В кульминации номера, в центре кровли циркового шатра раскрыли большое окно, отчего стало видно ночное, с редкими звездами небо.
Делая вид, что превозмогаю усилие сопротивления нависших ножей, взмахиваю руками, посылая все это великолепие стального блеска к потолку, а также вслед давно отработанные мной россыпи огней, которые я так любил запускать под Новый год в Рингмаре.
Салют.
Красивые и разлапистые сполохи огня в черном небе. Красные, зеленые, синие, желтые светлячки-искорки рассыпались под небосводом, растворяясь без следа, а я в какой-то внутренней эйфории вновь и вновь создавал их, подбрасывая ввысь.
Кончилась музыка, я погасил руны света, прислуга цирка вновь зажигала фонари, прогоняя тьму, а зал все аплодировал и аплодировал нам, добавляя крики и топот ног, вот она истинная награда актера, хотя летевшие на арену из зала монетки тоже были весьма кстати. Собственно, ведь из-за этого мы и даем концерт. Я усмехнулся, мы с клоунами буквально за пару минут успели набить карманы деньгами, а вот Шемми мужская половина зрительного зала явно не желала отпускать. Стоило только девчонке нагнуться к земле за монеткой, как мужики сразу же кидали на арену монетки, дабы она вновь и вновь изгибала спинку, радуя взгляд, своей упругой… кхм… йогой, вы ведь помните еще, что женская йога наше всё?
* * *
– Ну конечно, нужно было сразу догадаться, по известному принципу, откуда ноги растут, – произнесла Шернье после того, как ее группа пополнилась двумя бабушками и вампиром, таскающим на вытянутых руках и с опаской какой-то глухо стянутый мешок, из которого доносилось периодически щелканье зубов, и, судя по звуку, немаленьких. – Либо катакомбы, либо это.
Путь их был недолгим, пару кварталов группа проскочила еще в сумраке, но вот миновав условную границу первого кольца, командор дала команду своим людям рассредоточиться и закрыть забрала на шлемах. Шутки кончились, как и жилой массив серых худых домов, они вышли к огромной свалке городского мусора, весьма условно отгороженной неприметным забором от человеческого жилья.
Первое кольцо города само по себе не самое приятное место на свете, но это до тех пор, пока вы не побываете на «мусорке», куда свозят отходы не только упомянутые выше жители бедных районов, но и куда более состоятельные граждане верхних колец. М-да уж, о какой-то систематизации здесь говорить не приходится. Все вперемешку, начиная от адски ядовитых отравляющих воздух вокруг себя испорченных шкур и останков животных, заканчивая целыми завалами битого камня и досок.
– Псов не спускайте. – Дернула за рукав командора Мила Хенгельман. – Эта мусорка кишит мелкой нечистью, я ее за версту чую, псы только отвлекаться будут.
– Понимаю. – Кивнула Альва. – Что можно ожидать?
– Кресгрохи, – вместо сестры ответила Априя.
– Дохлые крысы. – Кивнула своим мыслям Шернье.
– Ихтиокраусы, – тут же дополнила перечень Априя. – Метостархи, грули, дестаголы.
– А ихтиокраусам тут откуда взяться? – удивилась командор рыцарей.
– А как же без них? – Захихикала Милана. – Тут под нами тоннелей шесть минимум чувствуется под землей, причем, бьюсь об заклад, все с водой вперемешку с дерьмищем.
– Ненавижу говнокрабов. – От избытка чувств Альва Шернье чуть не сплюнула на землю, вовремя вспомнив, что забрало шлема на ней закрыто. – Ладно, идем в три шеренги, никому не зевать, солнце ушло за горизонт, парни, теперь время мракобесов настает, сейчас начнут вылезать сволочи.
Городская свалка и вправду было местом небезопасным, даже невзирая на весь перечень существ, перечисленных старой некроманткой. Эта клоака жизни любила вбирать в себя не только хлам разбитых вещей, но и хлам другой, хлам людских неудачных судеб, мусор двуногий и весьма озлобленный на окружающую действительность. Здесь любили прятаться самые кровавые убийцы, безумные маньяки, «недобитки» уличных банд и прочий соответствующий контингент, который вполне себе может допустить мысль замахнуться даже на бестиара.
Что тут скажешь? Если по первому кольцу городская стража еще могла себе позволить при свете дня передвигаться группами, держа кисти на рукоятях своих клинков, то сюда уже не совался никто и ни при каких условиях. Это другая реальность или, если хотите, другой мир со своими внутренними законами и принципами.
Шли молча, из звуков были лишь приглушенные шаги и звук осыпающегося мусора под ногами. Ровной походки не получалось, местами мусор выглядел непреодолимыми терриконами, из-за чего приходилось группироваться, обходя завалы и эти зловонные горы.
– Ой-ой-ой! – вдруг всполошился в напряженной тишине вампир. – Эта гадость буянит и извивается внутри, так и должно быть?
– Да нет вроде. – Группа остановилась по поднятой руке командора, а бабушки подошли вплотную к мешку, что с трудом удерживал в руках вампир. – Должен смирно голубчик сидеть.
– Тихо, – вскинулась Шернье, к чему-то прислушиваясь. – Слышите? Шелестит что-то.
– Где-то я уже это слышала. – Шмыгнула носом Милана Хенгельман. – Стоп! Это же, это же…
– Мать честная! – выдохнула стоящая рядом Априя. – Это же диктиопты!
Ночь стала наполняться жутким шелестом и пугающими щелчками. В некоторых местах под ногами стала вздыматься пузырями земля, распадаясь старым слежавшимся мусором, а наружу поперли десятками огромные, примерно по размеру с небольшую собаку, плоские и темные хитины здоровенных жуков.
Множество вертких лапок и щелканье увеличенно больших жвал, ну и пугающий шелест, что шел от мелкого подрагивания фосфоресцирующих мертвенно-зеленым светом полупрозрачных крылышек, что выбивались немного из-под панцирей странных существ.
– О боги, – ужаснулась командор бестиаров. – Мы тут все ляжем, у меня нет такого оборудования, чтобы бороться с этими тараканами.
– Ну, валяться я бы тебе в местных помоях не советовала, – улыбнулась Априя.
– Не ровен час, заразу какую подцепишь, девочка, – покивала Милана.
– Ты лучше мальчишек своих под юбку прячь. – Априя махнула рукой в сторону замерших рыцарей.
– А то бабушки ненароком еще зашибут кого, – в голос произнесли старушки на пару, подмигнув друг дружке.
Даже в ночи сгустки тьмы, что стали формироваться в виде живых и движущихся облаков на руках двух некроманток, разительно отличались на общем фоне своей непроглядностью и глубиной.
Тугая вязкая тьма, словно осиный рой скомпоновалась в руках двух старушек, подрагивая и меняя свои обтекаемые формы, после чего сорвалась в полет, рассыпаясь на сотни мелких капелек, что устремились к телам мерзких тараканов, что еще после дневного сна немного вяло реагировали на окружающую действительность. Ну да, как-то отреагировать монстрам уже было не судьба. Точки касались темного хитина, мгновенно парализуя оживших тварей, после чего тусклое свечение призрачных крылышек меркло, постепенно полностью сходя на нет, оставляя таракана безжизненным куском материи.
