— Что во мне такого особенного?
Инкуб наконец опустил взгляд.
— Ты мне скажи.
— Я не знаю. — Смотреть снизу вверх было неудобно, поэтому я отвернулась.
— И я не знаю. Но подозреваю, что без дракона тут снова не обошлось.
— Почему — снова? — встрепенулась я. — При чем тут Рэн?
— Именно твой дракон лишил Кая силы, — недобро усмехнулся лорд Сай. — И это благодаря ему брату пришлось покинуть Круол.
Молчала я довольно долго — новая порция информации требовала осмысления. В первую очередь тот факт, что Рэн никогда мне ни о чем подобном не говорил. Он вообще, как я заметила, старался поменьше рассказывать о первых годах после призыва и, как только об этом заходил разговор, ловко менял тему.
Случайно ли? Интересно, что за тайна связывала его с лордом Эреноем?
— Скажите, милорд…
— Сай, — напомнил инкуб, коротко взглянув на меня сверху.
Я поежилась под его пронзительным взглядом и не рискнула злить мужчину во второй раз.
— Хорошо, Сай. А вы не знаете, почему…
— Ты, — снова поправил он, все так же буравя меня тяжелым взглядом. — Я же велел обращаться ко мне на «ты».
Я споткнулась на полуслове.
— Простите, а можно, я не буду? К фамильярности не приучена.
— Приучайся сейчас, — бесстрастно посоветовал инкуб. — И это не просьба, еще раз назовешь меня на «вы» — брошу.
Я прикусила губу.
— Почему это так важно?
— Я хочу знать, что ты мне доверяешь.
— А если я солгу?
На его губах появилась и тут же пропала понимающая усмешка.
— Я ведь тоже умею видеть ауры.
Я скисла. Ну не могу я просто так взять и назвать его по имени! Он же высокородный! С Риером проще — тот хотя бы младше меня, а лорд Сай… Словом, не могу я ему «тыкать». Это неправильно!
— Кстати, с Каем можешь тоже не церемониться, — неожиданно произнес инкуб, и я внутренне содрогнулась.
Ну уж нет, к лорду-директору я никогда в жизни не смогу так обратиться! Хотя он вроде разрешил — вскользь, перед тем дурацким балом, когда…
Я замерла, неожиданно вспомнив тот давний разговор. Милорд тогда попросил, чтобы я вела себя с ним как равная. Но это было еще до того, как я вытащила его из мертвого мира! И до того, как отпаивала его на острове, заставляя пить свои жизненные силы, как младенца, с ложечки!
Я потерла щеку и неосторожно коснулась обнаженной кожи инкуба. Тот на мгновение сбился с шага, а у меня пальцы обожгло как огнем.
Сай со свистом втянул в себя холодный воздух.
— Хейли, я же просил…
— Простите, я не хотела вас… Ай! — Последнее восклицание вырвалось у меня непроизвольно, потому что руки мужчины внезапно качнулись, а затем подло разжались, и меня с головой зашвырнуло в ближайший сугроб. Холодный, хрустящий, колючий и глубокий, как ущелье под нашей Школой. А у меня не осталось никаких сил, чтобы выбраться из него самостоятельно. Да что там — я даже пошевелиться толком не могла. Чуть не задохнулась!
Кипя от злости, несколько минут я стойко барахталась, пытаясь выбраться на свободу и отомстить проклятому инкубу, но только наглоталась снега, замерзла, окончательно выбилась из сил и наконец решила, что оно того не стоит. В конце концов, меня не девичьей чести лишают.
Кое-как освободив голову, я отыскала взглядом стоящего неподалеку мужчину. Демонстративно сложив руки на груди, он равнодушно следил за тем, как я беспомощно барахтаюсь в снегу, и явно не собирался помогать. Лицо бесстрастное, пугающее из-за покрывавшей его кровяной корки, губы плотно сомкнуты, а во взгляде — терпеливое ожидание и бесконечная уверенность в собственной правоте.
