланца!
– Что-то там про разрушенный Карфаген? Как же, помню прекрасно. Да не беспокойся, Джонни, выполним мы его пожелание, уважим старика.
Наутро провожать друзей вышел весь персонал гостиницы, включая самого хозяина мэтра Гарпагона, его троюродного племянника и по совместительству конюха Автонома Колпакиди, так и не назвавшего своего имени распорядителя дуэльной площадки, чётырех служанок, повара и двух мальчиков на побегушках.
Расчувствовавшийся мэтр доверительно сообщил риттеру фон Тетюшу:
– Будете в городе на выходные, ваша милость, так обязательно заглядывайте. Особенно весной, когда кабачок на нерест пойдёт. Пару вёдер кабачковой икры специально для вас держать буду. Всенепременно заглядывайте.
Фон Тетюш кивнул и первым забрался в седло подведённого расторопным мальцом коня.
– Ну что, господа, идём к сияющим вершинам науки?
– Не идём, а едем, – поправил товарища норвайский рикс. – Я бы даже сказал, сломя голову скачем.
– А самые умные пойдут таскать чугуний, – пошутил виконт Оклендхайм, подсаживая в седло путающуюся в длинных юбках ведьму. – Но всё равно… вперёд!
Отдать команду оказалось гораздо проще, чем выполнить её – появились новые действующие лица, желающие непременно лично попрощаться с благородными господами из далёкого Груманта. Прибежал торговец лошадьми, немало заработавший за неделю на перепродаже трофеев, следом за ним хозяин оружейной лавки, являвшийся посредником при выкупе проигравшей стороной своих мечей, и даже приехал коллега местного распорядителя мэтр Микеле Адольфус, щеголявший в подаренных виконтом Оклендхаймом новых сапогах.
Последний, на правах старого знакомого, задал вопрос:
– Вы в Университет, ваши милости?
– Именно туда, мэтр, – подтвердил Джонни. – Праздник свободы закончился, и наступили серые будни. Нас ждёт учёба, учёба и ещё раз учёба.
– А я как раз сегодня с самого утра намеревался посетить своего старого приятеля Джованни Моргана, по счастливой случайности служащего секретарём у ректора Императорского Университета графа Артура фон Юрбаркаса. Если ваши милости желают, то могу проводить прямо к нему, так как вам именно в приёмную ректора и нужно.
– Вот как? Действительно, счастливое совпадение. Показывайте же дорогу, мэтр Микеле!
Вполне обоснованно рассчитывавший на дополнительный заработок Автоном Колпакиди попробовал было возмутиться, но получил подзатыльник от опытного и разбирающегося в людях троюродного дяди. Почесал ушибленный затылок и помахал рукой:
– Мы будем ждать вас на выходные, благородные господа! И дамы, да!
Микеле понимающе усмехнулся, тепло попрощался с мэтром Гарпагоном, но когда выехали за ворота, пренебрежительно сплюнул на мостовую:
– До чего же дрянной народец эти Колпакиди, что дядя, что племянничек. И как же это, сэр Джонни, вас угораздило связаться с такими проходимцами? Во всём Лунгдуме есть только одна приличная гостиница, и она никогда не называлась «Свинья и апельсин».
– Ну и какая же, по твоему мнению, самая хорошая? – заинтересовался Вова. – Там хороший повар?
– Там лучший повар в столице, благородный рикс! А гостиница называется «Таракан и устрица» и принадлежит моему двоюродному брату Алоизу Адольфусу. Уверяю вас, там не встретите подобных Автоному оборванцев, их просто не пускают туда. Даже воры, коими издавна славится наш старый добрый Лунгдум, обходят стороной заведение братца Алоиза.
– Опасаются вашего военного прошлого? – Джонни намекал на потёртый, но чистый и аккуратно заштопанный мундир мэтра Микеле.
– Не только моего. Все Адольфусы свою юность отдают армии, и Седьмая пехотная когорта Бургундского легиона никогда не даёт в обиду отставников. Или отомстит столь страшно и жестоко, что всякий злоумышленник тысячу раз подумает, а потом откажется от намерений.
– Непременно прислушаюсь к столь весомой рекомендации и навещу «Таракана и устрицу» в самое ближайшее время. То есть в ближайший выход в город, – решил Вова. – Я дал себе обещание попробовать пиво в каждом столичном кабачке, трактире, ресторации, и в моём списке их уже восемнадцать. Только вот название какое-то странное, не находите?
– Ничего оно не странное, – мэтр Микеле сделал вид, будто обиделся. – Вы, благородный рикс, разве не слышали печальную и поучительную историю о трогательной любви двух существ, от которой прослезились даже сами Небесные Боги?
– От истории прослезились или от любви?
– От трагической кончины обоих.
Рыжая ведьма, краем уха услышавшая слово «любовь», тут же заинтересовалась и потребовала рассказать всё, особенно те самые трагические подробности.
– А ты, сэр Вован, – заявила она, – можешь заткнуть уши. Северным варварам чужда романтика высоких отношений.
– Это почему чуждо? Мне, как и поручику Ржевскому, и на колокольне доводилось, и на чердаке пару раз.
– Вова, помолчи ради Небесных Богов! А вы, уважаемый мэтр Микеле, расскажите нам о трагической любви. Пожалуйста!
Адольфус с благодарностью кивнул леди Ирэне, прокашлялся и начал заунывным голосом профессионального сказочника:
– Случилась эта история в незапамятные времена, когда империя ещё не стала империей, а была всего лишь крохотным королевством Лангоуз на самом краю обитаемых земель. И вот однажды решил король Болдуин Второй по прозвищу Львиная Грива устроить пир для своих подданных. Надо сказать, что таковых и было-то триста человек.
– Маленькое какое-то королевство, – заметил норваец.
– Имеются в виду люди благородного происхождения, – пояснил мэтр Микеле. – Крестьян и ремесленников зачем считать? Ну так вот… решил он устроить пир, и начали свозить в королевский замок разнообразные и многочисленные припасы со всех сторон. Там была дичь лесная, полевая и озёрная, дары садов и огородов, а особо выделялась невиданная диковинка – присланный в дар огромный бочонок с устрицами. Его подарил властитель соседнего королевства, лежащего на побережье Гневного моря. В том же самом Лангоузе даже не подозревали о существовании в холодных водах раковин столь дивного вкуса, способствующих увеличению мужской силы.
Мэтр Микеле улыбнулся на многозначительное подмигивание северного варвара и продолжил:
– И жил на кухне королевского замка один таракан. Само собой, он не один там жил, а было их неисчислимое количество, но этот отличался особо крупными размерами и красотой.
– Мадагаскарский, наверное, – со знанием дела заметил Вова. – Красивый до безобразия и омерзения. Так он сожрал всех устриц?
– Нет, благородный рикс, совсем не так. По странной прихоти судьбы наш таракан пробегал по кухне именно в тот момент, когда открывали бочонок с дарами соседского короля, и увидел он лежащую сверху огромную и тоже прекрасную устрицу. Дороги любви извилисты и запутаны, но предназначенные друг другу существа влюбляются с единого взгляда, ибо так хотят Небесные Боги. И в этом случае…
– Чем ракушка смотрела, если у неё глаз нету? – опять перебил рассказчика северный варвар. – Странные в ваших морях устрицы живут – их едят, а они глядят.