Как это ни странно, но за последующие пару часов, что они выписывали круги по зловонному лабиринту городской свалки, старушки еще трижды выступали щитом мрачным и молчаливым рыцарям, что оказались бессильны со своим смертельным арсеналом на чужой и дикой территории, которую облюбовала мелкая проказа некромантских приспешников.
С усилением ночи груды мусора обретали свою новую и странную жизнь, и если часть из нее благоразумно ретировалась, то определенные виды местной фауны, наоборот, стремились приблизиться максимально тесно к идущим хмуро и тяжело людям.
Но сколько веревочке ни виться, обязательно будет конец, так и путь поискового отряда был прерван, когда сначала мусор под ногами стал мерзко хлюпать, наполняясь влагой, ну а затем их взору предстала огромной квадратуры сливная яма, наполненная булькающей и мутной вязью консистентных сбросов, больше похожих на кисель, чем на воду. Мусор по краям ямы вздымался вверх, своими склонами закрывая практически со всех краев искусственный водоем от сторонних взглядов, и лишь вдали, на противоположном от них берегу зиял огромный темный глаз выходящего наружу из-под земли коллектора, из которого мягко, небольшим потоком, в озеро поступали стоки.
– Ну теперь ясно, как бесовка смогла выжить. – Покачала головой Милана Хенгельман.
– О чем ты? – Нахмурилась Шернье.
– А ты вспомни, что такое Гончая, вас ведь учили, – улыбнулась командору Априя. – Структура мышечного каркаса, его регенерация и взаимодействие с алхимическими субстратами.
– Вы про то, что она должна была сдохнуть без своего резервуара? – Альва, похоже, начала догадываться. – Вы думаете, это ее новый дом?
– Смотри. – Хмыкнула Мила, поднимая с земли осколок битого кирпича и запуская его в темную муть закрытого пруда, отчего вода в месте соприкосновения с кирпичом разошлась по вязкой маслянистой глади пугающим калейдоскопом цветных, красочных, а главное светящихся пятен, принимая осколок с чавкающим глухим звуком без тени брызг. – Конечно, не идеальный вариант, но вполне приемлемый для некротики тела её уровня.
– К тому же становится понятна причина выеденных потрохов у покойных, – покивала словам сестры Априя.
– А здесь-то что было непонятно? – удивилась Шернье.
– Что за бестиары-то нынче пошли? – Вздохнула сокрушенно Априя. – Чему вас там теперь только учат?
– Чему надо, тому и учат! – зло огрызнулась командор.
– Гончие не едят, – пояснила Милана. – Способ переработки живой плоти и прочих элементов человеческого тела задействован лишь в гуманоидных «монструозах» нашего ремесла, к примеру, в вампирах, грулях, при зомби-эпидемии, а существа класса Гончие и иже с ними ведут процесс восстановления своих структур путем абсорбации необходимых элементов из уже разложившихся тканей.
– То есть, – Альва перевела свой взгляд на озеро, – эта псина таскала сюда в озеро потроха убитых ею?
– С вероятностью сто из ста, – кивнула Априя.
– Ладно. – Шернье задумчиво огляделась по сторонам. – Это все нюансы, меня сейчас куда больше интересует вопрос, как нам ее извлечь из этой мерзкой лужи?
– М-да. – Опять не без ехидства Априя посмотрела на Шернье. – В наши дни бестиары куда как умней были.
– Что опять не так?! – Командор хмуро уставилась на ее сестру, с которой, по ее мнению, было куда как приятней общаться.
– Вытаскивать никого ниоткуда не нужно. – Успокаивающе кивнула рыцарю Милана. – Дело в том, что она сама выйдет, это как восход и закат светила, вопрос цикла и времени. Дай срок, и гонимый внутренним распорядком зверь пойдет на охоту, но даже зная это, хочу так же тебе, как и сестра, сказать, ты опять не о том подумала, девочка.
– Тебе сейчас, родная, нужно думать. – К ней подошла Априя, положила руку на ее покатое, накачанное трудом плечо. – Как сохранить себя и своих людей, когда это случится, а уж потом обо всем остальном.
– Но, боюсь, времени у тебя на всякие раздумья уже не осталось, – печально вздохнула Милана. – Мы пришли как раз точно по расписанию.
В подтверждение ее слов центр озера осветился огромными цветными тусклыми пятнами, по поверхности с тяжелыми шлепками стали разрываться десятки пузырей, выпуская наружу удушливый чад газов гниения, и тугая мягкая волна ударила о зыбкий берег.
* * *
Он ждет ее. Пора! Зверь мягко потянулся лапами, в ласковом коконе темных водных глубин с удовольствием ощущая, как мышцы звенят от переполняющей их энергии, тело дышит жаждой действия, а во сне ОН был рядом с ней, касаясь ее своими руками и обещая вечность рядом с собой.
Ласковая тьма глубин отозвалась на ее движения волшебными красками фосфоресцирующего огня, мышцы плавно распрямлялись, а лапы привычно оттолкнулись от грунта, посылая вверх, к грешному миру свое порочное дитя любви. Порочное, но не беззащитное. Огромный набор сенсорных цепей зверя в считаные секунды стал раскачивать рецепторы чувств, а также интуитивно ментальную составляющую смертельного тела. Информация по мере всплытия существа поступала в ее цепкий и внимательный разум, отчего куда большим сюрпризом стало именно ее появление, чем внезапный приход к ее логову группы двуногих существ.
Оттолкнувшись от дна и добавив мощный гребок лапами, пружинистая мощь поджарого серо-зеленого тела словно стрела вылетела на берег в снопе искрящихся искр, ощерившись ужасной пастью и привычно издав леденящий душу вой. Лапы пружинисто ударили в берег, тут же выдав по привычной схеме клубы серой, играющей дымки пелены, размывая контур разгневанного зверя.
Но в этот раз ужас привычно не сковал разум и тела двуногих. В этот раз все пошло не так, как всегда, когда одурманенный погоней монстр рвет тела безвольных жертв. В этот раз первой боль ощутила она, когда мощный гул распрямляющихся дуг арбалетов всадил в лоснящиеся бока гончей с десяток коротких стальных граней оперенных болтов, пригибая мощью удара ее к земле.
Боль!
Зверь взвыл, в противовес природе бросаясь не прочь от обидчиков, а наоборот, в гущу событий, смыкая свои челюсти на горле первой жертвы и разрывая ей грудную клетку вместе со звеньями прочных колец доспеха. Прыжок, удар, рвануть и снова в бой! Никто не смеет вставать на ее пути, никто не смеет посягать на неприкосновенность ее логова!
– Теснее круг! Все встали спина к спине! – кричал кто-то из них. – Она вырежет всех в тумане, если не сомкнемся, все ко мне!