Понимая, что помощи дождусь, только если буду испускать дух, я скрипнула зубами.
— Я все поняла. Больше не буду делать глупостей.
— Не слышу самого главного, — невозмутимо заявил инкуб.
— Сай! — зло выдохнула я, устав бороться с непослушным телом. А затем сделала над собой еще одно усилие и сказала то, что он так хотел услышать: — Я все поняла. Помоги мне… пожалуйста.
Он удовлетворенно кивнул:
— Так-то лучше.
После чего меня довольно неаккуратно выудили из разворошенного сугроба, бесцеремонно обхлопали спереди и со спины, снова подхватили на руки и только тогда поинтересовались:
— Так что ты хотела спросить?
Я мрачно покосилась на высеченное словно изо льда лицо инкуба, но отказываться от возможности получить ответ не стала.
— Тебе известно, что произошло между твоим побратимом и драконом?
— В общих чертах, — без заминки ответил Сай, снова направившись в сторону деревни. — Кай довольно скрытен, но кое-что я все-таки сумел выяснить. Тебе интересны мои предположения?
— Очень.
— Тогда… — Инкуб на мгновение задумался. — Ты в курсе, чем преимущественно занимаются Амстер?
— Лорд Эреной говорил, что его Дом изучает различные пространственные феномены, чтобы найти полноценную замену стационарным Звездным тропам, — осторожно ответила я.
— Вообще-то у его Дома несколько ветвей, но ты права — там очень много ученых. Собственно, Амстер специализируется на всевозможных исследованиях, и именно от него по большей части зависит техномагический прогресс нашего мира. Однако дело не только в этом. Так уж сложилось, что та ветвь, к которой принадлежит мой брат, издавна интересовалась загадками Всадников и их драконов. Сведения собирались столетиями — по крупицам, обрывкам легенд, чужим наблюдениям. Сперва просто ради любопытства, потому что драконы — большая редкость в Веере, а затем появились данные, что союз разумного и дракона несет нечто гораздо большее, чем просто объединение душ. На каком-то этапе, достаточно давно, еще до моего рождения, один из дальних родственников Кая предположил, что, заполучив дракона, инкубы смогут избавиться от своего проклятия и сумеют так измениться, что нам уже не потребуются доноры за пределами Круола. Проще говоря, всех наших человеческих доноров можно будет заменить на одного, но очень хорошего.
— Вот зачем ему понадобился дракон! — вздрогнула я.
— Да, — кивнул Сай. — Идея, правда, не нова — многие в Веере пытались приручить дракона, но никто не знал, где их искать. Всадники упорно молчали, процент выпускников Школ, занимающихся их воспитанием, был катастрофически низок. Да и проследить за кандидатом после того, как он обретал дракона, оказалось невозможно. Нам так и не удалось выяснить, что за ритуал они проходят, чтобы стать настоящими Всадниками. Попытка вмешаться или нарушить его течение неизменно приводила к провалу. Даже наблюдение с помощью артефактов ничего не дало.
— Вы что, ставили опыты на Всадниках?!
— Не мы, а Амстер, — поморщился Сай, не замедляя шага. — И не на Всадниках, а лишь на кандидатах, которые согласились пройти ритуал под присмотром наших магов. Результатов, как я и сказал, не получили. И, насколько я знаю, ни один из этих людей впоследствии так и не встретил своего дракона. На просьбу отдать или продать этот секрет существующие Всадники отреагировали неадекватно, моментально прекратив все контакты с Круолом. Тропу, правда, не закрыли, но и того, что произошло, оказалось достаточно, чтобы Амстер заинтересовались еще больше. Какие уж опыты ставил Кай, мне неизвестно, но работал он очень долго. В одном из замков, отданных Домом в его полное распоряжение ради прорыва в науке.