Да уж, задачу они ей усложнили, ощетинившись железом и вновь успев взвести свои колющие жала арбалетов, пока она вырывала пастью из своего тела засевшие там колючие иглы, что мешали ей более пластично передвигаться в магическом мареве ее контролеров. Ну да, железные человечки были для нее всего лишь забавой, пусть и несколько болезненной и долгой. В этом куда как серьезней была угроза, идущая из-за их спин, там явным сигналом ее разуму светились два магических темных центра, что по своей природе и задаче признавались ее организмом как старший, как тот, кто имеет право отдавать ей указания. С одним лишь нюансом… Седоволосый сказал, что теперь она свободна.
Круг, еще один, зверь провоцировал железных людей, подворачиваемым под лапами мусором издавая шум, но провокация удавалась не всегда, уж слишком они отличались от привычных испуганных людей. Ну, да и прячущиеся маги явно видели ее, направляя в ее сторону опасные и кусачие жала арбалетов.
Плохо. Зверь в раздражении взвыл. Это должна была стать ночь ее воссоединения с НИМ! Она нашла его, она взяла след, и сегодня она должна была бежать к нему! Как же быть? Эта игра обещала затянуться до рассвета, изматывая ее и истончая ресурс сил. Нет, так не пойдет, она слишком долго ждала этого момента, она не даст никому встать на пути между нею и всем смыслом ее существования.
Пугающий туман все еще накрывал озеро, давя своей непроницаемостью и ватной зловещей тишиной, в то время как зверь уже был далеко, мерно ударяя когтями по отшлифованному водой камню коллектора и унося ее прочь, навстречу судьбе.
* * *
– Ваш благородие. – К Гансу Гербельту подскочил, молодцевато вытянувшись, один из лейтенантов внутренней службы, когда его возок остановился, выпуская его наружу в одном из кварталов города. – Все улицы перекрыты нашими людьми, наряды в штатском пятерками выступили на поиск принцессы, ждем еще пятерку магов из управления, они должны вот-вот подъехать.
– Отлично, – кивнул главный страж короны, вглядываясь в острые крыши палаточного городка, виднеющегося впереди. – Только ждать смысла нет, приказываю главной оперативной группе выдвигаться.
– Слушаюсь, – кивнул лейтенант, тут же срываясь с места в направлении трех десятков бравых молодцов, в которых, невзирая на штатскую одежду, легко читалась военная школа.
Главный стражник короны даже на секунду не сбавил своего тяжелого шага, внимательно вглядываясь в лица перепуганных подданных, когда его окружили со всех сторон его люди, грубо и не церемонясь расшвыривая всех, кто попадался на пути.
Балаганы пестрыми пятнами сменяли друг дружку, подпитый, навеселе народ в мгновение ока терял накопленный в гуляниях градус и бесшабашность, когда его спецотряд выходил из-за поворота, минуя очередную узкую улочку.
– Туда и туда, – отдавал команды Ганс, даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть, как дюжие ребята из его команды мерно и целенаправленно устанавливают контроль на каждом отрезке пути и перекрестке, отметая любую возможность выскользнуть из его объятий незамеченным. – Усилить группы по восточному и южным направлениям. Что там с магами?
– Прибыли, ваше благородие! – пришел ответ. – Догоняют.
– Хорошо, – кивает Ганс, по-прежнему сканером взгляда прощупывая многолюдную толпу.
Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, миновав ряд проулков, их группа выскочила на центральный пятачок площади, где многолюдная толпа ревела в неистовстве, наблюдая за взлетающим в небо салютом, а чуть в стороне, на деревянном постаменте прямо в центре, стояли две фигурки молодых людей. Щуплый, невысокий парнишка с соломенной копной волос и высокая темноволосая девица в изодранном, но явно дорогом платье, что повисла на пареньке, обхватив его одной рукой за шею и жадно, под овации публики, целующая его в губы.
– Ох, – выдохнул Гербельт, останавливаясь на месте. – Не успели, ох не уберегли.
– Ваши приказания, господин Гербельт? – Рядом с ним встал один из старших группы.
– Рассредоточиться. – Главный страж короны печально повесил голову. – Попробуем хотя бы взять их без шума.
* * *
О нем невозможно знать и его невозможно предчувствовать. Незримый, тот, кого словно и нет на самом деле, шел беззвучно по городу, читая чужие чувства и мысли, деля со случайными прохожими их сокровенные тайны и самые страстные желания.
Вот прелестная юная мамзель спешит на свидание, стараясь держать спинку ровненько, дабы при ходьбе не разбежались тщательно уложенные на милой головке локоны. Она даже не поняла, кто протянул ей в руку странный невзрачный перстенек из потемневшего серебра, и лишь один вопрос ее мучил в тот день. Как? Как она умудрилась опоздать, совершенно необъяснимым образом удалившись на три квартала от того места, где, казалось, еще секунду назад шла, держа фасон?
Или старый сапожник Карлос Муд, что в шоке стоял, оглядываясь по сторонам в соседнем квартале, в то время как из-за больных ног он дальше чем на десять метров не отходил от родной лавки. Он тоже не мог осознать то безумие, которое выдернуло его на мгновение из его привычной жизни.
Камни мостовой в ту ночь привычно принимали на себя поступь тысяч и тысяч разных честных и не очень граждан славного города, но они так и не узнали поступи императора. Нет, так как именно этой тысячей, возможно, он и стал за время своего пути от дворцового первого кольца до невзрачных узких улочек палаточного городка циркачей и комедиантов.
Вязкая масса человеческих тел бурным потоком струилась меж условных границ улицы, и кто-то вздрагивал при мягком прикосновении, а кто-то и не замечал его, но в конце концов, в один из темных уголков площади, на груженную пустыми бочками телегу взобрался старый, но еще крепкий смуглокожий акробат, с голым торсом и покрытыми причудливой вязью татуировок руками, сжимая в ладошке потертый временем перстенек.
Руки акробата стали вычерчивать в пыли причудливой вязью таинственные и сложно построенные символы и рисунки, позаимствованное тело не было инициировано, так что в полноценном смысле создать магический контур даже при всем желании не получилось бы, но этого и не нужно. В данном конкретном случае все сводилось к малой печати Теней, символу темных мастеров, ставящих метку-маяк, для сигнала в тонкие миры, кои вскорости не замедлили своим проявлением, а именно отделившейся от стены тусклой полупрозрачной фигурой высокого человека с выбеленными сединой волосами.
– Пора, – произнес акробат, усаживаясь наверху составленных на телеге бочек, дабы занять выгодный обзор многолюдной и шумной площади.
– А парень любит размах, – развеселилась тень, становясь за плечом мужичка. – Как тебе, Галчонок, впечатляет?
Тень театрально окинула раскинутыми руками площадь и светящееся в сполохах салюта небо.
– Ты на барышню посмотри, что его тискает, – усмехнулся мужчина.
– Хм. – Тень подернулась рябью. – Королевская кровь.
– Мне кажется это плохо, Алекс. – Собеседник тени покачал головой.
– Посмотрим. – Тень задумчиво кивнула. – То, что парень не обойдется малой кровью, это уж точно.
– Может, тогда остановишь свое представление? – Вскинул бровь с усмешкой сидящий акробат.
– Нет. – Отрицательно мотнула тень головой. – Он должен уметь в будущем верно расставлять приоритеты, а для этого лишние чувства в сердце ни к чему.
– Ну что ж, сейчас мы посмотрим, верно ли ты, старый лиходей, все рассчитал, – произнес акробат, возвращаясь вновь взглядом к шумному ликованию развеселой толпы.
Они замолчали, каждый погруженный в свои мысли, а меж тем в стороне от их телеги в такой же задумчивости пребывала еще одна фигура, не без интереса прислушивавшаяся к этому диалогу. Последний боец элитной группы темных эльфов отряда «Тени», затянутый в облегающий темный костюм, который лишь подчеркивал прелестные формы его носителя.
* * *
– Ну что? – встретила вопросом командора Милана Хенгельман.
– Пятерых уложила, плюс еще две собаки из четырех. – Тяжело вздохнула Шернье. – Итого в строю осталось пятнадцать бойцов и два песика.
– Будешь преследовать? – Вскинула вопросительно бровь Априя.
– А какие еще варианты? – Шернье зло оглядела своих людей, упираясь хмурым взглядом в зев темного коллектора.
– Ты можешь остаться и подождать ее возвращения. – Милана пожала плечами. – Время у тебя до рассвета точно будет, можешь подтянуть оставшихся людей плюс оборудование. Думаю, имей ты в своем арсенале больше козырей, тварь навряд ли бы ушла.
– Да уж, пару сеточек натянуть и гарпуны цепные подтянуть не помешало бы, – кивнула согласно Альва, немного успокаиваясь. – Но я так понимаю, у вас еще есть что мне сказать? Иначе бы вы, старые бесовки, не загнали своего вампирчика в трубу, вынюхивать проходы и какашки?
– Тут такое дело. – Хмыкнула Милана. – С вероятностью сто из ста эта подружка сейчас полным ходом летит в сторону нашего мальчика, а мальчик нам дорог. Ты уж без обид, но когда она вылезет наружу из-под земли, мало не только мальчику не покажется, там, боюсь, будет полный… хм… как бы это поприличней-то назвать?
– ……….! – без лишних политесов выдала Шернье определение, поджимая губы. – Так и говори. Значит, вы идете втроем в коллектор за ней?
– Да. – Вздохнула Априя. – Мальчик с ней не сладит, ее контур задач ломает практически все известные магические защиты, простой инициат или ученик мага не сладит с песиком. Даже мы сейчас за твоим плечом отсиделись, у нее вывернуты и перекорежены все управляющие узлы, полностью сняты принципиальные ограничения и узел связь-контроль.
– Да уж, в мастерстве Тиду не откажешь. – Покачала головой Милана. – Так развернуть структуры и общую принципиальную схему, это просто…
– ……….? – опять услужливо пришла на помощь старушке Шернье.
– Именно, – в унисон выдали старушки.
– Я с вами, – выдала после минутных размышлений Альва. – Возьмем псов и десять бойцов, а пятерых отправлю к нашим, пусть организуют тут прием, если мы не справимся.
– Тогда давай, подруга, шевели булками, – усмехнулась Априя. – Вампирчик назад ползет, ждать времени нет, нужно выдвигаться.
Рыцари не промедлили, уже через минуту с рук старушек сорвались гроздью мерцающие зеленью болотные огоньки, выхватывая из тьмы подземной трубы ее каменные стены с наростами плесени и мха, а следом по колено в мутной жиже сбегающих стоков ступили первые бойцы бестиары.
– Кхм. – Априя придержала за рукав сестрицу у входа. – Солнышко, ты чегой-то и вправду удумала ногами в ЭТО влезть?
– Ой. – Хлопнула себя по лбу Милана. – Совсем старая стала, ничего уже не соображаю.
– Вы чего там шуршите за спиной? – Выглянула из трубы Альва, с подозрением оглядывая старушек.
– Мы сейчас догоним. – Постаралась мило улыбнуться сестрица Априя, в то время как Милана подошла к краю водоема, приговаривая что-то очень напоминающее: «Цыпа-цыпа-цыпа-цыпа».
– Вот бесовки, – улыбнулась Шернье, когда из воды медленно выползли два здоровенных краба с внушительной клешней и широким тазиком плоского панциря. – Тьфу, мерзость, ненавижу говнокрабов.
Две бабульки, охая, взгромоздились на водяных монстров, словно на тумбочки, слегка потоптавшись сверху, выбирая наиболее устойчивую позу.
– Но-о, залетные! – с молодцеватым свистом выдала Милана, после чего крабы, пощелкивая суставами, тронулись в путь, неся на себе свои драгоценные ноши.
Коллектор шел на уклон, отдавал гулом эха и пренеприятным амбре следов жизнедеятельности и разложения, сильно шибая в нос своим низменным происхождением поставленной задачи.
– Замерли! – гулом эха разлетелась команда Миланы.
– Что еще? – обернулась к ней Альва, не без опасения поглядывая на живую табуретку под ногами некромантки.
– Ульд впереди. – Краб Априи, поклацивая по камням лапками, вынес ее вперед группы рыцарей.
Ульдом оказался огромным моллюском примерно метра под два с половиной, может три, общим диаметром раскрытых створок плоской раковины, что лежал под толщей воды, словно взведенный капкан.
– Наступите, и «щелк», ракушка захлопнется примерно на недельку, пока не переварит вас до костей. – Априя жестом велела крабу обогнуть живой капкан чуть стороной, оплетая это подводное диво незримыми нитями своих заклинаний. – Все, можно проходить, и даже по нему, усыпила монстрика.
Вновь муть воды, гул эха по камням и сырой затхлый воздух. Они все шли и шли, и шли, меняя временами ответвления и уровни, по-прежнему слушая указания старушек, что периодически сверялись со своим советником, которого тащил на спине в мешке вампир, периодически тяжко вздыхающий и с каждой минутой становящийся все печальней лицом и подавленней мыслями.
Мерзкое местечко эти городские катакомбы. Одних только моллюсков-капканов пришлось обойти с десяток, не говоря уже о встрече с крысами-каннибалами, огромными спрутами, и даже один неупокоенный костяк несчастного бродяги попытался выскочить на них из темноты, правда, быстро осыпавшийся безвольными костяшками всего лишь от щелчка пальцев одной из некроманток. Группа шла резво и бойко, особо нигде не задерживаясь и без праздной болтовни, впрочем, рот здесь открывать и не хотелось, тут даже местами было дикое желание позатыкать и прочие отверстия на голове для поступления информации в организм. Им даже пришлось пару раз идти в обход, петляя стороной от маршрута, так как некоторые из подземных камер-чертогов были наполнены под завязку убийственными газами, где малейший вздох грозил мучительной гибелью от отравления и удушья, вызванного спазмом легких.
По ощущениям, прошла вечность, но в реальности же путь занял примерно час с лишним, когда они наконец попали в большой сводчатый зал-резервуар для дождевых стоков, где в потолке виднелась вскрытая решетка дождеприемника и доносились крики людей с улицы.
– Похоже, мы опоздали. – Альва Шернье сдернула с плеча свой арбалет, взводя с упора ноги дуги. – Праздник уже начался.