— Где же он нашел Рэна? — настороженно спросила я, представив, как лорд Эреной, одержимый идеей, методично и упорно добивался своей цели. Неделями, месяцами, годами… сосредоточившись только на одном и больше ни о чем не думая.
— Понятия не имею. К этой части его исследований не имел доступа никто, включая его отца и главу Дома. Таково было условие самого Кая, которое неохотно, но приняли, исходя из предыдущих неудачных экспериментов. И рассчитывая, разумеется, что при положительном исходе эти сведения никуда не пропадут.
— Что же произошло? — напряглась я, но Сай лишь пожал плечами.
— Точно не знаю. Кай часто и подолгу куда-то уезжал. На целые месяцы запирался в лаборатории, что-то испытывал, придумывал. Уходил с Круола, прихватив с собой лишь пару неболтливых доноров, и снова возвращался, с новыми силами бросаясь на разгадку важнейшей для нашей расы тайны. А однажды в замке, где он работал, произошел взрыв. Рабочая башня разлетелась на куски. От замка остался лишь фундамент. Результаты многолетних исследований оказались уничтоженными, а Кай лишился магии. Полностью. И ни один из целителей не сумел ее восстановить. Убив несколько доноров, но так и не вернув свои силы, брат сперва впал в бешенство, затем в отчаяние и, наконец, в уныние. В мире, где все подчинено силе, его позиции оказались утрачены. А когда выяснилось, что последний эксперимент, на который он возлагал большие надежды, не увенчался успехом, глава Дома счел, что восстанавливать утраченное слишком затратно, поэтому временно остановил программу исследований. Разумеется, Кай был в ярости. Совет глав Домов — тоже, хотя и по другой причине. В итоге произошел конфликт, после которого брат оставил Амстер и все свои наработки. После чего надолго пропал из моего поля зрения, а объявился уже здесь, в должности директора Школы наездников, хотя прежде я не слышал из его уст ни единого доброго слова в адрес подобных заведений.
— В Веере же только одна Школа наездников, — осторожно напомнила я.
— Раньше их было больше. Но, когда за дело взялся Кай, император добился того, чтобы содержать Школы в других мирах стало невыгодно. Поэтому сейчас Атолл — единственное место, где воспитывают будущих Всадников. И Кай в свое время наглядно доказал, что это решение было правильным.
— А Рэн? — нетерпеливо привстала я.
— Про дракона я узнал только здесь, — неохотно признал инкуб. — Несколько дней назад. И то, если бы не увидел своими глазами, не поверил бы. Кай даже мне не сказал, чем именно его приманил и как заставил подчиняться, но факт налицо — ему все-таки удалось. Жаль, что он не сообщил о своем успехе раньше, иначе ему не пришлось бы покидать Круол. И еще более печально, что дракон в итоге оказался твоим, но, по крайней мере, жертвы были ненапрасными. И мой брат теперь — единственный инкуб в Веере, получивший шанс изучить живого дракона.
Я скривилась.
— Сомнительное достижение! И Рэн не соглашался подчиняться — его вынудили. А лорд Эреной заплатил за это такую цену, что, наверное, сто раз уже пожалел.
— Дракон для него опасен? — бесстрастно поинтересовался Сай, но я почувствовала, как дрогнули держащие меня руки.
— Они опасны друг для друга в равной мере. Однако поодиночке им еще хуже. И как их от этого избавить, я не знаю.
— А что говорит сам Кай?
— Без понятия, — горько усмехнулась я. — Из него разве лишнее слово вытянешь?
— Тут ты права, — согласно хмыкнул инкуб. — Но я все равно попробую его разговорить.
— А знаешь, что еще плохо? — внезапно спросила я, нашарив под рубахой амулет. — Что Рэн до сих пор мне не ответил. В прошлый раз именно он стал моим маяком. И это он привел меня на Атолл. А теперь амулет молчит. Но если мы действительно на Оруане, почему мой дракон не отзывается?