В подтверждение ее слов через решетку в потолке вниз упала, подпрыгивая, словно мячик, чья-то оторванная голова.
– Ну что, ребята? – Командор оглядела всех присутствующих. – Есть еще один шанс взять сучку, давайте не оплошаем.
* * *
Мое выступление прошло на ура, причем я сам был доволен достигнутым результатом, а уж об овациях честной публики и говорить не приходилось. Протиснувшиеся сквозь толпу братья таскали меня поочередно на плечах, я махал всем ладошкой и улыбался, а народ требовал продолжения банкета, так что под шумные выкрики меня вытащили на улицу, где я и продолжил безобразия в виде салюта, что так полюбился местной публике.
Все пошло по накатанной программе, вновь музыка, танцы, пьяный дебош, в этот раз правда, расчувствовавшись от представления и своего беспутства, принцесса потащила и меня в общий хоровод танцев, что толпа устроила прямо на площади.
Что сказать?
Весело.
Я дрыгал коленками, махал руками и даже вполне был доволен собой, несмотря на то что по большому счету танцы как таковые не люблю. Ну да чем бы дитя ни тешилось… Впрочем, об этом мне в скором времени пришлось очень даже побеспокоиться. От принцессы ко мне протянулась искра чувств, а также рука, ухватившая меня за шею и притянувшая к себе. М-да уж, подобного развития событий я не представлял, жар ее мягких губ остановил мою подготовленную словесную отповедь, прильнув к моим губам и забирая вместе с дыханием еще и остатки разума вместе с осторожностью. Естественно, я ответил на ее поцелуй, я просто не мог не ответить, тело взорвалось изнутри химией, давя во мне все, что могло прийти из головы, запуская гормоны и эндорфины в кровь, беря животной страстью верх над всем и вся. Ну а когда ее вторая рука властно, через пояс, опустилась мне в штаны, беря в ладонь сакраментальное и сжимая его до пульсации и моего приглушенного поцелуем писка, тогда уже, сами понимаете, сопротивление бесполезно.
Хм.
У нее очень большая и сильная ладонь, отчего у меня оказалась вдруг маленькой сила воли и стремление к сопротивлению. Хотя определенный процент страха все же остался. Девочка выросла высокой, и для своего удобства слегка попыталась меня приподнять, отчего я завис на кончиках пальцев ног, в надежде, что ничего не надорвется.
Ох, как же сладко и томно стало в груди! Я ответил мягко, немного гася ее страстность, дабы она в своем порыве чувств и своей неопытности не откусила мне язык или губу. Мир кружился вокруг нас, огни ночного квартала циркачей с их цветастыми лоскутами шатров, смех и овации толпы, все было словно в другой оконечности вселенной и лишь ее мягкая страстная теплота прильнула ко мне, не давая насытиться, а лишь еще больше распаляя жар эмоций в груди. Вот оно счастье. Вот что настоящее. Мир, без сомнения, наполнен многими аспектами бытия, такими громкими непереводимыми словами, как мы, я, они, долг, родина, политика, желтый, галоперидол, страх и ненависть, да просто целой кучей глупостей наполнен этот мир. Но лишь поцелуй женщины по-настоящему важен, причем не когда ты словно лось мчишься к ней через кусты, преодолевая ее заслоны, потряхивая яйцами, а когда она сама этого хочет. Когда она сама дает вам счастье этой близости. Это, ребята, настоящая победа, за это стоит жить. Не факт, что умереть, но для жития это вполне обоснованный аргумент нашего существования на земле.
«Не-е-е-е-ет!»
Ментальной плетью мыслеречи меня обожгло по рецепторам восприятия эмпатических эмоциональных структур моего восприятия мира, а следом над площадью, выбивая из людей всю удаль и бесшабашность разом, пролетел мощный, наполненный гневом и злостью рык взбешенного до неистовства зверя.
Волна изумления и страха накрыла в одночасье целую площадь, стопоря всеобщее движение и погружая квартал в ватную тишину, дополненную расползающимся, словно серые змеи по земле, сполохи вьющегося тумана, что исходил из восточной оконечности, где меж разбросанных беспорядочно прилавков уличных торговцев, из тьмы, оскалив пасть в свете фонарей, выходил огромный пес.
Зверь тьмы, искусный убийца и верный страж некромантов, шел, мягко пульсируя гнилостной зеленью своих мерцающих глаз, в то время как кошмар животного ужаса сковал осознанием скорой беды все и каждого, кто сейчас замер на этой площади.
«Как ты мог?!» – Словно пощечина обожгли меня слова зверя, ворвавшись в мое сознание.
Слегка присев на задние лапы и запрокинув жуткую морду, зверь вновь разразился воем, в котором я без труда прочел боль предательства и жуткую тоску.
«Умрите! – Взгляд пугающих глаз монстра уперся в меня, словно прожигая меня насквозь. – Умрите все!»
Дальнейшее превратилось в кровавый кошмар безумца. Людское море потонуло в кровавой каше истошных криков и агонии терзаемой плоти, на которой смыкались острые клыки и мощные когти обезумевшей гончей. Толпа разразилась разномастными криками ужаса, колыхнувшись сразу во все стороны волнами, каждый видел для себя свой путь к спасению бегством.
Обезумевшее в одночасье уже не человечество, а масса людской плоти, ломанулось на прорыв, сбив меня и принцессу с ног и не давая подняться. Меня пихали, толкали, топтали руки, пока я не активировал физзащиту по контуру Десты, отбивая от себя это стадо, чтобы с трудом встать на ноги. В душе словно ураган метались чувства и целая куча вопросов, ответов на которые у меня не было.
По сердцу резануло словно ножом, в том месте, где мы упали, я не находил принцессы, вполне могло так статься, что ее ногами отбили в сторону, и, в отличие от меня, ей будет уже не подняться, ее банально затопчут до смерти, выбивая жизнь из ее тела ногами. Да уж, такова природа стадного инстинкта, такова природа страха, здесь и сейчас все и каждый движимы лишь принципом – своя шкура ближе к телу.
Вытерев рукавом разбитый при падении нос, я стал кругами от того места носиться, выискивая знакомое платье, что через какое-то время принесло свои плоды. Катрин, словно сломанная кукла, лежала на земле, перемазанная в пыли, отчего у меня ком подкатил к горлу. Тяжело дыша, я подхватил ее, не без труда, под руки оттягивая в сторону от основной толчеи, устало приваливаясь к стене и трясущимися руками пытаясь нащупать пульс на шее.
Слава богу, жива! Успел. Ну да легче от этого не стало, я смутно представлял, где нахожусь и что мне делать. Крики усилились, даже через головы мне было видно, как обезумевший адский пес подбрасывает в воздух тела истязаемых и отловленных жертв, причем все это усугублялось местами занявшимися пожарами от опрокинутых факелов и светильников, а также все усиливающейся и усиливающейся с каждой минутой непроглядной серой дымкой магического марева.
Тяжело дыша, я пытался привести в порядок суматошные мысли, хоть немного осмыслив общую картину. Ну, во-первых, без сомнения, эта тварь моя сбежавшая гончая, тут к гадалке не ходи, я не раз рассматривал с пристрастием сие не божье творение у себя в резервуарах в подвале замка и особняка. Во-вторых, это подтверждалось еще и тем странным односторонним диалогом, который ретранслировала мне в мозг животина. Ну и, в-третьих, это странное смятение в душе и сердце, внезапно кольнувшее чувствами и неким непонятным откликом узнавания. Не могу понять, но что-то всколыхнулось во мне, не давая вскочить на ноги и ринуться прочь, я словно завороженный не мог отвести взгляда от центра, где бесновался монстр, ощущая, как выпрыгивает сердце из груди.
– Ульрих, что с принцессой? – Сквозь муть чувств и ошеломления я увидел группу дюжих мужчин во главе с Гансом Гербельтом, ощетинившихся длинными ножами и обступивших меня.
– Жива, – с трудом вытолкнул я из себя слова. – Просто без сознания, берите ее под свое крыло, нужно срочно уходить с площади, а один я ее не утащу.
– Что это за тварь? – произнес Гербельт, хватая за рукав одного из своих провожатых. – Где наши маги? Ее нужно остановить!
– Маги должны подойти с минуту на минуту, они по западному кварталу сюда шли, – ответил ему мужик, нервно сглатывая. – Ваше благородие, разумней всего будет срочно уходить отсюда.
– Да, – тучный Ганс нервно кивнул. – Принцессу в кольцо, отходим по северному пути, там ближе всего до отделения стражи, там, если что, нас уже голыми руками не взять.
– Я остаюсь, – жестом остановил я одного из бойцов стражи, что хотел поднять меня с мостовой.
– Не глупи, барон, – нахмурился Гербельт.
– Я знаю, что это. – Я кивнул в центр площади, где уже полностью затянуло все непроглядным туманом. – Вашим магам нужна будет помощь, по крайней мере совет, Гончая Смерти заточена так, что она способна ломать классическую защиту.
– Гончая Смерти, говоришь? – Взгляд главного дознавателя и стража короны стал колючим и внимательным.
– Де Тид. – Поджал я губы, переводя ответственность со своей персоны.
– Надеюсь, мы еще поговорим о том, что тебе известно, – слегка улыбнулся Ганс. – Побереги себя, барон.
Более они не медлили, тесной и сплоченной группой, словно ледокол, врезавшись в людскую толпу, раздвигая ее мощью плеч и унося прочь бессознательную принцессу.
Я же, покачнувшись, с трудом поднялся на ноги, если быть откровенным, на магов, что скорей всего сейчас поплатятся за свою беспечность и самонадеянность, мне было плевать. Не для того я здесь остался, меня заботила совершенно другая проблема, ответ на которую мне могли дать люди, чье появление на арене событий я сразу отметил узнаванием. С той же стороны, откуда появился зверь, на площадь с опаской в шеренгу выходили закованные в броню и вооруженные люди, за чьими спинами я заприметил два щуплых силуэта, в лице хорошо мне знакомых старушек-разбойниц и высокую фигуру графа Десмоса.
«Граф, что вы тут делаете?» – пользуясь мыслеречью и небольшим расстоянием, обратился я к нему.
«Слава богам, ты жив! – тут же прилетел его ответ. – Это наша Гончая… Это… наша…»
Я активировал плащ Теней, так как справедливо решил, что это будет куда как эффективней классики.
«Адель, – обратился я мысленно к еще одному своему союзнику. – Ты сможешь остановить ее?»
«В этом существе нет искры жизни, – мягко всколыхнулись тени за моей спиной, едва различимым шепотом рождая слова. – Я не властна над себе подобными».
Ситуация же на площади стала меняться в сторону затишья. Все, кто успел, убежали, те же, кому не повезло, изодранными лоскутами вповалку устилали камни мостовой, однако зверь был все еще здесь. Это ощущалось тревогой и неким давящим ощущением взгляда и серого тумана.
Как я и предполагал, появившиеся маги, в числе пяти человек, вышли на арену совершенно не таясь и, к сожалению, с противоположной от меня стороны, так что их я видел размытыми фигурками. Не зная никого из них и не в состоянии кинуть привязки под мыслеречь, я совершенно не представлял, как их предупредить об грозящей им опасности.
«Граф, что говорят старушки?» – вновь обратился я к Десмосу.
«Старушки говорят, чтобы ты сидел и не рыпался. – Вместо графа пришел мне ответ Миланы Хенгельман, видимо, быстро определившей наш канал и вклинившейся в нашу беседу. – Не вздумай делать глупостей, Ульрих, она уже не та, кем была когда-то».
«О чем вы вообще говорите?» – Я жался по-над стеночкой, мягко смещаясь по краю, в их сторону.
«Ох, лучше бы тебе этого не знать, мальчик», – всплыли слова Априи, также подсевшей на мой канал связи.
«Ульрих, прошу тебя, в этот раз отнесись серьезно к ситуации, – с небольшой заминкой пришли слова Миланы. – Если уж и брать кому на душу этот грех, пусть это будет целиком и полностью моя вина, ты здесь ни при чем».
На этом наш диалог пока прервался, так как туман площади озарился всполохами огня и ударами огненных шаров, которыми маги принялись устилать метр за метром непроглядный туман. Резво взялись, похоже, там даже мысли не было о выживших и раненых, пару шаров даже в мою сторону прилетело, благо немного выше и правее. Кто-то, видимо, помимо огненной стихии, также баловался трудами Эббуза, так как налетевшие порывы ветра попытались, пусть и безрезультатно, но рассеять пелену тумана. Напрасный труд, ведь фактически это не привычный нашему пониманию туман, а магическая проекция. Они были слепы, как котята. Даже мой Мак сбоил, где-то с задержкой в пару секунд выстраивая движение зверя, который, естественно, не собирался оставлять все это безобразие, направленное в свой адрес безнаказанным.
Вскрик, другой, третий, маги поздно опомнились, пытаясь хоть как-то скоординироваться, все же ребята в открытую и зная все нюансы, могли раскатать Гончую, но этого преимущества у них не было. Как и времени. Все закончилось, не успев по большому счету начаться.
«Мила, Априя, – послал я свои слова старушкам. – Что делать?»
«Сидеть, не дергаться! – хором выдали мне бабушки. – С нами бестиары, медленно ползи без шума в нашу сторону, под их защитой сможем отсидеться. Ночь пройдет, и она назад рванет в свое логово, а уж там ее ждет подготовленный сюрприз».
«Там могут еще оставаться живые». – Смутная тревога не давала мне покоя.
«Она ядовита, – тут же пришел ответ от Миланы. – Даже если кто-то еще дышит, ему осталось не долго, трупный яд на ее когтях и клыках смертелен в ста из ста случаев, не глупи, ты не поможешь никому, а уж возвращать Тину смысла нет и подавно, это лишь тень её».
Сердце сжалось, словно в судороге растекаясь тупой болью по груди. Разум еще не осознал услышанного, но нечто внутри мне сразу все обо всем рассказало, так как наше секундное разглядывание перед жуткой резней, когда мы сошлись через расстояние глазами, было чем-то большим, чем сумбур страстей.