Сай неожиданно остановился.
— Как не отзывается?
— Никак, — прошептала я, терзая в руках серебряную цепочку. — Он вообще пустой. Такое впечатление, что дракона там больше нет. Но разве это возможно?!
Инкуб какое-то время не отвечал, продолжая размеренно шагать между высоких сугробов. Снег перед ним поспешно расступался, освобождая мерзлую землю, вокруг буквально на глазах строились белые стены, спасавшие нас от ветра, за спиной лорда оставался ровный коридор, тянущийся к подножию холма. И если бы кто-то увидел его сейчас — обнаженного по пояс, невозмутимого, спокойно идущего сквозь сотворенную им же метель, то наверняка принял бы за самого Творца. Больно уж зрелище было впечатляющее.
Я бы, может, тоже впечатлилась, но мне было не до этого — отсутствие Рэна угнетало, несмотря даже на то, что я смутно чувствовала — мой дракон жив, хотя и всерьез обеспокоен. В какой именно момент связь между нами стала такой крепкой, трудно сказать — раньше мы не оказывались так далеко друг от друга. И я настолько привыкла ощущать за спиной его надежное крыло, что теперь чувствовала себя уязвимой.
Да, в прошлый раз мы добрались до чужого мира без особого труда. Но тогда Рэн не был настолько привязан к директору. Может, сейчас амулет опустел, потому что дракону пришлось остаться рядом с лордом Эреноем? Вдруг их связь стала еще крепче, чем наша? Но даже если так, Рэн уже должен был прийти за мной. Он просто не мог меня потерять — дракон почует свое Пламя из любого уголка Веера! И если он не пришел до сих пор, значит, случилось что-то нехорошее. И я должна как можно скорее вернуться, пока все еще можно исправить.
Как только я открыла рот, чтобы попросить Сая остановиться, тот неожиданно замер сам. Затем оглядел простирающееся во все стороны белое поле, неуверенно покачнулся, но все же разбросал невидимые щупальца в стороны и в мгновение ока очистил от снега небольшую площадку. Обнаружившееся на ней поваленное бревно его явно порадовало, так что, довольно кивнув, он усадил меня на потрескавшийся ствол и, отряхнув обмотанные тряпками ладони, отошел в сторону.
— Устал? — неловко спросила я, вцепившись в первую попавшуюся ветку, чтобы не упасть.
— Нет, — сказал инкуб, не отрывая от меня пристального взгляда. — А вот ты скоро замерзнешь.
Я шмыгнула носом.
— Ничего, потерплю.
— Ты не поняла, — повторил он, по-прежнему держась на расстоянии. — Тебе холодно из-за меня. Но я не могу это контролировать.
Я засунула руки под мышки, только сейчас ощутив, насколько озябли пальцы. Ничего удивительного — в Приозерье снег тает лишь поздним летом, а сейчас, если я правильно помню, только конец весны. До настоящего тепла еще далеко, поэтому и сугробы лежат по пояс, и морозец ощутимо кусается. Хотя ближе к югу наверняка земля уже расцвела.
Инкуб, правда, не мерзнет — его согревает магия, но раз он стал терять над собой контроль, нам лучше поторопиться с возвращением.
Вытащив одну руку и подышав на негнущиеся пальцы, я с трудом выудила из кармана куртки индикаторный шарик и огорченно вздохнула.
— Так мало? — тихо спросил Сай, взглянув на клубящийся внутри туман, лишь по самому краешку имеющий бледно-розовый оттенок. — И ты еще способна шевелиться?
Я вяло улыбнулась.
— Там и было-то немного со вчерашнего дня. Да еще твой брат утром добавил… Ничего, я быстро восстанавливаюсь. Помоги мне встать — я хочу попробовать сделать тропу.
— Ты слишком слаба, — заметил инкуб, не сдвинувшись с места.
— А ты голоден.
— Я могу потерпеть.
— Кому это поможет?