Тина!
Хотелось что-то сказать, куда-то пойти, о чем-то спросить, но я лишь застыл статуей, не в силах даже пошевелиться. Боги, что это за насмешка надо мной? Как такое возможно? Как вы допустили такую возможность, вывернув устои мироздания, дабы так больно ударить мне под дых?
Мне нужно что-то сказать ей, мне нужно что-то сделать, как-то объяснить все это! Я должен увидеть ее и… Что и? Что я ей могу сказать? Что я уже и думать забыл о ней? Что я уже не помню, как она улыбалась, о чем говорила, о чем молчала. Что мне сказать ей и сколько в действительности осталось там от того образа темноволосой молчуньи, что подарила мне свое сердце?
«Ульрих, стой!» – Как через тысячу верст долетали до меня окрики старушек и вампира, когда я на негнущихся ногах, словно сомнамбула, повернул в сторону бурлящего серой кашей тумана.
Шаг, и еще, я сорвался на бег, спотыкаясь о тела людей, падая на землю, вставая и вновь начиная бег. Воздуха явно не хватало в груди, а сердце предательски сжималось. Мне нужно ее увидеть! Мне нужно… Нужно сказать ей хоть что-то! Не важно, что, не важно, о чем, лишь бы она поняла, что я здесь и иду к ней!
– Остановись, идиот! – уже не мыслеречью, а голосом, срывающимся на хрип, закричала Милана Хенгельман.
И словно кто-то свыше услышал ее слова, выбивая в очередной раз у меня почву из-под ног, отчего я вновь приземлился на колени, успев выставить перед собой руки, чтобы не уткнуться в кровавое месиво, еще одни останки безумства дикого пса смерти.
Не знаю, может, это высокий градус алкоголя, а может, что-то еще, но внезапно я замер, зацепившись взглядом за этот кровавый обрубок, что застыл навечно, обретя покой смерти.
Это…
Похоже, гончая среагировала на крик Хенгельман, так как сзади и левее защелкали арбалеты рыцарей, и раздался чей-то вскрик. Но мне было не до них, трясущейся рукой, перемазанной в грязи и чужой крови, я коснулся целой гирлянды разноцветных ленточек, нашитых по рукавам курточки покойной девочки.
Боги, это же Шемми, красавица гимнастка, юная прелестница, что еще пару мгновений назад, кажется, улыбалась, танцуя рядом со мной. Что за безумие? Как же так? Это же Тина, а это Шемми… Что вообще происходит, почему мои руки все в крови?
Жутко взвыл за спиной зверь, где-то в отдалении слышались крики людей и грязные ругательства старушек, что-то крутилось вокруг меня, действуя в бессмысленных смыслах, которые придумало для себя нелепое бытие, а я тупо пялился на багрово-черные в ночи руки, наблюдая как с них редкой капелькой на булыжники мощеной улицы падает кровь. Некогда молодая субстанция жизни невинного еще по сути ребенка.
Тина…
Тина… Я помню тебя, ты была рядом, ты говорила со мной, ты дарила мне чувства и эмоции, что же это тогда такое? Как такое возможно под этим небом? Что это за боль, что перекрутила так все внутри и не дает полновесно вдохнуть воздуха…
Не столько физически, сколько интуитивно я ощутил тяжкий, наполненный страстей взгляд, что уперся мне в спину. Медленно, словно сквозь патоку, я, не поднимаясь с земли, развернулся, ощутив, как мое лицо обдало мерзостным зловонием разложения из оскаленной пасти огромного зверя, что застыл в считаных сантиметрах от меня. Зверь замер, подрагивая всем телом, словно гигантский спусковой механизм, словно пружина на взводе, готовый в считаные доли секунды сыграть грудой мышц, накрыв меня одним рывком.
– Тина? – с трудом выдавил я из себя слова. – Это вправду ты?
Мне так много нужно было сказать, я бежал, чтобы поговорить с ней, спросить что-то. Какая-то горечь подкатила к горлу, все внезапно стало каким-то пустым и мелочным, и даже это тоскливое узнавание, что сейчас вновь возникло между нами, даже оно не могло всколыхнуть ушедшие эмоции моей души.
– Привет, подружка. – С трудом удалось мне печально улыбнуться. – Не думал вновь увидеть тебя.
Тяжело, с выдохом и рывком я поднялся на ноги, так что наши глаза сошлись на одной плоскости. Долгим был этот взгляд… Очень долго мы молчали, окутанные дымкой магического тумана, отгородившись им от бренной действительности.
«Я скучала, – наконец пришли ко мне первые робкие слова той, кого я когда-то знал. – Мне было так тоскливо и одиноко в этой тьме, что это чувство стало сродни боли».
Она вновь замолчала, сделав круг вокруг меня, словно собираясь с мыслями и мягко и неслышно ступая когтистыми лапами по мостовой.
«Смерть, – вновь пришли слова. – Это смерть и боль, которая идет по кругу. С рассветом ты умираешь, чтобы вновь возродиться и вернуться к боли жизни с заходом светила. И никого. Понимаешь? Никого рядом, лишь незримые удары команд, понукающие тебя к убийству и туманящие разум ненавистью и злостью…»
«Прости. – Мне с трудом удалось сглотнуть ком, подкативший к горлу. – Это моя вина, это моим решением ты стала тем, кто ты сейчас».
«Ты думаешь, я была бы против? – Зверь заклокотал горлом, после чего дико взвыл и рванул когтями по камням, высекая тусклые искры. – Да я не жила никогда по-настоящему, а посему никогда и не рассчитывала умереть достойно! Я стала вампиром, когда мне не было еще и девятнадцати лет! Сколько себя помню, жизнь всегда била меня не щадя и наотмашь. Это другие знали любящих родителей, это другим было дано счастье стать родителями, это другим было позволено прижиматься теплом своего тела к любимому мужчине!»
Зверь погрузился в себя, раскачиваясь из стороны в сторону.
«Ты не поймешь этого, никто не сможет понять. – Зверь тоскливо взвыл. – Кто не жил, тот никогда не умрет по-настоящему».
Я опустил голову, мыслей ноль, впрочем, как ни странно, и эмоций. Я словно сам умер, не находя ответов и вопросов для нее. Не находя ничего в себе и целом мире вокруг. Что-то вновь жизнь тыкает меня, как нашкодившего котенка мордочкой, а я не в силах даже «мявкнуть», болтаясь безвольно в ее руках.
Туман, ночь, гарь от затухающих огней пожаров и мягкий, еле ощутимый шелест ленточек на курточке убитой девушки. У меня нет решения.
У меня нет верного решения.
Я вообще не знаю, зачем я и почему здесь и сейчас, зачем и почему она не там и тут, когда все хуже некуда, когда пусто внутри и нет слов.
Шаг. Шаг навстречу зеленой бездне затуманенных болью внутренней борьбы глаз печального и такого одинокого зверя. Шаг навстречу и в сторону от окровавленного и изорванного тела невинной девушки. Шаг в пустоту без мыслей и без чувств.