Некоторое время мы смотрели друг на друга, отлично понимая, что каждый из нас по-своему прав, но затем Сай кивнул и, приблизившись, подал мне руку.
Стоять оказалось на удивление тяжело — я чувствовала себя так, словно вовсе разучилась ходить. Приходилось держаться за ветку одной рукой, а за ладонь инкуба — другой. При этом с тревогой думая о стремительно утекающем времени и о том миге, когда оголодавший лорд позабудет о своем обещании.
Решительно отстранившись, я твердо взглянула на его бледное лицо.
— Что с тобой будет, если у меня все получится и мы вернемся на Атолл?
Инкуб спокойно пожал плечами.
— То же самое, что и здесь.
Я вздрогнула. Его опять изуродует до неузнаваемости?!
— Но я не смогу тебя вылечить…
— У Кая должны были остаться накопители. Да и целители в Школе всегда присутствуют.
— А если лорд Эреной не успеет их позвать?
— Ему же хуже. Потому что, если он промешкает, я выпью любого, кто окажется поблизости.
От прозвучавшего в голосе инкуба холода меня передернуло. Дураку понятно, что «любой» в его понимании — это в первую очередь я. А если моих сил не хватит, он пойдет убивать дальше. И остановится, лишь когда снова начнет соображать. Причем мы оба знали, что лорд Эреной не позволит ему безнаказанно пить учеников. И еще лучше сознавали, что остановить инкуба в таком состоянии способна лишь смерть. Исходя из этого, у Сая крайне мало шансов уцелеть после перехода. Но их не будет совсем, если мы отсюда не уберемся.
— Значит, я должна попробовать, — прошептала я, крепко зажмуриваясь и пытаясь представить кабинет лорда-директора.
Получалось из рук вон плохо. Перед глазами то и дело плавали цветные круги. Ноги у меня дрожали, с трудом удерживая тело в вертикальном положении. А затем задрожали и руки, которыми я вцепилась в жалобно хрустнувшую ветку. После этого начала подрагивать, как мне показалось, сама земля, меня снова охватил дикий холод, пальцы закоченели, а в груди стало так пусто, будто оттуда забрали что-то очень важное…
Но мне все-таки удалось настроиться на нужную волну. Я смогла себя заставить вспомнить лицо лорда-директора. На этот раз ненавидеть его оказалось намного легче, особенно когда я прокрутила в голове наш последний разговор. Тем не менее тропа на Атолл формировалась тяжело, неохотно. Ее черный зев никак не хотел открываться во всю ширину, а у меня едва хватило упрямства, чтобы не дать ему схлопнулся, тогда как пробиться сквозь показавшуюся Пустоту просто не было сил.
Наконец у меня в груди что-то с отвратительным хрустом лопнуло, и из носа сплошным потоком хлынуло что-то горячее. Я сдавленно закашлялась, поднеся ко рту дрожащую руку, в отчаянии перевела взгляд на моментально схлопнувшуюся тропу и… осела на землю, захлебываясь собственной кровью.
— Хейли! — сквозь шум в ушах донесся до меня встревоженный голос Сая. А затем чьи-то руки рывком подняли меня и бесцеремонно усадили обратно на дерево. — Опусти голову! Вниз, я сказал! И сиди так. Не вздумай помереть!
К моему лицу с силой прижалось что-то мокрое и холодное, забиваясь под веки, в ноздри и даже в уши. Я попыталась вырваться, но тяжелая рука надавила на затылок, и меня буквально ткнули носом в снег, от которого мгновенно задубела кожа на лице.
— Ртом дыши! — рыкнул инкуб, когда я закашлялась и едва не задохнулась, а затем просто обессиленно свалилась ему на руки. — Я кому сказал — дыши! И сиди на месте, не дергайся… Куда сползаешь? Хейли! Да чтоб тебя…
А потом у меня потемнело в глазах и больше я ничего не услышала. Кроме того, что прилетевший откуда-то ветерок тихо шепнул мне на ухо смутно знакомым голосом:
«Держись, мое Пламя, я рядом!»