«Я иду к тебе, – все, что я мог выдать измученной душе, заточенной в теле зверя. – Иду».
Мы вновь срослись мыслями и пустотой внутри, прилипли взорами, где каждый хотел, но не мог сказать или добавить к уже произнесенному.
«Мне так жаль, Тина… – Кажется, слезы побежали по моим щекам. – Все так дико и нелепо».
«Не надо. – Зверь вздрогнул всем телом, запуская волну бугрящихся под серой слизкой кожей мышц канатов. – Так не должно быть».
«Нет. – Покачал я головой, сжимая кулак, в котором крупицей первозданной энтропии стало формироваться черное пятно непроглядной и ледяной тьмы. – Не должно, ты права, девочка, этого не должно было быть».
«Мне страшно, Ульрих». – Тело монстра сжалось.
«Не бойся. – Я смотрел на дрожащую руку, в которой формировались острые грани Копья Тьмы. – Теперь не будет боли».
«Ульрих!» – резанули ее слова ментальным криком.
Голова зверя в долю секунды осыпалась на камни прахом, тело, исторгнув из обрубка шеи зловонную слизь толчком неживого сердца, покачнувшись, завалилось наземь мешком прогнившего мяса, ну а следом и я рухнул безвольно, не в силах даже глаза закрыть, медленно наблюдая, как со смертью гончей испаряется марево серого тумана.
Не возьмусь сказать, сколько точно я там провалялся, пялясь в пустоту, но через какое-то время меня обступили бабули, испуганно прощупывая пульс и хлопая по щекам, чтобы привести в чувство. Они все суетились, что-то спрашивали, и, возможно, я даже что-то им смог ответить. Перед глазами все поплыло, накатила дикая непреодолимая усталость, и я с блаженством закрыл глаза, проваливаясь в небытие беспамятства.
Единственное, что червячком шелохнулось внутри, была мысль о смерти Альвы Шернье, о которой голосили сестрички Хенгельман, но, возможно, мне это показалось.
* * *
Площадь постепенно наполнялась звуками. Серая марь непонятного тумана в считаные минуты была разорвана слабым ночным ветерком, испуганно пролетевшим по улочкам древнего города, отчего безумное пиршество смерти в виде изуродованных тел, практически повсеместно устилающих землю среди разбитых и изодранных лоскутов палаток циркачей, выглядело какими-то белесыми пятнами в ночи.
Все пространство стали заполнять стражники города, испуганно оглядываясь по сторонам, кое-где местами еще чадили скупые языки пламени от опрокинутых факелов и светильников, мерцая одиночеством, словно звезды в ночном небе.
– Ну что? – В дальнем углу, на самой верхотуре из бочек шелохнулась до этого момента неподвижная фигура старого акробата, произнося эти слова вслух: – Доволен?
– Весьма. – Тихо передернулась рябью тень, причудливо изогнувшись за его спиной. – Он сделал верный ход.
– И что теперь? – Опять спросил мужчина тьму. – От меня что-то еще нужно будет?
– Не знаю. – Тень, слабый образ человека, покачала головой. – Случилось кое-что, что выходит за рамки нашего плана.
– Она? – Мужчина качнул головой в сторону проулка, где за ними наблюдала скрытая ночью темная эльфийка.
– Не-е-т. – Тень проследила взглядом в указанном направлении. – Тай пока вне игры, ее выход позже.
– Тогда что? – Акробат нахмурился, задумчиво сведя брови.
– Ты почувствовала смерть стража, Гальверхейм? – Тень словно принюхалась к чему-то.
– Да, – кивнул сидящий. – Но там были бестиары, в этом нет ничего удивительного.
– Не все бестиары истинные стражи, Галчонок. – Тень словно вглядывалась куда-то вдаль.
– Кровь магистров? – Смесь испуга и удивления отразилась на лице акробата, который словно пружина взвился на ноги. – Этого не может быть!
– Нет ничего невозможного, Гальверхейм, когда в игре высокие материи, не мне тебе об этом говорить. – Тень попятилась в сторону, когда внизу под ними прошли стражники, освещая путь перед собой факелами.
– Это очень плохо. – Нервно дернулся мужчина. – Это может вылиться большими неприятностями. Все только стало налаживаться, мне здесь, но тем паче у себя, не нужны эти разборки!
– Ну что ж. – Тень еще раз посмотрела в сторону притаившейся эльфийки. – Займись последствиями, если они последуют, я пока не вижу, кого из магистров эта кровь, за мальчиком я найду, кому приглядеть.
– А что если?.. – Старый акробат повернулся запоздало к уже исчезнувшему без следа собеседнику. – Демоны тебя побери, тебе всегда нужно, старый пройдоха, оставлять последнее слово за собой?
Он какое-то время еще постоял на бочках, поджидая очередной патруль стражи.
– Эй ты, длинный! – Свиснув, окликнул он одного из солдат внутреннего охранения, кидая в его сторону неприметный серебряный перстенек. – Лови!
* * *
Бу-бу-бу-бу-бу!
Боги поднебесья, ну что же так громко-то?! Принцесса с трудом исторгла из себя стон, так сразу и не разлепив тяжелые налитые свинцом веки.
Бу-бу-бу-бу-бу!
– Да какого демона вам нужно, неугомонные?! – сипло выкрикнула она, поморщившись от своего охрипшего голоса. – Нельзя ли потише «бубунить»?
Фу, мерзость! Выхлоп жутчайшего перегара из открытого рта передернул ее всю спазмом отвращения. Как же раскалывалась голова! Да что голова, казалось, все ее тело словно топтал сутки напролет целый табун коней, не оставляя на нем и живого места.
– Очнулась? – словно из колодца гулко, до Катрин долетел голос бабули.
– Пфу-ф-ф… – Принцесса рухнула с кушетки, где она лежала, на пол, попытавшись встать на ноги. – Ой, ба-а-а… до чего же херово-то как!
– Ну а что ты хотела? – хохотнула де Кервье, глядя, как у ее ног шебуршит ворох грязного изодранного тряпья. – Нельзя пить, как лошадь, деточка, и не иметь за это последствий.
– Почему? – Катрин с трудом удалось сесть на полу, с прищуром из-за яркого света из окна оглядывая покои, в которых очнулась.
– Ну, наверно, потому, что ты все же не лошадь, а принцесса. – Пожала плечами старушка.
– А что за шум? – Прокашлялась принцесса, сплюнув на дорогой ковер какой-то мерзкий ворох из соломы и чьей-то шерсти.
– Это твой «папуля-золотуля» за дверью орет, как бык, которому прищемили яйца. – Сморщила носик Вальери, поглядев в сторону двери.
– Чего ему надо-то? – Катрин, пошатнувшись, все же водрузила себя на ноги, не без труда дойдя до столика, где трясущимися руками ухватилась за графинчик с водой.
– Создать кучу неприятностей на ровном месте. – Печально покачала головой экс-королева, подходя к окошку и задумчиво выглянув из-за портьеры наружу. – Видишь ли, девочка моя, нам, вернее тебе, не удалось свою прогулку сохранить в тайне.