И снова — темнота, тишина, а перед глазами сиротливо белеет силуэт огромной драконьей лапы.
Обозначенная скупыми мазками краски чешуя матово поблескивает во Тьме, изогнутые когти поражают своими размерами, очерченные белым цветом контуры резко контрастируют с незакрашенными участками, придавая им глубину и объем… Эх, до чего же знакомая картинка! И она все еще не закончена, потому что «художнику» постоянно не хватает времени.
Подойдя к незавершенному рисунку, мысленно удивляюсь: надо же, еще держится, хотя я давно про него не вспоминала. А затем окидываю более внимательным взглядом свое творение. Странно, но лапа выглядит чуть-чуть иначе, чем в прошлый раз. Более рельефной, объемной, что ли. А сгустившаяся за ней Тьма кажется настолько плотной, что, наверное, из нее можно лепить любой силуэт, как из обычной глины.
Хотя нет, для глины она слишком податливая, текучая. И если провести по ней рукой, пальцы почти беспрепятственно проходят насквозь, ощущая лишь слабый холодок. А вот на рисунке рука на мгновение задерживается. Такое впечатление, что еще немного, и можно будет погладить прохладные чешуйки по-настоящему. Иллюзия, конечно. А жаль. Мне бы очень хотелось когда-нибудь посмотреть в глаза нарисованному дракону.
Повинуясь невесть откуда взявшемуся чувству, привычным движением создаю призрачное перо и подступаю к лапе вплотную.
Мыслей в голове никаких. Ни чувств, ни сомнений, ни воспоминаний. Все куда-то исчезло. Растворилось в окружившей меня первородной Тьме.
Начинаю линию бедра и тут же останавливаюсь — перо наотрез отказывается рисовать проведенную мною мысленно линию. Рука раз за разом уходит от намеченного контура, будто я внезапно разучилась ею пользоваться. Линии получаются рваными, кривыми, нечеткими. Едва начатый рисунок тут же расплывается и бесследно растворяется в темноте.
Что за чудеса?
Пробую еще — с тем же результатом. Затем пытаюсь повторить в третий раз, но рука настойчиво уходит в сторону, будто ее отводит чья-то злая воля.
Наконец я отступаюсь и окидываю сердитым взглядом свое непокорное творение. Несколько минут изучаю драконью лапу, а потом в каком-то озарении понимаю: я делаю неправильно! Если она согнута под острым углом, то бедро должно быть совсем не там, где я пытаюсь его нарисовать!
Досадуя на собственную слепоту, сдвигаюсь немного левее и, приподнявшись на цыпочки, начинаю другую линию. И лишь тогда дело сдвигается с мертвой точки. На этот раз рука движется сама, буквально раздвигая Тьму, заставляя ее податься назад и сползти с обретающего очертания тела, будто обычное покрывало.
Она не мешает мне больше. Напротив, даже подсказывает, клубясь вокруг нужного места особенно плотно и словно притягивая к себе внимание.
Поняв несложный принцип, немедленно воодушевляюсь и работаю как проклятая, даже не вспоминая о том, что раньше этого не умела. С азартом мечусь вдоль рисунка, уверенно размечая контуры и поражаясь про себя, насколько легко теперь могу это делать. За получающимся бедром все время слежу, но Тьма пока ни разу не ошиблась — пропорции драконьего тела оказались соблюдены в точности. И даже длинный шипастый хвост, обвившийся вокруг меня широким кольцом, выглядит так, словно его рисовал настоящий мастер.
С довольным видом оглядываю получившуюся лапу, над которой Тьма начинает формировать массивное туловище, и неожиданно понимаю, что дракон у меня, оказывается, не лежит, а сидит. Причем знакомо так сидит, если представить его напружиненное тело, наполовину развернутые крылья, чуть пригнутую голову — где-то там, далеко впереди, куда мой слабый человеческий взгляд пока не проникает, получается, что я рисую почти точную копию каменного дракона с крыши! Того самого, приготовившегося к прыжку в бездну, под крылом которого я провела так много вечеров.
От последней мысли я вздрагиваю и тихо охаю, шатаясь под грузом внезапно вернувшихся воспоминаний. Лорд Эреной, Школа, картина, Сай…
Сай!
Вспомнив, где и в каком состоянии видела его в последний раз, я в панике отшатываюсь. А затем натыкаюсь спиной на что-то твердое и замираю, когда по коже проносится волна поразительно знакомого жара. Не веря себе, оборачиваюсь, в шоке уставившись на нарисованный драконий хвост, ставший на мгновение настоящим. И тут же проваливаюсь сквозь быстро исчезнувшую опору, услышав напоследок ликующий рев:
— Хейли, у тебя получилось!..
В себя я пришла рывком и с таким чувством, что все еще куда-то падаю. Впрочем, так оно и было — я действительно падала в ближайший сугроб, в котором и скрылась с головой, едва не захлебнувшись возмущенным воплем.
Как? Опять?!
Разница заключалась лишь в том, что на этот раз сил у меня не было совсем, поэтому, приземлившись на мягкое место, я могла только беспомощно лежать и ждать, пока меня оттуда достанут. Поскольку в ушах все еще звенело, а сверху еще и навалилось много снега, я довольно долго не могла понять, где нахожусь и кто во всем этом виноват.
Честное слово, стукну этого ненормального инкуба по лицу, когда выберусь. И даже выяснять не стану, зачем он это сделал. Единственное, что его может спасти, — безумная радость от сознания того, что мне, наконец, удалось нащупать связь с Рэном. И то, что я почти уверена: происшедшие с рисунком метаморфозы имеют к нему самое прямое отношение.
Кто знает? Может, это и есть тот путь, который поможет ему обрести свободу?
От этой мысли я даже на Сая злиться перестала и пообещала себе, что любым способом закончу рисунок. А заодно постараюсь выяснить, почему Рэн, зная о его свойствах, ничегошеньки мне не рассказал. Боюсь подумать, что это может быть связано с его зависимостью от лорда Эреноя. И очень не хочу обнаружить, что мой дракон начал перенимать дурные привычки инкуба.
Когда звенеть в ушах перестало, а я смогла наконец кое-как сгрести снег с лица, стало понятно: здесь что-то не так. То, что я поначалу воспринимала как досадный, не поддающийся расшифровке гул, оказалось не чем иным, как человеческими голосами. Причем многочисленными, мужскими… Неужели мы все-таки добрались к людям?
Я из последних сил забарахталась, тщетно пытаясь понять, кто говорит и о чем, но настойчиво лезущий в уши снег не позволял разобрать ни слова. Слишком уж глубокий выбрал сугроб Сай, чтобы я могла выбраться из него самостоятельно. И слишком уж сильно меня засыпало.
Наконец барахтаться мне надоело.
— Сай?
Я выжидательно замерла, навострив уши и пытаясь разобраться, что происходит вокруг.
— Сай…
Хвала Творцу, меня наконец услышали — где-то поблизости завыла метель, кинув в глаза пригоршню колючих снежинок и заставив зажмуриться, затем налетел порыв сильного ветра, сдувая с меня налипший снег. После чего послышались мягкие шаги, чьи-то сильные руки без труда подняли меня в воздух, а знакомый бесстрастный голос негромко произнес:
— Я здесь.
Я с облегчением выдохнула и торопливо открыла глаза. Но тут же застыла, узрев стоящие неподалеку человеческие силуэты со взведенными арбалетами в руках и два неподвижно лежащих тела, в которых с некоторым трудом можно было узнать собак, разорванных на части каким-то диким зверем.